Кот и Шредер (Охотник на духов)

Да, это было подло. Но за две недели, миновавшие с того дня, как я сообщил Рандону о предстоящей мне на каникулах поездке на северный остров, Имми действительно меня допекла своей демонстративной обидой и злыми подколками, далеко выходящими за рамки обычных дружеских подначек. И ладно бы одного меня! А родня-то здесь при чем? Рандон ходит мрачнее тучи, всегда жизнерадостная Ринна перестала улыбаться и петь по утрам, накрывая стол к традиционным семейным завтракам... слуги и вовсе ее избегают. Одну Итту как-то миновало это бедствие, да Химм только в бороду ухмыляется при виде озлобленной блонды... Кошмар, да и только.

Я полюбовался на застывшую в полном ошеломлении Юсту... Хм, представляю, какие слухи пойдут гулять по школе уже на следующей перемене. Нет, наша староста вовсе не сплетница, но мы же в классе не одни, и разговор наш слышали все присутствующие, а значит... мне лучше исчезнуть до того, как эти слухи дойдут до Иммы. Блонда в ярости, это красиво, конечно, но уж очень разрушительно... К тому же, раз уж я не выдержал и все-таки ввязался в это глупое противостояние, придется довести его до логического конца и поставить мелкой мозги на место. А кому еще, если семье оказалось не под силу справиться с ее закидонами? И начать желательно побыстрее. Иначе есть риск не успеть решить проблему до отъезда, и тогда вторая половина каникул, которую я обещал провести с семьей Рона, грозит превратиться из отдыха в каторгу.

Приняв это решение, точнее, убедив себя в необходимости начинать немедленно действовать, я порылся в своей сумке и, выудив из нее нужную тетрадь, сунул ее в руки все еще пребывающей в ступоре старосты.

— Юста, будь добра, передай мою домашнюю работу учителю, когда он придет.

— Что? Но... как... — Пока староста недоуменно разглядывала тетрадку, явно не расслышав моих слов, я успел открыть окно и, послав ей воздушный поцелуй, спрыгнул на мягко спружинивший под ногами газон школьного двора.

— КО-ОТ!!!

Нехорошее предчувствие зашевелилось в тот момент, когда Имма окоротила очередного доставучего одноклассника... и почти тут же увидела, как староста класса, переглянувшись с подругами, подхватила их под руки и решительно направилась к выходу из кабинета. Ощущение было настолько сильным, что Имма готова была сорваться следом за покинувшими класс девчонками и даже сделала несколько шагов, но на ее пути возникло непреодолимое препятствие — классный руководитель. Ллон Мидон, высокий подтянутый мужчина с легкими залысинами, слишком старый, чтобы стать предметом воздыхания учениц, но достаточно молодой, чтобы заинтересовать учительниц...

— Гри Рона, задержитесь на минуту... — глубокий голос с легкостью перекрыл царящий на перемене гвалт, тут же обратив внимание учеников на хмурую Имму. Девушка было дернулась, но... грубить старшим непозволительно!

— Слушаю вас, ллон Мидон, — нацепив маску внимательного слушателя, проговорила Имма, поворачиваясь лицом к поднявшемуся из-за стола учителю.

— Не здесь... — с улыбкой указав на притихших учеников, сообщил Мидон. — В учительской.

Имма кивнула и, пропустив учителя вперед, последовала за ним. А ллон Мидон, уверенно шагая по коридору, выудил из кармана пиджака телефон и, быстро отбив какое-то сообщение, остановился перед дверью в столь нелюбимый учениками кабинет. Девушка непроизвольно нахмурилась. Нет, в последнее время она, конечно, была довольно резка с окружающими, но разве это повод, чтобы ее поведение стало предметом разбора на учительском совете?!

Впрочем, опасения оказались пустыми, как и кабинет. Классный руководитель указал Имме на удобное кресло в углу просторной комнаты, а сам присел на стоящий рядом диван. И замолчал.

— О! Вы уже здесь! Я думала, успею первой, — ворвавшаяся в кабинет прямо фонтанирующая радостью ллай Верна уселась рядом с ллоном Мидоном и улыбнулась. Школьный психолог — это... куда хуже, чем учительский совет. Потому как приходит сама и в самое неудачное время.

Змея. Заговорила, чаем напоила, бдительность усыпила, и Имма сама не заметила, как начала отвечать на ее вопросы, пока... речь не зашла о Коте, и в та-аком контексте!

— Вы с ума сошли? — в ярости прошипела Имма, поняв, на что намекает психолог. — Кот никогда и пальцем меня не тронет! Он мой друг!

— Имма, я понимаю, что тебе может быть сложно об этом го...

Больше Верна ничего сказать не успела. Ллон Мидон одним рывком снес ее на пол, и диван на котором они только что сидели, жалобно скрипнув, осыпался трухой.

Часть вторая. Наглый

Глава 1. Редкости и ценности

Переговоры с Химмом по поводу укрощения строптивой прервал звонок из школы. Выслушав короткую речь классного руководителя Иммы, наставник тяжело вздохнул и, пообещав прибыть через четверть часа, положил трубку.

Я выжидающе взглянул на уставившегося куда-то в стену Химма и дождался. Наставник покачал головой и поднялся с кресла.

— Знаешь, Кот, закрадываются подозрения, что преподаватели и персонал школы Табана теряют профессионализм, — задумчиво проговорил Химм.

— Хм?

— Ладно, с этим потом. Съездишь со мной забрать оттуда Имму? — спросил наставник, шагая к выходу.

— Конечно, — следуя за Химмом, ответил я, но не удержался от вопроса: — А что случилось?

— Неудачный разговор школьного психолога с Иммой. Пострадавших нет... если не считать истерики у обеих участниц конфликта и ушиба спины классного руководителя Мидона.

— Лезть в спор женщин — верный способ стать потерпевшим, — кивнул я под сдавленный смешок наставника Химма. Впрочем, он тут же стер улыбку с лица.

— Хорошо, что семья в разъезде. А то бы уже подняли шум до небес, — констатировал он, садясь в машину.

— Кстати, а действительно — где все?

— Рандон в порту, у него там какая-то сделка намечается, а Ринна с Иттой в своей галерее, готовят документы для открытия выставки современного искусства. — Заметив, как меня перекосило на этих словах, Химм усмехнулся. Да, мне не по душе так называемое современное искусство. И там его не любил, и здесь не перевариваю. Потому что убожество.

— И чем же бедные художники тебе так не угодили? — поинтересовался Химм, выезжая за ворота.

— Подменой искусства испражнением фантазии, — фыркнул я в ответ.

— А если поподробнее?

— Лень. — Ну в самом деле, о чем здесь говорить? Доказывать свою правоту я не намерен, мое мнение — это только мое мнение. А спор ради спора мне просто неинтересен. Тем более что его финал и так известен. Меня в очередной раз обзовут мелким ретроградом и потащат в культпоход, по крайней мере Ринна поступила бы именно так. О! Точно! Ну-ка, я прав или нет? — Что, Ринна задумала притащить меня на открытие этой их выставки?

— Хм, ну да... догадливый. Рандон уезжает по делам в метрополию, а без мужского сопровождения в нижний храмовый комплекс женщин не пустят, даже если они организаторы проводящегося там мероприятия.

— А ты?

— А я, во-первых, уже туда наездился, а во-вторых, в эти выходные отправляюсь в загородное имение готовить его к осеннему отдыху семьи, — пожал плечами Химм.

— Сбегаешь, — констатировал я, на что тот неопределенно вздохнул.

Ну, точно. Наставник тоже не горит желанием потратить день на хождение между всяческими инсталляциями. М-да, а ведь мне, получается, деваться некуда. Суббота-суббота. У меня есть планы на этот день? Вроде бы нет. Ну что ж...

— Приехали, Кот. — выдернул меня из размышлений Химм, останавливая машину на стоянке у школы.

— Будешь должен, — вздохнул я, открывая дверь.

И наставник семьи Рона довольно кивнул в ответ. Счастливы-ый...

Разбирательства в происшедшем инциденте с участием блонды, ее классного папы и школьного психолога много времени не заняли. Химм, как представитель члена опекунского совета школы, устроил большой бэмс поверившей в школьные сплетни психологу, поблагодарил ллона Мидона за быструю реакцию и, извинившись чеком перед директором за уничтоженную собственность школы, вытащил сердитую, изредка вздрагивающую после рева, но уже умытую Имму из медкабинета, попутно обаяв присматривавшую за ней медсестру. Правда, быстро уйти у него не получилось, а потому, передав мне на попечение блонду, Химм задержался в медкабинете, заполняя какие-то бумаги и бланки... старый ловелас. Ну а я, подхватив на руки тихо пискнувшую, ослабевшую после стихийного всплеска Имму, понес ее к машине... Надо ли говорить, что звонок, оповещающий об окончании урока, раздался аккурат в тот момент, когда мы с блондой были на полпути к выходу из школы?

М-да. Сначала слухи о том, что я силой взял Имму Рону, потом сплетни о моем отказе составить ей компанию в поездке за город... Интересно, что теперь будут говорить о нас в Табане?

— Кот, я тебя убью... — тихо прошептала Имма, пряча покрасневшее личико у меня на груди, чтобы не встречаться взглядами с попадающимися нам навстречу школьниками. Весьма ошарашенными школьниками. Хм, я что, это вслух сказал?

— У тебя будет возможность попытаться... на каникулах, — пожал я плечами и, кивнув изумленной Юсте, замершей у входа в наш класс, прибавил ходу. Остался только один этаж и главный вестибюль...

Примирение вышло спонтанным и не обошлось без недоговоренностей. Иными словами, Имма молча меня простила, а я... ну да, так же молча согласился с такой постановкой вопроса. Ну, лень мне ее лечить. Ле-энь. Обошлось — и ладно.

А потом приехали Ринна с Иттой, и начался цирк... Химм-то не успел им сообщить, что я уже согласился провести первый выходной на организуемой ими выставке.

Впрочем, увидев, какой стол они накрывают нам для обеда, я решил тоже помолчать... по крайней мере пока. В конце концов, не каждый день удается полакомиться свежей радужной форелью. Дорогая она, зараза, но вкусная-а!

Переглянувшись с хитро ухмыляющимся Химмом и насладившись замечательной рыбкой, я постарался побыстрее раскланяться и, не успели ллай Рона, из женской хитрости решившие отложить изложение своей просьбы до окончания обеда, приступить к уговорам, слинял. Ну мало ли, а вдруг завтра на обед тоже будет форелька?

Ну а когда я уже миновал ворота района Сейна, на телефон пришла фотография... Женщины Рона красивы по определению, но обескураженные лица придают им какую-то особую пикантность. Отбив сообщение с благодарностью для Химма, приславшего этот шедевр, я улыбнулся и прибавил ходу... чтобы через минуту остановиться и ответить на звонок Барахольщика.

Заказ — это хорошо. Пусть даже не острый... а уж если он оборачивается знакомством с духом предмета — и вовсе замечательно. А именно так дело и обстояло. Собственно, именно в надежде на встречу с предметом-вместилищем многие антиквары и работают с артефактами. Да только определить, является ли попавший в руки коллекционера или торговца предмет вместилищем духа, порой весьма и весьма сложно. Куда проще отличить артефакт от проклятого предмета.

— День добрый, уважаемый Холл, — просочившись в лавку Барахольщика, я тут же нацепил привычную маску. Все как договаривались.

— А-а, явился, шалопай... — отвлекшись от копания в корзинке с возможными приобретениями, Холл поднял на меня взгляд и изобразил сурового работодателя. — Где тебя носит, оглоед? Надоело получать у меня жалованье? Почему я еще должен тратить деньги на звонки тебе, когда ты должен сидеть в лавке?

— Извините, уважаемый Холл, я обедал... — повесив нос, вздохнул я.

— Вот, полюбуйтесь, ллон Тейтон, на современную молодежь! — заворчал Барахольщик, обращаясь к единственному зрителю нашего спектакля. — Учишь их, делишься опытом... а у них только жратва да девки на уме!

— Ну, мы тоже когда-то были молодыми, ллон Квиддон, — примирительно пробурчал толстый посетитель и, усмехнувшись, договорил: — И тоже когда-то больше интересовались девочками, чем произведениями искусства, а?

— Но даже тогда мы почитали старших и старательно перенимали их знания и опыт...

— Не буду спорить. Но воспоминания о тех временах давай оставим для беседы за чаем, а сейчас... — кивнул толстяк, возвращая разговор в деловое русло, и подвинул корзинку с принесенными предметами Барахольщику. Тот хмыкнул, но вновь занялся осмотром предложенного товара. Через минуту Холл небрежно отодвинул от себя корзинку.

— Хлам.

— Квиддон! — укоряюще покачал головой толстяк. — Даже мне понятно, что там как минимум четыре артефакта и один проклятый предмет, который легко может оказаться вместилищем...

— Пф... Проверим? — Холл ткнул в меня пальцем. — Мальчишка, иди сюда...

А вот теперь начинается настоящее шоу. Я подошел к стойке и выжидающе взглянул на Барахольщика.

— Рассортируй.

Быстро кивнув, подчиняюсь приказу и начинаю споро выкладывать плошки и брелоки на столешницу. Рука на миг замирает над главным предметом спора — завернутой в тонкую черную ткань нефритовой статуэткой. Хм, кажется, кому-то сегодня повезло... Легкая волна силы, совершенно незаметная со стороны, касается статуэтки — и тут же приходит осторожный, но полный любопытства ответный посыл. Игра? Игра!

Заметив краем глаза останавливающий жест Холла, направленный на толстяка, аккуратно разматываю ткань и, отправив посыл-просьбу, решительно берусь голой рукой за нефрит. Вспышка!

Изображая потерю ориентации, пытаюсь подняться с пола под довольное бормотание Холла и вновь падаю.

— Что я тебе говорил, Тейтон? Хлам. Артефакты еще туда-сюда, а вот это... обычный проклятый предмет.

— И не жалко тебе паренька, старый? — со вздохом, в котором явно слышится согласие, бормочет толстяк.

— Да ничего с ним не будет. Ты думаешь, чего я с ним вожусь? У него вся сила воли заточена на защиту от проклятий. Детский перекос... что ты хочешь! — с хихиканьем отвечает Барахольщик, отрабатывая мою легенду.

— М-да, повезло тебе. — Меня ни один из них не стесняется, но это и неудивительно: я же вроде как в отключке. — Ладно, сколько дашь за все?

— Триста тугров, Тейтон. И ни одним таоро больше.

Толстяк вздыхает, но, кивнув, соглашается... Ха, а что еще ему остается?

Жду, пока зазвенит колокольчик и хлопнет дверь, и, повременив еще пару минут, поднимаюсь с пола. Холл улыбается, но лишь до тех пор, пока я не покачал головой. — Жаль... я надеялся. Очистишь?

— Конечно, — я киваю и, аккуратно замотав статуэтку обратно в ткань, кладу ее в карман. Иногда мне кажется, что столь редкие встречи коллекционеров с вместилищами обусловлены в первую очередь тем, что слушающие, только и способные наверняка отличить проклятый предмет от обиталища духа, тоже очень любят подобные вещи... Ха.

Можно, конечно, подумать, что я, такой негодяй, кинул своего коллегу и компаньона. Да, кинул. Однако есть одно но. Судя по тому, что я ощутил в этой нефритовой статуэтке, внутри нее заточен отнюдь не домашний хранитель или дух-охранник, за которыми в основном и гоняются коллекционеры и торговцы, готовые платить о-очень большие деньги за бестелесных воинов, противопоставить которым хоть что-то могут лишь сильные стихийники... или слушающие. Нет, в статуэтке обитает совсем другая сущность, для большинства абсолютно бесполезная, но от этого не менее живая.