Последний из портала Дагоса, глл 1-7

— Ой! Больно, — вскрикнула Толана. — Полегче! Я не дейфуса, припершаяся на крафтовый пляж.

Не обращая внимания на ее вопли, Жоки удвоил усилия.

— Ты напряглась при упоминании Грокки. — Он усмехнулся. — Не думай о нем, расслабься. Представь себе что-нибудь приятное. Например, как я тебе вставлю...

— Вот еще! Никуда и ничего ты мне не вставишь! — Она хотела подняться, но спрут не позволил. Придавив коленом поясницу, он уперся одной рукой между лопатками, а другой придержал ягодицы.

— Прямо совсем ничего и никуда?

— Пусти, костолом!

Жоки ослабил прессинг, и она, перевернувшись, заколотила руками и ногами.

— Не нравится массаж спины? — миролюбиво поинтересовался спрут, лениво отмахиваясь от ее ударов. — Может, тебе нужен массаж матки? — Он поймал ее руки и, прижав их к тюфяку, навис над ней.

— Не нужен!

Жоки обхватил свободной рукой ее грудь, и она вздрогнула, когда он провел подушечкой большого пальца по соску, раздразнивая, заставляя его вытянуться и отвердеть.

— Твои грудки просят, чтобы их поцеловали.

Он сжал сосок пальцами и стал легко его потягивать.

— Мои сиськи не умеют разговаривать! — Она попыталась вырваться, но наслаждение отнимало силы.

— Твое желание они выражают очень красноречиво. — Он придавил брыкавшуюся жрицу своим весом и притронулся губами к уголку ее рта, скользнул вниз к подбородку, потом стал подбираться к уху.

— Борька скоро проснется.

— И что? Набьет мне морду? — Он приподнялся и посмотрел на ее лицо. — Пусть попробует.

Только что собравшийся одернуть штору, Борис замер.

Нет... Желания испытывать судьбу у него не было.

'Подумаешь — ее трахнет спрут, а не лев. Какая разница? Одним зверем больше, одним меньше'.

Он направился в сторону душевой, но передумал и вернулся.

Опираясь на локти, спрут нависал над жрицей.

— Толь, ты помнишь ту ночь, когда соблазнила меня?

— Ты еще Первый Портал вспомни!

— Как ты верещала, когда я впервые почувствовал себя мужчиной, и понял, что могу иметь над тобой власть. Сколько раз подряд, ты тогда кончила?

— Не лопни от самодовольства! — огрызнулась она.

— Пять? Шесть?

— Ты кончил одиннадцать раз!

— Ну, молодой был, — без капли раскаяния, сознался спрут. — Дорвался... Но с тех пор я приобрел некоторый опыт и готов весь его показать тебе.

— Не сомневаюсь, что членотерки в Гэлах-кэр не обошли тебя вниманием.

— Ага, — согласился он и потерся подбородком о ее лоб. — И я знаю, что ты сейчас сильно возбудилась. Я помню эту твою дрожь. Ты же помрешь, если я тебе сейчас не засажу...

— Не ты!

— Почему не я? — удивился спрут, и догадался. — Ах, у тебя есть Боря?

— Я буду кричать!

— И что? Он прибежит к тебе на помощь? Ты хочешь, что бы я его убил? — Он водил губами по ее лицу. Его тело извивалось, медленно прогибалось в узнаваемом танце страсти. На спине перекатывались бугры мышц, и, казалось, что большой, татуированный спрут шевелиться. — Или малыши приковыляют? Так они уже видели нас вместе и помнят, что без драки у нас не обходится. А Горо знает, что я тебя не обижу... И, вообще, он не вмешивается в твои любовные дела. Не он ли своей широкой спиной загораживал нас в Гэлах-кэр, когда мы дрючились, как сумасшедшие? Когда ты убежала от кониса Грокки. Оу! Ты снова напряглась. Ты его хочешь, что ль?

— Бефиз!

— Чего 'хватит'? Я же тебя тогда спас! К жизни вернул... Прибежала ко мне на полусогнутых, в полуобморочном состоянии. 'Жоки, спрячь меня!' — передразнил он ее. — И так и не понял, как мой елдак оказался в твоей чудесной дырочке... Так что, моя любовь, кричи — не кричи...

— Ты дурак, если считаешь меня своей должницей.

— Кто говорит о долге? Мы же с тобой друзья. А друзья должны помогать друг другу. — Он просунул руку между телами, и она, прикусив губу, чтобы сдержать рвущийся стон, задергалась. Ее ноги, сами по себе, раздвинулись. — Ой, твоя писька вся мокрая. Она засасывает мои пальцы. Но ведь тебе нужны совсем не пальцы?

— Жоки — ты жопа! — прошипела она, пытаясь выползти из-под него. Или быть подальше от его руки.

— Ты испугалась того, как я тебя хочу?

Борис, приникший к щели, видел, как спрут вдавливается напряженными ягодицами в тело жрицы, как раскрываются ее ладони.

Как бы он не хотел вмешаться, не мог себе позволить. Во-первых, запрещал местный устав, гласивший, что нет ситуации, с которой жрица не справилась бы самостоятельно. Во-вторых, прояви он джентльменство — неизвестно, как отнесется к этому Толана — смутится при его появлении или, наоборот, разозлится за то, что помешал. Кто знает, что этой бабы на уме? Потрахаться — она не дура. В-третьих, Жоки мог его убить. Он сам так сказал, и не ради красного словца. В Пфефике живут конкретные парни, и запросто, не моргнув глазом, могут убить любого, кто мешает им заниматься сексом. И, в-четвертых, кому здесь нужен борин героизм, кроме него самого?

— Молоденькие фарогачки, наверное, рыдали от счастья, чувствуя твой елдак у себя между ног.

— Не притворяйся, грогия. Не выпускай яд. Зачем тебе меня жалить? Мне уже больно от того, как я тебя хочу. Со мной тебе вовсе не обязательно казаться холодной. Я-то знаю, какая ты горячая там, внутри. У тебя такая широкая душа... Неужели в ней не найдется уголка для меня? Пожалей, страждущего.

— Сочувствую тебе.

— Толь, я хочу тебя. Тебя! Очень-очень... Ты просто лежи и не сопротивляйся. Я все сделаю сам. Тебе будет хорошо, как тогда... Ну, давай, раздвинь ножки шире... пусти меня.

— Жоки, пург тебя раздери...

— Боги Пфефика вознаградят тебя за то, что дашь утешение несчастному. Ведь ты — 'Творящая благо'. Ты добра и сострадательна, грогия. Дай мне... Пожа-алуйста!

Он вложил столько чувств в свою просьбу, с такой мольбой в голосе произнес последнее слово, что она больше не сопротивлялась. Она лежала неподвижно. Она сдалась...

Спрут мягко прикоснулся к ее губам, нежно и неторопливо захватил их ртом. Таким же, неспешным было скользящее движение его бедер.

'Уговорил, — подумал Борис и ощутил болезненный спазм в паху. — Мне-то за что такое наказание?'

Он тоже хотел Толану! Он хотел в этот момент, быть с ней и в ней. И знал, что дрожание у нее внутри, почувствует другой. И не он, а этот парень выбьет из нее стоны блаженства и увидит ее светящееся в оргазме лицо.

<...>

* * *

Когда он вернулся, в зале никого не было. На низком столе стояла неубранная посуда. Похоже, пировали два человека. Но еще оставалось третье нетронутое блюдо, что Борис расценил как заботу о своей скромной персоне. Забрав тарелку с еще теплым мясом и серым хлебом, он спустился на площадку перед окнами.

С первого взгляда в заливе ничего не изменилось. Однако, недолго понаблюдав, он отметил, что количество лодок значительно уменьшилось, а люди на террасах и балконах, почти не показывались. Часть подвесных мостов была снята. Некоторые окна, еще вчера смотревшие на воду пустыми глазницами, сегодня были наглухо закрыты ставнями изнутри. Обитатели Пфефика, постоянно живущие под угрозой смерти, похоже, теперь и вовсе готовились к концу света.

Весть о безвременной кончине офгирдана уже разлетелась во все уголки Пфефика...

— Орвинэ, Боря. — На ступенях лестницы стоял Жоки.

— Привет, — буркнул он и снова повернулся к окну, опасаясь, что спрут догадается обо всем по выражению его лица.

— Толана попросила меня присмотреть за тобой.

— Нет необходимости. Я не сбегу.

— Змеиный камень — самое безопасное место для тебя, — продолжил спрут, не обращая внимания на борин недружелюбный тон, и спустился вниз. — Ты давно проснулся?

— Давно, — выдохнул он и, собрав всю силу воли, посмотрел на соперника.

Они смерили друг друга оценивающими взглядами. Жоки был младше, но выше и мощнее. И драка с ним, все равно бы, ничего не доказала...

— Понятно. — Спрут вздохнул. Его взгляд исподлобья, только казался виноватым. — Ревнуешь меня к ней?

— Тебе-то что?

Борина ершистость развеселила спрута.

— У нас говорят, 'надуманные чувства сломают сердце'. — Его улыбка угасла. — Дашь волю ревности — не протянешь и дня.

— Я протянул намного дольше.

— Просто у тебя не было повода... Дальше, тебе будет сложнее, — прозорливо рассуждал спрут. — Грогия прекрасна, правда? Ты готов делить с ней каждое мгновение...

— Почему я тебя должен слушать? Хочешь втереться ко мне в доверие?

— Я — не самый плохой человек в Пфефике. А ты — чужак. Пришелец. — Пусть Жоки был с ним откровенен, это ничего не меняло.

— Пришельцев вы ненавидите еще больше, чем друг друга.

— Так, повелось с древних пор. — Спрут развел руками. — Из портала ничего хорошего не приходит.

— Где Толана?

— Занята. У нее важные дела.

— Понятно. — Борис подумал, что лучше не мешать ей. А то снова усыпит...

— Трудные времена настают.

— Ты — спрут, и служил у драконов? — Он зацепился взглядом за фрагмент татуировки, видневшейся под распахнутой рубахой.

— Я служил у офгирдана Дорина. — Жоки скосил глаза на свою грудь.

— В чем разница?

— Дорин — фарогак, но он — не рэгон, не гэлуф. Он — офгирдан. Был им... пока Перса не всадила шип ему в ухо. Он порядок в Пфефике навел. Его даже стали называть Примирителем.

— Кланы при нем воспылали друг к другу братской любовью и начали целоваться взасос? — Борис хмыкнул.

— Нормально все было! Дорин грамотно разводил кланы, когда они не могли договориться. Правда, решение офгирдана всегда может оспорить Совет рэгонов или жреческий совет...

— Прям, парламентское правление.

— Не знаю, о чем ты, но такое положение всех устраивает.

— А что не понравилось этой Персе?

— Так, мауки — дикие. Кочуют в степях на юге со своими стадами скорпионов.

— У них — скорпионы, вроде домашнего скота, что ли? — Он думал, что спрут шутит, но тот сохранял серьезность.

— Нет, скот у них рогатый. А скорпионы — для набегов, на спине три воина помещается. Быстрые сволочи! Сильные...

— Цари скорпионов... — Борис представил себе несущуюся по степи грозную орду кочевников, верхом на гигантских скорпионах с огромными клешнями и задранными хвостами. И сзади пыль стоит столбом...

— Фелисы в бою взяли в плен Персу, регию мауков, и передали ее в Гэлах-кэр, в обмен на отряд воинов для обороны Гвинто, ведь и дураку понятно, что мауки начнут мстить. Рэгоны на Совете сразу сказали Дорину: 'Или отпусти ее, или убей!' А Дорин, старый м*дак, спрятал ее в нижних лабиринтах Гэлах-кэр.

— В тюрьме, что ль?

— Нет, поселил ее в уютных покоях, для особо важных пленников. Под охраной, конечно. Пург в него вселился, что ли! Регию мауков захотел по*бать, старый пи*дострадалец! Она же, башку голыми руками оторвать может... Тут к харлисам не ходи — чтобы узнать, чем дело кончится. Мало ему было давалок в Гэлах-кэр — он к Персе страстью воспылал! А Перса — не баба, а огненный смерч пустыни...

— Она красивая?

— Угу. Ее надо видеть! — Жоки мечтательно закивал. — Регии мауков — такие, что елдак одним взглядом поднимают. Только я свой — лучше в пасть пирогаку суну.

— Куда смотрела охрана?

— Дорин к ней один пошел, тайком. Самонадеянный фарогак! А ведь его предупреждали! Я лично сопровождал его к Тоде.

— Это кто?

— Харлиса.

— А! Ворониха?

— Жрица. Кстати, ты был одет в джинсу? — неожиданно спросил спрут.

— Да. А что?

— Так, просто. — Жоки морщил лоб, пытаясь что-то вспомнить, но потом махнул рукой и продолжил:

— Тода ему сказала: 'Скорпион меньше дракона, но убьет одним укусом. Ты могущественен, но не бессмертен'. После этого, какой спрос с ближних воинов?

— А дракон, насколько больше скорпиона?

— Раза в два.

— Дракон — это динозавр, что ль?

— Огромный ящер. Они водятся на востоке, откуда фарогаки пришли.

— У вас живут динозавры? Офигеть!

— Понимаешь? Тода предупредила Дорина...

— Черт, предсказание!

— Предсказание, — согласился спрут.

— Мне надо найти предсказание, — объяснил Борис и направился в темную. — В книге!

— В Книгах все про всех написано. — Содержание книг для спрута не было ни тайной, ни новостью... — Но кому это нужно?

— Мне!

Они прошли мимо закрытой двери 'операционной', где Толана занималась неизвестными 'важными делами'.

Пока Жоки бесцельно шлялся по темной, Борис листал книгу в поисках нужной страницы, и, когда натолкнулся на первый символ, не сразу поверил в свою удачу. Он тщательно сравнил изображения и убедился в их идентичности.

— Нашел!

— И что? — Спрут заглянул в книгу.

— Вот! Читай. — Он указал строку.

— Я — воин, а не жрица или мастер! — Жоки пожал плечами.

— Ты не умеешь читать?

'Значит, в Пфефике чтение книг — занятие избранных. Это усложняет дело. И повышает курс акций Толаны до заоблачных высот'.

— Зачем мне уметь читать? Достаточно того что я владею мечом, благодаря, чему жив и зарабатываю на жизнь, — заявил он с апломбом.

Что ж, прекрасно! Если Жоки считает, что боевые навыки полностью компенсируют неграмотность, пусть будет так. И спорить тут не о чем. А то, не равен час, спрут продемонстрирует это свое умение, и тогда ему, такому грамотному и образованному, не поздоровится.

В одном спрут был прав, и не потому, что сильнее...

— Покажешь мне какой-нибудь прием?

— Покажу, и не только 'какой-нибудь'. И Толька просила поверить, как ты владеешь мечом.

* * *

После недолгих, совместных, жалобных уговоров, Береск выдал во временное пользование почти новый одноручный меч в добротных ножнах из арсенала грогии, и до обеда Борис успел кое-чему научиться.

Ему, как фехтовальщику, было несложно освоить правила ведения боя. В отличие от поединка на шпагах, где в основном атаковали уколами, и поэтому требовались маневренность, быстрота и точность, в бою на мечах преобладали рубящие удары. Такой бой отнимал больше физической силы. В нем, как для нападения, так и для отражения удара, кроме хорошей реакции, была нужна еще большая координация движений. А запястья должны быть не только гибкими, но и достаточно сильными, ведь меч тяжелее любого спортивного оружия.

Во время тренировки Борис выложился полностью и, в общем, остался доволен собой. Даже удостоился похвалы Жоки, который, казалось, родился с мечом в руке.

Они неплохо поладили между собой. Им было интересно друг с другом. Спруту удалось сломить изначальную борину неприязнь и заслужить благорасположение. Борису импонировала его простота, открытость, готовностью помочь и ответить на любой вопрос. Он увидел в нем, если не друга, то союзника. Врагом Жоки не был, это точно.

* * *

Они обедали и вели мирную беседу, когда появилась Толана. Молчаливая и сосредоточенная, она прошла в гардеробную. Проплыла, как 'Летучий голландец', пугающий и недоступный предвестник катастрофы...

На свой страх и риск, Борис с Книгой Порталов в обнимку подстерег на обратном пути.

— Я нашел страницу, — сообщил он.

Окинув его недобрым, тяжелым взглядом и вздохнув, она кивнула: