— Спасибо, Мстислав Всеволодович, — поблагодарил Хрущёв. — Исследования проведите обязательно, результаты доложите. По этому вопросу мы ещё в перерыве поговорим.
В перерыве заседания Первый секретарь внёс ещё одно предложение:
— Мстислав Всеволодович, к исследованиям в Приаралье надо ещё биологов привлечь. Пусть найдут какого-нибудь редкого тушканчика, или там, растение, которое нигде больше не растёт, или сикараху какую редкостную, чтобы мы могли этот район объявить государственным заповедником и навсегда оттуда нефтяников отвадить. Примерно так же, как с Урта-Булаком сделали. Объявили его заповедником, чтобы газовики туда со своими бурами не совались. Но там решение принималось в срочном порядке и не вполне обоснованно. Здесь надо всё официально оформить.
— Биологов уже привлекли, — подтвердил академик. — Аральский бассейн богат рыбными ресурсами, поэтому без биологов там не обойтись. Объявить побережье заповедником — идея хорошая, видимо, так и сделаем.
12 июня 1962 года Первый секретарь подписал Постановление ЦК и Совета Министров СССР 'О мерах по усилению научных исследований в ряде областей биологии'. Оно было подготовлено министром высшего и среднего образования Елютиным, президентом Академии наук Келдышем, заведующим Отделом науки ЦК Кириллиным, и направлено, как указывалось в сопроводительной записке, 'на усиление научных исследований и подготовки кадров в области биохимии, биофизики, вирусологии, цитологии, некоторых разделах генетики, микробиологии и физиологии'.
Постановление было принято в качестве меры по ускорению исследований в области формальной генетики, с которой последние тридцать лет так успешно боролся академик Лысенко.
'Исследования нуклеиновых кислот представляют собой наиболее бурно развивающуюся область современной химии и биофизики', — отмечалось в записке, а в самом Постановлении предписывалось: 'Должны быть широко развернуты исследования молекулярных основ жизненных явлений, клетки и клеточных структур... Особое значение имеет изучение структуры белка и нуклеиновых кислот, биосинтеза белков, биологической функции нуклеиновых кислот, фотосинтеза, фотохимических основ наследственности'. .. и так далее.
В качестве приложения к постановлению Отдел науки ЦК подготовил справку с фамилиями ученых, которые могли бы заняться этими исследованиями. Её возглавлял академик Иван Иванович Шмальгаузен, 1884 года рождения, который до разгромной лысенковской сессии Академии сельскохозяйственных наук 14 августа 1948 года работал директором Института эволюционной морфологии, а после тех событий был разжалован в старшие научные сотрудники Зоологического института. Далее следовали фамилии ещё одиннадцати известных советских учёных-генетиков.
В университете Ира первое время чувствовала себя оторванной от привычной среды. В коммуне вся жизнь протекала на виду, все были не один год знакомы между собой, всё делали вместе. Иногда это даже раздражало, отвлекало, но, оказавшись в новом коллективе, среди совершенно незнакомых людей, первые дни она ощущала себя в непривычном одиночестве. Однако, в круговерти выпускных и вступительных экзаменов она была слишком занята, чтобы думать об этом.
Ира полностью погрузилась в учёбу — приходилось осваивать новый и достаточно непростой учебный материал, времени на что-то ещё оставалось совсем мало. К тому же у неё появился собственный дом — место, куда ей теперь хотелось возвращаться.
Строительство дома тоже отнимало много сил и времени. Новые соседи — Алексей Иванович, Валентина, Дима, Мария Мироновна — окружили Иру ненавязчивой тёплой заботой. С ними она впервые почувствовала себя частью настоящей семьи. Вроде бы ничего особенного не происходило, но то рядом с ней Валентина вдруг незаметно ставила блюдечко с вкусняшками, то Дима встречал её ещё на пути от автобусной остановки и решительно отбирал тяжёлые сумки или помогал собрать мебель, то Алексей Иванович приколачивал какую-нибудь полочку или вешал шкафчик. Это было непривычно и очень приятно.
Жизнь в своём доме принесла ещё более необычные впечатления. До этого Ира никогда не оставалась наедине с собой, даже ночью. Вокруг постоянно разговаривали, шептались или просто сопели, в шесть утра начинало орать радио. Сейчас она впервые в жизни могла спокойно поспать в полной тишине, привернув громкость приёмника в ноль, могла утром выйти на кухню и выпить чашку кофе прямо в ночной рубашке, не заботясь о том, как она выглядит. Она полностью прочувствовала тот восторг, что испытывали люди, полжизни мыкавшиеся по углам, баракам, общежитиям и коммуналкам, и, наконец, получившие отдельную квартиру со всеми удобствами. Теперь восторг персонажей нашумевшего музыкального фильма 'Черёмушки' уже не казался ей наигранно-наивным — она сама испытывала схожие ощущения, хотя и не выражала их так же ярко, по причине сдержанности характера. Да, теперь она сама делала всю работу по дому, но уборка была для неё привычным делом и раньше, со стиркой помогала справиться стиральная машина, а готовка внезапно оказалась интересным, увлекательным, да ещё и вкусным занятием.
Однако с одногруппниками Ира познакомилась и нашла общий язык довольно быстро — как только они обнаружили, что её конспекты самые подробные из всех. Одна из девушек, имени которой Ира даже не помнила, попросила у неё конспект, переписать пропущенную лекцию, и изумилась:
— Ого, как у тебя много написано!
— Да, нас в коммуне научили, как правильно конспектировать, — машинально проговорилась Ира.
— В коммуне? А в какой? Я ведь тоже в коммуне была, когда в школе училась. Меня Лена зовут. А тебя — Ира?
— Да, Ира. В коммуне 'юных фрунзенцев'. ..
— В Первой? Да ты чё? Никогда бы не подумала! Ты такая... некомпанейская какая-то, всё время сидишь, учишь... Никуда вместе с нами не ходишь.
— Сложно очень, приходится много времени тратить на учёбу, а ещё у меня стройка... — пояснила Ира.
— Какая стройка?
— Ну... мы дом строим, в Озерках, — коротко объяснила Ира. — Собственно, построили уже, отделка внутренняя осталась. Но времени много уходит очень.
Они разговорились, Лена рассказала про свою прежнюю коммуну, и оказалось, что их коллективы несколько лет назад даже переписывались, точнее, обменялись парой писем, когда коммунарское движение только начиналось. Её семья жила в 'ближней Ленобласти', а сама Лена — в общежитии университета.
Дальнейшие знакомства складывались не совсем гладко. Иру пригласили в пятницу после лекций пообщаться и познакомиться получше — группа почти сразу разделилась на студентов, живших в общежитии, и ленинградцев, живших по домам с родителями или на съёмных квартирах. Это 'знакомство' не задалось с самого начала. Как только на столе в кафе появилась водка, Ира поняла, что эти 'посиделки' добром не кончатся, незаметно отошла, как будто в туалет, и убралась оттуда от греха подальше. Как оказалось — правильно сделала, на следующей неделе Лена рассказала ей, что парни перепились, на танцах начали приставать к девчонкам, затем подрались, но, к счастью, успели разбежаться до приезда милиции.
— Вот поэтому я оттуда и ушла, — пояснила Ира. — Как только водку увидела на столе. Тебя тоже чуть в милицию не забрали?
— Нет, обошлось, я не пью почти, — ответила Лена. — Да, нехорошо вышло. Слушай, а давай мы с тобой тут коммуну организуем? Если парней делом не занять, они так и будут квасить.
— Попробовать можно, но надо придумать, каким делом мы будем заниматься.
— А вы чем занимались в школе? Я что-то слышала, что вы для космоса что-то делали, оранжерею, кажется? — спросила Лена. — И что, сделали?
— Даже две, они летали обе, — ответила Ира. — Одна — на спутнике 'Биосфера', а вторая до сих пор летает. Модуль 'Природа', тот, что сначала на 'Веге' был, а сейчас — на 'Алмазе'. Ну, в нём мы только участвовали, не целиком его сами делали, конечно.
— Да ты что! Обалдеть! — Лена натурально изумилась. — А ты Сергея Павловича видела?
— Один раз, когда мы только в первый раз в НИИ-88 приехали, — улыбнулась Ира. — Он же занятой очень. У нас свой научный руководитель был, Чесноков Владимир Алексеевич, профессор из Биологического института при ЛГУ, ну, тот, что в Петродворце.
— Нифига себе! А что вы ещё делали?
— Криль выращивали в искусственных условиях, и для космоса, и на удобрение для озеленения пустынь, методы борьбы с опустыниванием отрабатывали, даже в Среднюю Азию ездили... — рассказала Ира. — Теплицы строили, солнечные вегетарии, гидропоникой и аэропоникой занимались. Мои соседи дом внутри теплицы строят, я им эту теплицу рассчитывала.
Пока она рассказывала, к ним подтянулись и остальные студентки и студенты группы. Парней в группе было всего четверо, трое — с фингалами после неудачного загула, остальные — девушки — факультет был, всё же, биологический. Некоторые не поверили, и Ира на следующий день привезла фотографии. С этого момента её авторитет в группе поднялся до наивысшего уровня. Помогло и ещё и то, что на немногочисленных парней с факультета она не претендовала, наоборот, сразу очертила границы общения:
— Ребята, у меня парень уже есть, ещё со школы.
С этого момента её воспринимали, скорее, как лидера, товарища по учёбе, и её это вполне устраивало.
Идея организовать коммуну внутри факультета многим понравилась, студенты начали предлагать разные идеи относительно того, чем можно было бы заниматься. Ира позвонила профессору Чеснокову, он обрадовался, услышав одну из своих недавних сотрудниц:
— Здравствуй, Ира! Рад тебя слышать. Чем занимаешься?
— Поступила в универ, на биологический. Владимир Алексеич, мы хотим на факультете коммуну организовать, вы нам с научной работой не поможете?
Чесноков приехал, побеседовал со студентами:
— Чем вы хотите заниматься — вы должны решить самостоятельно. Если кого-то интересует гидропоника, аэропоника, выращивание хлореллы, планктона, одноклеточных водорослей на биотопливо, строительство теплиц и вегетариев — с удовольствием буду с вами работать. Если хотите заняться чем-то ещё — помогу найти научного руководителя по вашей теме. Приятно видеть, что первокурсники сразу проявляют такой интерес к самостоятельной научной работе. Кстати, не обязательно всем заниматься чем-то одним, можно разделиться на группы по интересующим вас специальностям. Когда определитесь — свяжитесь со мной, подумаем, как построить нашу с вами работу.
Студенты долго спорили, в итоге внутри вновь образовавшейся коммуны сложились отдельные группы. Ира сразу отметила, насколько практично её новые товарищи подошли к научной деятельности. Теплицы, вегетарии, гидропоника, вертикальные грядки для клубники, выращивание грибов вызвали закономерный интерес — магистральное направление, интенсификации сельского хозяйства ЦК КПСС и Совет министров уделяли особое внимание. Переработку криля и разведение хлореллы все сочли побочной задачей — тематика ещё в прошлом десятилетии отработанная, зато проявили интерес к выращиванию водорослей для биотоплива:
— Сейчас автомобиль купить проще стало, если ещё научиться собственное горючее делать — будет вообще здорово.
Борьбой с пустынями заниматься никто не захотел:
— Какой интерес мотаться летом в пустыню? — объяснила Лена. — Уж если выращивать -так что-то морское, что в тёплой воде живёт. Чтобы летом на море ездить.
— Угу. И желательно — на Чёрное или Азовское, а не на Белое, — добавил, посмеиваясь, один из парней, Олег.
Исходя из этого, предложили заняться выращиванием раковин-жемчужниц и черноморских мидий. За мидий особенно агитировал Олег, напирая на 'железный' аргумент:
— Они к пиву хорошо идут, если посолить!
Лена, полистав справочник, ехидно заметила:
— Смотри не промахнись со своими мидиями, Олежек. Они ведь и в Белом море тоже живут. А то поедешь летом не на тот пляж...
Выращиванием и переработкой криля Ира решила заняться сама, выпросив себе для оборудования один из углов лаборатории. Лена немного удивилась её выбору:
— Да зачем тебе этот криль? Я его пробовала, безвкусный он какой-то.
— Ты его просто готовить не умеешь, — хитро улыбнулась Ира. — Мы салат с мясом криля не один раз делали, мне понравилось.
Профессор Чесноков такую тематику тоже одобрил:
— Не скажу, что я специалист по мидиям, но с остальным помогу. Выбор интересный и перспективный. Давайте попробуем.
Поскольку была уже глубокая осень, решили за зиму подтянуть знания, изучив всю доступную литературу по теме, чтобы весной уже заняться практической работой. Всего из сотни человек на потоке в коммуну пожелали вступить не более трети, остальным больше нравилось лоботрясничать. Как-то незаметно для себя Ира оказалась на месте координатора всех работ, она держала связь с Чесноковым и представляла коммуну в студенческом совете.
Студенты распределились на группы и каждая команда вела работу по своей тематике. Ира была вынуждена вникать во все работы сразу, на случай возникновения проблем. Собственные исследования криля она поначалу вела в одиночку, попутно участвуя вместе с Леной и Олегом в их эксперименте с разведением мидий. Ира поставила в углу лаборатории стол, на котором и разместились её 'банки-склянки' и опытная установка для выращивания криля, собранная из большой 20-литровой бутыли. Сокурсники посмеивались — бутыль была точно такая же, в каких бабушки в деревнях ставили домашнее ягодное вино.
Однажды Ира в четверг после занятий пришла в лабораторию, чтобы проверить рост своих крилевых рачков и провести очередной эксперимент. Лена с Олегом в другом углу лаборатории возились с самодельной конструкцией элемента будущей мидиевой фермы. Дверь лаборатории тихонько отворилась, и в комнату осторожно заглянули три девушки в белых халатах, по виду — из числа иностранных студентов. Ира уже встречала их в коридорах университета, хотя и не знала имён. Две из них были явно из Азии, одна — миниатюрная и более смуглая, вероятно — вьетнамка, вторая — чуть выше и поплотнее, более светлая. Ира подумала, что это студентка из КНДР, так оно впоследствии и оказалось. Третья выглядела явной латиноамериканкой, она была выше всех, черноволосая, смуглая, с ярким макияжем.
— Здравствуйте... — поздоровалась кореянка на почти чистом русском.
— Привет. Чем можем помочь? — спросила Ира, отвлекаясь от лабораторного журнала и поворачиваясь к гостям.
— Buenas tardes! Добрий ден... Ви нам не помочь с анализ? — спросила латиноамериканка.
— Попробовать можно... А что анализировать надо? — спросила Ира.
— Вот это... — смуглая девушка протянула ей пробирку с небольшим количеством белого порошка, на самом дне.
— И что это такое? Хотя бы примерно? — с лёгким подозрением спросила Ира.
— Ми ожидать белок концентрат.
— Нам нужно независимое подтверждение нашего анализа, — подсказала кореянка. — Чтобы быть уверенными, что мы не ошиблись.
— Давайте попробуем...
Пока Ира колдовала над пробирками, девушки успели перезнакомиться и разговориться. Как оказалось, все они работали над сходной проблемой — поиском способа недорогого производства пищевого белка, пригодного не только для кормления скота, но и для непосредственного употребления людьми. Родители кореянки Ким ХеЁн занимались освоением в производстве искусственного риса, а она сама увлеклась идеей получения белковых концентратов из дрожжей и мицелия плесневых грибов.
