Последний из портала Дагоса, глл 1-7

Потенциальный любовник окинул взглядом борино тело, покачал головой и, издевательски вопросительно изогнул бровь, рассматривая его мужское достоинство, которое после стольких испытаний, отказывалось быть таковым.

'Судьба решила сыграть со мной злую шутку!'

Теперь его — 'опустят'. Или он умрет. Без вариантов.

И то, и другое — больно.

Но что лучше — жить с позором или умереть с честью?

Дракон отдал указания воинам и, развернувшись на каблуках, направился к выходу. Отчаянно сопротивляющегося Бориса поволокли следом.

Он покинул застенки инквизиции живым и здоровым, если не считать глубочайшей моральной травмы. Хотя, возможно, лучше было бы остаться в камере...

* * *

Его вывели из тюрьмы, но не из подземелья, которое оказалось подземным городом. Кроме лабиринта ходов и тоннелей, в скалах было прорублено множество каналов — целая сеть водных магистралей — широких и узких, с перекрестками и развилками, которые он увидел во время путешествия на катере. Транспортное средство драконов, управляемое с кормы, имело немного фантастический вид, а его двигатель почти не производил шума и позволял развивать приличную скорость.

Местные технологии превосходили все ему известные!

А потом он увидел лифт...

'Это суперцивилизованное Средневековье другого измерения, другой реальности... Технологии 'супер', но нравы — абсолютно дикие'.

Подъемник представлял собой платформу, с одной глухой стенкой и огороженную с трех сторон решетками. В центре торчал обломок колонны. Для того чтобы лифт начал движение, нужно было вставить в отверстие на колонне специальный ключ-жезл, что и сделал главный дракон, после того, как охранники втащили пленника на платформу.

Кабина плавно поползла вверх. Толстые пласты скальной породы чередовались с пустотами. От лифтовых площадок в стороны расходились галереи, которые освещались лампами, похожими на люминесцентные. Немногочисленное население занималось своими делами. Среди мужчин и женщин в псевдо-средневековых нарядах встречались воины в доспехах и при оружии.

Стоявший у дальней стенки за спинами драконов, Борис мог не беспокоиться, что кто-то из обитателей города-лабиринта заметит его наготу, но все равно мечтал стать невидимым.

Лифт остановился. Похоже, путешествие подходило к концу.

'Значит, скоро меня поимеют. И, возможно, не один раз...'

Желая умереть немедленно, он набросился на драконов...

Его оглушили, подавив в зачатке приступ буйства — с ним не церемонились.

* * *

Он сразу понял, что находится в другом мире, понял еще до того, как открыл сначала один глаз, потом второй. Жесткий ворс ковра впивался в голое тело, болела шея... Он знал, что если пошевелится, то боль усилится.

'Не буду шевелиться. Пусть думают, что я без сознания'.

Никто его не трогал, не торопился привести в чувство. Чем дольше он будет притворяться, тем больше времени выиграет.

'Но что это даст? Я все равно обречен...'

Послышался женский смех. Борис скосил глаза. В прорехе между тяжелыми шторами он увидел дракона, который, по-хозяйски развалившись в массивном кованом кресле, обнимал симпатичную, темноволосую девочку лет четырнадцати, сидевшую у него на коленях и прильнувшую к его груди. Можно было подумать, что они брат и сестра, если бы не интимная ласка. Рука в перчатке скользнула по девичьей груди, талии и нырнула под тунику.

'Нет, они не родственники. Хотя, может, в этом мире инцест узаконен? С них станется. Этот парень, определенно, не похож на гомика'.

Наблюдая за драконом, он испытывал странные, смешанные эмоции. Гнев, ненависть, презрение и... зависть. Вместе с тем, у него возникло смутное ощущение, что уже видел его когда-то. Этот взгляд...

Дракон снял шлем. Его длинные, черные волосы рассыпались по плечам. Он был мужествен и красив, и выглядел, как человек, не знающий поражений.

'Вероятно, благородного происхождения, богат и наделен властью'.

Устремив мечтательный взгляд в потолок, дракон запустил руку под одежду девочки и, лаская самые чувствительные места, заставлял ее ерзать по ляжке, обтянутой фиолетовым бархатом. Проявляя необычайную для возраста нескромность, нимфетка прогибалась и приподнимала бедра, желая нанизаться на пальцы своего искусителя. Очнувшись от своих мыслей, он покосился на свою маленькую, возбужденную подружку, потом на Бориса, не успевшего закрыть глаза, и что-то прошептал ей на ушко. Девочка зыркнула на пленника, как на досадную помеху, и неохотно поднялась.

Дракон вышел и взмахом руки приказал встать. Повинуясь, Борис принял вертикальное положение. Тем временем из-за портьеры выскользнула брюнеточка, а с ней две еще девочки — рыженькая и блондинка.

'Этот парень держит у себя в услужении малолеток на любой вкус!'

Зажавшись и сгорбившись, он еще плотнее прижал руки к месту, которое имел привычку прикрывать, потому что служанки принялись рассматривать его с пристальным, детским любопытством. Забавно, если б не серьезность обстоятельств дела...

Дракон окинул его бесстрастным взглядом и указал на огромную ванну, вмонтированную в пол.

— Да-фай. — Он намекнул, что пленнику следует помыться, и уладился, уводя свою юную, темноволосую подружку.

Железная дверь, похожая на сейфовую, закрылась.

* * *

Борис осмотрелся. Он находился в небольшом зале, вырубленном в скале целиком со всеми предметами обстановки — скамьями и столами вдоль стен, полками, нишами, ванной. Привнесенных предметов интерьера здесь было немного — светильники, статуэтки, шторы в арках и ковры на полу.

'Замок людоеда какой-то. Но лучше, чем тюрьма'.

Его смущали юные служанки, но он надеялся как-нибудь перетерпеть их присутствие.

'Почему они остались? Что это — наказание или награда?'

Переговариваясь между собой шепотом и беззастенчиво глазея на него, как юкатанские индейцы на коня Кортеса, девочки приблизились.

'Дети! Что с них взять?'

Рыженькая сжала его запястье.

— Ты чего? — Он не мог ее оттолкнуть, потому что прижимал ладони к низу живота. Он попятился, но эта нахалка следовала за ним, не отставая ни на шаг, призывно улыбаясь и стоя глазки. — Чего тебе надо?

'Наглая какая! Трахнут еще... лолитки'.

Рыженькая показала на ванну.

— А! Вот оно что. — Он двинулся в указанном направлении, подозревая, что малолетки обозревают его зад, и поспешил опустить его в просторную, мелкую ванну, наполненную теплой водой, над поверхностью которой толстым слоем поднималась пена.

— Ну, и обычаи здесь, — прошептал он, морщась от боли защипавших ран. — Сначала отмудохают, изваляют в дерьме, а потом отмывают...

Он посмотрел на служанок и опять напрягся — они шли прямо к нему.

— Идите отсюда! Кыш! — Прогоняя их, он замахал рукой. От греха подальше...

Развеселенные его протестами, они сбросили туники, под которыми ничего, кроме их самих, не было. Вид еще не взрослых, но уже и не детских тел, взволновал его не на шутку. Голый лобок рыженькой притянул его взгляд. Он с трудом отвел глаза от ее маленького 'персика' в верхнем просвете между ног, пытаясь сообразить — выбрита ли она или у нее на этом месте еще не выросли волосы. Венерин бугорок блондинки тоже был безволосым.

'Когда там появляются половые признаки?'

Пока он размышлял о зрелости девочек, они забрались в ванну.

— Эй, девки! Вы с ума сошли?

Вопреки его ожиданиям они не собирались на него покушаться на его честь. Рыженькая взяла травяную мочалку, а беленькая подставила ковшик под струю, лившуюся из пасти железного дракона. Он заметил на левой лопатке блондинки татуированного, многоцветного дракона, который, наверняка, являлся клеймом ее господина.

О чем-то этот дракончик напоминал...

'Ладно. Пусть моют, раз им приказал хозяин. Но больше — ничего!'

Он уже собрался расслабиться, как его посетила ошеломляющая мысль: 'Надо мной проводят эксперимент! Эксперимент с целью изучения поведения современного человека в Средневековье! — Сознание, расслоившееся вследствие психической травмы, продолжало искать объяснение происходящему. — Ну, конечно! Я — жертва научных опытов! Это объясняет, почему меня сразу не убили, как, наверняка, поступили бы средневековые разбойники. Всех персонажей играют артисты, а какой-то яйцеголовый придурок-ученый наблюдает за моими действиями на экране монитора. И не было никакого путешествия во времени и пространстве! Но, какого черта, этот опыт проводят именно на мне?'

Он осмотрелся по сторонам, прикидывая, где могут быть установлены видеокамеры, и решил, что потом, после того, как все завершиться, обязательно поймает режиссера-постановщика этой трагикомедии и набьет ему морду.

'Меня ввели в состояние гипноза и внушили мысль о телепортации. И еще, х*й знает, что внушили'.

Ему очень хотелось, чтобы это было правдой, но что-то внутри, очень похожее на патлатого разбойника, гнусаво нашептывало, что он занимается самообманом.

Как бы то ни было, после страшных опытов, наступила приятная часть эксперимента. Он не стал отказываться от возможности полежать в ванной и устроился удобней в углублении, сделанном для спины. Блондинка вылила ему на голову воду из ковша и взбила пену на волосах. Рыженькая терла его пучком травы. Он видел перед собой ее маленькие грудки, еще не полностью сформировавшиеся, но от этого не менее привлекательные. Они так и просились в руки — эти остроконечные холмики с большими, розовыми ореолами вокруг пуговок сосков.

— Малолетние нахалки, — прошептал он. — Только не особо позволяйте себе...

'Я слишком устал, чтобы возбудиться', — сказал он сам себе, расслабившись от умелых, успокаивающих движений рук юных банщиц. Их милое лепетание успокаивало, убаюкивало. Благоухание трав навевало приятные ассоциации. Ссадины и ушибы не беспокоили. Мысли разбредались, как овцы у нерадивого пастуха.

— Ой! Больно! — Он дернулся, когда рыженькая, массируя ногу, задела глубокий порез на пятке.

Подняв его ступню над водой, она внимательно осмотрела травму и покачала головой. Улыбнувшись и успокаивая ласковым голосом, она опустила его ногу на свое колено и принялась осторожно разминать икру.

— Черт, как хорошо. У тебя здорово получается, — похвалил он.

Блондиночка смыла пену с волос, оттеснила его и заняла нишу в бортике, потом, поглаживая его плечи и ключицы, притянула к себе.

— Кайф. — Он лежал на ней, как на подушке, его голова покоилась у нее на груди.

Согревшись и расслабившись от массажа, он погружался в полудрему. Тем временем, ловкие ручки рыжей чертовки, подобрались к паху, ласково вязли то сокровенное, что делало его мужчиной, и начали производить весьма не двусмысленные движения.

— О, очень мило с твоей стороны... Смело.

Да. Он хотел поддаться на провокацию, но не мог себе позволить, несмотря на то, что эти маленькие девочки настойчиво предлагали себя... Табу!

Вообще-то в прошлом он совершал поступки, за которые ему до сих пор было стыдно, но нельзя было отступать — лучший друг не понял бы, стал насмехаться или, того хуже, презирать. Куражился, чтобы поддержать статус, хотя совесть протестовала. Но некоторые свои принципы не нарушил бы, даже ради друга. Ни за что! Не стал бы заниматься сексом с детьми. Претило. Прямо не признался бы — сказал бы, что с малолетками 'беспонтово', мол, не умеют трахаться, или внешность забраковал. Его, в самом деле, школьницы не интересовали. Чего он, маньяк-педофил, что ль? Да и уголовно наказуемо это...

— Нет, — жалобно простонал он. Как он был наивен, полагая, что драконье мероприятие включает в себя только мытье. На него, будто выплеснули ведро холодной воды, 'из огня, да в полымя', называется. — Вашу мать! Совсем охренели?

Борис вскочил на ноги. А-то бежать некуда...

Потрясенный своим открытием и опустивший от безысходности руки, он прижался спиной к каменной стене и посмотрел на девочек. Хотел найти в них сочувствие, но их взгляды были прикованы к его грозно устремленному вверх копью плоти. Его обдало жаром оттого, как эти маленькие женщины нагло и восхищенно пожирали глазами главный половой признак, отличающий его от них. Безудержно краснея, он автоматически загородил от жадных, искушающих взоров вожделенный предмет.

— Вы — дуры! — Он взорвался от негодования, но они его не понимали. — Ты! — Он ткнул пальцем в рыжую и сделал указующий жест за борт. — Вон отсюда! И больше так не делай! И ты тоже! — Он повернулся к блондинке. — Я не хочу вас! Озабоченные малолетки!

Нимфетка поднялась, пожала плечами и выбралась из ванной.

'Она послушалась меня?' — Борис плюхнулся в воду.

В арке напротив раздвинулись шторы, и — какая неприятная неожиданность! — появился воин, без кирасы и шлема, но при оружии.

'Почему я решил, что меня оставили наедине с девчонками?'

Парень поинтересовался, что за шум. Рыженькая подобрала с пола тунику и, прикрыв 'фасад', направилась к охраннику. На левой лопатке у нее, был такой же татуированный дракон, как у блондинки, что, впрочем, неудивительно. Многоцветный, мастерски выполненный рисунок вызвал в бориной памяти какой-то неясный образ, который возник на миг и растаял, не обретя узнаваемых черт, не до него было...

Охранник смотрел на объяснявшуюся девочку преданно и влюблено, и только раз перевел взгляд на притихшего пленника — мол, дурак, меня бы на твое место.

'Сам дурак, — подумал Борис. — И сделай одолжение — сдохни от зависти!'

Проводив плотоядным взглядом виляющий, девичий зад, парень перевел дыхание и скрылся за шторами.

Вернувшись к ванне и уронив тунику на пол, рыжая нависла над ним и на пальцах объяснила, что если он не будет держать рот на замке, она позовет стражу или самого главного дракона, при этом указала на железную морду, из которой лилась вода.

Борис согласно кивнул, мол, не буду шуметь, потом пальцем указал туда, где под водой находился упавший член, чему немало способствовало появление воина, и, скрутив кукиш, поводил перед носами служанок. Они вопросительно переглянулись — то ли не расшифровав смысл жеста, то ли недоумевая, почему их не желают. Тогда он снова указал на свое подбрюшье и отрицательно покачал головой.

Рыженькая, соединив два пальца левой руки в кольцо, просунула в него указательный палец правой руки и, сделав несколько проникающих движений, медленно повертела головой, спрашивая взглядом, верно ли она поняла.

— Слава богу, — облегченно выдохнул Борис и оскалился. — Все правильно! Да! Мы не будем трахаться!

Объяснение на пальцах помогло — девочки больше не пытались его соблазнить, похоже, обиделись на него за то, что он не проявил к ним мужской интерес, фыркали на своем языке, должно быть, что-то очень нелицеприятное в его адрес, пользуясь тем, что он их не понимает.

После водных процедур они завернули его в простыню и проводили в смежное помещение, отгороженное тяжелой шторой, где его ждали еда и постель, пугающая своими размерами. Предметы интерьера здесь, как и в соседнем зале были каменными — стеллаж, скамья у стены, тумба с полками — кроме металлического, двухъярусного, сервировочного столика на колесиках.