Жестокие радости

Вот и сейчас в своих речах фараон поминал различные благодеяния Баст. Но мне почему-то казалось, что все это говорится с каким-то намеком. Я переглянулась с Нашут-Фетом и Кашин. Они разделяли мое мнение. Но так же ясно, что фараон вряд ли расскажет о своей нужде сейчас, при таком сборище народа. Поэтому мы отвечали комплиментами на комплимент, речами на речи и продолжали пировать.

Только когда все закончилось, гости разошлись, а мы вернулись в свои покои и готовились ко сну, по коридору раздалась уверенная поступь. Фараон пришел фактически в одиночестве (два стражника личной охраны остались за дверью) и начал свои речи издалека:

— Надеюсь, вы довольны своими покоями?

— Да, вполне, — кивнул Нашут-Фет, одно за другим стягивая тяжелые украшения с рук.

— Вам не нужны дополнительные рабы? Может, наложницы или наложники — скрасить ночь?

— Нет, не нужно, — ответила я, пока Кашин обдумывала предложение. — Мы понимаем, что сюда вас привела не столько жажда показать себя радушным хозяином, сколько нечто иное. У вас что-то случилось?

— Угадали, — печально вздохнул фараон.

— И что же именно произошло? — поинтересовался Нашут-Фет. — И с кем?

— С моим сыном.

— Которым? Самым старшим, наследником?

— Да. На следующий день после возвращения из последнего путешествия к низовью Нила он свалился в лихорадке. Какая-то странная болезнь иссушает его нутро, убивает.

— Неизвестная болезнь? Из Нила? — нахмурилась я. — Чем еще она выражается кроме жара?

— Сын отказывается от еды, воду вливаем чуть не насильно. И все...

Весьма расплывчатые симптомы, честно говоря. Хотя нам они были нужны лишь для того, чтобы избежать эпидемии в случае чего. А исцелить мы и так могли.

— А вы обращались к кому-либо еще за помощью? — поинтересовалась Кашин, и я сразу поняла, к чему она клонит.

— Да, в храм Имхотепа. Но ему не удалось помочь.

— Имхотеп сам снизошел до вас? — спросил Нашут-Фет.

— Да, окруженный жрецами.

— Хм...

Мы задумались, как бы обстряпать это дельце, и у меня появился план:

— Давайте завтра, на рассвете, попросим Имхотепа помочь еще раз. Возможно, если мы будем действовать вместе — у нас получится.

— О, благодарю.

— Все благодарности после. Завтра, в храме.

Фараон молча поклонился и вышел. Закрыв за ним дверь, Нашут-Фет усмехнулся:

— Ловко ты придумала, Ашана.

— Это точно, — вторила Кашин. — Хорошо, что все так сложилось!

— Но парню все равно нужно помочь, — напомнила я.

— Не вопрос.

Определенно, сегодня мы получили явное доказательство того, что этот бог — самозванец. Если уж он снизошел до больного, то обязан излечить, если только смерть не стоит у его изголовья. Но раз сын фараона еще жив, то смерть еще не так близко.

Глава 26.

В храм мы вошли маленькой, тщательно охраняемой процессией. Не трудно догадаться, что фараон предпочитал, чтобы о болезни сына знал как можно более узкий круг лиц. Поэтому и охрана, и глухой паланкин, в котором принесли наследника.

Жрецы Имхотепа пропустили процессию, но сделали попытку воспрепятствовать нашему вхождению в храм. Но, когда до них дошло, кого они пытаются не пустить — смирились. Мы вошли.

Определенно, культ Имхотепа поднялся в последние годы. Об этом говорили и новые фрески, и величественные статуи, и убранство. В правом крыле храма располагалось что-то вроде больницы, куда приходили страждущие, в левом — жили жрецы.

Мы настояли, чтобы наследника фараона отнесли в самое сердце храма, в главный зал, дабы можно было воззвать к милости самого Имхотепа. Конечно, насчет милости не знаю, но воззвать точно собирались.

Едва больного внесли, как мы попросили всех, даже жрецов этого храма, нас оставить, дабы не препятствовать божественному излечению. Никому из смертных не годилось видеть разворачивающееся действо.

Когда все ушли, закрыв за собой двери, Нашут-Фет подхватил сына фараона и положил прямо на алтарь, попутно заметив:

— Он такой легкий! Болезнь из него все силы вытянула.

— Еще не все, — ответила я, возложив руки на горячий лоб парня. Пара слов — и на больного спустился крепкий сон. — Ну вот, теперь можно и Имхотепа звать.

— Кстати, вы заметили, что здесь присутствует какой-то странный запах? — спросила Кашин, принюхиваясь.

— Да, есть немного. Что-то вроде знакомое... — протянула я.

Нашут-Фет между тем подошел к статуе бога у алтаря, гулко постучал по ней и громко проговорил:

— Имхотеп! Ты же не откажешься выйти к своим братьям и сестрам и помочь страждущим? Появись!

Голос тигра звучал необычно. Рокотом волн, журчаньем ручьев заполнил он зал и ринулся дальше, проникая в каждую щель.

— Имхотеп! — так же позвала я, и к воде прибавился свист ветра.

— Имхотеп! — жар огня разлился следом.

Не просто зов, но призыв. Если Имхотеп, кто бы он там ни был, услышит, то придет. Надо лишь чуть подождать.

До нашего острого слуха донеслось хлопанье нескольких дверей, странный запах усилился. Плита за алтарной статуей отошла в сторону, и к нам вышел... вампир.

Определенно, ему уже было больше пары тысяч лет, хотя выглядел где-то на тридцать пять. Длинные черные волосы, подведенные сурьмой карие глаза, крепкое телосложение, смуглая кожа — вроде типичный египтянин, и в то же время в нем чувствовалось нечто чужеродное, выдававшее, что родился он не здесь.

Мы все трое воззрились на него, преисполненные подозрениями. Похоже, вампир даже опешил, хотя на лице и мускула не дрогнуло.

— Так это ты называешь себя Имхотепом... — протянул Нашут-Фет.

— Да.

— Говоришь, что ты бог, — хмыкнула Кашин.

— А вы кто такие? — подозрительно сощурился самозванец, пытаясь не упустить из виду никого из нас.

— Мы — Сейши-Кодар, дети Баст, возглавляющие ее воинство, — гордо ответил Нашут-Фет.

— Вот как...

— Именно, — подтвердила я. — А раз ты бог, то тебе не составит труда излечить этого юношу.

— Я же говорил. Болезнь слишком запущена, он при смерти, — нахмурился Имхотеп.

— Это не преграда для того, кто принял сан бога врачевания, — ехидно заметила Кашин.

— Излечи его, иначе мы признаем тебя самозванцем! — выдвинул ультиматум Нашут-Фет.

— Я...

— Ты никакой не бог, ты вампир, — фыркнула я.

— Пригрелся на дармовой кровяной поилке? — обронила Кашин, сжимая меч. Ее обычная гневная реакция. На самом деле меч она не очень жаловала. Это мое любимое оружие.

— Больно надо! — фыркнул вампир. — Да эти люди просто пропали бы без медицинской помощи!

— Ну-ну. И, освоив единственный способ лечения — кровопускание, ты решил помочь всем и сразу?

— Вообще-то я весьма сведущ в целительстве. И нечего разговаривать со мной в таком тоне! Я — глава клана Феникса!

— Рада за тебя, — холодно ответила я. — Но ты, прежде всего самозванец, не имеющий представления об истинной божественной силе!

— И что же она такого может? Вы ведь тоже пришли просить об излечении меня.

— Это был лишь способ уличить тебя в самозванстве, — криво усмехнулся Нашут-Фет.

— Может, вы сами самозванцы? Как вы справитесь с этим?

В глазах вампира буквально заклокотало пламя, волосы заколыхались, а мигом позже огненный шквал сорвался с рук Имхотепа.

Кашин оттолкнула нас, грудью встретив эту волну и... просто впитала в себя пламя. Все, без остатка. Кажется, оно радостно слилось с этим гибким телом. Кашин облизнулась, как довольная кошка, и поинтересовалась:

— Еще? — даже адово пламя бессильно против того, в чьих жилах течет живой огонь.

— Что за... — начал было вампир, но договорить так и не успел.

Я решила призвать Баст, ведь она хотела взглянуть на самозванца, поэтому прошептала короткое:

— Баст, луноликая, ясная в храме своем, явись детям своим.

Лунный свет уже зашедшей луны спустился с потолка, и из него, словно откинув занавесь, вышла наша богиня. Сосредоточение теплой доброты, но в глазах притаилась угроза.

Казалось, все пространство заполнила сила богини, и если нам было нормально, даже хорошо, то за вампира поручиться не берусь. По-моему, он даже поежился.

Глава 27.

Баст улыбнулась нам и направилась к самозванцу. Не обошлось и без демонстрации возможностей. По пути богиня, как бы невзначай, погладила еще спавшего сына фараона. Тот сразу же вздохнул свободнее, жар спал просто мгновенно. Определенно, парень был излечен одним этим прикосновением. И это ярко демонстрировало превосходство Баст. Там, где секунду назад был умирающий, теперь находился совсем здоровый человек, спящий обычным крепким сном.

Наша богиня так и не подошла к вампиру вплотную. Остановилась в нескольких шагах, прищелкивая хвостом, и спросила:

— По какому праву ты называешь себя богом?

— А что, существует определенный ритуал? — поинтересовался Имхотеп, хотя гонора в его тоне поубавилось.

— У тебя нет ни способностей, ни соответствующих сил. Ты позоришь нас!

— Чем же?

— Тем, что подрываешь веру в наше могущество.

— Ваше? — кажется, удивление.

— Именно. Неужели ты до сих пор не догадался, кто перед тобой?

— Богиня? — на этот раз в голосе звучало почти благоговение. Когда хотела, Баст могла внушить уважение.

— Именно. Не скромный проситель, не дитя ночи, обманом завладевшее бессмертием.

— Я никого не обманывал!

— Знаю. Но ваша раса выродилась из совмещения чужеродного духа и человеческой плоти. Удачный симбиоз, кара человечеству.

— Кара?

— Многие так считают. И что же побудило пьющего кровь назваться богом? Расскажи, я слушаю. Потом решу: карать тебя или миловать.

— Вот как? Это в вашей компетенции?

— Может, мне вызвать Осириса из подземного мира? Мое решение — решение всех.

— Хм... вы же не из верховных.

— Это неважно. Говори, — голос богини звучал спокойно и ровно, словно и не требовал ничего.

Видимо, Имхотеп не привык к такому обращению, поэтому с минуту собирался с мыслями, но потом все-таки ответил:

— Не думаю, что у меня был выбор: принимать или нет этот сан. Люди сами возвели меня в ранг бога. Я живу в этих местах более тысячи лет, за столь долгий срок невозможно не войти... в контакт. Сначала я лишь иногда подсказывал, как следует поступить в том или ином случае, но дальше — больше. Те методы лечения, что использовались до меня, были настолько примитивны.

— Ясно. Твоя "миссионерская" часть понятна. Но что от этого тебе? Не стоит меня убеждать, что это все лишь из-за благих намерений.

— Для меня... Для меня это возможность свободно жить среди людей, и не только мне, но и моему клану. Нас не преследуют и не истребляют. Я должен заботиться о своих птенцах. Разве мне нужно раскаиваться в этом?

— Пожалуй, нет. И сколько здесь проживает твоего народа?

— Около тысячи. Вы не можете их уничтожить. Я знаю, что Владычицей Ночи заключен договор с богами о невмешательстве.

— Но, согласись, ты первый нарушил уговор, назвавшись богом, — лукаво усмехнулась Баст. Я знала, что гнев уже покинул ее, осталось желание поиграть, как кошка с мышью. А вот вампир этого не знал и сказал:

— По-моему, это мелочно. Я же никого не убил для этого. Никого из богов.

— Думаешь, тогда бы ты еще был жив? — хмыкнула богиня, прищелкнув хвостом. — Ты хоть понимаешь, что означает убить бога? Лишь единицам на всем этом грешном свете такое по силам. Не переоценивай себя.

— В моих жилах — кровь Феникса!

— И что? Ты уже мог убедиться, что твой огонь нам не опасен, — на сей раз почти снисходительная улыбка. — Сам Феникс еще может быть опасен, но его прежнего уже нет.

— В смысле?

— Он изменился, смешал свою кровь с вашей. Для него это был вопрос выживания, и он выжил, но и потерял некоторые свои свойства.

— Какие же?

— Сейчас это уже не важно. Можешь сам спросить у Вечного Феникса при случае, если он захочет отвечать.

При этих словах Имхотеп почему-то дернулся, словно Баст сказала нечто ранящее. Но больше вампир ничего не спросил.

А наша богиня, тем временем, задавалась совсем другим вопросом. Постукивая пальцем по подбородку, она проговорила, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Что же мне с тобой делать?

— Разве я заслуживаю смерти? — Имхотеп сделал попытку соблазнительно улыбнуться, но лишь Кашин посмотрела на это с интересом.

— Возможно. Но этим людям, действительно, нужна помощь, пусть даже такая малоквалифицированная, как твоя.

— Вот уж нет...

— Не спорь. Ты просто врач с опытом, но не бог врачевания. Ты даже не сможешь заставить эпидемию, буде таковая, отступить от города.

— И что же вы решите?

Баст чуть склонила голову набок, вглядываясь в лицо вампира, у самой в глазах появилась эдакая чертовщинка. Потом богиня сказала:

— Я хотела посмотреть в глаза самозванца. Что ж, мое любопытство утолено.

— И все?

— Предлагаешь разложить тебя на этом алтаре и выпороть? — рассмеялась. А божественный смех, особенно светлого бога, вы запомните надолго. Мало того, что он очень заразителен, но и, кажется, он заполняет все вокруг и тебя тоже.

Я видела, как подрагивают уголки губ вампира, пытаясь сложиться в ответную улыбку помимо воли хозяина. Имхотеп, наконец, сдался и улыбнулся.

— Вот и славно, — заключила Баст. — Носи свой самозваный титул во имя меня, Осириса, Исиды, Сета, Птаха, Нут, Ра!

При каждом имени в воздухе появлялся силуэт называемого бога из золотой пыли. Под конец все фигуры закружились вокруг Имхотепа, потом вспыхнули и той же пылью осели на мраморный пол.

— Боги-свидетели приняли мои слова, — прокомментировала свои действия Баст.

— Вы что, меня богом сделали?

— Нет. Ты не избранный, чтобы ступить на этот путь. Тебя ждет другой, хотя и нескоро. Ты остался прежним, но все боги отныне знают о тебе и не будут разоблачать.

— А это не против ваших принципов? — поинтересовался вампир.

— Твое ехидство неуместно. И не такие существа объявлялись богами, но название это еще не суть, помни об этом.

— Я знаю.

— Хорошо.

— А ваши "детки" останутся присматривать за мной?

— Вот еще, — фыркнул Нашут-Фет. — Делать нам больше нечего.

— Ты прав, — кивнула ему Баст. — У моих детей, Имхотеп, и в самом деле много важных дел. Но, пока они здесь, тебе бы не помешало многому у них научиться.

— Чему же? Быть богом? — почти с усмешкой.

— Нет, своей приобретенной... профессии. Они могут показать различные средства исцеления.

— У нас слишком разная... природа для перенятия опыта.

— Я вовсе не о том, — отмахнулась Баст. — Есть множество различных рецептов, зелий, которые можно использовать.

— Что ж, это может оказаться полезным.

— Вот именно. Так что учись. Может, когда и самому пригодится...

— Вряд ли. Моя плоть бессмертна и вечно молода.

— Есть недуги и бессмертной плоти, они знают, — и уже нам: — Научите его.

— Да, луноликая, — ответили мы едва ли не хором, а Нашут-Фет уточнил: — Как долго нам давать уроки?

— Недели, думаю, хватит. Если нет, то предупредите. Удачи вам всем. Да будет легким лунный путь.