Последний из портала Дагоса, глл 1-7

— Толана, что здесь написано? — Он проявил настойчивость.

Она вытерла руки и, склонившись над книгой, начала изучать неровные строки, в которых одни буквы походили на греческие, другие на руны. Выделялись более крупные знаки — иероглифы или пиктограммы, представлявшие стилизованное изображение какого-нибудь животного или предмета.

— 'Пришел свет боугов с Дагосом. Его заберет Он', — прочитала она, двигая палец под строкой и обводя символы, и пояснила. — Имеется в виду портал, который разрушил Дагос, через который ты попал в Мицфэрэн.

— Да это я уже понял.

— 'Большая птица заглянет под крыло и удивится. Змеиный камень... приют. По небу пробежит один зверь'. Здесь — нечитаемый знак. Не знаю, что он обозначает. Далее. 'Комолон с ребенком сойдет с горы'. Не может быть! Фарогаки убили всех комолонов. Всех! Весь клан. — Она хмыкнула и продолжила чтение. — 'Одинокий воин... Последний из Портала'. О! Это про тебя.

— Почему-то, именно так я и подумал, — не удержался он от ехидного замечания. — Ты можешь объяснить, что все это значит?

— 'Свет боугов' — это портал. Дагос появился в Пфефике вместе с ним, и он же его разрушил — 'заберет его он'. После разрушения портала начинается отсчет нового времени. 'Большая птица', дословно. Непонятно, почему нельзя было просто использовать знак клана? Скорее всего, харлиса.

— Ворониха?

— Да. 'Гикора'... орел — слово мужского рода. Здесь не написано, что такое удивительное увидит 'птица' у себя под крылом, значит, в своем рэфте. Но теперь, когда рядом Кэроф-кэр пробивается портал, ясно, что речь именно о нем. Дальше... 'Змеиный камень', то есть рэфт грогий, станет для кого-то убежищем, если уже не стал. — Она многозначительно посмотрела на него. Борис кивнул, соглашаясь, что эти слова относятся непосредственно к нему. — 'На небо выбежит один зверь...' Должно быть, здесь говорится о выборах нового офгирдана. Странно. Очень странно... — Рассматривая сложное сочетание знаков, она потерла лоб. — Такие выборы давно не проводились. В течение года у нас появится новый офгирдан? — спросила она книгу и покачала головой. — И он будет не фарогаком...

— Не понимаю.

— Чего тут понимать? У нас будет другой офгирдан.

— Причем тут 'зверь на небе'?

— Притом, что это выборы офгирдана, особый ритуал, который проводится в определенный день, точнее, ночь — Нэр-эф-Лиацун. А для выбора очередного фарогака такие сложности ни к чему. Двух последних выбрал Совет рэгонов, путем голосования.

— То есть, 'зверь по небу не бегал'? — Он запомнил аллегорию, чтобы потом узнать, что собой представляет этот обряд. Сейчас и без 'зверя' его мозг был перегружен. — А как ты определила срок?

— Двойной 'Нэр-эф-Лиацун'. — Она показала на два одинаковых значка. — Слияние лун. Бывает два раза в году.

— А сейчас луны сближаются, да? — Ну, хоть что-то он понимал в этой абракадабре! — И скоро будет первый... этот... 'лиацун'?

— Да. Дагос разрушил портал — время пошло. Первый 'Нэр-эф-Лиацун' наступит через... двадцать дней где-то, следующий — через полгода. Второе Слияние — предельный срок. Осталось Дорину судить и править — всего ничего.

— Понятно. Дальше, что?

— 'Комолон с ребенком'. Возможно, этот комолон — 'Одинокий воин'. А может, 'ребенок' станет Одиноким воином... Ха!

— Чего смешного?

— Наоборот, печально. Фарогаки, как ни старались, не уничтожили комолонов — один или два все же уцелели, но именно те, из-за кого был истреблен весь их клан. Вот тебе пример того, что бесполезно пытаться изменить предсказанное.

— А что предсказано драконам?

— Не знаю. Здесь не написано. В какой-то другой книге должно быть...

— Так может, они убили комолонов не из-за предсказания вовсе? Ты же сама говорила, что войны между кланами — обычное дело для вашего мира. Или у них не было взаимных претензий и поводов для вражды?

— Были. Но все поводы и придирки — мелочь, по сравнению с этим. — Толана ткнула в книгу. — Вот она — главная причина! В одной из книг должно быть предсказание о том, что комолоны убьют фарогаков. Или изгонят из Гэлах-кэр, Главной горы... Или... — Она призадумалась над третьим вариантом.

— Изгонят и убьют?

— Да! Предсказание, которое первые фарогаки два-три поколения назад расценили, как серьезную угрозу для себя.

— Уверена?

— А то! Как в том, что все мы рождены матерями.

— И как же тогда? Разве могут два воина убить целый клан?

— Возможно, комолон убьет нынешнего офгирдана. Дорин — фарогак, а комолон непременно станет мстить. — Она подняла глаза на Бориса. — Точно могу сказать одно — у нас будет новый офгирдан. Хотя необязательно, что при участии комолона.

— Но комолон будет мстить.

— Верно. Верно, как то, что вечером вода прибывает. Но Дорин может умереть не от меча, а от старости... Эти два события — смена власти и приход комолона — могут произойти одновременно, но независимо друг от друга. Необязательно, что существует связь между двумя частями предсказания. Это же Книга Времен! Здесь просто перечислено все, что произойдет в определенный промежуток времени. В нашем случае, в течение года.

— А про меня-то что сказано?

— 'Из Олтифэрэна, Мира Напротив, придет Он... Последний из Портала Дагоса'

— Из 'Мира Напротив'?

— Ты — Последний из Портала Дагоса! — Она сделала акцент на ключевом слове.

— Ты про мой дар, о котором я понятия не имею?

— Сила портала, 'света боугов', передается последнему, кто через него прошел.

— В самом деле? Или это лишь предположение?

— Думаю, передается что-то.

— У тебя есть какой-нибудь прибор, типа, индикатора, чтобы проверить?

— Надо знать, что измерять, и его свойства.

— Мудрено... И какие оргвыводы можно сделать на основании всего этого?

— Ты — Последний из портала Дагоса. Дагос разрушил Портал — началось новое время, что-то изменится.

— Что изменится?

— Что-то... Ты будешь участвовать в событиях, из-за которых произойдут перемены.

— В каких событиях? — вкрадчиво поинтересовался он. Диалог в стиле аля-философ Труйоган начал его раздражать.

— Надо читать другие книги. Видишь, указано?

Борис видел только непонятные символы.

— Как книги называются?

— Здесь названа только Книга Порталов, но если ты хочешь знать подробности...

— Подробности?

— Предсказания, связанные с тобой и настоящим, должны быть в Книге Мудрецов, Книге Перемен... Белой Книге Предсказаний, может, и Черной тоже... Книге Серединного Мира.

— То есть можно узнать, что со мной случится?

— Каждое событие не происходит само по себе, безо всяких на то причин. Что-то должно ему предшествовать, что-то сопутствовать.

'Понятно, что из ничего ничего не получается'.

Но, оказывается, в Пфефике о любом событии, его предпосылках, — как объективных, так и субъективных, — можно узнать заранее! И для этого нужно уметь читать книги. И всего то!

— Значит, я смогу узнать свою дальнейшую судьбу?

— Конечно, раз ты попал в Книгу... У нас есть предсказание и первый 'ключ', значит, можно узнать и о том, что еще произойдет в Пфефике.

— Да хрен с ним, с вашим Пфефиком! Мне бы узнать, что будет со мной.

— Отдельно не получится. Да и как ключи найдешь? Все, что связано с тобой, переплетается с другими событиями. Придется читать все вместе, все подряд.

Реальная возможность заглянуть в ближайшее будущее была величайшим даром судьбы, сыгравшей с ним злую шутку.

— Какие 'ключи'? — рассеяно спросил он.

— Знаки, ведущие от одной книги к другой.

'Так, вот в чем подвох!'

— Что, трудно было в одной книге все написать?

— И тогда каждый дурак мог бы заглянуть в книгу и узнать, что будет, и все про свою судьбу. Тогда зачем жить?

Толана обладала удивительной способностью переворачивать аргументы с ног на голову, легко опровергать неоспоримые догмы. Но сейчас со своим замечательным, иррациональным мышлением, при доказательстве от обратного, она достигла апофеоза абсурда.

— Погоди, — взмолился он. — Дай, осмыслю.

'Быстрей желудок переварит гвоздь, чем мозг ее слова'.

Трудно понять тезис, в котором полностью отсутствовала логика. Хотя, нет! Если вдуматься, жрица в чем-то была права...

— Ты расшифруешь предсказание?

— Теперь придется. — Она обречено вздохнула. — Ты будешь искать пророчества, а я читать.

— Отлично, — радостно согласился он. — Только объясни, как их искать.

— Возьми Книгу Порталов. На корешке такой значок. — Она показала на первый иероглиф в строке символов над предсказанием и передвинула палец к следующему. — Найдешь этот знак — он будет стоять вверху, в углу нужной нам страницы. Со второго знака начинается само предсказание.

* * *

Толана достала с полок книги, в том числе Книгу Порталов, и Борис сложил их на угловом столике, отведенном ему для работы. Глядя на стопку толстенных фолиантов, он задумался о том, сколько пророчеств в них содержится — чтобы все это прочитать целой жизни не хватит.

Кто их составил? Когда? Сколько времени это заняло? Что за прозорливый человек это был? Гигант мысли, величайший пророк всех времен, народов и миров... И человек ли он был? Может, это боуг, существо высшего порядка, которого никто не видел? Как он мог заглянуть в столь далекое будущее и увидеть то, чего еще не произошло? Каким образом он создал всю эту сложную систему с 'ключами', разделив предсказания на части и распихав их по разным книгам?

Задавшись этими вопросам, Борис понял лишь одно — то, что у него ум за разум заходит при попытке постичь непостижимое — и запретил себе думать о происхождении книг.

Спросить Толану? Опять начнется феерический бред.

'Буду искать одно единственное предсказание, которое касается непосредственно меня'.

Листая Книгу Порталов, он внимательно просматривал каждую страницу, чтобы не пропустить нужные символы. Найти их, значит, узнать судьбу... Всего лишь первая часть пророчества, а он мандражировал так, будто вскрывал Ковчег Завета.

Толана и Береск в лаборатории мыли и расставляли посуду по своим местам и протирали медицинское оборудование, когда прибежал Юса и прямо с порога возбужденно сообщил, что вернулся Тэрт.

— Принес? — Борис направился к выходу.

— Сейчас узнаю. Оставайся здесь. — Жрица выскользнула за портьеру.

Борис прислушался, пытаясь догадаться о характере новостей по интонациям, но собеседники удалились.

Подкравшись к арке и сдвинув штору в сторону, он выглянул в зал. Потом вышел и встал у ложа, откуда можно было незамеченным наблюдать за парочкой, расположившейся на подушках у стола над лестницей.

Черный лев докладывал о своих приключениях жрице, которая изучала его обнаженный торс. Юса поставил перед гостем угощения, а Береск заплетающейся походкой спешил в лаборатории.

Борис поспешно ретировался в темную, откуда проследил за карликом, который подкатил к стеллажу стремянку на колесиках и, с ворчанием взобравшись по ступенькам, зазвенел пузырьками. Выбрав нужные препараты, он спустился, и, поставив их на лоток, вместе металлической коробкой и перевязочными материалами, выбежал обратно.

Борис вернулся на свой наблюдательный пункт у ложа.

Тэрт попал в серьезную переделку возле Черной горы — лечебные средства предназначались для него. Толана зашила рану на его плече, обработала и заклеила пластырем еще три пореза, в то время как лев поедал принесенное специально для него мясо. Потом намазала красную гематому на боку и обмотала его эластичным бинтом выше талии. Оказав первую медицинскую помощь, жрица с удовлетворением окинула взглядом свою работу.

Тэрт покончил с угощениями, вытер руки полотенцем и придвинулся к Толане вплотную. Он говорил ей что-то очень приятное, судя по тому, как она реагировала на его слова. Может, объяснялся в любви? Или рассказывал то, что будет делать с ней ночью?

'Вот, бл**ь — и нашим, и вашим, — с презрением подумал Борис. — Неужели нельзя было заплатить за сердечник чем-то другим? Без 'ночи любви' эту штуку никак нельзя получить? Купить за плафик или золото? У Тэрта, что, монополия на добычу сердечников? Чья это, вообще, была инициатива — ее или Тэрта? Черт! Она же могла отказаться, если бы не хотела этого, а, так, получается... Священная блудница, сука!'

Продолжая заводить себя, он отступил в темную, в задумчивости обошел большой стол и вернулся в зал. Сцена, которую он застал, заставила его злобно засопеть.

Тэрт неспешно целовал Толану. Он легко и нежно касался губами ее лица, шеи, кожи в треугольном декольте, будто пробовал ее на вкус. Она поощряла его своими ласками. Ее руки нырнули в его густую гриву. Она засмеялась и запрокинула голову, когда лев начал водить носом по ее ключицам и щекотать языком ямочку между ними, а ее тонкие, белые пальцы продолжали путаться в его длинных, черных волосах.

К бориной досаде, зависти и огорчению — эти двое были красивой парой. Черный лев невольно вызывал восхищение. Он одинаково легко обращался с женщинами и оружием. Он был по-настоящему мужественным, дерзким и, наверняка, удачливым.

Лев дразнил жрицу, обещая поцелуй, трогая ее приоткрытый рот, и не давая себя поймать. Обхватив ладонью ее грудь, он поигрывал через ткань платья большим пальцем с возбужденным соском и не позволял женской руке проскользнуть к косому клапану на штанах.

— Шлюха! — прошептал Борис. Он был зол на нее за ее податливость и на себя — за свою слабость и трусость.

Толана забыла о нем, будто между ними ничего не было, ни вчера, ни минувшей ночью. Она ни разу не посмотрела в его сторону! А он чувствовал себя горе-любовником из анекдота, спрятанным в шкафу от ревнивого мужа, неожиданно вернувшегося домой. Только ее никто не стал бы обвинять в измене, а его могли запросто убить, как соперника. В Пфефике человеческая жизнь стоила 'не дороже крысиного хвоста'...

Лев опрокинул жрицу на подушки и прогнулся от боли, когда его боевая травма напомнила о себе.

'Так тебе и надо!' — злорадствовал Борис, прячась за тяжелым пологом.

Жрица встревожено закудахтала. Лев, поморщившись, отвел ее руки в сторону и потянулся за курткой.

Неожиданно изменившиеся планы Тэрта обрадовали Бориса так, что он аж подпрыгнул на месте. Ведь он уже начал думать, что ему придется ночевать в стенной нише, а там сны — не очень...

Не слушая уговоры жрицы, лев засобирался в дорогу. Юса помог ему закрепить доспехи и заплечные ножны.

— Катись-катись, — прошептал Борис из своего укрытия.

В этот раз Тэрта никто не провожал.

* * *

Толана прошла в лабораторию, где ее ждали незаконченные дела. Она не заглянула в темную к Борису, делавшему вид, что внимательно изучает книгу. Тогда он поднялся и направился к ней.

— Тэрт принес сердечник? — спросил он с порога, хотя уже догадался, что 'принес'.

— Да. — Жрица, занятая мытьем рук, повела подбородком в сторону стеклянной, кубической вазы с прозрачной жидкостью на лабораторном столе, на дне которой лежало нечто неприглядное, в розовых ошметках. — Только не трогай. Надо, чтобы он отмок.