Пролог
Смерть... Что могут знать о ней живые? Ничего! Кто-то представляет её как скелета в плаще да со ржавой косой, перерезающей нить жизни. Кто-то как прекрасную девушку, дарующую покой поцелуем. А есть те, кто воспринимают её как некоторую абстракцию, не имеющую ни разума, ни воплощения. Мне достался именно такой вариант, вот только наличие мыслей вызывает сомнение. Как я умер? О, в этом нет ничего примечательного. Лежал я на операционном столе, вкололи мне наркоз, и на этом воспоминания заканчиваются. С чего я взял, что именно умер? Не имею ни малейшего понятия. Но это знание присутствует на всех уровнях восприятия. Наверно, это можно считать некоей гарантией правдивости сего знания.
Никакой информации о внешней среде у меня не было, лишь я, и мои мысли. К одиночеству я привык еще при жизни, и не стремился ничего в ней менять. Ни друзей, ни семьи, ни привязанностей. Не знаю, были ли они у меня когда-либо, ведь мои первые двадцать лет жизни скрыты завесой забвения, и она не спешит исчезать даже после смерти. Но меня это мало беспокоит, прошлое осталось в прошлом.
Внезапно, в моих ощущениях что-то изменилось. Я не сразу сообразил, что это было ощущение поверхности под телом. Неужели я ошибся, и не умер? Попытка открыть глаза увенчалась успехом сразу же, как я вспомнил, как это делается. Ничего похожего на больничную палату не открылось моему взору. Была лишь безграничная серая пустыня. Как ни странно, было светло, хоть и не было никаких источников света. Ни солнца, ни луны, ни звезд. Да и само небо мало отличалось по цвету от пустыни.
Никаких неприятных ощущений не было, так же не было ни голода, ни жажды, ни иных естественных потребностей организма, хотя оный выглядел вполне привычно, если не обращать внимания на непонятную хламиду, в кою я был одет. Осмотревшись, и не увидев ничего примечательного, я пошел в первую попавшуюся сторону, поскольку оставаться на месте было бессмысленно. Сколько длился мой путь, я не знаю, но никаких признаков усталости или голода так и не появилось, что не могло не радовать, ведь и еды не было.
И вот, очередная неожиданность. Привычно сделав шаг, я уперся в какую-то преграду. Вынырнув из своих мыслей, осмотрелся, и весьма удивился, впервые за долгое время. Предо мной была неведома зверюшка, намертво прикованная к невысокому постаменту. Зверюшка была неведомо-пыльного цвета, и весьма велика. Примерно в пять моих ростов, и это в распластанном состоянии! Интересно, как велика она будет, коли сможет встать?
Определив где морда, я направился туда. Степень закованности существа вселял уверенность, что прям сразу меня не сожрут. А вот что-то интересное узнать вполне можно. Зверь и в длину впечатлял, и как я его не заметил на весьма ровной поверхности пустыни? Или это какой-то оптический эффект, кто знает. Вот и искомое, хоть так сразу и не скажешь, ведь морда существа была обмотана цепями до такой степени, что утратилась всякая возможность определить его принадлежность к известным мне видам, лишь один глаз был свободен от металла. Глаз был закрыт. Ну да, на что тут смотреть? Хотя вот, открывается. На меня уставился гигантский, полностью красный глаз с вертикальным зрачком. Как ни странно, я понял, что он выражает некоторое удивления. Видать, не ожидал меня узреть
— Ну, привет, что ли, — сказал я ему. Выражение стало еще более недоуменным, а потом удивление сменилось раздражением.
— Ну, ты хоть поморгай. Ты меня вообще понимаешь? Если да, моргни два раза, — как ни странно, он моргнул, хоть и выражал еще большее раздражение.
— О, отлично! Хоть кто-то разумный, хоть я и не большой любитель компаний, но в данной местности в одиночестве и спятить не долго, — раздражение исчезло, сменившись обреченностью, и глаз закрылся. Ну да, он-то тут, наверно, уже давно сидит. Подойдя к ближайшей лапе, сел на постамент, прислонился к шкуре зверька, и закрыл глаза. Смотреть и впрямь было не на что, а поразмыслить о грядущем стоит. Ежели, конечно, все грядущее не закончится в этой пустыне.
Глава 1
Своего соседа я назвал Фенриром. Хоть он, кажется, и не волк, и без меча в пасти, а все равно здоровенная зверюга, скованная цепью. Он не возражал, хоть я и почуял насмешку. Может, они знакомы? Своего имени я вспомнить так и не смог, но особого огорчения я не испытал. Это было, как минимум, второе забытое мной имя, ведь того, что было дано мне при рождении, я тоже не помнил. В общем-то, это было единственным, что я забыл. Всю остальную жизнь я мог вспомнить до мельчайших подробностей. Кроме тех моментов, когда ко мне обращались по имени, оно как будто было стерто.
Окружающее пространство оставалось неизменным, и, в общем-то, кроме воспоминаний я почти ничем не занимался. Иногда пересказывал Фенриру прочитанные книги, благо, их я изучил немало. Когда и это надоедало, занимался попытками медитации. При жизни я этим не увлекался, но надо ведь себя чем-то сейчас занять, дабы не спятить. Особой пользы медитации не приносили, никаких просветлений, потоков мировых энергий и прочего не ощущалось. Возможно, этому мешало моё нынешнее состояние, или же я что-то делал неправильно. Но время они убивали неплохо, и я не прекращал своих занятий.
Как я обнаружил, физиологические потребности меня не беспокоят, даже дышал я лишь по привычке. Сосед этим не заморачивался, и был совершенно не подвижен. Ну да, он тут куда дольше, чем я.
— Интересно, это когда-нибудь изменится? — задумчиво произнес я, глядя в пустынные дали. Ответом мне было ощущение, которое, я после некоторого раздумья опознал как согласие.
— Хоть что-то хорошее. Наверно, — на сей раз до меня донеслась насмешка. Жаль, что отвечать он мне может лишь такими эмоциями, благо, что для их восприятия мне больше не нужно смотреть ему в глаз.
— Думаешь, оно будет не лучше, — на сей раз была явная уверенность в сих словах.
— Это печально, — и вновь, согласие.
— Но надежда умирает последней, не так ли? Хотя я ведь уже мертв... — до меня донеслось недоумении, совместно с отрицанием.
— Не мертв?! С чего бы это? — некоторое время я пытался разобрать ответ, состоящий из переплетенного клубка разных ощущений.
— Хочешь сказать, мертвые тобой воспринимались по другому, тогда как я чувствуюсь живым? — согласие.
— Интересно, интересно. Быть может, ты можешь следить за временем? — и вновь оно.
— Отлично! Сколько я уже здесь нахожусь? — недоумение в ответ.
— А, точно, — встал я так, чтоб видеть его глаз.
— Моргни по счету, — раз, два, три... Восемь раз он моргнул.
— Эмм... Это чего? Часов? — отрицание.
— Дней? — и вновь нет.
— Месяцев? — согласие.
— Хм, похоже, я попал в еще не рожденного ребенка.... А вот откуда взялся ты?.. — ответа мне не было, да и как это описать имеющимися возможностями?
— Ты связан с моим нынешним телом? — отрицание.
— Быть может, с матерью? — а теперь он согласился. Весьма интересная картина получается. Похоже, я сумел отправиться на перерождение, сохранив имеющуюся память. Сомневаюсь, что это частое явление. Или память исчезнет при рождении? Надеюсь, что это не так.
— А такие случаи, как мой, тебе уже встречались? — отрицание. Все интересней и интересней.
— Интересно, в каждой женщине сиди такая вот зверюшка, или это мне так повезло? — насмешка стала мне ответом.
— Похоже, мне повезло, — согласие.
— Ну, пожалуй, если я тут уже восемь месяцев, то осталось не так уж и долго. Постараюсь, улучшить условия твоего заключения, если не забуду вместе со всем остальным, — похлопал я его по гигантской лапе. Ответа мне не было.
* * *
Прошло еще какое-то время, и я начал чувствовать некоторые изменения, происходящие со мной. Похоже, приближались роды, что не могло не радовать, и, одновременно, вызывать опасения очередной потерей памяти. Внезапно, окружающая действительность изменилось, пред мордой Фенрира заколыхалось пространство, как будто воздух внезапно нагрелся. Появился ветер, действующий, почему-то, только на зверя, даже пыль с него не слетела, а вот цепи начали потихоньку исчезать. Я, на всякий случай, отошел подальше. Мало ли, чем зацепит.
Когда цепи полностью испарились, до меня донесся радостный вой, впрочем, тут же оборвавшийся, поскольку Фенрира втянуло в появившуюся под ним воронку. Тут моё сознание погасло. Похоже, пришло и мое время покинуть это печальное место.
Первым моим ощущением по пробуждению была боль. Нет, не так. БОЛЬ! Столь сильная, что я заорал, чего ранее никогда не случалось. Но вместо достаточно привычного голоса, услышал я, лишь детский плачь. Похоже, роды свершились успешно, но вот куда делся зверёк?
Тут до меня донесся отдаленный, но приближающийся, грохот. Кажется, вот и он обнаружился. За грохотом последовал дикий рёв, в котором отчетливо ощущалось безумие, и дикая ярость. Похоже, он сейчас куда менее вменяем, чем был раньше. Наверно, это как-то связано с тем, кто его вытащил. Сомневаюсь, что это естественная реакция на роды, иначе он бы вылез где-то рядом, а окружающие были-бы куда более к этому готовы.
Чьи-то руки подняли меня, хоть зрение моё было изрядно расфокусированным, и я не мог на чем-то сосредоточить взгляд, мне удалось рассмотреть красноволосую женщину, которая меня и держала, и еще несколько людей, по внешнему виду похожих на врачей, хоть и без привычных для меня белых халатов.
Женщина выглядела болезненно, но стояла вполне уверенно, и руки, держащие меня, не дрожали. Она что-то сказала, на неизвестном мне языке, и один из врачей отрицательно помотал головой, и попытался уложить её на кровать. Она повторила свои слова громче, и он отступил, пропуская её к двери.
Меня прижали к груди, и понесли в неведомые дали. Дорогу мне было не видно, но красноволосая явно спешила в сторону грохота и взрывов. И что там могло понадобиться только что родившей женщине, да еще и с маленьким ребенком?!
Вскоре наш путь завершился, а грохот и рев раздавались особенно сильно. Меня кому-то передали, и я увидел пред собой лицо молодого, светловолосого мужчины, с грустной улыбкой смотрящего на меня. Что-то сказав женщине, он бросил быстрый взгляд в сторону, положил меня на землю, а сам отошел в сторону, и стал делать странные движения руками. Внезапно, вокруг меня разгорелся таинственный свет, а за спиной светловолосого появилась темная, полупрозрачная фигура, коя положил руку ему на плечо. Куда делась моя мать, мне было не видно.
Тут, со стороны, где, предположительно буйствовал Фенрир, раздался еще более громкий рёв, но на сей раз, кроме ярости в нем чувствовалась и обреченность. Я же ощутил резкую боль в области живота. Из глаз потекли слезы, еще сильнее ухудшившие моё зрение. Но и этого мне хватило, чтобы увидеть, все того-же человека, склонившегося надо мной. Он что-то произнес, ох, как же меня раздражает незнание языка! После своих слов, он провел пальцем по моей щеке, и упал куда-то вбок. Повернув голову, я увидел его лежащим рядом со мной. Почему-то мне казалось, что он мертв. И тут моё сознание опять отключилось.
* * *
И вновь сознание ко мне приходит вместе с болью. По счастью, на сей раз, она была не слишком сильной, и быстро прошла. Очнулся я в какой-то коробке, и кроме потолка, со странным светящимся кристаллом, ничего не видел. Чувство времени так и не проявилось, и я совершенно не представлял, сколько я провалялся без сознания. Новорожденное тело слушалось меня отвратно, да и силы его были весьма малы. Похоже, ближайшее будущее у меня будет весьма печальным.
Но сейчас, хотя бы видно, что сиё ограниченно временем, да и окружение всяко интересней бескрайней серой пустыни. Надеюсь, моё самосознание не слишком повредится, от процессов кормления и справления иных потребностей организма. И что наиболее неприятные моменты оное поможет преодолеть побыстрее. Тут надо мной склонилась усталая женщина средних лет. Встретившись со мной глазами, она удивленно подняла брови, взяла меня на руки, и куда-то понесла. Эх, тяжела ты, младенческая доля.
Когда мы преодолели несколько дверных проемов, то оказались в небольшом помещении, потолок которого по цвету несколько выделялся от остальных. Он был зеленым. Интересно, это что-то символизирует, или у местного обитателя такие вкусы? Пока я изучал потолок, вероятная медсестра разговаривала с другой женщиной, судя по голосу, довольно молодой, но уставшей еще сильнее, чем принесшая меня.
После того, как меня расположили на какой-то кушетке, надо мной склонились уже две женщины. Вторая отличалась синяками под глазами, и спрятанными под серую шапочку волосами. Внимательно меня осмотрев, особенно уделив внимание глазам и животу, причем в ходе осмотра её руки явственно отсвечивали зеленым, что, хоть и не вызвало удивления, но интерес пробудило, и я, по возможности, внимательно наблюдал за её действиями.
После обследования, меня вновь куда-то понесли. Как оказалось, настало время кормления, кое было осуществлено очередной женщиной, что и не удивительно. Еда это хорошо. Хоть и методика кормления несколько непривычна. Ну да и это пройдет, или привыкну, хе. Даже не знаю, что лучше. Что еще меня интересует, так это куда делся Фенрир, и с чего он так разбушевался, кажется, когда он исчезал, был еще вменяем. Увижусь ли я с ним еще? Кто знает, кто знает...
Меня опять понесли, но, на этот раз, я более-менее узнавал путь. Тащили меня в ту самую комнату, где я очнулся. Хоть мой обзор и был весьма ограничен тканью, на сей раз мне удалось рассмотреть, что моя коробка была не единственной, и в других мирно спали они, младенцы. Как только меня уложили, уставшее тело моментально заснуло.
* * *
Вот только вместо ставшей уже привычной тьмы, оказался я в каком-то туннеле, залитом водой. По счастью, был я в своем взрослом виде, и трудностей с перемещением не испытывал. Долго ли, коротко ли, а добродился я до большого помещения, в темной части которого виднелась решетка, обвешанная бумажками с непонятными иероглифами. За решеткой же не было ничего видно.
Остановившись в центре комнаты, я задумчиво изучал увиденное, пока по ту сторону не загорелись два красных глаза, вполне узнаваемых, хоть и куда меньше привычного.
— Аррр... ТЫ! — прорычал обладатель глазок.
— О! Неужели кто-то, говорящий на понятном языке! — радостно воскликнул я. — Ты не представляешь, как мне надоели эти непонятные слова, которыми обмениваются окружающие!
— Выпусти меня!!
— Эй, эй, не нервничай. Толку тебя выпускать, если ты опять начнешь буянить?
— ВЫПУСТИ МЕНЯ!! — вместе с ревом до меня донеслась явственная жажда разрушений.
— Тихо, успокойся, не нервничай, — попытался я его успокоить. — Раньше ты был как-то более вменяем... Или это из-за того, что молчал?
— Нет, это из-за того, что меня весьма болезненно выдернули, подчинили, а потом еще более болезненно запихали в другое место, — куда тише произнес Фенрир, а это, несомненно, был он. — Причем подчинение все еще ДЕЙСТВУЕТ!! Гррр....
— А что ты будешь делать, если тебя выпустить?
— УБИВАТЬ!! ЛОМАТЬ! КРУШИТЬ!!!
