Сначала загорелся зелёный индикатор перегрузки. Он показывал 0,05g, как в самом начале входа в атмосферу, но астронавт видел, что все незакреплённые предметы по-прежнему летают по кабине. Весь 20-й виток он потратил на проверку работы автомата ориентации. Выяснилось, что, вероятно, из-за пролитой жидкости, замкнувшей контакты под пультом, автомат воспринял ложный сигнал и переключился в режим спуска. Оказалось, что подтекает кран бачка питьевой воды. Купер попытался вытереть капли носовым платком.
На 21 витке Джон Гленн зачитал Куперу длинную инструкцию, как выдать тормозной импульс с пульта в ручном режиме. (Что само по себе странно, они что, не отрабатывали такую ситуацию на тренажёрах?) Через 20 минут Гордон доложил, что в кабине растёт содержание углекислоты. Ещё через 20 минут, когда 'Меркурий' пролетал над Южной Америкой, прозвучал сигнал тревоги. В сети электропитания системы ориентации случились два коротких замыкания, и она отрубилась. Купер продиктовал на бортовой магнитофон:
— Так, проблем становится больше. Инвертор автоматической системы ориентации накрылся, в воздухе растет CO2, а парциальное давление O2 в кабине снижается. Запасной инвертор не включается в линию. Не считая этого, всё остальное отлично.
Хладнокровию и профессионализму Гордона можно было лишь позавидовать. Он вручную развернул корабль для схода с орбиты, ориентируясь по звёздам и огням ночного Шанхая. На 22 витке по команде Гленна включил с пульта тормозные двигатели и вручную удерживал корабль, пока они отработали. Отстрелил ТДУ тоже вручную — из-за производственного дефекта не отделились электрические кабели.
Купер вручную сориентировал корабль для входа в атмосферу и выполнил закрутку капсулы. На спуске в иллюминаторе перед глазами астронавта болталась раскалившаяся лента крепления ТДУ, и он мог наблюдать, как она, нагревшись добела, медленно распадалась в облаке плазмы. Пульс у него подскочил до 184 ударов в минуту, но Купер смог парировать все колебания капсулы. После того, как по очереди раскрылись все парашюты, астронавт слил остатки топлива. 'Меркурий' приводнился в 130 км от острова Мидуэй, с недолётом 1,8 км от расчётной точки. Астронавта подобрал вертолёт, и через час он, слегка пошатываясь, ступил на палубу авианосца 'Кирсардж'.
В итоговом отчёте по проекту 'Меркурий' было записано: если бы в четырёх пилотируемых орбитальных полетах на борту не было пилота, то лишь капсула Ширры слетала бы нормально, корабль Гленна сел бы досрочно, а 'Вера-7' потерпела бы катастрофу.
Вскоре после завершения полёта Купера президент Кеннеди приехал в Алабаму, и, среди прочего, посетил Хантсвиллский арсенал, где работал фон Браун. Они встретились и обсудили ход работ по различным проектам лунной программы, прежде всего — по носителю 'Сатурн-5' и двигателю F-1, над которыми непосредственно работала команда фон Брауна.
https://commons.wikimedia.org/wiki/File:Kennedy_vonbraun_19may63_02.jpg?uselang=ru Фото Встреча JFK c фон Брауном 19 мая 1963
Перед полётом, 13 мая 1963 г. заместитель администратора NASA по связям с общественностью Джулиан Шир заявил на прессконференции:
— Без вопросов: если этот запуск (МА-9) будет успешным, полёта МА-10 не будет.
Окончание проекта 'Mercury' подтвердил 19 мая 1963 г. заместитель администратора NASA д-р Роберт Симанс в ходе послеполётной пресс-конференции. На вопрос, будет ли выполнен ещё один полёт 'Меркурия', он ответил: 'Это очень маловероятно'. Впрочем, официально окончательное решение по полёту МА-10 ещё не было принято. Алан Шепард, заинтересованный в полёте больше других, настаивал на ещё одном полёте, утверждая, что первые пилотируемые 'Джемини' стартуют лишь через год (реально их пилотируемые полёты начались через два года), и предлагал 'расширенную' миссию 'Меркурия' длительностью минимум трое суток. Его поддерживали не только коллеги-астронавты, но и влиятельные люди из NASA: директор Управления пилотируемых космических программ Брайнерд Холмс и директор по операциям проекта 'Mercury' Уолтер Уильямс.
Уильямс отстаивал вариант полёта MA-10 'с открытой датой': минимальной продолжительностью 100 часов, максимально — до 6 суток, или до тех пор, пока пилот будет в работоспособном состоянии, пока не разрядятся батареи, или не кончится кислород, или не откажет какая-либо из систем корабля. Уильямс считал, что такой полёт мог бы заменить две первые кратковременные миссии 'Джемини', что позволило бы сократить программу на 6 месяцев, и запускать двухместные корабли сразу на неделю. Сторонники длительного полёта МА-10 настаивали, что он технически возможен, а корабль практически готов; противники, в числе которых был и администратор NASA Джеймс Уэбб, считали, что он отвлечёт силы от создания 'Джемини' и слишком мало даст.
На церемонии награждения Купера 21 мая Алан Шепард обратился напрямую к президенту Джону Кеннеди:
— Есть возможность выполнить еще одну, длительную миссию 'Меркурия'. .. и мы хотели бы сделать это.
— Что вы думаете по этому поводу? — спросил президент у стоящего рядом Уэбба.
— Руководство NASA не считает этот полёт необходимым, — ответил директор агентства.
— Я думаю, мне надо быть заодно с мистером Веббом... — ответил JFK.
На следующий день, на пресс-конференции, президент подтвердил, что именно NASA 'должно определиться'. Окончательное решение об отмене полёта МА-10 было принято на совещании в Вашингтоне 6-7 июня, в котором участвовали Холмс, Гилрут, Уилльямс, Клейнкнехт, Симанс, Драйден и Уэбб. Хотя Уэбб и признал аргументы сторонников MA-10 'совершенно убедительными', но настаивал, что корабль 'Меркурий' устарел, и надо сосредоточить все силы на 'Джемини' и 'Аполлоне'. 12 июня Уэбб выступил перед Сенатским комитетом по космосу, где сообщил окончательное решение: 'Запусков 'Меркурия' больше не будет'.
Лунную программу президента одобряли далеко не все, независимо от того, была ли она совместной, или чисто американской. В июле 1963 г в журнале 'Ридерз Дайджест' появилась критическая статья, авторы которой утверждали, что лунная пилотируемая программа отвлекала ресурсы от других, более важных с военной точки зрения проектов.
22 июля Кеннеди попросил Джеймса Уэбба и Роберта МакНамару дать оценку утверждению статьи, о том, что 'Советский Союз предпринимает огромные усилия, чтобы утвердить свою гегемонию в космосе, в то время как мы остаемся равнодушными к этой угрозе'. Через неделю Кеннеди отослал вице-президенту Джонсону аналогичный меморандум, в котором отметил, что 'атаки на лунную программу продолжаются и, похоже, усиливаются'. После этого президент спросил: 'В какой степени наша нынешняя мирная космическая программа может быть использована с военными целями? Сколько из того, что мы делаем для нашей лунной программы, также потребуется для установления военного господства в космосе?'
В ответ на просьбу президента, Джонсон собрал 31 июля 1963 г в Национальном совете по аэронавтике и космосу совещание с участием главы НАСА Джеймса Уэбба, заместителя министра обороны Розуэлла Гилпатрика, заместителя госсекретаря Алексиса Джонсона и председателя Комиссии по атомной энергии Глена Сиборга. В начале совещания вице-президент сообщил присутствовавшим, что космическая программа подвергается критике с разных сторон. Вице-президент особо отметил, что на редакторов многих изданий 'оказывается политическое давление с тем, чтобы они выступали против программы'. Отметив наличие критики со стороны научного сообщества, Уэбб сказал, что пригласил в Вашингтон 18 ученых, настроенных скептически по отношению к программе, и предложил им ознакомиться с ней более подробно, после чего 'некоторые из приглашённых изменили свои позиции и выразили восхищение программой'. Сиборг, как лауреат Нобелевской премии, рассказал о своих попытках 'изменить критичное отношение некоторых нобелевских лауреатов к 'Аполлону''
Предложение Кеннеди Советскому Союзу 'отправиться вместе на Луну' было основано на четырёх причинах: стремлении главы Белого дома улучшить отношения с СССР, критических выступлениях американских политиков и даже представителей NASA в адрес американской лунной программы, озабоченности её высокой стоимостью и надежде на согласие Советского Союза объединить усилия с США в реализации экспедиций на Луну.
Положение, однако, осложнялось многочисленными техническими проблемами, с которыми неизбежно столкнулась американская лунная программа. Фактически, к концу лета 1963 года американцы ещё не имели ни космического корабля, хотя разрабатывали сразу два, ни носителя, способного доставить корабль к Луне. Двигатели F-1, на которые специалисты NASA возлагали основные надежды, упорно продолжали взрываться. Программа 'Rover' по созданию ядерного ракетного двигателя также столкнулась со значительными трудностями. Все эти проблемы были в итоге преодолены, но на тот момент перспективы сотрудничества с СССР оставались совершенно неясными.
Относительно неплохо, в соответствии со сроками, продвигалась совместная программа разработки лунного посадочного модуля, хотя специалисты с обеих сторон постоянно подчёркивали, что это очень трудная задача, требующая нескольких лет для тщательной отработки.
26 августа президент лично затронул тему советско-американской экспедиции на Луну в разговоре с послом СССР в США А.Ф. Добрыниным, предложив провести встречу руководства NASA и Главкосмоса, на которой предстояло согласовать и подготовить решение нескольких ключевых вопросов. Несмотря на официально гражданский статус Главкосмоса, вокруг космической отрасли в СССР сохранялась строгая секретность, и для встречи на уровне руководства требовалось получить разрешение на высшем уровне. Добрынин доложил в Москву о беседе с президентом, и вскоре госсекретарь Дин Раск был приглашён в СССР для согласования различных организационных аспектов визита.
Из-за плотной занятости советских учёных и конструкторов текущими задачами по подготовке облёта Луны, совещание было перенесено ближе к концу 1963 года. В ходе своего визита Раск встретился с Первым секретарём ЦК КПСС, чтобы обсудить с ним состав делегаций, место встречи и другие вопросы. В ходе беседы, на один из вопросов госсекретаря о том, какие задачи, по его мнению, должна взять на себя каждая из сторон, Хрущёв ответил характерной шуткой:
— Я доставлю человека на Луну, а вы вернёте его обратно.
(См. Ю. Караш, 'Тайны лунной гонки')
Кеннеди отнёсся к словам Хрущева по принципу: 'В каждой шутке есть доля шутки, остальное правда'.
Президент уделял много внимания оказанию политической поддержки лунной программы в своих публичных выступлениях. 12 сентября 1963 г. произнося речь перед студентами университета им. Райса (Rice University) в Хьюстоне, штат Техас, JFK заявил прямо: 'Те, кто были до нас, сделали всё возможное, чтобы эта страна 'оседлала' первые волны промышленной революции, первые волны современных открытий и первые волны ядерной энергетики. И это поколение не намерено плестись в хвосте наступающей космической эры... ...Мы решили лететь на Луну. Мы решили лететь на Луну в этом десятилетии, а также сделать другие вещи не потому, что они просты, но потому, что они сложны. Потому, что цели, которые в этой связи мы ставим перед собой, помогут организовать и выявить наши лучшие силы и таланты. Потому, что этот тот вызов, который мы желаем безотлагательно принять и над которым одержать победу, равно, как и над другими [вызовами]. Именно в силу данных причин, я расцениваю прошлогоднее решение переключить 'коробку' наших усилий в космосе на 'повышенную передачу', как одно из наиболее важных решений, которые будут сделаны в ходе моего пребывания на посту президента...'
Лунную программу критиковали не только в печати, но и в Конгрессе, точнее, прессу на неё натравливали недоброжелатели из числа законодателей. Они же продавливали сокращение бюджета NASA в Сенате и Палате представителей. К сентябрю 1963 г нижняя палата уже единодушно решила урезать президентский запрос по бюджету НАСА на $600 миллионов. Предложение президента объединить усилия Соединённых Штатов и Советского Союза в рамках программы 'Аполлон' было воспринято в Конгрессе как повод для сокращения расходов. В итоге председатель комитета по закупкам нижней палаты Клэренс Кэннон выдвинул идею изъять ещё $900 миллионов из бюджета агентства. Столь большое сокращение финансирования NASA могло нанести серьёзный ущерб 'Аполлону'. Уэбб и поддерживавшие проект законодатели, некоторые из которых были последовательными сторонниками экспедиции на Луну, сделали всё возможное, чтобы не допустить подобного урезания. В итоге конгресс сократил бюджет НАСА на 1964 финансовый год с 5,7 млрд долларов, запрошенных президентом в начале 1963 г., до 5,1 млрд долларов, т. е. на 11%.
Более того, Конгресс намеренно включил в законопроект, одобряющий выделение финансов для НАСА, более чем конкретное указание: 'Никакая часть из каких-либо средств, предоставленных данным актом в распоряжение Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства, не может быть использована для финансирования программы пилотируемой посадки на Луну, если эта программа будет осуществляться Соединёнными Штатами совместно с какой-либо страной без согласия конгресса'. Эта оговорка, фактически запрещавшая НАСА использовать свои финансы на какие-либо совместные проекты, сопровождала выделение средств агентству в течение трёх последующих лет. (Реальная история)
На 20 сентября президент запланировал выступление в Организации Объединённых Наций, где он вновь собирался затронуть проект совместного с СССР полёта к Луне. Поэтому демарш Конгресса JFK воспринял более чем негативно. Он назначил на 18 сентября встречу с директором NASA Уэббом, намереваясь согласовать с ним некоторые аспекты своего выступления. И утром того же дня, перед его разговором с Уэббом, президент узнал о выступлении директора Центра пилотируемых полётов NASA в Хьюстоне Роберта Гилрута в Национальном ракетном клубе в Вашингтоне. Гилрут в своём выступлении, в частности, говорил о перспективах советско-американского сотрудничества в полётах на Луну. Он отметил, что объединение квалифицированных кадров, опыта и средств 'может иметь некоторую ценность', но при этом сказал: 'Однако, я трепещу от одной мысли об интеграции советской ракеты с американским кораблем... ибо при этом думаю о проблемах, с которыми нам приходится сталкиваться, даже когда мы имеем дело с американскими подрядчиками, говорящими на том же языке, что и мы'. Озадачив аудиторию своими опасениями на этот счёт, Гилрут суммировал их в виде следующего вывода: 'Предложение [объединиться с Советским Союзом] было очень интересным и важным, но трудно выполнимым на практике... Оно вызывает у меня смешанные чувства, но я говорю, как инженер, а не как политик, занимающийся международными отношениями'.
Центр пилотируемых полётов играл ключевую роль в разработке и осуществлении программы 'Аполлон', и подобная позиция его руководителя не добавила энтузиазма президенту.
