В начале пути

— Прекрасно, — Бенджамин отобрал наушники и застучал ключом. — Поднимись на мостик и спроси у капитана, не надо ли радировать в Аден.

Перкинс немедленно побеждал выполнять команду, а его командир погрузился в светскую беседу с англичанкой-радиолюбителем...

"Старфиш" приближалась к аравийской крепости, где должна была провести ночь, снова наполняя полупустые танки, чтобы снова двинуться в путь. Бенджамин уже сообщил портовым властям о скором прибытии субмарины, и их ждали, так что оставалось только пройти последние два десятка миль...

Первое, что сделал Бенджамин в порту — отправил две одинаковых телеграммы. В Кэмден и Нью-Йорк, Хэвисайду и Коннелли... Это было, в общем-то, необязательно, но ему хотелось первым сообщить этим людям, что их теории подтвердились. Хоть Бенджамин и не считал себя учёным, но и человеком, чуждым науке, он не был. Теоретические изыскания, в отличие от практики, его не слишком интересовали, но следить за ними он старался всегда — радио развивалось слишком быстро, чтобы можно было поступать иначе. К тому же с Коннелли он был знаком ещё с колледжа, который так и не закончил...

Отправив телеграмму, Бенджамин вернулся на борт, проверил антенну и отправился спать. Впереди были полторы тысячи очень напряжённых миль...

Проснулся Бенджамин около одиннадцати — как оказалось, Бейли запретил беспокоить радистов до Красного моря — потому, что там им придётся работать, как проклятым...

— Мистер Франк? — протянул руку смуглый армейский лейтенант в тропической форме. — Александер Сиддиг, переводчик.

Бенджамин внимательно изучил молодого офицера, пожал руку и осведомился:

— И какова же ваша роль в этом походе?..

— Радиоперехват. Вы будете принимать турецкие радиограммы, а я — читать их. В Лондоне хотели бы знать как можно больше о том, чем болен "больной человек Европы".

— Технических препятствий я не вижу, так что всё зависит от вас, — Бенджамин включил радиостанцию и надел наушники. — На какой волне они переговариваются?

— Здесь всё, — Сиддиг положил нас стол листок из блокнота. — Наиболее важные частоты подчёркнуты, остальные можно прослушивать реже.

Вместо ответа радист поправил наушники и принялся настраивать приёмник. Судя по всему, следующая неделя обещала быть напряжённой...

Писк морзянки. Шорох карандаша по бумаге. Капли пота падающие на стол. Час за часом, день за днём... Турки постоянно рассылают множество радиограмм, и то, что Сиддиг успел расшифровать, шокировало.

"Больной человек Европы" умирал. Собранная из десятков племён, ни одно из которых не было в большинстве, исповедующая почти все течения ислама и христианства и кое-как стянутая Ясой Чингисхана, Османская империя содрогалась от мятежей. Немногочисленные османли пока ещё удерживали власть, сталкивая между собой религии и народы, но долго так приближаться не могло...

Получив очередную радиограмму, Сиддиг прочитывал её, тяжело вздыхал и отпускал замечание о давно уже несчастливой Аравии. Затем он быстро писал очередной доклад, шифровал его и отдавал Бенджамину. Тот отправлял доклад в Форин Офис и Государственный Департамент, получал квитанцию — и на этом всё. Содержанием докладов он предпочитал не интересоваться — просто на всякий случай, а вот британский шифр запомнил. Тоже на всякий случай...

Каждые четыре часа его сменял Перкинс, и Бенджамин выбирался на палубу и курил или падал на койку и мгновенно засыпал. Думать не хотелось, читать — тем более, даже на эксперимент едва хватало времени, а ведь он был санкционирован Конгрессом. Собственно, только поэтому ему и оставили время на опыты со сверхдальней радиосвязью...

И так продолжалось до самого Суэца.

Там Сиддиг, наконец, убрался с подлодки, оставив — после долгой дискуссии с Бейли — копии перехваченных радиограмм. Судя про всему, Комитет обороны Империи не хотел делится информацией с союзниками...

На следующие восемь часов Бейли приказал радистам отдыхать, поэтому Суэцкий канал Бенджамин благополучно проспал, проснувшись только на подходе к Александрии.

— Ну вот, мы почти пришли, — сказал он Перкинсу, наблюдая за работой помощника. — Тут тебе не Индийский океан, так что не расслабляйся — одним угольщиком враг здесь не ограничится...

— Сюда никто не сунется, — бросил Джонс, лучше всех знавший Средиземное море. — Но когда уйдём из Александрии, придётся держать ушки на макушке. Глядишь, и пополним счёт...

Приняв топливо, припасы и две торпеды взамен потраченных, "Старфиш" уходила из Александрии. В другое время Бенджамин, несомненно, поднялся бы на палубу — полюбоваться видом, но не в этот раз. Не более, чем в сотне миль от порта рыскал "Гельголанд", и Бейли не хотел упустить шанс избавить австрийский флот от новейшего крейсера.

Но его ещё надо было найти, и оба радиста непрерывно прослушивали австрийский военно-морской диапазон, стараясь найти крейсер.

Крейсер не находился.

Эфир был забит множеством передач, в том числе и австрийских, но ничего, похожего на "Гельголанд", Бенджамин не слышал. Либо крейсер молчал, либо был где-то в другом месте, но слышно его не было. Более того, даже гидрофон не слышал поблизости ничего подозрительного...

Впрочем, команду это не слишком расстраивало. Крейсер всё равно рано или поздно потопят, а в море и других кораблей хватало, чтобы не зацикливаться на одном.

-Дым на горизонте!

— Право руля, полный ход, приготовиться к погружению!

По мнению Бенджамина, это было очередной ложной тревогой — седьмой за три дня. До сих пор им попадались английские, итальянские или греческие суда, а один раз и вовсе норвежское, но врага не было. И, когда спустя несколько минут сигнальщик опознал итальянский крейсер, команда расслабилась...

— Погружение, торпеды готовить! — рявкнул Бейли.

Команда бросилась по местам, "Старфиш" стремительно исчезла под водой, и только после этого кто-то из офицеров спросил:

— Сэр, что происходит?

— Это "Гарибальди" последней серии, — ответил командир, припав к перископу. — И на ходу из них только "Эудженио ди Савойя"... Ныне "Принц Ойген". Право руля, три градуса. Полный ход.

Бенджамин привычно вцепился в наушники, вслушиваясь в перестук машин и плеск винтов. Дистанция сокращалась медленно, но неотвратимо...

— Три мили! — доложил Бенджамин. — Двенадцать узлов!

— Убрать перископ! Право руля, один градус! Аппараты, товьсь!

— Две мили!

— Первый-четвёртый, залп! Лево два, второй-третий — залп! Тишина в отсеках!

Подводники замерли.

Два тяжёлых удара по корпусу.

Грохот и скрежет в наушниках.

— Попадание!

— Поднять перископ!

Несколько минут Бейли молча смотрел в перископ. Затем приказал:

— Перезарядить аппараты. Лево руля, пять градусов, малый вперёд.

Пять минут спустя раздалось долгожданное:

— Пли!

Несколько секунд спустя субмарину тряхнуло, раздался грохот, отдавшийся в отсеках металлическим звоном, а Бейли, поведя перископом из стороны в сторону, приказал:

— Вернуться на прежний курс. Всплытие через пятнадцать минут. Вахтенный, отметьте потопление крейсера "Принц Ойген".

— Пять торпед на один крейсер! — возмущался О'Коннелли в "кают-компании". — Подумать только!

— Вот и подумай! — не менее возмущенно отозвался торпедист. — Сам попробуй стрелять на таких углах, а я на тебя посмотрю, умник! Да просто чудо, что из залпа хоть одна попала!

— А кстати, что на самом деле случилось? — поинтересовался Бенджамин. — Я слышал два взрыва...

— Две торпеды прошли мимо, одна взорвалась метрах в пяти от борта, и только одна попала прямо в форштевень, — Пикмен поскрёб небритую щёку. — Оторвало нос, но тонул этот урод медленно, вот кэп и велел его добить.

— Так у нас что, только три торпеды?! — возмутился кто-то.

— Нам хватит, — отмахнулся торпедист. — И вряд ли нам кто-нибудь ещё попадётся — завтра или, самое позднее, послезавтра утром пройдём долготу Рима, а на западе вряд ли кто-то будет...

— Очень в этом сомневаюсь, — фыркнул Бенджамин.

— В любом случае, трёх торпед нам хватит — всё равно, до Гибралтара новых взять неоткуда, — поставил точку в разговоре торпедист. — Не будем гоняться за линкорами — получим ещё три победы.

На этом беседа благополучно заглохла — обсуждать откровенно неудачную при меркам "Старфиш" атаку стало бессмысленно, а других тем, собственно, и не было... Да и утомили всех безуспешные поиски одного крейсера и бой с другим. Тем более, что справиться с быстроходным крейсером подлодка вряд ли смогла бы.

Пикмен оказался прав — трёх торпед более, чем хватило. Просто потому, что выпустить их было не в кого... Австрийцы и турки старались не заходить в западную половину Средиземного моря — разве что целыми эскадрами... "Старфиш" регулярно сталкивалась с французскими каботажниками и итальянскими рыбаками, дважды на горизонте мелькали боевые корабли — но в остальном плавание было на редкость спокойным. Словно и не было никакой войны, а подлодка совершала обычный учебный поход.

День за днём не происходило ничего, кроме экспериментов Бенджамина. С каждой минутой приближалась Скала. Конечная точка пятинедельного перехода приближалась превращаясь из кружка на карте в конкретный город-крепость. И чем ближе проходила субмарина, тем чаще команда перед разными предлогами собиралась на палубе и вглядывалась в горизонт. Сперва изредка, потом — в любую свободную минуту, и к вечеру последнего дня их плавания на палубе собрались все, кто был свободен от вахты.

Легендарная крепость появилась на горизонте, и подводники встретили её оглушительным "Ура!" и аплодисментами. Плавание подходило к концу, с вышедшего навстречу катера сигналили о готовности начать проводку, команда "Старфиш" предвкушала отдых... Бенджамин развалился на палубе, заложив руки за голову и глядя в темнеющее небо. Он по-прежнему не знал, что творится за тонкой голубой вуалью тропосферы, но надеялся, что его опыты помогли узнать об этом чуть больше...

София. III

Неожиданный вызов к начальству почти всегда сулит неприятности. Неожиданный вызов с утра пораньше — тем более...

— Господин полковник Корсаков, поручик Василинова пр вашему приказанию прибыла!

— Вольно, София Николаевна, — кивнул Корсаков. — Присаживайтесь. Папиросу?

— Не откажусь, — женщина щелкнула зажигалкой. — Итак, Алексей Михайлович, какова наша задача?

— Разведка боем в окрестностях Сонбонга. Ничего особенного не требуется, разве что постарайтесь создать впечатление, что планируется полномасштабный десант... А когда вернётесь и отдохнёте, мы с вами кое-что обсудим — как раз хотел, да приказ пришёл...

— Будет исполнено, — София встала. — Позвольте спросить: о чём будет разговор?

— О новом роде службы, у какового пока что нет даже названия. Вам это будет очень близко, поскольку задачи ему полагаются из тех, что вам всего более по душе... Вот, возьмите приказ — "Разящий" отплывает на закате.

Щёлкнув каблуками, София отдала честь и вышла из кабинета с мечтательность улыбкой, от которой шедший ей навстречу молодой солдат шарахнулся в сторону и скрылся в ближайшем кабинете...

— Борис! — папка с глухим хлопком полетела на стол. — Поднимай взвод, отплываем на закате.

— Так точно, ваше благородие! Эй, братва, шевелись — на дело идём!

Оставив сборы на помощника, София разложила на столе карту и принялась внимательно изучать место высадки. Само по себе задание было несложным — высадиться, поднять шум и уйти, растревожив японскую оборону — но безопасным оно от этого не становилось. А между тем, приказ недвусмысленно требовал избегать потерь — что, строго говоря, было довольно необычно.

Карта была относительно новой, предполагаемое положение японских позиций на ней было, а потому черновой план высадки и боя был готов меньше, чем за час. Оставалось только обсудить его с помощником и командирован отделений да набросать запасные варианты... И хотелось бы всё это сделать ещё на берегу, чтобы в море спокойно провести время с женихом.

— Ваше благородие, разрешите доложить: взвод готов! — перебил её мысли появившийся на пороге Борис.

— Прекрасно. Ты как раз вовремя — зови отделенных и обсудим план.

На лице Кириллова — новичка, приписанного к взводу всего неделю назад вместо отправленного в тыловой госпиталь, появилось выражение полного недоумения.

— Что вас так удивляет, Александр? — осведомилась София.

— Собрать на совещание унтер-офицеров — это... Необычно.

— Из штаба всё выглядит совсем не так, как оно есть, — София постучала карандашом по карте. — Итак, приступим...

"Разящий" вышел из Владивостока перед самым закатом. Десант предполагалось высадить незадолго до рассвета, прощупать оборону Сонбонга на как можно более широком фронте и отойти с восходом. Разумеется, при этом следовало нанести как можно больший ущерб, и сейчас София, Сергей и старший артиллерист со страной фамилией Жених склонились над картой, уточняя последние детали.

— Значит, мы спускаем сампан здесь, сопровождаем его до высадки, после чего открываем огонь с двадцати пяти кабельтовых, так?

— Так, — согласилась Василинова. — Постарайтесь только нас не накрыть.

— Не беспокойтесь, — начарт поставил точку на карте. — Отсюда мои ребята способны белке в глаз попасть... Не то, что в красный огонь. Кстати, пятнадцати секунд вам хватит?

— Более чем, — София кивнула. — Высаживаемся здесь, двигаемся к порту под прикрытием вашего огня, если встречаемся со слишком сильным сопротивлением — отходим, вы ведёте огонь до нашего возвращения.

— В свою очередь, мы выдвигаемся вам навстречу и ведём огонь по всему, что движется, если не успеваем вас снять — берём сампан на буксир.

— Принято. Что ж, господа, полагаю, мы разрешили все вопросы? — София отложила карандаш. — Тогда, полагаю, мы можем отдохнуть...

Громоздкий сампан покачивался рядом с бортом, солдаты торопливо спускались по верёвочному трапу, София стояла у борта наблюдала за ними и ждала своей очереди. Беспокойства не было — операция была исключительно простой и безопасной настолько, насколько это вообще было возможно... Зато Сергей беспокоился за двоих. Само собой, он этого старался не показывать, причём вполне успешно, нот София знала его слишком хорошо, чтобы поверить...

— Не беспокойтесь, мой дорогой, — она протянула руку, позволив жениху помочь ей перебраться в сампан. — Если кому и следует тревожиться этой ночью, то только японцам.

— Я больше опасаюсь, что нам придётся объяснять Наместнику и штабу, как это мы сумели захватить город с одним взводом, — напряжённо улыбнулся Трубецкой и шепнул:

— Будь осторожна, хорошо?

Улыбнувшись в ответ, София спрыгнула в сампан, взяла рулевое весло и оттолкнулась им от миноносца.

Под днищем зашуршала мелкая галька, и солдаты, отложив вёсла, попрыгали в воду. Несколько шагов — и взвод рассыпался по берегу, готовясь к атаке. София несколько минут разглядывала тщательно насыпанный бруствер с частоколом, ища бойницы, отметила одну — больше остальных — вытащила гранату и тихо произнесла: