Все пути мира

— А теперь смотрите, юноша, — журчал меж тем старичок, — вот здесь древний народ обращается к Творцу, называя его Ясноликий, Создатель всех и всего, но если вы говорите, что вам нужно полное наименование, то искать его нужно чуть дальше, там древние поют песнь Творцу и прибавляют к уже названному имени 'отец созданиям своим', более полного наименования в книге нет.

— Значит, — заключила Дин, — мне нужно именно это. А не подскажете, как это произносится на языке древних?

— Вы уверены, что вам это пригодится? — старый библиотекарь скептически поджал губы.

— Нет, — честно призналась девушка, — но вдруг...

И библиотекарь выдал короткую фразу на незнакомом певучем языке. Разумеется, Дин не разобрала ни одного слова.

— А можно еще раз? — попросила она. — Только помедленнее.

Старик терпеливо пропел фразу еще раз. И еще. Пока Дин наконец не смогла расчленить ее на отдельные слова и более-менее сносно повторить. И запомнить. Но все-таки она понадеялась, что дверь не окажется настолько капризной, чтобы требовать именования Творца непременно на языке древних. Тем не менее, она попросила смотрителя воспроизвести для нее в оригинале и ту формулу, что была написана на серебряном диске. Просто на всякий случай. И пообещала себе, что когда-нибудь непременно выучит этот язык, сколь красивый, столь же и сложный в произношении. Все-таки язык предков, что ни говори, стыдно не знать.

В родной академической библиотеке работы из-за ее задержки накопилось только, что вздохнуть некогда было. Дин бегала между стеллажами и про себя бубнила недавно выученные слова. Так же певуче, как у старика-смотрителя, пока не выходило, но на слух она запомнила, как это должно звучать, и не теряла надежды, что рано или поздно удастся приблизиться к идеалу.

К счастью, магистр заметил лихорадочное возбуждение юного помощника и почел за лучшее отправить его домой пораньше:

— Давай-ка закругляйся, — проворчал он, — нечего тут бегать и очами сверкать. Беречь глазки надо.

— Да я ничего, — попробовала возразить Дин, но магистр и слушать ее не стал.

Просто выставил за дверь — и все.

Но Дин, признаться, и возражала только для порядка, ей не терпелось поделиться с другом своей радостью: все потребное она узнала, теперь можно отправляться в любой момент, когда только душа пожелает. А душа Дин не просто желала, она уже горела и даже била копытом, если можно такими словами сказать о душе.

К дверям мастерской Дин прискакала в самом радужном настроении и уже хотела влететь внутрь, когда услышала знакомый голос и остановилась.

— Да, мальчик мой, это действительно очень интересно.

Голос — в этом Дин нисколько не сомневалась — принадлежал советнику Аиросу. Мало того, именно с этими словами — 'мальчик мой' — советник обращался к собственному внуку.

Дин не нужно было заглядывать внутрь, чтобы понять, что они оба здесь. И что самое время спасаться бегством.

Здравый смысл, пробивавшийся сквозь паникующее сознание откуда-то из глубины, подсказывал, что советник, вероятно, и есть тот самый человек, который будет финансировать производство первого самоходного магического экипажа, потому он здесь и находится. И еще здравый смысл пытался напомнить, что ни советнику, ни его внуку Дин нипочем не узнать, если она сама себя не выдаст. Но... кто слушает здравый смысл, когда разумом завладевает паника?

Дин развернулась и рванула бегом — домой. Собираться, пока никто не спохватился и не остановил.

В запасе у нее было часа два — за это время можно было успеть собрать вещи, благо у нее уже почти все было готово, даже ингредиенты для 'чаши весеннего полнолуния', которые Виан добыл у местных алхимиков за чисто символические деньги.

Вот деньги, кстати... Если бы она отправлялась в путь с Тином, которому не приходилось считать каждую медяшку, то все было бы прекрасно. А теперь... эх, придется экономить, если Тин ее не сможет или не захочет догнать. Конечно, кое-что ей удалось отложить за последние месяцы, благо тратить на себя много не приходилось, но эти средства особо не разгуляешься.

Разумеется, она оставила письма — магистру Видару, миту Ленису и самому Тину. Другу она сообщила место ночлега на ближайшую ночь. Не на эту, конечно. Эту ей придется провести в пути.

Тин Ари

Тину было тревожно. Настолько тревожно, что он временами терял нить разговора. Потом возвращался к беседе, пытался вникнуть в ее суть — и снова пропадал, обуреваемый своими полуосознанными переживаниями.

— Внук, когда появится твой парнишка?

Тин вздрогнул, покосился на Виана — тот как раз отошел в другой конец мастерской — и расслабился: обращения он слышать не мог. Старый советник хмыкнул понятливо и высказался:

— Ты уж совсем-то выжившим из ума меня не считай, при нем бы я тебя внуком не назвал. А вот на мальчика, вокруг которого в последнее время вращается твоя жизнь, я бы посмотрел. Даже не знаю, радоваться ли мне тому, что ты благодаря ему занятие по душе нашел, или уже начинать беспокоиться, что он неспроста рядом с тобой появился.

'Наверняка неспроста, — подумал Тин, — только не в том смысле, который ты, дед, вкладываешь в эти слова'.

А вслух сказал только:

— Да вроде уже надо бы ему появиться, — и тут же понял, что тревога, не дававшая ему покоя в последние несколько часов, связана именно с младшим другом.

— Давай уж говори, — хмыкнул дед, — вижу я, что ты сам не свой.

— Дед... Мне кажется, что-то случилось. С ним... или не с ним. Нужно идти.

— Куда?

— Домой.

Наскоро попрощавшись с Вианом, Тин уже готов был бежать бегом, но дед его придержал:

— Пойду с тобой.

Пришлось умерить прыть, приноравливаясь к скорости немолодого советника.

Дома их встретила расстроенная мита Таула:

— Ушел. Деньги за остаток месяца назад не взял — мол, не предупредил заранее, сам виноват. И не сказал куда... ничего не сказал. Вот — письма оставил. И для вас есть, лей Ари.

Пока Тин читал письмо, дед безмолвной тенью стоял за его плечом. Потом выдал хрипло:

— Ты действительно... хочешь его сопровождать?

— Я должен, — Тин упрямо выпятил подбородок.

— Мальчик мой, — вздохнул советник, — я ведь не спорю. Просто беспокоюсь за тебя. Ты можешь мне объяснить, куда вы отправляетесь?

Рассказ много времени не занял.

— Фирна, значит, — пробормотал дед, — а ты не мелочишься мой мальчик, когда выбираешь себе приключения на... по плечу. Вот, — старик стянул с мизинца перстень с черным камнем причудливой огранки и надел его внуку, — это даст тебе возможность доказать властям Фирны, что ты находишься на их землях законно. Просто покажешь чиновнику рангом не ниже третьего. Впрочем, магами там только такие и занимаются. Однако это на крайний случай, потому что даже обладателям такого знака надо ставить власти в известность заранее. В идеале — за год. Но хотя бы за месяц. Всё игры — политические, дипломатические... Словом, без острой нужды магией все же не пользуйся. Надеюсь на твое благоразумие.

Тин намерен был оставаться настолько благоразумным, насколько позволят обстоятельства. Почему-то именно теперь до него с полной ясностью дошло, что простым это путешествие не будет. Но менять решение было поздно. Да он и не собирался, его не только манила дорога, хотя и это тоже, но еще и вело беспокойство за младшего друга, который вопреки всем договоренностям пустился в путь в одиночестве. А значит... надо его догонять.

ЧАСТЬ II. Дорога для двоих

Глава 1. Из холода в тепло

Дин

Все-таки пускаться в путь на ночь глядя — чистейшей воды авантюра. И умение видеть в темноте — недостаточный аргумент в ее пользу. Вот если бы Дин хоть выспаться удалось, тогда... Но утром она общалась со смотрителем королевской библиотеки, днем трудилась в поте лица, а вечером лихорадочно собиралась в путь. И теперь Дин исключительно упрямством поддерживала глаза открытыми, а ноги — шагающими. Голова же работала и вовсе очень условно, и лихорадочные попытки Дин вспомнить, что же она забыла или не догадалась прихватить в дорогу, сжигали остатки топлива, отводившегося на разумное мышление.

В какой-то момент, наверно, уже ближе к рассвету, и тело, и разум хором заявили: 'Ну все, хватит!' — и Дин устало привалилась к ближайшему стволу. Счастье еще, что он был оснащен довольно удобной развилкой не слишком высоко над землей. Впрочем, пробирающий до костей холод все равно не позволил получить от отдыха хоть какое-то удовольствие, и даже теплая куртка, приобретенная специально для путешествия, не спасала.

Дин вертелась, тщетно пытаясь выбрать позу, в которой было бы удобно и не так холодно, но неумолимая реальность первого месяца зимы побеждала, проникая в рукава и за пояс и заставляя зябко поджимать пальцы ног в сапожках.

Да уж, начинать пеший путь, который обещает растянуться на месяцы, в зимнюю пору — это совсем не то же самое, что она пережила прошлым летом. Тогда... тогда было хотя бы тепло. И конечно, не наткнись она на старого советника и его внука прямо в мастерской, все это можно было отложить еще на неделю-другую, а то и на целый месяц, да и Тин... он ведь обещал купить лошадей, а узнав, что Дин не слишком хорошо держится в седле, еще и экипаж. А она, дурочка, сбежала. Причем сбежала глупо, не дав себе времени задуматься и понять, что опознать ее в мальчишке не сможет даже Аирос-старший.

Дин даже всплакнула чуть-чуть над собственной глупостью и теперешними страданиями, этой глупостью вызванными. Потом взяла себя в руки: ну и что, она все равно доберется до места и сделает задуманное. А может, и Тин еще догонит ее — все же записку она оставить догадалась.

Мысль об этом слегка согрела девушку и позволила задремать ненадолго, но проснулась Дин настолько окоченевшей от холода, что собственные руки и ноги отказывались служить. Пришлось осторожно разминаться, возвращая им чувствительность, а потом идти и идти — ритмично и безостановочно, потому что Дин опасалась, расслабившись, замерзнуть совершенно. Казалось, стоит немного сбавить темп или сбиться с ритма — и сил бороться с холодом больше не останется. Ох, не надо было останавливаться и ночевать в лесу! Вообще не стоило срезать путь через лес. Ну да, на дороге ее было бы проще обнаружить — но ведь уже тогда она понимала, что никто за ней не погонится! Зато на дороге кто-нибудь мог бы подобрать и подвезти ее — если не до нужного места, то хотя бы до ближайшего населенного пункта. Эх, да что уж теперь...

Лес кончился внезапно. Она шла, все еще размеренно отсчитывая шаги, чтобы не сбиться с ритма, а потому и глядела только на собственные ноги. И проглядела тот момент, когда высоченные, стремящиеся в небеса стволы сменились молодой порослью. Очнулась, только когда вышла на дорогу — не тракт, конечно, но и не лесную тропинку, вполне себе приличный проезжий путь с выбитой замерзшей колеей.

Дин прислушалась к жившему внутри чувству направления — такому привычному с детства, что она никогда не задумывалась о его уникальности. Чувство подсказало, в какую сторону надо двигаться, и девушка снова попыталась нащупать нужный ритм. Идти по зимней дороге оказалось ничуть не легче, чем по лесу.

На тракт Дин вышла, когда уже совсем стемнело. Но ей повезло: мужичок с высокой телеги окликнул замерзшего пацана даже раньше, чем сама Дин, погруженная в счет, заметила, что она не одна. Остаток пути до крупного придорожного села, где она рассчитывала переночевать, прошел куда более комфортно — в объятиях старого овчиного тулупа, вонючего, но зато уютно-теплого. И в полудреме.

Добрый мужик подвез ее прямо к постоялому двору, и Дин шагнула в свет и тепло, невольно зажмурившись от неожиданного изобилия и того, и другого. И удар по плечу — хлопок конечно, но от этого хлопка она пошатнулась и едва удержалась на ногах — оказался для нее неожиданностью.

Открыв глаза, она обнаружила перед собой сердитую физиономию Тина:

— Ты, конечно, хорошую затрещину заслужил, но боюсь, ты ее просто не переживешь. Пойдем.

И Тин потащил ее за руку к ближайшему столу.

Кажется, он говорил еще что-то, упрекал, пытался добиться ответов на свои вопросы... Но Дин только улыбалась глупо, смысл вопросов не доходил до нее, она кивала, периодически дотрагивалась до друга рукой, чтобы убедиться, что он ей не снится. А потом просто отключилась с ложкой в руке, едва не ткнувшись носом в миску с горячим варевом.

Проснулась, когда за окном уже занялся поздний зимний рассвет. Рядом, прижав ее к своему горячему телу и уткнувшись носом в ее шею, сопел Тин. Слегка пошевелившись и прислушавшись к своим ощущениям, Дин с облегчением поняла, что раздета она только до нижних штанов и рубахи. Вздохнула с облегчением: ей не нравилось думать о том, что Тин, каким бы замечательным другом он ни был, мог видеть ее без одежды — пусть даже она сейчас и живет в мальчишеском теле. Но это только видимость, а ощущает-то она себя девушкой!

Однако, когда девушка попробовала освободиться от братских объятий, Тин проворчал что-то и прижал ее еще крепче, словно даже во сне боялся потерять. И Дин затихла, выжидая, пока он проснется сам.

Чуть хрипловатый спросонья голос раздался примерно через час:

— Как ты?

Дин пожала плечами, потом сообразила, что ее копошения под одеялом вряд ли послужат разумным ответом, и выдала едва ли более содержательное:

— Не знаю.

— Что-нибудь болит? — обеспокоенно спросил Тин.

Дин помотала головой:

— Холодно было. И страшно. Но теперь хорошо. Хорошо, что ты меня догнал.

— Обогнал, — хмыкнул Тин. — Объясни мне, пожалуйста, с чего тебя вдруг понесло в ночь да еще и в одиночестве? Мы же вроде все обсудили.

— Просто... был один человек... с которым мне очень не хотелось встречаться. Вот и...

— Это не Салмер был? — насторожился парень.

— А? — Дин даже не сразу сообразила, о ком речь. — Нет... Другой. Не надо было так пугаться, это я теперь понимаю. Просто сдуру. Вполне можно было дождаться тебя. Но, знаешь, паника, — Дин криво улыбнулась.

— Ну ладно, — вздохнул Тин, — что было, то было.

Видно было, что он готов засыпать ее еще по меньшей мере десятком вопросов, но сдерживается. И Дин в очередной раз подумала о том, как ей повезло с другом и какой он все-таки замечательный парень. И жалко, что не он — ее муж. И что есть где-то девушка, которую он непременно когда-нибудь найдет и попросит у нее прощения. И она, конечно, простит его. Потому что разве можно такого замечательного — и не простить?..

— Ты сам-то как? — спохватилась Дин.

— Ну как... Испугался, конечно, когда ты исчез. Хорошо хоть записку догадался оставить. Я хотел сразу за тобой сорваться. Но потом здравый смысл победил. Ну и совет хороший мне дали. Так что я дождался утра, приобрел лошадей и экипаж, запасся провизией в дорогу... и все равно попал сюда раньше тебя.

— Ты умница! — ничуть не покривив душой похвалила Дин друга. — И... я очень надеюсь, что мы теперь не потеряемся.