Гуанчи и после первого-то пристрелочного залпа — ага, с небольшим недолётом — в ступоре были от взметнувшихся у самого берега столбов воды с песком, а тут перелёт, и оба снаряда шарахнули за спинами, угодив в скалы. Кого-то осколками посекло, кого-то отколотой от скал острой щебёнкой, но пока немногих — цели-то ещё не накрыты, а только взяты в вилку. Но не заржавеет ведь у наших артиллеристов и за этим, а каменюки из их дикарских пращей бессильно плюхаются в морские волны с большим недолётом.

— Аттставить! — тормознул я канонира, уже готового скомандовать третий залп, — Ты их сейчас наверняка накроешь и расшугаешь, а на ком нам тарахтелку испытывать?

Тарахтелку как раз выкатывали двое матросов под руководством Володи. Два только крупнокалиберных "максимки" мы и успели изготовить и испытать на полигоне, потому как одна только патронная линия под этот калибр, и рано ещё думать о запуске в серию, но оба опытных образца прихвачены для боевых испытаний. Просто сразу двум сейчас делать нехрен, и одного-то за глаза хватит.

Строго говоря, калибр двадцать пять миллиметров по меркам нашего прежнего современного мира — это уже автоматическая пушка, а не пулемёт, но у нас-то и расходник ни разу не современный, и по калибру пулемёта-переростка мы не рекордсмены ни разу. В Первую мировую по образу и подобию нормального "максимки" применялись монструсы калибров и тридцать семь миллиметров, и все сорок — ага, тот самый "Максим Пом-Пом". Но нам-то такой экстрим нахрена? Артиллерия нас и обычная вполне устраивает, даже не унитарная ещё, а со сменными каморами, а пулемёт — ну, раз есть у нас уже дальнобойные крепостные винтари под этот патрон, производящийся специально для них, то пусть будет под него заодно и пулемёт.

Для стрелковки винтовочного калибра ещё далековато, для картечи — тем более, но для крупняка — уже в самый раз. Толпа гуанчей, больших потерь ещё не понёсшая и не представляющая, что её ожидает, озабочена только одним — засыпать камнями наш десант при его высадке на берег, и пращники дикарей сгрудились настолько густо, насколько это вообще возможно, чтобы не зашибить друг друга при раскручивании пращи. Грамотно и рационально для их межплеменных войн, не знающих оружия дальнобойнее пращи, но на сей раз им фатально не повезло с противником. Первая пристрелочная очередь спецназера прошла над их дикарскими бестолковками, не впечатлив по сравнению с артиллерийским обстрелом ни громкостью, ни высеченной из скалы каменной крошкой, а ведь зря, очень зря — последний шанс разбежаться или залечь бездарно упустили. Ну, раз так — безумству храбрых поём мы славу, как говорится. Вторую очередь, выстрелов на пятнадцать, Володя влепил уже в толпу. Звукового сопровождения за дальностью не услыхать, но вид в трубу внушительный. Валятся как тряпичные манекены, лопаются как гнилые арбузы их черепа с разбрызгиванием содержимого, отлетают оторванные конечности. Трусостью гуанчей не попрекал ещё никто, народ храбрый без натяжек, но такое — слишком даже для них. Сами же и скучковались так, что и деваться некуда тем, кто в середине толпы, и третья очередь на весь остаток ленты — к этим монстрам они у нас на пятьдесят патронов — ещё находит себе достаточно жертв. Вот теперь — ага, брызнули врассыпную!

— Твой черёд! — даю отмашку канониру, и того не нужно упрашивать.

Разрыв среди мечущейся толпы, разрыв на баррикаде — результата не видно за облаками дыма с песком, но уцелевшие бегут, тесня и давя друг друга на слишком узкой для всех тропе с пляжа на скалы, кто-то пытается карабкаться и по обрыву, некоторым это даже удаётся, но тут в обрыв впечатываются и рвутся снаряды с других судов флотилии, и их суммарный сейсмический эффект вполне сопоставим с небольшим землетрясением. А ещё ведь и осколки, а ещё ведь и ударная волна, а ещё ведь и гром среди ясного неба. Для дикарей — полный подрыв всех устоев их привычной картины мира. И всё-таки, наверху обрыва они снова обернулись, готовые встретить и отразить атаку высадившегося десанта. Пляж — хрен с ним, высаживайтесь, но карабкаться к нам наверх — теперь уж мы поглядим и посмеёмся над вашими героическими потугами. Ну, блажен, кто верует.

— Малый вперёд! — скомандовал навигатор.

Глубины в гавани разведаны и нанесены на карту ещё торгашами фактории. Не позавидуешь тому, кто вздумал бы пристать к берегу ночью посреди всех этих подводных камней, но среди бела дня они хорошо заметны по пенным бурунам, и с картой свериться нетрудно. Наш "Финвал" продвинулся на половину расстояния до берега и встал на якоря. По бокам от него встали "Зубр" и "Барракуда", тоже нашей парусно-моторной серии, а в интервалах бросили якоря малые чисто парусные транспортники. Осадка у них поменьше, и в принципе они могли бы выдвинуться вперёд, но с обрыва пращники гуанчей добивают до кромки берега, и нам нужны чистые сектора обстрела для их подавления. Десант будет высаживаться на лодках, а пока с наших бортов бьют крепостные ружья и готовятся к их поддержке "максимки" обычного винтовочного калибра. Ага, подключились и они, после чего гуанчам и на обрыве стало заметно тоскливее. Толпа рассредоточилась и пригнулась за камнями, но пращник не может работать лежа, только стоя или хотя бы с колена, и не всякий успеет раскрутить пращу, выпустить камень и снова пригнуться раньше, чем сам схлопочет пулю. Какая тут может быть прицельность? Дистанция — да, и наши балеарцы задумчиво чешут загривки — сильны дикари. Мечут наугад, но в дальности им не уступят, и если бы не огнестрел, кисло бы пришлось.

Пулемётные очереди разогнали скопления дикарей и на обрыве, но врассыпную их там ещё хватает. То один пращник поднимется, крутанёт пару раз пращу, метнёт свой камень и пригнётся снова, то другой. Не всем это сходит с рук, но расходовать на каждого по пулемётной очереди — расточительство. У меня же и винтовочные патроны пока ещё не автоматизированные роторно-ковейерные линии производят, а примитивные рукопашные, то бишь врукопашную ротор со штампами под пресс проворачивается. Работяги, конечно, врабатываются, и чисто ручной режим нервно курит в сторонке, но и до автоматического ещё весьма далеко. Поэтому по пращникам, ещё не сообразившим менять позицию, бьют одиночными выстрелами из крепостных ружей и винтовок. Подавить пращников гуанчей полностью не удаётся, но интенсивность их ответной стрельбы снизилась на порядок, а на прицельность нет даже слабенького намёка. Кто пытался намекнуть, уже донамекались, то бишь жертвою пали в борьбе роковой. И это весьма кстати, потому как на пляж-то теперь наши без помех высадятся, но тропа наверх довольно узкая, и по штурмовой "черепахе", вытянувшейся в узкую колонну, будет прилетать и спереди, и с боков.

А высота обрыва приличная, и подъём по тропе довольно крутой, да и сама эта тропа довольно условная — то тут каменюка большая, то там. У гуанчей у самих, когда они наверх по ней улепётывали, изрядный затор на ней образовался и обошёлся им в добрый десяток лишних трупов, ну так и трупы же эти тоже валяются меж камней, и как на такой тропе штурмовой "черепахе" держать строй и стену щитов? Поэтому и нельзя позволить пращникам дикарей бить прицельно. И как пойдёт вверх колонна, так не пожалеем для её поддержки и пулемётных очередей. Млять, миномёты десанту уж точно не помешали бы, и на будущее беру это дело себе на заметку. Пока же придётся катапультами пружинными довольствоваться, мечущими ручные лимонки, но для крутой навесной стрельбы исходно не предназначенными. За неимением гербовой пишем на туалетной, короче.

Лодки с транспортников достигли берега, высаживая на пляж первую центурию волниевской Восьмой когорты. Бойцы быстренько выстроились "черепахой", а мы с судов усилили обстрел кромки обрыва, вынуждая пращников гуанчей метать свои камни из-за кромки вслепую. Ага, сообразили дикари бить с закрытой позиции, но кто-то ведь должен и корректировать такую стрельбу, а на это дураков нет. Ну, после того, как двоих героев завалили из винтарей. Зевать легионерам, конечно, не следует, потому как если случайно по кумполу прилетит, тоже ведь приятного мало. Второй рейс лодок высадил уже вторую центурию десанта при двух пружинных катапультах, а транспортники, приняв свои лодки, уступили место следующим с третьей и чётвёртой центуриями на борту. Ага, вот и третья пошла десантироваться. Мой наследник на берегу длину "черепахи" наращивает и ставит задачу расчётам катапульт. Те регулируют их станки и наводят на указанные им цели. Так, метнули учебные макеты лимонок. Один попал в скалу у самой кромки и рикошетировал от неё обратно, но второй приземлился наверху — ага, судя по показавшимся над обрывом головам дикарей, те в восторге от доставшегося им на халяву куска металла. Чтобы жизнь им мёдом не казалась, их шуганули очередью их "максимки" и кого-то даже зацепили. Но на месте падения макета наверняка столпотворение ещё то. Когда и промазавший расчёт забросил наконец наверх и свой макет, бестолковки дикарские больше не показались — не стоит железяка жизни, но там, за кромкой, наверняка состязаются, кто подберёт первым. А Волний, приняв четвёртую центурию с ещё парой катапульт, второй залп готовит — ага, в четыре макета, подогревая ажиотаж халявщиков. То-то сюрприз дикарям будет, когда к ним точно таким же манером прилетят уже не безобидные макеты, а боевые лимонки! Но пока не высадились пятая и шестая центурии с ещё двумя катапультами, рано раскрывать карты. Ведь шесть лимонок — явно лучше, чем четыре.

За пятой и шестой центуриями тоже не ржавеет, а лодки везут следом и первую центурию вспомогательной когорты, и до дикарей начинает доходить, что не просто так наш десант на пляже накапливается. Самые смелые выглядывают в надежде метнуть свои камни поприцельнее, самые перебздевшие стаскивают каменюки побольше к тропе, дабы перекрыть её баррикадой. В соображалке гуанчам не откажешь, но два разрыва снарядов, пулемётная очередь и винтовочный залп напоминают им о нашем подавляющем огневом превосходстве. Десантируется вспомогательная центурия, командует ей Спурий, судя по плащу, говорят о чём-то с Волнием, тот даёт отмашку расчётам катапульт, и те мечут все шесть гранат разом. И — ни хрена не происходит. Мы с Володей переглянулись и показали друг другу с понимающими ухмылками оттопыренные большие пальцы. Правильно, ещё шесть безобидных макетов для подогрева ажиотажа, а следом ещё шесть, а бойцы уже из другого ящика явно уже боевые лимонки в очередь выкладывают. Мой наследник их там инструктирует, даёт отмашку — естественно, теперь уже всё по-взрослому. Выдёргиваются кольца, гранаты укладываются в уже оттянутые ложки катапульт, и их сразу отпускают. И летят шесть гостинцев к ожидающим их с нетерпением дикарям, и там грохочут взрывы — ага, сюрприз! Даже до нас доносятся вопли дикарей и хохот наших солдат на берегу. А за ними летят новые лимонки и тоже рвутся, секут дикарей осколками, а Волний и когорту свою уже в колонну перестраивает, пока десантируется вторая вспомогательная центурия — есть кому передать занятый пляж.

Катапульты мечут гранату за гранатой, дают залп наши орудия, бьют пулемёты и винтовки — наверху творится бедлам, и голова колонны уже поднимается по тропе. Две центурии легионеров, за ними в очереди спуриевская центурия лучников, за ней ещё пара легионных, за ними центурия балеарцев и замыкают снова две легионных. Наверху рвутся последние гранаты, и больше метать их нельзя — передовая центурия уже у самой кромки. Пулемёты и винтовки бьют по бокам, не давая пращникам противника поднять головы, и это всё, чем мы ещё можем помочь штурмующим. Дальше — только сами. Но пистолетные выстрелы не оставляют сомнений в успехе. Зря, что ли, даже копейщиков ими вооружили? Ага, голова колонны уже наверху, и всё её движение заметно ускорилось. За кромкой хрен увидишь, что там происходит, но что я, учений в окрестностях Нетониса не наблюдал? То же самое, только уже не учения, а реальное дело. Копейщики накапливаются и расширяют плацдарм, под их прикрытием накапливаются стрелки — ага, слышно уже и их работу. Обе легионные центурии наверху, внутрь их каре втягиваются лучники Спурия. За ними снова легионеры, позволяя расширить плацдарм ещё, за ними — балеарские пращники. Теперь-то уж точно гуанчам не позавидуешь. Хоть и не рвутся уже снаряды с гранатами и не хлещут пулемёты, радости им от этого мало. Винтовочные залпы, прицельная стрельба лучников и свинцовые "жёлуди" балеарцев наглядно демонстрируют преимущества цивилизации.

Сложив станки катапульт в виде носилок, их расчёты подняли орудия и ящики с гранатами на захваченный плацдарм. На пляж высадилась вся вспомогательная когорта и юнкера, выгружается батарея горных орудий и станковые пулемёты, а освободившиеся от них лодки отправляются за второй вспомогательной когортой. Наверх уже взбираются юнкера с парой ручных пулемётов, боеприпасами и рацией. Ага, вот и сигнал вызова!

— Префект легионной когорты номер восемь на связи, досточтимый! — доложила юнкерша-связистка, протягивая мне переговорную трубку.

— Рассказывай, Волний. Приём! — переключаю тангетку.

— Первый этап задачи выполнен. У меня десяток раненых средней тяжести и два десятка пленных, которым тоже не помешала бы помощь. Нужна команда медиков и хотя бы один переводчик. Тяжёлого вооружения и подкреплений людьми не требуется. Нужны боеприпасы. После оказания нормальной помощи раненым и получения боеприпасов буду готов выполнять второй этап задачи. Приём!

— Медиков, переводчика и боеприпасы направляю. Жду доклада о готовности ко второму этапу. Конец связи! — я отдал необходимые распоряжения на берег, затем нашим главным силам на подготовку ко второму этапу операции.

Основная масса транспортных парусников начала выдвижение к главной гавани будущей колонии на месте Санта-Круза известного нам реала. Туда будет десантирование главных сил одновременно с подходом туда полутора когорт Волния наверху и полутора с тяжёлым вооружением по пляжу. Если и не отгонят гуанчей от гавани, то хотя бы часть их на себя отвлекут и этим облегчат высадку основного десанта. Там, конечно, понадобится и артиллерийская поддержка с флотилии. "Барракуда" и "Зубр" остаются на якоре здесь на всякий пожарный, а мы с остальными выдвигаемся тоже к основной гавани. Пока-что хрен знает, как идут дела у группировки легата и союзников, но вчера ближе к вечеру они выбили противника с перевалов горной цепи и сегодня должны продолжить наступление. Поэтому на них не рассчитываем, а бьём тутошних дикарей сами, дабы не только против легата на подмогу своим выступить не могли, но и сами в подмоге отчаянно нуждались. В этом ведь тактический смысл нашего десанта помимо стратегического — захвата той части острова, которую мы намерены аннексировать под свою колонию.

Судя по вновь начавшейся стрельбе наверху, гуанчи предприняли героическую попытку сбросить наших в море. Млять, ну как малые дети! Помешать десанту не могли, а теперь развёрнутые боевые порядки опрокинуть вознамерились? Боеприпасы я Волнию с заведомым избытком направил, на три таких атаки за глаза хватить должно. Ага, так оно и есть — доложил по рации, что противник предпринял атаку, отбитую винтовочным огнём, а он готов к продолжению операции. Ну, тем лучше. Сигнал ему известен — начало нашей артподготовки в основной гавани, а то, что противник ослабил себя потерями и подорвал свой кураж в бесплодной атаке на него — дополнительный бонус для основного десанта. В одном засада — разведать как следует и промерить глубины в той основной гавани нашим купцам не дали, так что и артподготовку с большего расстояния вести придётся, и лодкам с десантом дальше плыть. Но зато там нет такого высокого обрыва над пляжем, а подъём относительно пологий. Подплываем — ага, видно в трубу, как спешно дикари наваливают баррикады. Для наших снарядов это плюнуть и растереть, но пущай ещё поупражняются — вымотаются, и меньше силёнок останется на драку.