Гарольд отрицательно мотнул головой и продемонстрировал торчащий из сжатого кулака обрывок пергамента.
— Неужели твои ночные прогулки по территории школы разрешили на официальном уровне? — широко ухмыльнулся Драко.
Поттер громко засопел, мрачно буркнул в сторону Малфоя нечто типа "язык без костей, мелет все, что ни попадя" и собрался уже было направиться к дверям Большого Зала, как тот же самый Малфой его довольно ощутимо дернул за рукав мантии обратно на скамью.
— Стоять. То есть сидеть. Поттер, пока не скажешь, куда собрался, не пущу, — заявил он.
— Да, мамочка, уже бегу отчитываться. Галстук только, вон, приглажу, — съязвил в ответ Гарри.
— Поттер, я серьезно, — Драко поднял на уровень глаз волшебную палочку. — В этом году Мерлин знает что в школе творится. Родственнички мои, умертванцы, Моргана их побери, воду мутят. Дамблдор чем-то занят... Даже крестный с твоей мамашей и отцом моим в какие-то жутко секретные махинации ударились!
— А это еще из каких таких источников известно? — вылупился на него Рональд, позабыв о содержимом своей тарелки.
— Не важно, — отмахнулся Малфой-младший. — Так вот, я к тому веду, что больно неспокойно у нас. И если что-нибудь случится...
— Да ладно тебе! — закатил глаза Гарольд. — Уж со мной-то что случится?
— В самом деле, что тут такое с Поттером собирается приключиться? — с другого бока от Малфоя подсела Забини. — Драко, зачем ты его за мантию держишь, а?
— Блэйз, сделай милость, пойти и займись своими делами, — сухо произнес он.
— Обычно это Гарри у нас со всеми приключается, а не с ним что-нибудь, — буркнул себе под нос Рон.
— Прошу прощения? — повысила голос Блэйз, нахмурившись. Настолько явно и прямолинейно ее Малфой еще не "отправлял погулять".
— Говорю, пересядь куда-нибудь в другое место, — раздраженно отозвался Драко, поворачиваясь к ней в пол оборота.
И тут же оказался носом в своей тарелке с бульоном. А Блэйз, гордо вздернув подбородок, прошествовала за другой край стола.
— Ну ничего себе! — присвистнул Гарольд, переглядываясь с Роном.
Малфой-младший только многозначительно помалкивал, снимая с ушей теперь уже совершенно неметафорическую лапшу.
— Видимо, сегодня у нее эти... девчачьи... — начал он.
— Настроенческие флуктуации! — рассмеялся Уизли. — Так, Гарри, куда ты идешь-то?
— В Запретный Лес. Ремуса встречать, — коротко ответил он.
— Что-о? — Малфой-младший так и замер с одной из особенно длинных макаронин на пальце. — Куда-а?
— В Запретный Лес, — терпеливо повторил тот, поняв, что от объяснений перед друзьями не отвертеться, — встретить Ремуса Люпина.
— А сам он, без твоего присутствия... никак? — осторожно спросил Рональд, взглядом отыскивая на столе кубок с тыквенным соком.
— Полнолуние, — так же кратко, емко и эффектно произнес Поттер.
— Так вот оно что! — многозначительно протянул Малфой-младший. — К слову, мы профессора Люпина и не ждали уже — ты объявил, что он в начале нового семестра в школу прибудет...
— А сейчас тебе чем не начало? — поднял брови Гарольд.
— Ну... как бы не первая неделя уже... Начало февраля...
— Радуйся, что вообще хоть что-то будет, — отрезал тот, поднимаясь.
— Погоди, сейчас мы с Уизелом доедим, и вместе пойдем, — Драко оценивающе глянул на свою тарелку и завертел головой, выискивая почившему с миром ужину достойную замену.
— Никуда вы со мной не пойдете, — отрезал Гарри.
— Это еще почему? — нахмурился Рон.
— Во-первых, потому что нечего за мной хвостом ходить, — Малфой обиженно поджал губы, — а, во-вторых, потому что в Лесу вам в полнолуние делать ну вообще нечего. Смекаете или нет?
Те переглянулись и, будучи вынужденными согласится со здравыми доводами, молча закивали.
— Я на все вопросы ответил? Теперь-то можно идти? — раздраженно спросил Поттер, упирая руки в бока.
— Да иди уж, — притворно вздохнул Уизли, тихонько посмеиваясь. И добавил, мечтательно прикрыв глаза: — Наконец-то у нас ЗоТИ нормальное начнется!
Поттер на прощание махнул рукой и зашагал к дверям Большого Зала.
Он вышел в Холл и под неодобрительным взглядом Филча, ничего, впрочем, ему не сказавшего, вышел на улицу. На окрепший морозец. Гарри постоял немного на крыльце, глубоко вдыхая холодный ночной воздух, и прямо по сугробам направился к огибавшей хижину Хагрида кромке Запретного Леса. В принципе, можно было бы и без особого экстрима обойтись — лесничий неплохую тропку себе протоптал от самой двери до ступеней к главным дверям замка. Но холода Поттер не чувствовал в силу стечения обстоятельств под емким названием "полнолуние", а шастанье по сугробам с последующим попаданием снега всюду, куда ему заблагорассудится, вроде как было штукой веселой. Дурашливой такой. И до умиления глупой. Навроде идейки идти встречать в то же самое полнолуние крестного-оборотня. Но если прогулка по Запретному Лесу была хотя бы санкционирована сверху (и вообще сама идея была подана лично этим же самым "верхом"), то мелкие шалости можно было записать в сторону личного протеста. Против всего. Потому что хочется иногда попытаться плюнуть против ветра, надеясь при этом перехитрить закон подлости.
Снег был сухим, жестким и быстро утрамбовывался под ботинками. Едва слышно бормотал что-то перебирающий снежинки на колком насте ветер. И никого больше. Вечер, зима, холод и ясное ночное небо.
Гарольд снова ненадолго остановился. Повертел головой, не столько выглядывая вероятных преследователей (а то мало ли... и Драко с Роном может какая-нибудь интересная глупость в головы стрельнуть), сколько оценивая зимний хогвартский пейзаж. Зима не только холодная, но и снежная выпадала довольно редко, и полюбоваться было на что. Особенно, когда никто не мешал.
Шутливо пригрозив кулаком полной луне, большим бледно-желтым фонарем зависшей на небе и освещавшей сонную заснеженную землю не хуже каких-нибудь глобальных чар, Гарри затрусил дальше. Он уже собрался было завернуть к Хагриду — новостями поделиться и заодно кружку горячего чая выпросить, но потом решил, что зря беспокоить лесничего, ставшего очень нервно относиться к ночным прогулкам обоих Поттеров (как сообщали компетентные источники информации) после всего случившегося, не стоит.
В лесу снега почти не было. Точнее он был — на кронах деревьев, чьи очень часто и густо растущие ветви создали нечто наподобие естественной крыши. И только та сравнительно небольшая часть, успевавшая преодолеть заслон из веток, опускалась тонким пушистым ковром на гигантские древесные корни и землю.
На то, чтобы набрать приличную скорость передвижения по лесной "полосе препятствий", потребовалось время — с некоторой все ж таки непривычки (успел уже подзабыть, да и отвыкнуть) и из-за подошвы ботинок, во время бега хорошо и со вкусом скользящих на снегу. Поэтому прежде чем уже в куда более быстром темпе, чем прежнее "бодро", направиться вглубь леса, Гарольд успел порядочное количество раз пропахать лицом мерзлую землю. Без особых, конечно же, травм, но все равно вышло как-то обидно. Дважды он боковым зрением подмечал проносившиеся мимо силуэты кентавров — свою дозорную службу те несли беспрерывно: днем, ночью, летом и зимой. Только разве что состав патрулей менялся. И далеко не все из них были настолько хорошо знакомы с Гарольдом Поттером, чтобы, вот так запросто повстречав его зимним вечером посередь Запретного Леса, отпустить с пожеланием успехов в начинаниях на все четыре стороны. Поэтому судьбу искушать не стоило, и Поттер припустил еще быстрее.
На его счастье, особенно углубляться не нужно было. А почему именно "на счастье"... Не то чтобы ночная прогулка была в тягость (это уж как раз таки наоборот) или особенно донимал холод (помимо всего прочего, в Запретном Лесу еще и теплее было). Уж тем более не клонило Гарольда в сон или отвлекали какие-то посторонние дела. Но прогулка по Запретному Лесу зимой, да еще и до самых дальних его границ могла даже ему, почти каждой местной тварюжке известному Гарольду Поттеру, выйти боком. Поскольку именно в Запретном Лесу закон всеобщей зимней спячки срабатывал не так, как нужно. Мало того, что можно было наткнуться на какую-нибудь мирно дремлющую зверюгу и ненароком ее раньше времени разбудить, так ведь некоторые еще и сами целенаправленно шатались по Лесу на голодный желудок, выискивая себе из таких же "шатунов" кого-нибудь в качестве еды. Причем повылазили на свежий прохладный воздух да белый снежок, большей частью, именно те, с кем сталкиваться не хотелось категорически. Да и не только сталкиваться, сколько вообще даже слышать о них.
Мудрость, как известно, приходит с опытом. А опыт — это знания (или, что еще чаще, их отсутствие), проверенные в реальной жизненной ситуации. Вот поэтому-то Гарольд уже с большей осторожностью, чем, скажем, года два-три назад, когда он только-только добрался до возможности гулять по Запретному Лесу, хватался за такие крамольные идеи. Потихоньку начала давать знать о себе осторожность. И тот же вроде как начисто отсутствующий здравый смысл.
Договориться с оборотнем в период полнолуния о конкретном месте встречи может разве что только другой оборотень. И то — сомнительно. Но Альбусу Дамблдору было хорошо известно, откуда, каким путем и когда в Хогвартс прибудет Ремус Люпин (с известной и допустимой долей погрешности, само собой — не без этого), так что в этом плане у Гарри проблем не было. И не мешало даже то, что точных координат с точностью до фута Дамблдор ему дать не мог никак. В дело вступало обостренное обоняние: если, например, далеко не все шляющиеся по Запретному Лесу твари могли со своих дальних уголков учуять запах человека, то уж оборотень-то подобного себе чуял на многие мили вперед. Особенно, если запах не маскировался. Ну а дальше обязательно последует знакомство непосредственно с "объектом". Или предполагаемым противником — если встреча произойдет на территории одного из оборотней. А если чужак "в гостях" окажется мало того что несанкционированно, так еще и с дурными намереньями (а все они первоначально и до более близкого знакомства считаются таковыми), будут шкуру драть. И пойдут клочки по закоулочкам.
Все это Гарри знал только примерно и в общих чертах — несмотря на все обещания, никто так и не занялся всерьез его обучением, как очень юного, неуемного и несведущего во многих вопросах почти-оборотня. Хотя он не мог со стопроцентной уверенностью утверждать, что это не такой своеобразный метод воспитания. Навроде того специфичного способа обучения плавать: бросили с лодки посреди озера, а дальше плыви до берега как знаешь. Жить хочешь — доберешься уж как-нибудь. Вот и здесь ему волей-неволей на собственной же шкуре приходится узнавать некоторые вещи. Что, опять-таки, о-очень крупно обогащает его копилку различного рода опытом.
Особенно долго ждать Гарольду не пришлось. Он даже до нужного места добраться не успел — предполагалось, что он будет ждать Ремуса на одной из немногочисленных полян, где, благодаря открытости территории, ветры быстрее всего разносили всякие новые запахи. Остановиться же пришлось в нескольких деревьях от неровной лесной кромки, потому что в лунной тени маячил неясный силуэт с ярко-желтыми, светящимися глазами. А еще этот силуэт очень громко сопел своим огромным черным кожаным носом, втягивая новые запахи. Гарри ждал, переминаясь с ноги на ногу, пока оборотень выйдет на короткий участок лунного света, чтобы более или менее привычные к общей полутьме Запретного Леса глаза Поттера смогли увидеть более мелкие детали.
Это, вообще-то, в чем-то даже был жест доверия, так что его вполне можно было бы и не дождаться. Однако, видимо, опасности для себя от хлипковатого на вид и имеющего родственный запах слизеринца (причем, второе было куда более весомо — на зрение полагаться не стоило в таких вопросах) зверь не обнаружил и вполне спокойно подошел к Гарольду. И даже уселся напротив, снова поводя в воздухе носом и слабо елозя по снегу хвостом. Глаза его находились немногим ниже глаз самого Поттера — зверь почти не уступал в размерах уже известному в своей трансформе Греэйбеку. Те же, пожалуй, футов шесть в холке. Отливающая в лунном свете рыжим с проседью шкура. И не по-звериному умные глаза. Не знай Гарри, что крестный возвращается с общеоборотнической сходки, длившейся уже несколько месяцев подряд, решил бы, что тот принял Волчье противоядие.
"Щенок Серошерстного".
Это было до странности просто — то, как глухой низкий рык сам собой сложился во вполне определенное понятие. Как будто сквозь пелену шума неожиданно четко проступили слова.
"Одна стая".
Оборотень бодро вильнул пару раз хвостом, будто бы раздумывая.
"Младший брат", — наконец определился он, чихнул, тряхнув мохнатой головой, и мирно ткнулся носом в плечо Гарольда.
Слизеринец даже удивился, насколько просто и быстро все разрешилась. Возможно помогло то, что в далеких и неясных для зверя человеческих воспоминаниях, он был крестным Поттера. А возможно быть дело действительно только в запахе. Ведь раз сам Ремус только нечеткими обрывками помнил то, что он делал в полнолуния, то могло оказаться и так, что и преобладающие сейчас над его разумом заглушали воспоминания о человеческой жизни.
Гарри осторожно погладил оборотня по носу — как бы все же руку за наглость не оттяпал — и даже рискнул почесать за ухом. Возражений вроде бы не возникло.
— Н-да, что-то мне подсказывает, в Хогвартс нам сейчас идти смысла нет, — пробормотал юноша, продолжая почесывать зверя за ухом.
"Охота?", — предложил оборотень, широко зевая. Поттера окутал теплый пар его дыхания, остро пахнущий кровью и свежим мясом.
— Да ты уже поохотился похоже, — слабо улыбнулся слизеринец. — Или все еще есть хочешь?
"Не голод. Учить младшего брата", — волк убрал голову с плеча Гарольда и приоткрыл пасть в своеобразной улыбке, демонстрируя здоровые, в палец длиной клыки.
— Учить? На местных монстров охотиться будем?
"Легкая добыча. Как раз сойдет", — еще шире улыбнулся тот. Снова чихнул и опустил голову, пару раз проведя лапой по носу.
...Вернулся в замок Гарри только на следующее утро, аккурат к завтраку. Причем сам даже плохо помнил, как именно добрался до Большого Зала. Почему-то его не оставляло ощущение, что помог ему в этом Ремус. Ну или точнее — его волчья ипостась. Как минимум, из леса до хижины Хагрида донес. А там вымотанный ночной охотой Поттер, засыпая на ходу, едва-едва добрался до ступеней к главным дверям Хогвартса. Показался на глаза общественности в Большом Зале, поковырял вяло омлет в своей тарелке и ушел в факультетскую гостиную. Не за сумкой с учебниками, как думали некоторые, а банально отсыпаться.
Слизеринцы, глядя на своего уморенного старосту, только головами качали.
Для того чтобы привыкнуть к новому на ближайшую неделю режиму дня Гарольду пришлось над собой и своим графиком основательно поработать. И заодно попрерпираться с недовольными подобными выкрутасами друзьями. Впрочем, Рон Уизли быстро обнаружил в ночных прогулках Поттера выгоду для себя-любимого и такой таинственной абстрактности как "благо зельедельческой науки".
