— Мастер, — тихо произнесла Пиала за спиной.
— Неужели тебе так охота делить меня еще с кем-то?
— Исключительно в интересах дела! И если на одного мужчину приходится десять женщин, то у вас серьезный недобор!
— Да-да, боевой гарем, — проворчал Борисов, — все это мы уже проходили.
Собрать десять могущественных баб, чтобы они дрались за него, а он их подпитывал парной культивацией. Нахрен такое.
— Мастер проверяет, достойна ли Хи На его внимания, — изрекла холодным тоном Шило.
Физический дискомфорт она дополняла страстным желанием секса с Борисовым и разбавляла мыслями о своем прошлом, идеалах секты Хранительниц, и как она предала их все. Сосала, буквально, тому, с кем клялась расправиться без всякой жалости. Весь этот душевный раздрай царил в ней не просто так, Шило усмиряла в себе бушующую ци духа и швыряла ее на укрепление тела, работала над, словно строитель над зданием.
И впереди ее ждало еще одно небесное испытание, а может и не ждало.
— Достойна, достойна, — проворчал Борисов, — в знании построений. Жаль, что нельзя взять одно знание и выбросить все остальное.
— Можно, мастер, — заметила Пиала.
— Можно, но тогда Хомяку придется заниматься и тем, и этим, да и зачем мне знания в башке Хомяка? Они мне в своей нужны!
— Вот спасибо, дед! — громогласно объявил Хомяк, врываясь в зал. — Да, зачем этому сраному Хомяку знания? Зачем ему нормальные шерстистые и задастые женщины? И так сойдет!
— Ты! Атаман юный! — крикнул Борисов зло, сдерживая дальнейшие рифмы. — Ты сожрал все знания Академии?!
— Ну, не все, — с притворной скромностью потупился Хомяк.
— Тебе не понравилась моя приёмная дочь?! — вдруг поднялся и начал раздуваться Сиай.
Вид его стал ужасен, вокруг все потемнело и засверкали молнии. Твою мать, все зло от баб, подумал Борисов.
— Да не пыхти, дедуля, я ей присунул так, что из горла вылезло, лежит, готовится икру метать, будет у тебя миллион внучат-хомячат, — небрежно отмахнулся Хомяк.
Правда, сам тоже на всякий случай вырос, метров так на двадцать и тоже окутался молниями, а заодно немного разогнал тьму еще и багровыми глазами. Вот он, наглядный пример, что ци не электричество, подумал Борисов, хотя и очень похоже. В случае электричества эти разряды поразили бы всех, а вот молнии ци... хотя можно же было просто добавить воде ци-проводимости!
Тьма рассеялась, Сиай сдулся и захохотал громко, сел обратно.
— Вот это молодец! Хвалю! Ценю! Поведешь мою армию?!
— Поведу! — залихватски подбоченился Хомяк. — Все армии поведу, я же атаман с золотым шлемом, победитель турнира, наиперший из казаков!
Два клоуна и балаган, подумал Борисов. Хина перестала кашлять кровью и теперь просто давилась смесью воды и воздуха, похоже, Хомяка она тоже узнала. Возможно также, что она переосмысливала свое поведение в Академии, вполне укладывавшееся в столь любимое культиваторами "да ты смерти ищешь!"
Борисову хотелось продолжить диалог, предложить Хомяку показать что-то из знаний Академии, дабы наглядно показать ему разницу, что знать и суметь передать эти знания — разное. Но он посмотрел на Хомяка, раздувающегося от гордости и чуть ли не хвастающегося в лицо Сиаю в каких позах он загибал его приемную дочь и со вздохом отказался от мысли.
Слишком долго, слишком много сил и времени, с почти нулевым результатом.
— Итак? — спросил он негромко, но Хина услышала.
— Чтобы я выпустила новые орды зверья и подводных монстров на своих сестер?! Не бывать этому!
Хина, как выяснилось, не сидела без дела, попыталась изобразить телепортационное построение прямо на камне пола. Она учла воду и глубину океана, иную ци, все учла, кроме самого Борисова, который видел ее попытки и слегка исправил рисунок.
Хину телепортировало на метр в сторону.
— Какие знания, ум, опыт, хватка, — покачал он головой. — Но ты зря думаешь, что я не смогу сам снять барьер. Я хотел предложить взаимовыгодный обмен, но нет так нет. Убейте ее.
— А как же насилие?
— Ты мечтаешь, чтобы тебя изнасиловали? — изумился Борисов. — Пиала? Шило?
— Только если она будет служить вам, мастер, остальные женщины недостойны моего внимания, — заявила Пиала горделиво.
— Она опасна, — прошептала Шило, — я знаю, мастер, что вы знаете об ее опасности, но не играйте с ней. Убейте или перетащите на свою сторону, надежно, как вы умеете.
— Да кто бы еще с ней играл, — проворчал Борисов. — Ладно. Мастер Сиай! Есть у вас подданные, желающие изнасиловать культиватора?!
— Да!! — вдруг взревел тот и струйки пламени ударили из ноздрей. — Я!!!
Он начал вздуваться, все еще оставаясь человеком, но в то же время частично переходя в дракона. Синяя кожа, огнедышащая пасть, вздувшийся член и желание сожрать Хину прямо во время изнасилования. Та аж взвизгнула, утратила вдруг всю свою холодность и метнулась к Борисову, припала к его ногам.
— Надо было заблокировать ей ци, — прошипела Пиала.
— А почему не заблокировали?
— Так вы не приказывали, мастер!
— Понятно, нехватка частной инициативы на местах, — пробормотал Борисов, отпихивая Хину ногой.
— Не надо, я согласна! — кричала та. — Но не надо дракона!
— Детская травма, отягощенная общением со студентками, — вынес вердикт Борисов.
Его вдруг осенило новой мыслью, неожиданной, но в то же время вызывающей другую мысль, крик "как же я раньше не додумался?!"
— Постойте, мастер Сиай, — вскинул он руку.
— Дайте, дайте, дайте мне ее!! — орал и плевался огнем морской дракон.
Хомяк опять вздулся и удерживал его, уговаривал и приказывал, и Сиай отступал по чуть-чуть. Вокруг Хомяка закручивались вихри ци, словно он готовился... да нет, в самом деле готовился перепрыгнуть на императорский ранг! Ведь он нажрал ци на сотню культиваторов своего же ранга, не хватало только власти и сейчас именно ее он и демонстрировал, а то и просто взял, останавливал Сиая как равного.
— Сейчас..., — Борисов привел свою ци в движение, изменил свойства воды, создал щит.
Но ничего так и не последовало, и он расплылся в широкой ухмылке. Небесное испытание не явилось к Хомяку!
— Эй!! — заорал Хомяк возмущенно. — Где мои вкусные молнии?! Где ярость битвы с небесами?! Опять наебали!! Позор, позор вам, небеса! Слышите?! Срать я на вас хотел, трусы! Ждите, я приду и сожру вас, обосру, тряситесь в страхе!
Ничего так и не случилось, и Хомяк остановился, в сердцах сорвал золотой шлем с башки и расплющил его ударом о каменный пол подводного дворца. Обиженно надулся, он явно рассчитывал на реакцию небес, руки оттуда и молнии, и в то же время... похоже, познал все законы.
Поумнел, начал набираться хитрости, жадности и опыта, отлично, подумал Борисов.
— Итак, — перевел он взгляд на Пиалу. — Ты согласна на все?
— Да!
— Тогда тебе придется раскрыться передо мной полностью и без остатка, обнажить саму свою суть!
— Глава 156
Хина не слишком уверенно начала расстегивать остатки халатика и Борисову на мгновение показалось, что сейчас она заявит что-то вроде "эта юная госпожа никогда не была с мужчиной, будь со мной нежнее, сестра". Затем он сообразил, что пришло ему в голову, и сердито сплюнул.
— Я..., — Хина вздрогнула.
— Да-да, ты не девочка уже, — нетерпеливо прищелкнул пальцами Борисов. — Пошутили и хватит, можешь не снимать свой драный халат, мне нужна твоя суть — твой дяньтянь и ци! Тьфу ты, опять двусмысленно прозвучало, ничего с ними не случится, просто раскройся, убери защиты и не сопротивляйся.
За спиной шумно, облегченно выдохнула Пиала.
— Я же вроде говорил ее подготовить, — проворчал в ее сторону Борисов.
— Да, мастер, но вы не сказали к чему.
— Да, к такому вы бы ее подготовить точно не смогли, — согласился Борисов, подавляя в себе раздражение.
Слишком много сил и времени уходило на все это, следовало торопиться. Он прогнал еще волну, подавляя в себе нетерпение, пришедшее от Хомяка. Борисов еще в прошлом мире видел, насколько могучей силой может стать такая "общая сеть", общение с женами по мыслесвязи, разделение навыков, и тогда же осознал, какая это уязвимость и головная боль.
Теперь все повторялось, в увеличенном размере, будто в насмешку.
— Нет, придется все же раздеть, ци-шелк мешает, — пришел он к выводу.
Хину приподняло и подвесило в воздухе, она подергивалась, подавляя в себе попытки закрыться и сопротивляться. Затем Борисов повел руками, направляя ци и вычерчивая вокруг нее построение сканирования. Меридианы и дяньтянь словно засветились изнутри, будто Хина пыталась с их помощью слегка прикрыть свои обнаженные части.
По идее ей полагалось бы разъяриться и убить всех, узревших ее позор, но в то же время Хина пока еще сохранила рассудок и помнила, что сама согласилась на все. С другой стороны, ее явно задевало, что ее плоские и мелкие прелести никого не возбуждали.
Дыхание Шила за спиной слегка участилось.
Почти никого, ладно.
— Мастер, возможно, нам следовало блокировать ее ци? — заметила Пиала.
— Нет, она должна течь свободно, — возразил Борисов. — Более того, если она закроется и начнет сопротивляться, все это станет невозможным.
Хина опять чуть вздрогнула, Борисов ощутил всплеск ее ци. Она опять сдержалась и Борисов незаметно цокнул языком. Умна, сдержанна, хотя бы понимает, когда сила не на ее стороне, вот кто не помешал бы ему в начале путешествия! Конечно, пришлось бы с ней спать, ну и что? Белая, плоская, злопамятная, все вокруг такие. Хине просто не повезло, что она оказалась на его пути позже, хотя и повезло, что Хомяк вспомнил о ней.
Иначе она осталась бы в той горе трупов в Академии.
— Видимо, ты не понимаешь, что именно я хочу сделать, — заметил Борисов.
— Не понимаю, мастер, но охотно припаду к вашей мудрости, — ответила Пиала.
— Для начала я сниму трехмерный скан ее меридианов и дяньтяня, — указал Борисов, — а затем отделю его и помещу в круг рядом.
Трехмерная фигура отделилась и зависла в воздухе рядом с Хиной. Борисов кивнул, одобря свою же работу, и направил еще ци, добавляя контуров фигуре.
— На его основе я создам новое тело, — продолжал Борисов.
— Это прерогатива богинь! — вдруг крикнула Хина.
— И женщин, — хохотнул Борисов. — Или вы уже перестали рожать новые тела и достаете детей из ци-пробирок?
— А?
— Понятно, старый способ сунь-высунь. Так вот, новое тело не означает, что оно будет таким же, как у тебя или меня, — продолжил он, обращаясь уже к Пиале. — Никакой биологии, клеток, крови и прочих выделений.
Пиала слегка облизала губы, но воздержалась от ремарок о выделениях.
— Тело как конструкт, голем, если хотите.
— Хотим, мастер, — прошептала Шило.
— Древние создавали подобные механизмы, — вдруг заметила Шило, — управляемые сидящим внутри культиватором.
— У нас опять путаница из-за терминов, — мягко возразил ей Борисов.
— Простите, мастер, — склонила голову Шило.
— Это будет конструкт, просто форма, несущая в себе ци, копию меридианов системы культивации Хины. Так как оно неживое, нам потребуются искусственные меридианы и дяньтянь, сплетенные из ци-проводящих материалов и просто ци, управляемой через домен.
Шило вскинула голову, уставилась изумленно. Хина, впрочем, тоже пучила глаза.
— Но это же... невероятно сложно!
— С чего бы это вдруг? — изумился Борисов. — Вот он слепок, наращиваем вокруг него материи, прокладываем меридианы, да, вот тут проволоки, как у тебя в теле, Шило.
Та даже не дернулась от неправильно произнесенного имени, словно не заметила его. Ци сама исправляла имена или персонально ей было плевать? Борисов и раньше коверкал имена, пусть и не все, но как-то обходилось. Теперь он задумался почему. В силу его положения и того, что окружающие невольно проглатывали грубость, или вмешивалась ци?
Могла ли ци обладать собственным сознанием? На примере артефактов он уже видел, как в местах скопления ци зарождается дух вещи. Что мешало зародиться такому же духу в источниках? Во всем мире?
— Надо будет, кстати, снять одну из них, посмотреть на поведение меридиана. Ты на удивление быстро восстанавливаешься.
— Благодарю вас, мастер, — чуть зарделась та. — Это во многом ваша заслуга. Но эта... я прошу вас, не надо ничего снимать.
— Они могут врасти в тело и придется вырывать с мясом, — нахмурился Борисов.
Шилу хотелось пострадать за прошлые проступки? Причинить себе боль в наказание?
— Могут, мастер, — согласилась та.
— Ты, видимо, уверена в результате? — спросил Борисов. — Хорошо, делай, как считаешь нужным.
Волна благодарности и ци, донесшая информацию о замыслах. Использование боли, невзгод, проволоки, для смирения и укрепления тела и духа. В общем-то, все это не особо требовалось, когда в ход шли экстракты ци от шеф-повара Хомяка, но Борисов промолчал. Хочет расти над собой, пусть растет, а не ебет мозги себе и окружающим.
— Итак, вот она — оболочка тела, — заметил он, — но с таким же успехом, можно было все сделать внутри камня.
— Лишь бы держались каналы? — жадно спросила Пиала.
— Да, потому что нам нужна ци-система, копия ее. Сейчас эта копия у нас только внешняя, но чтобы все заработало, она должна наполниться содержанием.
Хина, подвешенная в воздухе, задрожала, словно от холода, но в то же время Борисов ощущал исходящее от нее возбуждение. Желание самой заняться построениями и расчетами и воспроизвести увиденное.
— Все это напоминает демонические культы, — заметила Шило.
— В каком-то смысле — да, — не стал возражать Борисов. — Только они свою систему ци соединяют с чужой, при помощи ци же сшивая воедино и вживаясь или маскируя изменения, и неудивительно, что у них не всегда это выходит.
— Не всегда! — фыркнула Шило. — Это очень мягко сказано, мастер!
— А вот если бы они выращивали себе тела в пробирках, под себя и свою систему ци, но без мозга и души, то легко могли бы переселяться до бесконечности, — глубокомысленно заметил Борисов. — Не говоря уже о том, что тело могущественного культиватора и так способно прожить тысячи лет.
Затем он ощутил странные взгляды со всех сторон и усмехнулся.
— Как? — вдруг жадно спросила Хина. — Выращивать тела? Не живых?
— Живых, но без мозга и души, без культивации ци.
— А как же тогда...
— Внешнее управление через ци, нагнетание. Возможно, лоботомия, для устранения высшей нервной деятельности. Уж вам, культиваторам, лучше знать, — пожал плечами Борисов. — Что? Вы никогда не занимались подобным?
— Занимались, но там всегда отбирали нужных детей, — прохрипела Хина.
К умственному возбуждению добавилось физиологическое. Не находись они в океане, у нее бы уже капало изо рта и между ног. Всякая стыдливость, сдержанность, внешний вид, все оказалось отброшено. Жадность, вдруг подумал Борисов, неприкрытая мужская жадность и бесстыдство, возможно, поэтому она так преуспевала и в построениях? В отличие от культиваторов, считавших всех мужчин тупыми похотливыми самцами, он не считал априори всех культиваторов тупыми, но.
