— То-то и оно — один ведь хрен единицы. Не думаю, чтобы в самой Керне таких осталось намного больше. А основная масса — да, в среднем пообезьянистее фиников или каких-нибудь других людей из Лужи. Или, что то же самое по смыслу, финики в среднем не так обезьянисты, как африканские черномазые. Даже карфагеняне обезьянисты всё-же не до такой степени, — мы рассмеялись все втроём.

— В самом деле, откуда-то ведь берутся там эти девчонки, которых привозят не так уж и мало лет сюда, а они в Карфагене всё не кончаются, — согласился Фабриций, — В общей массе тамошнего простонародья их сходу и не увидишь, но по привезённым к нам видно, что попадаются там и такие.

— Так ведь и город же какой? Разве сравнишь с ним Керну? Ну и Масиниссе ещё отдельная благодарность за пополнение Карфагена всё новыми и новыми беженцами. За счёт них там ещё есть из кого выбирать. А из Керны наши уже, считай, повытаскали всех подходящих — если и осталась ещё какая-то горстка, то разве только случайно.

— А в основном, значит, там теперь остались такие, как эти Махарбал и Тала?

— Ну, не в основном. Таких обезьян, хоть в вольер нашего зверинца их сажай, хвала богам, тоже не большинство. Большинство — средние между теми и этими и могут вести себя по обстоятельствам то так, то эдак. Какие у них в авторитете, тем и подражают в поведении. Таких — большинство везде, в том числе и в Керне. А Махарбал с Талой — да, обезьяны, каких и среди черномазых не всякий раз встретишь сходу. Властолюбие — так и прёт из всех щелей. А ещё же и языки подвешены неплохо, а как толпа простофиль может повестись на самую бредовую демагогию, ты и сам прекрасно помнишь по Карфагену.

— Да я, собственно, как раз с карфагенскими демагогами их и сравниваю. В той захолустной Керне народ ведь ещё проще? Вот если объяснить им в Керне эту вашу науку про приличных людей и обезьян, они поймут?

— Не замечать и не чувствовать разницы они, конечно, не могут. И черномазых они ненавидят не за то, что черномазые, а за то, что дикари и обезьяны. Но чувствовать и замечать — это одно, а знать и понимать — совсем другое. Наверное, объяснить им можно, если и не с первого раза, так с пятого, но какой смысл? Там же есть кому всё переврать и сбить их с панталыку. Вот представь себе, объясним мы это, допустим, Махарбалу. Так ведь он же первым и переврёт суть в угоду своей демагогии. Приличными людьми себя со своими сторонниками объявит, а обезьянами — всех черномазых огульно и противников своей проповеди среди фиников и мулатов. Разве не то же самое у любого демагога, если разобраться и вникнуть? Своим приписываются лучшие человеческие качества, чужакам и оппонентам — обезьяньи, которыми и обосновывается противостояние. И Махарбал таким же манером подменит породу расой и приверженностью к своему единственно верному учению, и среднеобезьянистая массовка, которой оно будет льстить, с удовольствием ему поверит и поведётся. Это же легче, чем разбираться и понимать. Черномазые раздражают их, и они поведутся на любое учение, доказывающее их превосходство и проповедующее избавление от этих дикарей.

— Особенно, если сделать это их же руками, потом обманув, — хмыкнул босс, — И нас ведь с вами наверняка надеется потом обмануть точно так же. Разве для того он рвётся к власти над Керной, чтобы делить её потом с кем-то? Я сам финикиец по матери, а Ларит на три четверти финикиянка, и Карфаген — родной город, но после таких, как Махарбал, я начинаю понимать даже нумидийцев Масиниссы. Помните, сколько вы объясняли мне, а я долго не понимал, почему нельзя брать из Карфагена всех желающих? А ведь показали бы вы мне тогда вот таких, как эти — понял бы вас тогда сразу же.

— Так где же нам тогда было взять для тебя настолько уникального бабуина? — и мы снова рассмеялись все втроём.

— Ну так и что вы мне теперь посоветуете? Стоит ли нам с вами оказывать этой обезьяне помощь в захвате власти над Керной? Откровенно говоря, я бы предпочёл иметь дело с людьми поприличнее и попорядочнее этих. Неужели в Керне таких не осталось?

— Вообще-то для такого дела именно такая сволочь и нужна, — заметил Васькин, — Порядочный человек разве сделает то, чего мы хотим от них? На превращение родного города в рассадник бандитизма только такой патологически властолюбивый авантюрист и пойдёт. Помочь ему деньгами, выпивкой и рогатками для его бандитов смысл есть. Я бы и отравленными боеприпасами ему помог. Яд тапробанских веддов, которым они отравляют свои стрелы, нам давно известен, а сырьё для него нетрудно раздобыть и в Африке. Пули им отравить, и бандитам этого прохвоста не обязательно даже в убойное место попадать — кровотечения будет достаточно, чтобы противник скопытился. Много таких боеприпасов не дадим — яд редкий и дорогой, привозится издалека, нужен и нам самим, сколько можем, столько и даём, так что пусть расходует поэкономнее. Свою мафию в Керне он, пожалуй, сможет создать, а с ней — поставить город на уши. Убьёт суффета, вызовет грызню из-за власти среди его окружения, в суматохе и сам захватить её попробует. Если повезёт, то и захватит, но вряд ли удержит. Зачем нам спешить с военной интервенцией? Если власть в конечном итоге достанется, как я просчитываю, нынешнему начальнику туземной стражи суффета, который будет удерживать её только силой, не имея на неё законных прав, какой нам ещё будет нужен законный повод для завоевания Керны?

— А успеем? — забеспокоился Фабриций, — Там и Агадир ближе, и мавры. А если мы увязнем в операции на Островах Блаженных, будет ли нам тогда кого послать в Керну своевременно, пока её не хапнули другие?

— Ну так мы ведь и помогать будем Махарбалу с таким расчётом, чтобы в Керне всё шло по графику, и он не смог преподнести нам сюрприза, устроив свою революцию не ко времени. Зачем же мы будем форсировать события? Пока мы будем заняты Канарской операцией и колонизацией Пальмы отобранными для неё поселенцами, нам ещё не нужен бандитский хаос в Керне. Нарастающий разгул туземных банд — да, в наших интересах, но не резкий, а постепенный, при сохранении хотя бы номинальной власти суффета в городе и какой-то видимости его контроля над уличной обстановкой. До тех пор, пока он сидит в своём дворце, он — законная власть, и ни у кого нет законного повода для вмешательства в дела Керны. Вот и пусть себе сидит и имитирует полновластное правление, пока у нас не высвободятся войска и не накопится нуждающийся в земле крестьянский контингент. Вот тогда, когда мы будем полностью готовы вмешаться, а другие — нет, мы и усилим помощь сторонникам Махарбала до уровня реальных притязаний на перехват власти. Хаос должен возникнуть в Керне резко и внезапно для всех кроме нас.

— Чтобы не успели вмешаться ни Агадир, ни Тингис, ни Бохуд Мавританский? — босс задумался, — А что, если суффет Керны обратится к ним за помощью заранее? Хотя к маврам не должен бы, ведь это рассорит его с окрестными неграми, а финикийские города чем ему плохи? Тем, что их купцы влезут в кернскую торговлю и потеснят кернских? Так ему не всё ли равно, с кого брать налоги?

— Власть, — пояснил я ему, — Над чужими подданными, за которых заступятся их родные города, у него не будет той полноты власти, как над своими. А власть для обезьян вроде него самоценна и не измеряется никакими деньгами. Ты уже увидел сам, каков этот Махарбал. Нынешний суффет — считай, такой же, только лет двадцать спустя.

— Вдобавок, Керна — государство-маргинал, — напомнил Хренио, — И из-за самой формы правления, которая шокирует все традиционные финикийские города-республики, и из-за опоры этой неправильной кернской власти на негров, а не на финикийцев. Такому правителю не захотят помогать ни граждане Агадира, ни граждане Тингиса.

— А Махарбалу, если он захватит власть? Он же ещё не показал себя на деле как правитель, а проповедовать он будет, как и все подобные демагоги, за всё хорошее против всего плохого. В том числе, естественно, и за возврат традиционных финикийских законов и государственного устройства. Я не удивлюсь, если на обратном пути от нас он посетит и все финикийские города по дороге и попробует договориться о поддержке.

— Именно это он и намеревается сделать, обещая всем после победы революции любые мыслимые и немыслимые блага, — подтвердил наш главный мент и госбезопасник, — Так что ему, конечно, помогли бы охотно. Но тут вопрос в возможностях и сроках. Опора нынешнего суффета — не только городские негры, но и окрестные племена, а это немалая сила, и военная операция потребует серьёзных войск. Разве подготовишь их быстро? Для финикийских городов это месяцы, а если Махарбал захватит власть внезапно, когда у них ещё ничего для его поддержки не готово, разве удержит он свою власть на эти месяцы? А мы разве станем обещать ему немедленную военную помощь? Намекать на возможность — да, и на словах, и вложениями в усиление его банд, но немедленные сроки вмешательства наших войск он нафантазирует сам, без наших прямых обещаний. А успеем ли мы помочь вовремя, чтобы спасти его революционную власть от ополчившихся на неё негров? Это же и для нас тоже не мгновенно, а потребует какого-то времени, — Васкес хитро ухмыльнулся.

— Ему ведь город удерживать, на который соседние черномазые племена войной идут, а какой там порядок, когда он сам же его своей ррывалюцией и снёс на хрен? Банды привыкли хозяйничать на улицах, и твёрдая власть им не нужна, а бывшая чёрная гвардия готовит свой переворот, — разжевал я ситуёвину, — Ему город покинуть нельзя ни на день, а за помощью жену наверняка пошлёт. Эффектная, стерва, этого у неё не отнять, но и ейные прелести не сильно ускорят военную помощь, а черномазые разве станут ждать?

— В общем, Махарбал готовится к своему перевороту где-то через несколько лет — лет пять, а то и больше, и примерно на эти сроки Агадир с Тингисом и рассчитывают в подготовке помощи ему. Мы тоже не обещаем быстрее, но помогаем финансами, крепкой выпивкой и уличным оружием. За ближайшую пару-тройку лет мы проводим операцию на Островах Блаженных и готовимся к операции в Керне. Обычную помощь Махарбалу при этом резко увеличиваем, говорим о скорой готовности к интервенции, но точных сроков нашего десанта ему и его сторонникам не обещаем? — подытожил Фабриций.

— Именно, досточтимый, — подтвердил я, — Как только — так сразу. А если он сам не успеет или не захочет отправить нынешнего суффета к праотцам в слишком ранний по его планам, но своевременный для нас момент, то это сделает какая-то другая бандитская группировка, конкурирующая с ним.

— Это организовать нетрудно, — пояснил Хренио, — Среди этих городских негров найти и подготовить отчаянных радикалов можно и за полгода, а мы начнём их готовить за год до срока, чтобы успеть наверняка. Они сами сделают дело или наша диверсионная группа — не столь важно. Главное — будет на кого свалить, и будет кому воспользоваться неожиданным шансом.

— И вот тогда, досточтимый, в Керне забурлят настоящие африканские страсти. Финикийская заграница оказать Махарбалу военную помощь не готова катастрофически, мы близки к готовности, но тоже не сей секунд, а ему некогда больше ждать — вчера было слишком рано, но завтра будет уже слишком поздно. Такой момент случается только раз в жизни, а какая же властолюбивая обезьяна его упустит? Что он, по себе не знает, каковы они все? Готов, не готов, но брать власть в городе и пытаться удержать её ему придётся. Очаровательная Тала будет носиться повсюду, улещивая и прыгая из постели в постель с африканским пылом направо и налево ко всем, кто в состоянии хоть немного повлиять на ускорение сбора и отправки экспедиционного корпуса, но объективных трудностей даже её очарованию не преодолеть, — мы все рассмеялись, — Мы опоздаем не сильно, но для их ррывалюции катастрофически. Неутешная вдова будет пылать жаждой мести за крах всех своих властолюбивых надежд и за вырезанных черномазыми соплеменников, а праведная месть разве не священна? И как тут не помочь такой пылкой и убедительной красавице в таком святом деле? — и мы снова рассмеялись.

— Это будет уже не спасение финикийского города, а завоевание негритянского, которое все только одобрят — заметил Фабриций, — Соблазнительно, но ведь это слишком близко к Луже. Там же нельзя показывать всё, и какой тогда смысл?

— Миликону хочется заморских владений царства, — напомнил я боссу, — Можно предложить ему. А ещё лучше самостоятельное царство организовать. Миликон-младший ещё есть, которому не светит унаследовать отцовский трон в Оссонобе. Он законный сын коронованного царя, но при этом наш, и чем он будет не царь для испанской Керны? Для отца разве не естественно будет помочь и младшему сыну обзавестись троном, не утесняя при этом старшего? А для нас разве не естественно помочь нашему царю в таком деле? А в правительстве у Миликона Кернского — ба, знакомые все лица!

— Я даже догадываюсь, кто там у него будет всей промышленностью заправлять, — хмыкнул босс, — Но идея здравая, и над ней, конечно, есть смысл подумать...

16. А нам летать охота.

— Мама, а зачем пузырь в деревянной клетке? — мелкому Арунтию интересно всё на свете, а то, что не каждый день увидишь — в особенности.

— Чтобы не раздулся и не лопнул, — скормила ему Турия предельно упрощённую для него версию, — Ты же видишь, что он плоский по бокам? Клетка держит их, чтобы они не раздулись и не лопнули.

— А зачем он плоский? — так легко от него хрен отделаешься.

— Чтобы удобнее было с другими пузырями его скрепить, когда их сделают.

— А зачем другие пузыри?

— Чтобы груз побольше могли вместе поднять.

Турия облегчённо перевела дух, когда заполненный водородом отсек-баллонет отсоединили от трубопровода и начали разматывать канат, позволяя ему подняться вверх, насколько позволяла длина каната. На высоте метров тридцать примерно его застопорили, и на этом движуха закончилась, а моя сноха снова подверглась допросу мелкого:

— Мама, а зачем его так подвесили?

— Надо, чтобы висел, — пришёл на помощь супружнице Волний, — Нам же нужно выяснить, сколько он так провисит, пока не сдуется и не спустится вниз?

— Папа, а зачем?

— Чтобы знать, хорошо ли эта оболочка держит лёгкий газ. Если плохо, её нужно будет сделать толще, а если хорошо, тогда можно и другие пузыри для летающего корабля делать такими же. Это называется — испытание.

Я ведь упоминал уже в своё время, что мы нацелились сразу на дирижпомпель жёсткого типа, называемого ещё цеппелином в честь однофамильного усатого графа? А в нём несущий лёгкий газ в отдельных мешках-баллонетах содержится, которые поэтому и делаются в форме плоских сегментов, собранных в эдакую колбасу внутри каркаса, а уже на него натянута внешняя оболочка, обеспечивающая аэродинамику. Жёсткая схема плоха в малом типоразмере, с которого мы начинаем, потому как каркас имеет свой вес, который уменьшает полезную нагрузку, и мягкий пузырь при тех же размерах перевозил бы грузов намного больше, но для нас сейчас важнее технологические заделы на будущий крупный типоразмер, в котором жёсткий цеппелин вне конкуренции.