Жестокие радости

— Алекса, мне нужно с тобой серьезно поговорить. Без лишних свидетелей.

— Да, конечно. Мы перейдем в мой кабинет или... здесь?

— Лучше к тебе, — приняла решение Менестрес, и обе вампирши вышли.

Владычица Ночи не удовлетворилась просто запертой дверью, а еще и завесу безмолвия наложила. Только затем, как ни в чем не бывало, уселась на диван и улыбнулась Алексе. Та осторожно села на свое рабочее кресло и спросила:

— Я сделала что-то не так?

Менестрес снова улыбнулась, проговорив:

— Алекса, моя дорогая, разговор вовсе не означает мое недовольство чем-либо. Я просто хочу обсудить с тобой сложившуюся с Сергеем ситуацию.

— Да, ситуация более чем запутанная, — вздохнул Магистр Города. — Я ведь думала, что все уже решила, а тут... Почему он потерял память?

— Тут уже не так важна причина, сколько следствие. Он забыл о некоторых вещах. Вопрос, хочешь ли ты, чтобы он вспомнил.

— Но разве он не должен вспомнить, чтобы окончательно поправиться?

— Сергей же не полностью потерял память. Просто избирательные моменты. Их нехватка не приведет его к безумию. Гибкая психика сама найдет всему объяснение. Он же не забыл, что является твоим другом.

— А он... он не мог притвориться, что забыл о наших весьма... близких отношения? Вдруг он, находясь в этой коме, все чувствовал и понимал?

— Нет, исключено. Я же лично удерживала его вампирскую суть.

Эти слова принесли Алексе явное облегчение, и она всерьез задумалась о создавшейся ситуации.

— Пойми, моя дорогая, надо принять решение, которое облегчит жизнь вам обоим. Сделать выбор, если хочешь. Я не говорю, что Сергею нельзя вернуть память. Можно. Но вот нужно ли?

Алекса вздохнула, склонив голову и зажав ладони между коленями, потом проговорила:

— Я очень долго не знала, как поступить. Мое сердце рвалось на части, и дело не в долге. Не только в нем. Сергей, действительно, много значит для меня. Очень много. Но я сама не заметила, как Лазель стала значить не меньше. Это казалось таким странным...

Я думала, это дружба, что я просто неправильно понимаю себя. Но потом...

— Ты любишь ее?

— Да.

— Так, как никогда не любила Сергея?

— Да. И чувствовала себя меркантильной сволочью.

— Почему? — удивилась Менестрес, вглядываясь в лицо своего птенца.

— Ну... она глава клана, Черный Принц... Мне никогда не быть ей ровней в этом.

— А разве это так важно?

— Мне казалось, что да. Но теперь...

— Скажи, тебя устраивает то, как Лазель относится к тебе?

— Да, более чем. Я и не думала, что можно... так...

— Вот и ответ на твой вопрос. Ты всегда была сильной, очень сильной духом. И плохо приходилось тому, кто пытался тебя сломить или доминировать над тобой. Но ведь Лазель и не пытается.

— Ну, я просто знаю, что в некоторых вопросах она разбирается лучше меня.

— Так и должно быть, — кивнула Менестрес, улыбаясь, но, кажется, за этой улыбкой скрывалось еще что-то. Пытаясь это уловить, Алекса проговорила:

— У меня такое ощущение, что вы старательно агитируете меня за Лазель.

— Нет, я просто хочу, чтобы ничто не мешало тебе принять это важное решение.

— У Лео получалось лучше, — хохотнула Магистр города.

— Ну, если учесть ее прошлый опыт, прошлую жизнь, так и должно быть. Особенно, если это помогло.

— Да.

— Так каково будет твое решение? Или тебе нужно еще подумать?

— Нет, не нужно. Сколько можно-то? Нет, я решила. Думаю, Сергею не стоит вспоминать то, что он забыл. Так будет лучше для него. Я честно пыталась, но не смогла обуздать свое сердце. Оно тянется к Лазель.

— Я рада, что тебе хватило мужества признаться себе в этом. Понимаю, приходилось не легко.

— Это было так заметно?

— Лишь тем, кто тебя знает.

— Понятно. Но вдруг Сергей сам все вспомнит?

— Нет, это практически исключено.

— Вы... что-то сделали с ним?

— Я лишь забочусь о своем птенце, — ласково, но уклончиво ответила Менестрес. — И, думаю, будет лучше, если я увезу его с собой. Хотя бы на время.

— Да, наверное. Хоть Сергей ничего и не помнит, но я бы не хотела травить ему душу. Это как-то... не честно.

— Не беспокойся, он ничего не вспомнит.

— Все равно.

— Раз мы все решили, то, пожалуй, тебе стоит обрадовать Лазель, — лукаво улыбнулась Менестрес.

— Честно говоря, я не знаю, как она к этому отнесется.

— А что, возможны варианты?

— Не знаю. Может, в ее глазах я совершаю бесчестный поступок, и что она думала обо мне лучше.

— Ты всерьез веришь в это? — губы королевы снова дернулись в полуулыбке.

— Есть сомнения... Но это не важно. Я приняла решение и не отступлюсь, как бы там ни было. Это глупо и не честно лгать им и себе. Спасибо, что так помогли!

— За это не нужно благодарить. Как мать заботится о своих детях, так и я забочусь о вас. Это естественно.

— Все равно спасибо. Мне не хватало вашей поддержки.

— Всегда рада. Обращайся. А сейчас иди. Иди к Лазель. Ждет ведь, — а на удивленно вздернувшуюся бровь вампирши добавила: — Не может не ждать.

Почти робко улыбнувшись, Алекса вышла, а Владычица Ночи подумала, что воин — это порой состояние души. Честь для Алексы далеко не просто слова. Была и есть. Но приятно наблюдать, как суровая воительница, привыкшая во всем и всегда рассчитывать только на себя, становится мягче.

Глава 61.

Лазель и в самом деле ждал. Ждал, укрывшись ото всех в своих покоях. Ариэль и Габриель попытались было что-то узнать, но главе клана оказалось достаточно одного лишь взгляда, чтобы эта идея сдохла на корню.

Так что Лазель закрылся в кабинете, и лишь сила воли удерживала его от того, чтобы не метаться, словно тигр в клетке.

Усевшись в кресло и подперев подбородок, Лазель решил заняться обдумыванием всех возможных вариантов, их оказалось не так уж и мало, и это помогало не циклиться на том, как замирает сердце.

Все эти меры помогали мало, и Лазель чуть не подпрыгнул, когда раздался стук в дверь. А ведь он должен был задолго до этого услышать приближение гостя! Он ведь знает, кто там, поэтому и голос предательски подрагивает, говоря:

— Входи.

Алекса почти робко вошла в кабинет и плотно притворила за собой дверь. Подобное состояние было мало свойственно суровой и решительной вампирше, поэтому Лазель обеспокоено поинтересовался:

— Все нормально?

— Да... наверное. Теперь, думаю, да.

— Ты какая-то странная... Ее Величество сказала тебе что-то... неприятное? — Лазель участливо подсел к Магистру Города и взял ее руку в свою.

Алекса судорожно сжала тонкую ладонь, потом словно опомнившись, ослабила хватку и проговорила:

— Нет, мы просто поговорили о...нужных вещах. Конечно, мне, наверное, стоило сначала поговорить с тобой. Я ведь даже не знаю...

— Не знаешь что? — глава клана осторожно тронул вампиршу за подбородок, чтобы их взгляды встретились.

— Хочешь ли ты еще... быть со мной, — сказано на одном дыхании. Фиалковые глаза ни на секунду не прервали контакта с изумрудно-зелеными.

Какую-то секунду Лазель боялся даже дышать, чтобы не спугнуть этот момент, потом улыбнулся, ответив:

— Разве я хоть на миг давал повод усомниться в этом своем желании?

— Нет, но...

— Тут не может быть никаких "но". Я не хочу обязывать тебя словами, но, если ты только захочешь, я всегда буду с тобой.

— И... я не стану тебе противна?

— Почему? — воскликнул Лаель, не сдержав удивления.

— Я отказалась от одного ради другого...

Лазель едва не рассмеялся, порывисто обнял Алексу, прижимая к сердцу и говоря:

— Ты не можешь быть мне противна, какие бы поступки не совершила. Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — спрятав лицо во впадинку между шеей и плечом вампира.

Лазель пришлось чуть отодвинуться, чтобы увидеть ее лицо, но оно того стоило, чтобы заметить, как Алекса украдкой смахивает слезинку. Тепло улыбнувшись, Лазель поймал ее руку и слизнул сверкающую капельку с кончиков пальцев, не забыв поцеловать их напоследок, и только потом проговорил:

— Ну что ты! Зачем?

— Я... я не знаю. Просто... оно само.

— Ш-ш, — легкий поцелуй в уголок губ.

— Ненавижу быть слабой, — и уже совсем тихо: — Мне так хорошо с тобой.

— Мне тоже, — лишь невероятными усилиями Лазелю удавалось держать себя в руках. Сердце грозило выпрыгнуть из груди "от чувств-с". Хотелось еще крепче обнять возлюбленную и немедленно затащить в постель.

— Я жалею лишь о том, что мне потребовалось так много времени, чтобы понять истинные устремления сердца, — призналась Алекса.

— Это все уже не важно, — отмахнулся Лазель, привлекая вампиршу для поцелуя. Глубокого и нежного, отдающего нетерпением.

— Да, наверное... — как-то рассеянно ответила Алекса, отвечая на поцелуй. — Хотя мне стыдно за то, что частичная потеря памяти Сергея принесла мне облегчение.

— Пустое, — возразил Лазель, сильнее сжимая вампиршу в объятьях и осыпая поцелуями. Так что через некоторое время Алексу гораздо больше волновала кровать, чем весь остальной мир. Хотелось сейчас, немедленно, ощутить все прелести нового положения.

Лазель был только рад пойти навстречу своей столь страстной возлюбленной. Про себя же глава клана Инъяиль решил, что Алексе вовсе не нужно знать о его догадках, почему Сергей столь избирательно потерял память.

Если учесть, что Владычица Ночи обладает всеми талантами, отмеренными вампирам, то и дар Моры у нее развит в совершенстве, а значит, она может выпить до конца любое чувство. Но есть вопросы, которые лучше не затрагивать. Особенно, если они касаются королевы.

Лазель вздохнул и отогнал ненужные мысли. Главное — это трепещущее от страсти тело возлюбленной в его руках. Эти горящие желанием глаза и зацелованные губы.

Эпилог

Владычица Ночи покинула Москву через два дня, увозя с собой Сергея. Тот довольно спокойно отнесся к предстоящему путешествию. Даже с некоторым энтузиазмом. Прощаясь с Алексой, он ощутил легкую грусть, но не более. Память так и не вернулась.

Прощаясь, Менестрес обняла сразу Лазель и Алексу, поцеловала обеих и пожелала счастья, заметив, что они друг на друга положительно влияют.

После всех этих событий Алекса прониклась большой симпатией к Лео, причем взаимно. Похоже, у последнего воина Сейши-Кодар прошла фобия относительно вампиров. Во всяком случае она не отказывалась приезжать в гости к Магистру Города и приглашала ее к себе. Вернее к Андре, так как Лео, наконец, поддалась уговорам, и они решили жить вместе. По ее словам так, возможно, приключений на их задницы станет меньше.

Габриель остался в свите Лазель, хотя Алекса отнеслась к этому не слишком одобрительно, но промолчала. Она вообще была готова многое простить возлюбленной, считая, что рядом с такой любовью нет места ревности.

Что до Эрики, то в отношении нее не последовало никаких репрессий. А Андре, движимый благородным порывом, написал ей рекомендательное письмо к своему учителю, полагая, что дочь окажется разумней матери. Так оно, собственно, и выходило.

Танат продолжал захаживать в гости к Андре и Лео. Его вдохновила теория дружеских отношений. И, конечно, никто не мог ему попенять за уничтожение демона. Наоборот, один из главных того мира поспешил принести Смерти свои извинения.

Будущее постепенно, с боем, становилось настоящим.

КОНЕЦ

187