Все пути мира

— Это волшебная, да? Из-за моря, да?

— Ага, — рассеянно отозвалась Дин.

— Можно мне? Там отец ранен.

Дин покосилась на Тина и, дождавшись от него едва заметного кивка, протянула бальзам мальчишке. Тот пискнул радостно, схватил баночку и снова исчез где-то впереди.

— Это не опасно? — спросила Дин. — Ну, в смысле, что бальзам с магической составляющей. У них же тут к магии относятся... странно.

— Нормально. Лекарства магические здесь тоже продаются, правда, стоят безумных денег, ну так это и неудивительно: их как раз из-за моря и возят. Простым людям такое лечение обычно не по карману, им приходится довольствоваться обычными средствами, без магии. Считай, ты сейчас нашел преданного друга в лице этого мальчишки.

— Да он и прежде вроде как против дружбы со мной особо не возражал. Даже наоборот, — хмыкнула Дин.

Однако, когда мальчик вернулся, с благодарностью протянув Дин баночку с бальзамом, она решила, что именно сейчас пообщаться было бы весьма интересно, поскольку у нее назрел вопрос. Поэтому на приглашающий жест ответила согласием.

Караван, отойдя на разумное расстояние от места битвы, остановился на привал: засуетился народ вокруг костров, поднялись в небо первые робкие струйки дыма, пополз по округе запах наваристой похлебки. Тин, который в первые дни путешествия, как показалось девушке, с трудом гасил порывы воспользоваться привычным способом обретения удобств, в этот раз никак не среагировал на то, что костры разгораются без его участия, откинулся на мешки и погрузился в дрему.

Дин с новым приятелем села в сторонке и приступила к допросу:

— А что это у тебя за штука была, из которой ты стрелял? — получилось немного коряво, но в целом вполне понятно.

— А! — парнишка ухмыльнулся, — это мой хтынь. Никогда такого не видел?

— Не-а.

— Хочешь, подарю? У меня запасной есть, я их сам сделал. И шипов еще много.

— А я сумею?..

— Научу. Это совсем просто. Вот смотри, — мальчишка извлек из-за пазухи на этот раз сразу две трубки и одну протянул Дин, — шип вводишь сюда... только слишком далеко не заталкивай. Да ты не бойся, этот чистый. Стал бы я новичку с ядом давать!

— Так ты их ядом мажешь?

— Ну да — какие ядом, а какие просто снотворным зельем сильным. Для охоты яд не годится — не будешь же птицу отравленную есть. А тебе я потом разные подарю, какие захочешь.

— Нет-нет, — поспешно отказалась Дин, — мне только снотворные давай. А то вдруг с перепугу убью кого не надо.

Мальчишка заржал:

— Да ты сперва стрелять-то научись. Тут, конечно, особо метко целиться не надо — что яд, что снотворное свое дело сделают, даже если просто в руку или ногу попадешь. Правда, конечно, ежели в корпус, то быстрее подействует, а если в шею — совсем здорово. Но вот если на человеке одежда плотная очень, то лучше в оголенные части тела метить.

Неожиданно для себя Дин увлеклась новым искусством, и к концу стоянки научилась худо-бедно попадать в борт подводы и решила, что на следующем привале постарается выбрать более трудную цель.

Лекши — так звали сына караванщика — оказался терпеливым учителем, не раздражался, когда приходилось несколько раз объяснять и показывать одно и то же, и искренне радовался успехам ученика. Своего нового друга он сразу зачислил в младшие и отнесся снисходительно-покровительственно, но Дин и не возражала — ее это вполне устраивало.

Тин

Прежде Тин и не подозревал, насколько прочно въелась магия в его привычки. Полагал, отказаться от нее на какое-то время совсем несложно. Но не тут-то было! Всего несколько дней — а сколько раз он сдерживал себя в самый последний момент, когда уже пальцы сами собой складывались в заученном жесте, чтобы разжечь костер или почистить запылившуюся одежду. И неожиданно то, что давно уже не представляло никакой сложности, обернулось не то чтобы проблемами, но непривычными хлопотами и суетой. Нет, он не боялся лишней работы, но опасался выдать себя неосознанно.

Все изменилось после нападения разбойников: с трудом удержавшись в последний момент, чтобы не запустить в чью-то мерзкую рожу огненным шаром, Тин принял боевую стойку, выработанную многолетними тренировками, сделал первый выпад и неожиданно ощутил небывалую легкость. Впервые в жизни он осознал, что слова наставника о том, что меч есть продолжение руки воина, — не метафора и не иносказания, а самая что ни на есть простейшая истина. Которую, впрочем, не поймешь, пока не вступишь в свой первый — настоящий, а не учебный — бой.

Вскоре, правда, легкость сменилась усталостью, да и ранение не способствовало тому, чтобы чувствовать себя всесильным. Хорошо еще, что закончилось все достаточно быстро. Но главное, он успел понять для себя очень важное: что вполне способен обойтись без магии даже в критической ситуации, а не только в быту.

И с этого момента ему стало проще. Больше не тянулись руки сделать то, с чем вполне можно справиться обычными способами, пусть чуточку более хлопотными и менее удобными, но... Живут же как-то люди, которым не досталось магического дара? И не жалуются.

А когда Дин нашел себе друга своих лет и увлеченно осваивал искусство стрельбы из духовой трубки, Тин легко справился с ревностью и радовался за младшего товарища. Правда, и присматривать за ним не забывал, наученный горьким опытом.

Однако остаток пути прошел гладко — ни нападений разбойников, ни внутренних конфликтов в караване. Впрочем, тут целиком заслуга Тарнея, отца Лекши. Опытный караванщик, словно неким чутьем ведомый, своевременно появлялся там, где обычная словесная перепалка, какие нередко случаются в пути, грозила перейти в нечто большее. Появлялся — и споры стихали как по волшебству. Тарней мог найти ключик к каждому.

На прощание он отозвал Тина в сторону и доверительно-тихим голосом сказал:

— Ты мальчика-то береги. У вас с ним особенная связь, пути ваши переплетаются.

— А ты откуда знаешь? — удивился Тин.

— Вижу я такие вещи. Объяснить не могу, а — вижу.

— Это дар такой?

— Может быть, и дар, — неопределенно ответил караванщик, а потом добавил: — вроде бы у меня по материнской линии древняя кровь в роду. Только спросить не у кого, — мужчина нахмурился, но лишь на короткое мгновение, потом снова улыбнулся Тину. — А мальчишку-то все-таки береги. И, ежели что случится, запомни: дом Тарнея Ласкача, на большом базаре спросишь — там всякий покажет. И для тебя, и для мальчика дверь всегда открыта будет.

— Спасибо! — от души поблагодарил Тин.

Это было очень приятно... и неожиданно. Непонятно, за какие заслуги такое щедрое предложение. Но все же чувствовалось, что исходит оно от чистого сердца.

Гостевой дом Тин выбрал, руководствуясь несколькими соображениями: район вроде относительно приличный, но не слишком дорогой, в самом доме было чисто и пахло хорошей едой — правда, на фирнейский манер, сдобренной слишком большим количеством специй, но ничего иного здесь все равно не сыщешь. Так что пришлось просто набрать побольше травяного питья, чтобы гасить пожар во рту и бороться с характерным послевкусием.

А вот бороться с тревогой у Тина получалось не слишком хорошо. Ему все казалось, что кто-то смотрит в спину, но стоило обернуться и — ощущение чужого пристального взгляда пропадало. Тревога, впрочем, никуда не девалась. И скрыть от Дин ее не удалось.

— Что происходит, Тин? — спросил мальчик.

— Сам не знаю, — честно признался тот, — беспокойно что-то. И чувство, будто кто-то в спину смотрит.

— У тебя за спиной никого подозрительного нет.

— Знаю, — вздохнул Тин, — но ничего не могу с собой поделать — все время так и тянет оглянуться.

За спиной и правда был всего один стол, за которым два торговца обсуждали тонкости будущей сделки. И уж на двоих парней по соседству они точно ни малейшего внимания не обращали. Дальше, за ними, висела узорчатая занавеска, отделявшая переход из гостевой части дома в служебную.

— Шевелится, — едва слышно шепнул Дин.

— Что?

— Занавеска шевелится. Наверно, оттуда и наблюдает кто-то.

— Мало ли... может, сквозняк просто, — не слишком уверенно ответил Тин. — Ты, главное, сам туда не смотри. Не подавай виду, что заметил. Доедай — и пойдем наверх, в комнату.

Зря он так сказал, потому что Дин, которому уже передалось его беспокойство, после этих слов есть вовсе не смог — поковырялся чуть-чуть в тарелке и отодвинул:

— Не хочу больше, — сказал извиняющимся тоном.

Настаивать Тин не решился, хотя сам был убежден, что неприятности лучше встречать на сытый желудок.

— Что будем делать, Тин? — все еще шепотом спросил мальчик, когда они закрыли за собой дверь снятой комнаты. — Уходить?

— Не думаю, что это разумно, — возразил Тин, — дело уже к вечеру, ночлег в такой час, не зная города, найти будет непросто... наверно... хотя... — Тин припомнил недавний разговор с караванщиком.

— Ну да, — согласился Дин, — а если мы сейчас сорвемся с места, то только привлечем к себе лишнее внимание. Только заселились, комнату оплатили... за сколько ты, кстати, заплатил?

— Пока за две ночи.

— Ну вот, заплатили вперед — и сбежали. Не просто подозрительные иностранцы, а очень подозрительные.

— Угу. Но знаешь что, давай пока вымоемся с дороги, а потом я еще подумаю, как нам быть.

К счастью, купальни в этом гостевом доме имелись при каждой комнате, идти никуда не пришлось.

Первым помылся Дин — на удивление быстро. Тин успел заметить, что мальчишка любит поплескаться в ванне подольше, но сейчас его словно подстегивало что-то. Да что там гадать? Понятно, что подстегивало — та же тревога, что и самого Тина.

Он и сам не стал нежиться в теплой воде, вымылся наскоро. И пока смывал с себя дорожную грязь, принял окончательное решение: надо уходить.

— Мы все-таки уйдем, — сообщил он о своем решении Дину, — одевайся.

— Да я, собственно, одет уже, — хмыкнул парнишка, — только ноги в сапоги сунуть. Как чувствовал.

— Тогда — вот, — Тин протянул младшему свой пояс, в котором были припрятаны их неприкосновенные денежные запасы, и кошель, который носил открыто.

— Это зачем еще? — опешил Дин.

— Чтобы деньги остались у тебя, если со мной что-нибудь случится.

— А если со мной? — заспорил мальчишка.

— Тогда я тебя спасу, — уверенно ответил старший друг.

И он действительно верил: случись что с Дином, он мир перевернет, деда на помощь привлечет, но мальчишку из любой беды вызволит.

— И запомни пожалуйста, — добавил он, — если меня арестуют как мага — это все-таки одна из наиболее вероятных неприятностей, то я выкручусь, в панику не впадай.

Дин кивнул и нацепил пояс поверх своего, и теперь его при каждом движении били по бедрам два кошеля разом. Выглядел мальчишка при этом достаточно нелепо.

— Куда мы пойдем? — спросил он.

— К почтенному Тарнею, караванщику. Он сказал, двери его дома всегда открыты для нас, — пробубнил Тин сквозь плотную ткань рубашки, которую как раз пытался натянуть на еще влажное после мытья тело.

— А ты знаешь, где его искать?

— Спросить на большом базаре дом Тарнея Ласкача. Так он объяснил.

— Ты что, Тин, какой базар в такое время?! Поздно же!

— Большой базар в Шамхе шумит и днем, и ночью, — усмехнулся Тин, — так что не опоздаем.

Но они опоздали.

Решительный стук в дверь — так стучат те, кто уверен в своем праве входить в любое время в любой дом, — и бесстрастный голос:

— Откройте! Охранительная управа по делам магическим, — поставили жирную точку в планах на вечер.

Глава 4. Старый враг, новый друг

Дин

Дальше все происходило быстро и страшно: ворвались три человека, один из них наставил на Тина какой-то жезл с фигурным навершием, из которого вдруг вырвались зеленоватые светящиеся лучи и мигом опутали парня, лишив его возможности говорить и шевелить руками.

— Вы арестованы за сокрытие магических способностей от властей Фирны, — сухо заявил законник.

Другой нежданный визитер бросил острый взгляд на Дин и тоже выставил перед собой жезл, но ничего больше не произошло — никаких лучей-пут. Дин, впрочем, и без того не двигалась — от ужаса на нее напало оцепенение. Она просто стояла и смотрела вслед Тину, которого тычками вывели из комнаты.

И только когда за последним служителей закона закрылась дверь, оцепенение стало отпускать. На смену ему явилась паника. Нет, недавние слова Тина еще не выветрились из памяти, но... как можно не впасть в панику, когда такое?!

Снова у нее на глазах службы правопорядка уводят Тина в неизвестность. Но только в первый раз она ничего не знала об этом парне, а еще... смогла что-то для него сделать. Только сейчас Дин осознала, что там, в Велеинсе, даже будучи беглянкой, она оставалась дома: представляла, куда пойти и к кому обратиться, если что-то случится. В Фирне она ощущала себя абсолютно беспомощной. Правда, какая-то дельная мысль брезжила на краю сознания, но додумать ее Дин не успела, потому что дверь снова распахнулась — на этот раз без стука, — и на пороге появился хозяин гостевого дома собственной персоной.

— Ты еще здесь мальчик? У тебя есть полчаса, чтобы убраться отсюда.

— Но мы заплатили за две ночи!

— Меня это не интересует! Я не даю приют преступникам, — и вышел.

А Дин рухнула на кровать, пытаясь собраться с мыслями. Мешала обида — детская, горькая, неразумная совершенно. Потому что разум ничуть не удивлялся тому, что в чужой стране можно стать жертвой беззакония. А ребенок внутри кричал и топал ногами. И Дин, честно говоря, хотелось делать то же самое. Впервые в жизни.

Она сдержалась. Достала из-за пазухи футляр, оставленный Тином, набросала на листке бумаги несколько слов: 'Арестован за сокрытие способностей к магии', — и сместила рычажок.

И даже заставила себя подняться и сложить те немногие вещи, которые были еще не в мешках. А потом остановилась, соображая, как она все это понесет: два заплечных мешка — это уже многовато, а если еще вспомнить, что ноша Тина была существенно больше... да и меч не стоило бросать. Да что там меч! Дин этому мерзавцу-хозяину даже грязную одежду оставлять не желала. В общем, задачка была та еще.

Пока она размышляла, дверь снова открылась — опять без стука! — и Дин с недоумением уставилась на совершенно незнакомого человека. Правда, когда он ухмыльнулся, в голове ее забрезжила догадка, а уж когда подал голос, Дин окончательно убедилась, что все не так плохо, как она себе представляла, а... гораздо хуже. Даже на руки смотреть не пришлось.

— Ну что, мальчик, вот я и добрался до тебя, — заговорил Салмер — а это был именно он, — и в этот раз никто тебя не защитит, потому что от покровителя твоего я удачно избавился.

— Значит, это ты на него донес? Вот гад! — с сердцем воскликнула Дин.

— Полегче, малыш! Благодаря тебе и твоему приятелю я потерял все — имя, деньги, репутацию. Я вынужден был бежать из страны в эту паршивую Фирну, где даже способностями своими пользоваться не могу, а потому вынужден мыть посуду и убирать комнаты в этом вонючем трактире... зато здесь никто не найдет меня по слепку ауры, да и беглых Фирна не выдает, — Салмер оскалился.