— Мы, папа, так и продолжали отбрыкиваться, но тут выяснилось, что финики-то не врут, — рассказывал Волний, — Я как раз с визитом в Эдеме был, когда привезли моряков из команды Салфона, сына Мазея, которых подобрали на коралловом островке. Салфон с южными дикарями торговал, и репутация у мужика всегда была безупречная — не только не ловил рабов сам, но даже и не приобретал их никогда у людоловов для перепродажи. С работорговлей никаким боком, короче. Так мореманы его спасённые рассказали, что гаулу ихнюю на обратном пути бурей к западу отнесло и прибило к берегу материка.

— В смысле, к восточному берегу Юкатана? — уточнил я.

— Ну да, да ещё и к тому заливу, где у этих майя ихний город. Они бы туда и не сунулись, но в бурю побило амфоры с водой, а уцелела пустая, и им нужно было набрать в неё воды. А тут лодка этих майя в залив плывёт, а у Салфона как раз один матрос ольмек был из вольноотпущенников, а языки у ольмеков с майя похожие, друг друга понимают, и они пригласили к ним в город. Типа, вражды к ним в их городе никакой нет, и примут их с большой честью. Ольмек испугался и сказал Салфону, что майя могут принести их в виде большой чести в жертву своим богам, но Салфон решил, что если с людоловами майя так обходятся, то это справедливо, а к нему у них какие претензии?

— Он что, на солнце перегрелся? — я едва не поперхнулся дымом сигариллы.

— Да упоротый Салфон был на том, что все люди нормальные, и со всеми можно общий язык найти, если вести себя с ними нормально. Но вышло так, как и предупреждал его туземный матрос, и спаслись только вот эти, захватившие в стычке лодку и сумевшие уйти на ней от погони, но застрявшие на коралловом рифе, откуда их и спасли потом едва живыми эдемские рыбаки. А Салфон — он ведь и Фамею какой-то хоть и дальней, но таки роднёй приходился, да и просто мужик был порядочный, и ни о ком из его команды никто ничего неподобающего припомнить не мог. Короче, папа, по справедливости такие вещи спускать нельзя. Фамей вообще сперва рвался сам возглавить карательную экспедицию, и его едва отговорили — и так старик сдавать начинает, куда тут ещё воевать? Но уж чтобы и Маттанстарта от участия удержать — это даже обсуждению не подлежало. Ну и ещё один из погибших мореманов Салфона оказался дальним родичем тёти Милькаты, так что меня это дело тоже касалось и по твоей линии, и по маминой. Да и как тут было не размяться? Сам посуди, папа, тащить службу в двух шагах от американского материка и ни разу даже на нём не потоптаться?

— Я всё ждал, назовёшь ли ты эту причину, — хмыкнул я, — Но понять тебя могу — сам на твоём месте и в твои годы хрен удержался бы, имея такие поводы.

— Ну так и генерал-гауляйтер тоже понял меня правильно и выслал на подмогу ещё два гаулодраккара с пушками и десантом, и мне ещё стоило немалого труда убедить фиников дождаться их прибытия. Спасибо хоть, Маттанстарт въехал и помог мне убедить деда, а то финики мне уже предлагали дожидаться самому и выдвигаться следом. Ну, мы дождались подмоги, отплыли, добрались до залива — лодки этих майя улепётывали от нас так, что ещё немного, и поломали бы вёсла.

— То есть, вас там прилично было?

— Ну да, три наших гаулодраккара, а у фиников пять больших гаул и два десятка малых. Дать нам бой на море и я бы на месте дикарей не рискнул. Но на берегу собралась толпа раза в три больше, чем у нас, и подходили ещё. Наверное, рассчитывали дротиками наш десант забросать — ага, нашли дураков! С финиками ведь у нас договорённость была, что подходим на уверенный выстрел из ихнего лука и все вместе встаём на якоря. Ну, как договаривались, так и сделали.

— У майя точно нет луков?

— Финики уверяли, что нет, да и спасённые мореманы подтвердили, поэтому мы составили такой план. Ну, копьеметалки-то для дротиков у них есть вроде тех, которые и у наших сибонеев, но о них мы знали, да и дальность с ними всё равно не та, что у лука. А мы же ещё и схитрожопили. Сперва мы дали по ихней толпе залп осколочно-фугасными из всех шести носовых пушек — прямой наводкой, сам понимаешь, промазать невозможно. Как рвануло, так кого осколками не посекло и взрывной волной не отшвырнуло, замерли в ступоре, ошарашены ведь и не поняли вообще ни хрена, и вот тогда финики принялись их из луков расстреливать как на стрельбище. Только они опомнились, как наши дали залп из винтарей и арбалетов, финики ещё из луков добавили, и тут артиллеристы перезарядились и снова жахнули осколочно-фугасными. Видел бы ты только, как они тогда побежали! Я тогда впервые пожалел, что не выпросил у тебя при отправке в Тарквинею хотя бы ручной пулемёт. Ну, я и из винтаря одного расфуфыренного индюка уложил, да и наши добавили ещё из крепостных ружей, но всё равно, сам понимаешь, не то. А для гранат далеко.

— В смысле, даже из бортовых катапульт? Тогда и из полиболов, конечно, особо вдогон не пошмаляешь.

— То-то и оно. Ну, финики продолжали бить из луков навесом, а мы магазин из рычажного таким же манером выпустили, да толку от этого было уже мало — так, провели полевой эксперимент. Но — хрен с ним, главное — десантировались на берег без боя и без потерь. Майя, когда это дело увидели, пытались атаковать, но опять и снарядов огребли с гаулодраккаров, и пуль, и стрел, так что им хватило, на бросок дротика не приблизились. Несколько ухарей попробовали навесом, но тоже хрен добросили. Смылись от нас в свой город, мы за ними следом — ну, догнать, конечно, не пытаемся, держим строй, а флотилия на вёслах параллельным курсом вдоль берега. Между халупами они стычку нам устроить пытались — млять, ну прямо как малые дети! Естественно, вынесли их на хрен из винтарей и луков, а по халупам шарахнули пушки, и больше в предместье ни одно чудо в перьях не рыпнулось. В самом городе, где хижины уже не просто плетёные, а глинобитные, снова попробовали героев из себя корчить — ага, с голой жопой на дикобраза, кто понимает. Нет, ну в храбрости-то им не откажешь, в этом плане молодцы, но как-то настолько бестолково воюют, что я с них хренею. К рядовым бойцам претензий нет, что они могли, то сделали, но вожди-то какой частью прямого кишечника думали?

— Да той же, что и всегда. Помнишь же обзорное занятие по задачам и тактике войн Мезоамерики? Стремятся не присоединить, а обложить данью, в том числе людьми, а в бою не убить противника, а захватить в плен для жертвоприношения богам. Поэтому и бестолково воюют по нашим меркам.

— Ну, проверить это дело нам было затруднительно. В принципе — да, они явно рукопашку нам всё время стремились навязать, да только в наши планы она не входила. В уличных боях дорвались пару раз, так и одной шеренги наших копейщиков с фиреями для них хватило — не умеют они против нормального строя действовать. С финиками один раз только свалку устроили на выходе к площади перед храмами, но те сами увлеклись и свой строй нарушили. И то, когда наши параллельной улицей на площадь вышли, так не сказал бы, что их прямо так уж спасли — финики уже восстановили строй и справлялись сами. На той площади как раз и вышло самое жаркое дело.

— Надо думать! Священный центр города — и храмы их богов на ней, и наверняка резиденция главного вождя, который тоже наместником богов как минимум считается.

— Что-то вроде того. Во всяком случае, атаковать они пытались как бешеные, до наших копейщиков ещё раза три добрались, но и результат был тот же. Покуда копейщики их толпу сдерживали, а стрелки расстреливали, они на самой высокой храмовой площадке огонь развели и начали прямо из толпы кого попало выхватывать и на жертвенный камень тащить — своих же, представляешь? Наши с финиками как раз в очередное бегство толпу обратили, когда там троих уже к богам отправили, а ихний главный жрец, весь в перьях и бусах, эдакий попугай расфуфыренный, проорал чего-то и встал у самого верха лестницы, да ещё и руки окровавленные распростёр. Млять, мне показалось, он и в натуре думал, что сдержит нас этой своей не пущающей позой. Но толпа таки обернулась и снова попёрла в дурь. Снял я его, короче, из винтаря в башку, пока наши весь город по его дурной милости не вырезали на хрен. Но удачнее всего вышло то, что как раз тогда и наши артиллеристы с гаулодраккаров пристрелялись навесом по ихним храмам и дворцу — как рухнул главный святоша, так и снаряд рядом шарахнул и край того храма подломил, другой между двумя другими храмами рванул, ещё два во дворец главнюка угодили и шороху там навели, а два в тот же главный храм, что и первый. Тут их толпа перебздела и побежала окончательно, а мне пришлось антенну на шестах растягивать и радировать на суда, чтобы не вздумали по нам вторым залпом шандарахнуть. Нам и так уже никто больше не сопротивлялся. Так, по мелочи только местами, но там за глаза хватало и стрелковки.

— Наверное, и главнюка снарядом накрыло? — предположил я.

— Или обгадился и смылся. Хрен знает, папа, кого там накрыло. Расфуфыренных попугаев зашибленных там хватало, но кто из нас в ихних ранговых цацках разбирается? Нам без разницы, главное — организовать сопротивление некому. Ну, один что-то пытался такое изобразить, и это был единственный случай во всей операции, когда я меч применил по прямому назначению. Мы тогда тяжёлых подранков во дворце мечами добивали, чтобы зря не мучились, и тут спалили одного заныкавшегося, он на меня с дубинкой, усаженной острыми каменюками, я парировал сильной частью, на обратном ходу руку ему пластанул и сразу же остриём в брюхо. Потом сообразил, что погорячился, надо было живьём этого дворцового шаркуна расфранчённого брать, но уж больно резко он нарисовался, так что и я сработал на голом рефлексе. Ну и чего было делать, когда по нему видно, что не жилец? Теперь уж — только добивать, чтобы не мучился.

— Да хрен с ними со всеми, главное — самого не зацепило, — отмахнулся я, — Надо будет для переговоров в будущем, ещё поймают. Главнюк сдох — да здравствует главнюк, так что хрен когда эта порода переведётся. Хотя, нахрена они вообще сдались? Ну, разве только если чавинцы с Анд до них доходят?

— Я опрашивал сдавшихся в плен через переводчика-ольмека. О торговцах юга, привозящих свои товары на больших мохнатых животных, майя наслышаны, но к ним в их город караваны не ходят, а проходят на запад южнее горной цепи — вдоль побережья Тихого океана, как я понимаю. Там тоже есть поселения майя, и эти сами посылают туда своих коробейников. Так что наверное, папа, только в Панаме и можно встретить андцев напрямую, где ты встречался с ними и сам. А майя — ну, как вы с дядей Сергеем и тётей Юлей и предупреждали. Ни золота, ни даже серебра у них не оказалось вообще. Нашли немного жемчуга и небольшой склад местного чёрного и жёлтого дерева. Для обмена с ольмеками собрали всю яшму и весь нефрит, какие только нашли в городе, но их едва на небольшую амфору только и набралось. Причём, весь нефрит был либо на их разряженной в пух и прах знати, либо в дворцовой, либо в храмовых сокровищницах. Местные сказали, что он весь привозной издалека, и поблизости его нигде нет. В храмах же оказалось у них и всё отобранное у убитых фиников железное оружие и вообще металлические предметы какие только им достались — сами ничем не пользовались, всё пожертвовали богам. Если и людей в жертву им регулярно приносят, значит, по фазе на своей религии сдвинуты, и как их таких нормальному человеку понимать? Наверное, ты прав насчёт версии об остатках допотопной цивилизации. Когда я разведывал битумный выход на северо-западе Кубы и договаривался с тамошним вождём насчёт нашего форта и поселения, то встретились и с Чанами, и они рассказывали мне то же самое, что и тебе. Хрен их знает, что там правда, а что переврали за столько поколений, но у Чанов человеческие жертвы — редкость, а у этих майя, как и у ольмеков — регулярное явление.

— А ихних жрецов ты не спрашивал?

— Да не получилось, папа. Наши бойцы первыми до них добрались, а они как раз разделывали трупы жертв на мясо, ну наши и психанули, так что живым я ни одного уже и не застал. А простонародье ихнее ничего такого не знает. Один только сказал, что ольмеки оттого и в упадке, что богов хреново чтили и мало жертв им приносили, а они, значит, их ошибку учли и чтут богов лучше. Ну, судя по костякам во дворах храмов, так оно и есть.

— Черепов много насчитали?

— Были, но не так много и вперемешку с прочими костями. Правда, это ничего и не доказывает. Ольмеки же не сердце жертве вырезают, как вы с тётей Юлей рассказывали про более поздних, а или просто закалывают, и тогда голова остаётся, или обезглавливают священным топором, и тогда в жертву богам закапывается именно голова. И у этих майя, как я понял, то же самое. И языки похожи, и обычаи. И разве их переделаешь?

— Ну да, если только завоевать и переделывать целенаправленно, как это делали в нашей истории конкистадоры. Но нам-то какой смысл завоёвывать эту нищую дыру?

— В том-то и дело, что никакого. Повоспитывать разве только, чтобы запомнили, с кем можно обращаться по их дикарским обычаям, а с кем лучше засунуть свои обычаи себе в жопу, да поглубже. Мы, собственно, так и сделали. Храмы и дворец как разграбили, так и подожгли, они у них деревянные на земляных и глинобитных платформах, так что и сгорели дотла. Пленников согнали поглядеть, чтобы видели, что как ихняя знать не спасла их город, так и ихние боги даже собственные жилища защитить от нас не в состоянии. Ну, финики себе рабов отобрали, да наши выбрали десятка два подростков из простонародья, а всем остальным объявили, что город наказан за нападения на наших людей, их пленение и убийство, и если такое повторится ещё раз, город будет уничтожен полностью.

— Тем более, что они и собственными глазами уже видели, как это делается.

— Да, и как осколки, пули и стрелы косят их лучших бойцов, и как наши снаряды разносят их самые крепкие постройки, и как огонь уничтожает всё остальное. И откуда им знать, что у нас не так много пороха и взрывчатки, как нам бы хотелось? Зато их действие они наблюдали наглядно. Будем надеяться, что они над этим хорошенько подумают, кому есть чем думать, и нам уже не придётся давать им ещё более углублённого урока хороших манер. Ну и прочие их города, которые в глубине суши, пускай тоже думают и учатся на чужих ошибках, чтобы не пришлось потом учиться на своих.

— Ты сказал о ценной добыче вроде жемчуга, твёрдого дерева и нефрита. А что с обычной?

— Ну, набрали, конечно, и какао, и копала, и хлопка, и каучука, сколько на суда поместить смогли, а остальное, естественно, бросили в огонь, чтобы майя лучше думалось над своим поведением на будущее.

— Так, а каучук у них свой?

— Да, точно такой же, как и у ольмеков — Маттанстарт потом рассказал мне, что финики пожалели о том, что обращались к нам за помощью. Мне же и дерево показали, и самое смешное, папа, что не нужны нам теперь ради каучука ни ольмеки, ни майя. Дерево и у нас на Кубе растёт, просто не у самой Тарквинеи, а повыше, где земля посуше. Так что я и семенами с материка не заморачивался, а распорядился по возвращении достать наши кубинские и ими плантацию засадить. А пока с диких деревьев сок собираем, и соседи на севере тоже для наших теперь собирают — у них там диких деревьев больше. На Барбос к царёнышу тоже семена послал, чтобы была плантация и там, но у него там и своё такое же дерево нашлось. Привёз их и сюда, конечно — на Гвинее, как я понимаю, климат для этого дерева ещё лучше. Думаю, что не помешают они и Икеру на Мадагаскаре. Ну, на востоке острова, но всё-таки не через океан везти. На Тапробану — ну, не знаю, стоит ли плантации каучука и там заводить в двух шагах от индусов.

123 ... 808182

↓ Содержание ↓