Последний из портала Дагоса, глл 1-7

А жрицу уже затянуло...

— О! Черт! — Борис вздохнул, а выдохнуть забыл, когда Ролл закинул бедра Толаны себе на плечи и под слабые возгласы протеста, припал к ее лону. Лев сделал это легко и естественно, без всякого насилия над собой. Похоже, он вылизывал ее. А, возможно, погружался языком в самые тайные глубины! Потом его голова замерла — он нашел ее клитор и сосредоточился на нем.

Жрица тихо и коротко вскрикивала.

Борис испытал шок. Он видел не порнуху на экране телевизора, а в реальности, как мужик сношает языком женщину. Хуже того, женщину очень-очень близко знакомую!

— Цветочек целует, — одобрил действия льва вернувшийся на свое зрительское место спрут.

— Цветочек... — Борис фыркнул и, приподняв зад, оттянул косой клапан, чтобы впустить растущую эрекцию.

— 'Припаду к прекрасной раковине между твоими бедрами, поцелую нежные лепестки цветка своего желания, пригублю нектар любви', — процитировал Жоки стихи какого-то местного, сексуального озабоченного, как и все в Пфефике, поэта.

— Вы все тут, пи*дец какие, извращенцы, — проворчал Борис, хотя, глядя на любовников, уже не думал о подобной ласке, как о чем-то недостойном и омерзительном. Он сам был готов припасть к раковине толаниного естества и 'пригубить нектар', лишь бы сейчас быть рядом с ней.

— Она уже светится, — прошептал Жоки. — Но урус языком не добудет огонь.

— Почему?

— Она лишится сознания, но не кончит, — поделился спрут своим сексуальным опытом.

Оказывается, Жоки проделывал подобное с ней! И мог, вот так, спокойно, не смущаясь, говорить об этом?

— Язык — ни х*й, — догадался Борис.

— Угу. Для того чтобы она освободилась, нужно в нее елдак задвинуть. Необыкновенная женщина... Как она сладостно истекает!

— Жоки, перестань, — прошипел Борис, — и без тебя тяжко.

— Надо думать! А как она начинает дрожать мелкой волной! Как у нее внутри все шевелится... Ты же знаешь. — Спрут толкнул его локтем.

Борис знал. Еще как, знал!

Толана была первой его женщиной, к чувствам которой было невозможно не прислушиваться. При воспоминании о сумасшедшей и волшебной близости с ней у него самого все зашевелилось внутри, и снаружи тоже, но он не стал посвящать 'товарища по несчастью' в интимные подробности своей половой жизни.

Он опустил ковровый полог, отгородив нишу от зала, и повернулся к спруту:

— Лучше про себя расскажи.

— Что рассказать?

— Как ты с ней познакомился? Сблизился настолько...

— Что тут рассказывать, — охотно начал Жоки. — Толана спасла мне жизнь, когда меня укусила змея... в детстве. Тогда я дал клятву, что буду служить ей. Сначала я учился у мастеров своего клана. После первой ступени навестил ее в Большом храме, очень хотел увидеть... Понятно что, тогда я был еще недостаточно сильным воином, и должен был пройти все ступени... Перед тем, как отправиться к мастерам 'Волшебного клинка', я провел с ней два дня. Всего два дня... Но это были самые чудесные дни в моей жизни! Она приняла меня у себя, угостила, уложила спать в нише... Как сейчас помню, лежу, думаю: 'А не подоить ли мне своего бездельника'. И тут она... сама ко мне пришла. Опустилась на колени рядом со мной, платье распахнула... Я сказал: 'Оу, грогия!', — и понеслось... Когда она взяла его в руку, я чуть не расплескался в ее ладонь. А она мне: 'Не торопись'. А потом я ее... ка-ак подмял под себя. Раз пять подряд кончил... И, чем дальше, тем сильнее ее хотел. Никак не мог насытиться. Только спущу, думаю: 'Все, больше не могу', — а она, как шевельнется, и все — по новой. В общем, дорвался... О ней самой, о том, что она чувствует — я тогда не думал. Но, она-то, конечно, свое получила. Сполна... Я же с нее до утра не слезал. Тольку на такие дальние берега уносило... мне казалось, что я у*б ее вусмерть. А она возвращалась, прижималась ко мне и шептала: 'Хочу тебя', — и снова силы откуда-то брались! Потом она меня научила, как удовольствие растягивать... как делать ей приятно. Ну... не только ей, всем женщинам.

— Она — твоя первая учительница, значит. — Не выдержав, Борис приподнял ковер и выглянул в зал.

Сидя на пятках, Ролл приподнял и привлек Толану к себе, со страдальческим лицом насадил, но вошел не до конца. Она всплеснулась, обняла его за шею и что-то жарко зашептала.

— Она говорит: 'Я чувствую силу твоего меча. Рассеки меня'. Он сказал: 'Твои ножны тесны. Боюсь застрять навсегда', — продублировал на понятном языке Жоки.

— Какая куртуазность, однако...

— Как она меня возбуждает! Еще немного — убью уруса и займу его место.

— Она не тебя выбрала. — Борис тоже был готов поубивать всех мужиков в округе...

— Он спрашивает: 'Ты запечатана?'

— Что это значит?

— Не произойдет случайного зачатия. Можно не прерываться... не доставать, когда подойдет.

— Какое-то средство от нежелательной беременности? Она не 'залетит'?

— Дети должны быть желанными.

Толана нетерпеливо заерзала на сдвинутых мужских коленях, не имея возможности заполучить целиком вожделенный предмет. Если Ролл чувствовал, что она близка к оргазму, то умышленно томил ее, а если нет, то скоро ощутит себя самым счастливым мужиком — пусть не на всем свете — в Пфефике, наверняка.

— Она просит его... глубже, — почти стонал Жоки. — Ну, давай, урус, загарпунь ее!

Не выпуская жрицу из объятий, лев принял горизонтальное положение и парой энергичных махов слился полностью.

— Всё. Сейчас...

Упивавшийся своим достижением, Ролл едва сдержал собственную дрожь, когда женское тело под ним всколыхнулось. Скорый оргазм жрицы стал для него полной неожиданностью. Склонив голову, он рассматривал ее лицо.

— 'Бесподобно. Чтобы испытать подобное стоило жить', — вторил спрут льву, и с иронией добавил:

— Еще как стоило! Теперь только ради этого и будешь жить... Проклятье! Хоть бы полог опустили. Совсем не думают о других.

Лев неспешными, но настойчивыми ласками разбудил расслабившуюся в блаженстве жрицу. Он снова заставил ее вскрикивать и биться под собой. Опытный и чуткий любовник — изнемогая от нарастающего наслаждения, он вел свою любовницу от оргазма к оргазму.

Борис думал, что сойдет с ума оттого, что Толана прямо у него на глазах бесстыдно и самозабвенно отдается другому... Ее измена со спрутом уже не казалась ему обидной и оскорбительной.

Он накрылся подушкой, однако, все равно, до него доносились сладостные стоны. Жоки мирно спал, а он все еще боролся со своим возбуждением. В самый раз было — помочь себе руками, 'подоить бездельника', как выразился спрут.

Он не помнил, как ему удалось пережить долгие часы томления страсти. Или только пару часов? Измученный сложной борьбой разных своих ипостасей — 'одержимого Толаной', 'вечно обманутого мужа' и 'зануды-моралиста' — ожесточенно бьющих друг друга в лоб фактами, доводами и контрдоводами, он уснул, когда любовники окончательно выбились из сил и стихли.

* * *

Он увидел над собой лицо Толаны.

— Ты пришла, — прошептал он.

Она приложила палец к его губам и покосилась на спящего спрута.

Борис понимающе кивнул, наблюдая за ее рукой, которая расстегнула клапан на его штанах, поднырнула под него и ощутимо сжала член.

— Сверху, давай, — прошептал он.

Приподнявшись, она раздвинула полы халата и расставила ноги.

— Да! Садись. — Он протянул к ней руки.

Она опустилась на торчащее прямо вверх любовное орудие, нанизалась на него и замерла, давая почувствовать себя изнутри. Потом начала двигаться, медленно и томительно. Наклоняясь к его лицу с поцелуями, она шептала слова любви.

Он застонал, еле сдерживаясь и чувствуя ее слабый оргазм перед 'большим взрывом'.

— Толана! — донесся чей-то требовательный окрик.

— Скоро вернусь, — пообещала жрица и соскользнула с него.

Напряженный и неудовлетворенный, тяжело дыша, он проводил ее тоскливым взглядом.

Прямо над ухом каркнул ворон.

Борис поднял глаза и увидел, как на него опускается огромная женская жопа. Подол черного платья вздувался парашютным куполом. Толстые, белые, ляжки были раздвинуты в стороны, и между ними, пугая своими размерами, безобразно зияла половая щель в обрамлении редких, черных завитков. Парализованный ужасом, не в силах пошевелиться и отвести глаза, он следил, как на него надвигается отвратительная, женская промежность.

Он не мог ни закричать, ни оползти в сторону...

Прямо на глазах дыра разверзлась и превратилась в бездонную пропасть. Она накрыла его собой!

Он начал задыхаться во влажном мраке гигантского влагалища...

* * *

Обливаясь липким потом, истошно вопя и раскидывая подушки, Борис вырвался из объятий кошмарного, порнографического сновидения и рывком сел.

Крики Толаны окончательно привели его в чувство. Приподняв полог, он увидел в зале забавную картину. Жоки повалив жрицу на ложе, натягивал на нее ботфорты. Рядом суетились и галдели карлики со снаряжением в руках. Горо мечом в ножнах отгонял пирогаков, которые, защищая хозяйку, грозно шипели на него. Белый лев, с которым Борис уже мысленно попрощался в надежде, что больше никогда не увидит, стоял чуть в стороне и, скрестив руки на груди, с улыбкой наблюдал за сборами.

— Не хочу! Не пойду, — возражала жрица.

Ее убеждали, что надо.

Вероятно, грогию снова куда-то пригласили — ее явка обязательна, и отказ не принимался.

— Все! Грогия готова! — объявил спрут, заворачивая жрицу в зеленый плащ. Горо легко поднял ее с ложа и, взвалил на плечо, понес к выходу. К нему присоединились Ролл и малыши.

— К Тоде? — спросил Борис.

— Нет. На Большом Кругу собираются оба совета — рэгоны и жрицы, — объяснил спрут, экипируясь. — Надо что-то решать с выборами, пока одна половина кланов не перебила другую. И так уж некоторые не увидят Нэр-эф-Лиацун.

— А без Толаны там нельзя обойтись?

— На кругу должны присутствовать грогии из всех храмов.

— Ты будешь ее охранять?

— Я же ближний грогии! Заодно узнаю, что творится в Пфефике, чего нового.

— И Ролл с вами?

— Мы подбросим кониса до своих, чтоб не шлялся в одиночку по ходам. Урусы тоже будут на Кругу.

— Жоки, а ты случайно его не того? — Не мог не спросить он, провожая спрута.

— Что 'того'?

— Не грохнешь Ролла по дороге?

— Чтобы урусы из врагов превратились во врагов непримиримых? Не-ет! Я, что, дурак, что ль, при безвластии еще больше обострять отношения? — Расписавшись, таким образом, в своей адекватности, спрут добавил. — Может быть, как-нибудь в другой раз.

Во владениях грогии, кроме наружного причала у портала, куда драконы доставили Бориса, имелся еще один причал, внутренний. Он находился в конце коридора, за той самой за створкой, что Борис намедни исследовал и пытался открыть. Это был довольно большой грот, с перекрытым решеткой выходом в залив и каналом, ведущим в водные лабиринты Пфефика. Две длинные причальные плиты, сделанные, как все здешние причалы, из какого-то легкого и прочного материала — 'плавучего камня', как назвала его жрица, — всегда оставались выше уровня воды, перемещаясь вверх и вниз по направляющим, не позволявшим им оторваться от стенки.

В утренние часы причалы на 'военно-морской базе' грогии опустились. О ночном приливе напоминал мокрый след на ступенях и стенах грота. Змеиное плавсредство имело примерно такой же вид, что драконье, но раза в два уступало по размерам.

Борис остался с Береском на площадке у входа и сверху наблюдал за погрузкой. Рассевшись по местам, воины подняли часть металлических, защитных сегментов, оставив нос и корму открытыми, для лучшего обзора.

— Легкой воды, — пожелал Борис вслед уходящему по каналу катеру. — Или чего у вас тут желают?

* * *

'Началась война между кланами? Уже наверняка происходят мелкие стычки. Хотя... сейчас, должно быть, любой маломальский повод повлечет за собой вооруженное противостояние. Давняя вражда, как между теми же львами и спрутами, разгорится с новой силой. И некому 'разводить кланы', — думал Борис во время завтрака. — Война... Хочешь мира — готовься к войне'.

Свою тренировку он начал с традиционной разминки, без которой не обходилось ни одно занятие в спортивном клубе. Потом проделал специальные упражнения для руки, укрепляющие кисть и запястье. Пробовал отработать приемы, показанные ему Жоки, но это было совсем неинтересно, потому, что воображаемый противник всегда оказывался побежденным, и никто не указывал на допущенные ошибки. А в настоящем бою ошибки могли дорого стать, жизни стоить...

Бой с тенью не заменит спарринг-партнера.

Сделав перерыв, Борис примерил ножны. Полюбовавшись собой перед зеркалом в гардеробной, он отказался от идеи носить оружие на себе. Вид-то у него был, безусловно, воинственный, но не будет ли он вызывать усмешку у тех, кто его знает?

А если кто-то незнакомый сочтет его настоящим воином и вызовет на поединок? И он облажается... К гадалке не ходи, облажается! В Пфефике любой ребенок владеет оружием лучше его.

Он решил не испытывать судьбу и носить меч в руках, так, на всякий случай. Руку, ведь, можно и за спину спрятать.

Рядом захлопала крыльями большая птица.

Борис увидел в зеркале огромного ворона. Птица на подоконнике, в свою очередь, рассматривала его, поворачиваясь, то одним глазом, то другим.

— Последний из Портала Дагоса, — заговорил ворон. — Тода тебя ждет. Иди к ней.

'Тода! Жрица-ворониха', — подумал Борис, заново переживая свой ночной кошмар. Он увидел безобразно оплывшие телеса, огромные, целлюлитные ляжки и бездонное влагалище.

— Нет! — Он замотал головой и отступил.

— Тода ждет. У Тоды есть подарок для тебя. — Птица, произносящая слова осмысленно, пугала не меньше, чем доставленное ею приглашение.

— Спасибо. Обойдусь без ее подарков... как-нибудь. — Борис отвесил шутовской поклон.

— Приглашение Тоды — честь для любого. Тоде не отказывают!

Эта наглая птица читала ему наставления? Нет! Она угрожала!

— Значит, я буду первым, кто отказал, — с пафосом заявил он, постукивая мечом по ноге.

— Дурак! — четко произнес ворон.

— Ах, ты! А ну, кыш отсюда! Кыш! Кыш! — Он махнул мечом, чтобы испугать ворона. Он не собирался его убивать, просто хотел прогнать. За всю свою жизнь, он не убил ни одного живого существа.

— Сам не придешь — тебя приведут!

— Это мы еще посмотрим...

— Чем быстрей, тем лучше для тебя.

— Передай своей Тоде, что она мне не указ.

— Ты слаб оттого, что ведаешь, — сказал на прощанье ворон, прошел между прутьями оконной решетки и, натужно взмахивая крыльями, улетел.

'Не ведаю что, что творю? Или не ведаю какой-то Сути? Надо будет уточнить у Толаны, что за Суть такая...'

Борис с удвоенными силами продолжил тренировку.

Вымотав себя бесконечным и яростным повторением приемов, он принял холодный душ и пошел на кухню, где неизменно услужливые и предупредительные малыши поставили перед ним блюдо с кашей, кусками мяса и фруктами.

* * *

Толана вернулась во второй половине дня. Борис не решился к ней подойти — не потому, что усвоил, что без уважительной причины или без приглашения к ней нельзя приближаться — просто она походила на грозовую тучу, готовую метать молнии.