В начале пути

Бочонка хватило на дюжину шпал, после чего София разложила моток огнепроводного шнура, подожгла и стала ждать. Через несколько секунд загорелась первая шпала, и София, удовлетворённо кивнув, приказала продолжить движение.

Спустя ещё минут двадцать за их спинами прогремела серия взрывов, София остановилась, и Борис спросил:

— Проверять будем?

— Ты что, не доверяешь Дубенко?

— Никак нет, ваше благородие!

— Вот и пошли дальше. До сбора нам ещё целый день топать.

И маленький отряд продолжил движение.

На месте сбора их отряд оказался первым — следующая группа появилась только через час, а вся рота собралась только после полуночи. К счастью, обошлось без потерь, но это ненадолго — вскоре придётся прорываться к своим, и тогда крови будет предостаточно. По плану наступление должно было начаться на рассвете, но уже сейчас с северо-востока доносились глухие отзвуки канонады.

— Начинаем движение через час, — приказала София. — Пока — отдыхать.

Сама она тут же рухнула на траву и закрыла глаза. Рейд нельзя было назвать слишком сложным, но он был безобразно спланирован и столь же безобразно подготовлен, а потому вся рота была вымотана — тоже безобразно... Вся эта непонятная спешка начиналась в Петрограде и страшно не нравилась Софии свой непонятностью. И увы, спросить было некого — отец умер четыре года назад, незадолго до войны, а все прочие её друзья и знакомые в столь высокие сферы доступа не имели. Впрочем, в том, что приказ исходил прямиком от Верховного Главнокомандующего, сомнений не было... И Софии было тяжело признать, что государь, всегда бывший для неё идеалом, мог настолько пренебрегать жизнями солдат. И пусть для русского солдата счастьем было отдать жизнь за Империю и императора — но ради победы, а не сжигая жизни в бесполезной атаке! Эта спешка могла привести только к беде, и София надеялась только, что сможет провести своих людей через всё, что выпадет на их долю...

Час прошёл. София мельком взглянула на наручные часы, резко поднялась и приказала:

— Подъем! Выдвигаемся!

Рассыпавшись редкой цепью, рота короткими перебежками двинулась вперёд — навстречу усиливающейся канонаде.

Как ни удивительно, но японцы роте не встречались, хотя по подсчётам Софии, они уже должны были выйти к японским тылам. Да и следов вокруг хватало — несколько раз попадались пустые землянки и палатки, а однажды — даже сруб бани... Но людей здесь не было. Непонятно и неприятно, поскольку объяснение этому могло быть только одно. Которое Борис и озвучил:

— Сдаётся мне, ваше благородие, что япошки вперёд ушли, иначе бы мы уже на них наткнулись...

— Похоже, ты прав, — согласилась София, поднимая руку. — К бою!

Поскольку изначальный план отправился на свалку, оставалось воспользоваться суматохой наступления, чтобы пробраться к своим. Желательно — проскользнув между японскими частями и ещё более желательно — не попав под огонь своих же...

Кое-какие шансы на это были, но не слишком большие. Мизерные, честно говоря, шансы.

Поэтому София с самого начала сделала ставку на прорыв и приказы отдала соответствующие. Теперь осталось только добраться фронта, оценить обстановку и отправить радиограмму с предупреждением. Конечно, ничего это не гарантирует, но...

Рота шла без остановок всю ночь, и на уже на рассвете вышла к старым траншеям.

Здесь не было войск — только раненые, убитые и пленные.

— А неплохо так япошки продвинулись, — прошептал Борис. — Как с ребятами быть, ваше благородие?

— Борис... Вон того чинушу, что винтовки считает, видишь? Бери ребят, хватай его со свитой и тащи к нам. Быстро, — колонна пленных поравнялась с телегой с трофейным оружием, и София не могла упустить такой момент. Приподнявшись, она поймала в прицел японского офицера, выдохнула и нажала на спуск.

"Балалайка" выдавала короткую трескучую очередь, офицер упал, охранявшие пленных солдаты вскинули оружие — и рухнули под градом русских пуль.

Пленные, мгновенно сломав строй, рванулись к телеге, рота бросилась за ними, прикрывая, а Борис уже вязал толстенького чиновника в мундире, что-то рыча на его свиту...

Пять минут спустя в распоряжении Софии оказался неполный батальон — правда, вооруженный в основном штыками, но хватало и этого. Взобравшись на телегу, София выстрелила в воздух, подождала, пока стихнет бормотание солдат, и задала вопрос:

— Хотите вернуться?!

— Да!

— Тогда идите за мной! — Она спрыгнула с телеги, прошла сквозь строй, остановилась и рявкнула:

— Смирно! Шагом марш!

Полчаса спустя бывшие пленные с криком "Ура!" и отборной матерщиной перешли на бег и ударили в спину японцам. Не ожидавшие атаки с тыла японцы сперва заметались, но быстро опомнились, развернулись и с криком "Банзай!" сошлись с русскими в штыковую.

Пригнувшись, София выпустила короткую очередь, сменила магазин и метнулась вперёд. Спрыгнула в окоп, выпустив повисший на плече карабин и выхватив пистолет, дважды выстрелила, уложив двух японцев... а потом мир взорвался ослепительной вспышкой, отраженной в разлетевшемся мириадами осколков зеркале боли.

...В пустоте появилась боль. Она просто была, медленно заполняя пустоту и вымывая из неё... что-то. Тени звуков. Отзвуки образов. Запахи прикосновений...

Сознание возвращалось неохотно. София понимала, что лежит на койке, а вокруг суетятся и о чём-то говорят люди, но не могла разобрать ни слова. Затем из белого шума постепенно начали проступать отдельные обрывки фраз:

— ...придёт в себя... чудо, что она... столько времени... князь, вы же...

Знакомый голос:

— Скоро... не могу... если...

— Больше ничего, раз уж... выжила после... в упор. Послушайте, князь, она вот-вот придёт...

— Се... рё... жа... — язык едва слушается, поднять веки тяжелее, чем Вию, но голос... — Где мы?..

— В госпитале. Боже правый! Соня, я же сам чуть не умер, когда услышал!

— Ребята?..

— Прорвались. У тебя четверо убитых, чуть меньше половины роты раненых, да из тех, кого вы подобрали, с полсотни полегло... А толку с того — японцев едва отбили, так и сидим на старом месте.

Она всё-таки открыла глаза.

Сергей сидел на койке, глядя на неё шальными глазами. Борис стоял у стены, грызя незажжённую сигарету. Оба, поймав её взгляд, облегчённо выдохнули.

— Что случилось?

— Окопная мелочь с картечью — хорошо ещё, патрон в стволе разорвало, да Борис твой тебя вытащил, иначе бы тебе не выжить. Итак пришлось из тебя уйму картечи вытаскивать... — Сергей осторожно погладил Софию по голове. — Всё хорошо, хирург сказал, что ты максимум через месяц вернёшься в строй.

— Хорошо бы... — София прикрыла глаза. — Серёжа... Посиди тут, сколько сможешь, ладно?..

— Конечно, — Сергей кивнул. — Только...

Он встал, повернулся к Борису — и отдал честь.

Джанет. V

Незнакомый торпедный катер нагло протиснулся между "Пронырой" и "Прохвостом" и уткнулся в пирс. Джанет собралась уже — на правах вахтенного начальника — высказать идиоту, куда ему следует отправляться и что там делать... Но выбравшийся на палубу блондин заставил её пересмотреть планы.

— Джек?!

— Угадала, мелкая! — Джек Лестер уселся на крыше рубки и принялся разглядывать младшую сестру. — На вахте?

— Полчаса осталось. И передай вашему рулевому, что он кретин.

На этом разговор и закончился — даже на катере вахтенные не скучали...

Полчаса спустя, сдав вахту и получив разрешение покинуть борт, Джанет спрыгнула на палубу катера и оказалась в объятиях брата.

— Ты уже знаешь про папу? — спросил Джек, отпустив сестру.

— Угу, — Джанет шмыгнула носом. — Мы в море были, возвращаемся, гуляем — и на тебе...

— А мы как раз в Лондон вернулись за новыми катерами, я увольнение выпросил, приезжаю — дома нет, полквартала порушено, от дома миссис Хадсон одна веранда осталась... А она в своём любимом кресле сидит, смотрит на меня и говорит — я, мол, помню, что вы сегодня приплыть должны были, вот вас и жду — батюшку вашего в больницу увезли. Я туда рванул, спрашиваю, мне говорят: в операционной. Я к операционной, а мне навстречу врач выходит, спрашиваю, что с папой, а он так на меня посмотрел и сказал: "Больше — ничего"... — Джек замолчал, продолжая обнимать сестру. — Я знаю, вы с ним здорово рассорились, но...

— Забудь, — Джанет закрыла глаза. — Знаешь, мне очень стыдно, но я так и не успела ему написать... Ты надолго?

— На пару месяцев точно, — Джек, наконец, отпустил сестру. — Но вообще-то, я именно к тебе приехал. Ты ведь ещё рисуешь?

— Конечно! — вопрос удивил и насторожил Джанет. — Ты разве не видел мои карикатуры? Я всегда позывным подписываюсь — семьсот тридцать-эль...

— Так это ты? — удивился Джек. Ну, тем лучше. У одной конторы есть работа для нас... С металлом справишься? Нам заказали клише...

— Какие?

— Марки. Кроны. Иены, — ответил Джек. — А также — ты удивишься — доллары...

— Да уж, странно, — согласилась Джанет. — Я надеюсь, одна контора не думает, что мы будем работать бесплатно?

— Не думает, — согласился Джек. — А ты изменилось, мелкая...

— В худшую сторону...

Джанет отлично помнила, какой была до войны, понимала, насколько изменилась — и ей это не нравилось. А вот брату...

— Я бы не сказал, что в худшую, — хмыкнул Джек. — Немного здорового цинизма ещё никому не повредило, а ты частенько думала о людях куда лучше, чем стоило. Так-то, мелкая... Берёшься?

— Сколько?

Джек назвал цифры, и Джанет хмыкнула.

— Берусь. Условия?

— Быстро, тихо, вовремя.

— Когда приступать?

— Как только сможешь.

— Тогда вечером неси всё потребное, — Джанет прикрыла глаза, прикидывая время, — за неделю точно управлюсь.

Вернувшись на свой катер, Джанет проверила антенны, после чего, устроившись на носу, закурила и задумалась. Сама по себе идея забросить врагам побольше фальшивых банкнот была не новой, но реализовать её было непросто... Хотя если запускать их небольшими партиями, то возможно. Вот только доллары... Доллары в картину как-то не вписывались, хотя их, возможно, собирались подбросить немецким агентам. Мало ли какие идеи найдутся у Секретной Службы Его Величества? Лучше не выяснять — это Джанет знала давно. Секретная Служба время от времени что-нибудь поручала Разведывательной Бригаде, и требования каждый раз были одними и теми же. Быстро, тихо, вовремя — как и сказал брат...

Выбросив окурок, она взглянула на часы и сошла на берег. Времени было немного, а ей ещё надо купить бумагу и карандаши — благо, в двух шагах от порта была отличная лавка. Где уж её хозяин ухитрялся доставать товар — не знал никто, но даже в разгар войны любой художник мог найти там почти всё потребное...

Джек появился около шести вечера, доложился подвахтенному и поднялся на борт.

— Принёс? — Джанет отобрала у брата чемодан. — Ага... Если ничего не случится, дня за три сделаю. О, ты даже справочники принёс? Да ты гений, братец!

— Как будто ты этого и раньше не знала, — ухмыльнулся Джек. — Завтра у нас выход на сутки, а потом — два дня отдыха, как раз и заберу первое клише. Как, пойдёт?

— Пойдёт, а теперь не мешай, — Джанет положила на стол медную пластинку и взялась за карандаш.

Джек и не думал мешать. Он сидел, закинув ногу на ногу, и смотрел на сестру. Сейчас, с головой уйдя в работу, она была до боли похожа на мать. Только волосы отцовские, но смуглая кожа, обманчиво-хрупкая фигурка, лицо индийской принцессы... Копия матери, тогда как сам Джек был похож на отца. Снова накатила глухая тоска — как ни старайся, не избавиться от воспоминаний, не вычеркнуть из жизни серый мартовский день...

Джанет, разложив перед собой литографские карандаши, аккуратно переносила рисунок с банкноты на медь. Скопировать столь сложную картинку, да ещё и в зеркальном отражении... Это был вызов её мастерству, который она не могла не принять. Да, неоднократно она копировала — на спор — чужие рисунки, пару раз подделывала, да так, что покупатели до сих пор не хватились, но это было совсем не то. Это была абсолютно другая ступень, и Джанет твердо намеревалась её покорить. Она настолько увлеклась, что даже не заметила, как брат ушёл. Не заметила она и Гейла, зашедшего в рубку, заглянувшего ей через плечо и поспешно ретировавшегося. Она остановилась, только услышав сигнал отбоя.

На следующий день всё повторилось — проглотив завтрак, Джанет снова засела за работу, и Гейл, объявивший аврал, не стал её трогать до самого выхода из гавани... Может, и не по уставу, но заказ шестого управления — это серьёзно. Настолько, что требования устава можно и смягчить...

Джанет очнулась только тогда, когда катер прошёл мимо волнолома. Потянувшись, она убрала заготовку и образцы в рундук, включила радиостанцию и пеленгатор, надела наушники и погрузилась в эфир.

Короткие шифровки штаба. Беззаботная трескотня нейтральных испанцев. Мощные импульсы сигналов точного времени — пульс Британской Империи. Шелестящий голос, произнёсший какую-то фразу на эсперанто... Стоп!

— Кэт, пеленг! — Джанет схватила карандаш и принялась судорожно записывать. Фраза прозвучала всего один раз, сменившись шорохом помех.

— Пеленг?

— Это явно не прямой сигнал, а отражение, — покачала головой Кэт. — Ты его записала?

— Вот, — Джанет показала записку с текстом передачи, — понимаешь что-нибудь?

— М-м... Du, kvin, unu, tri. Sep, sep, sep, nulo. Triangulo. Lemur, — прочитала Кэтрин. — Два, пять, один, три. Семь, семь, семь, ноль. Треугольник. Лемур. Джейн, ты хоть что-нибудь поняла?

— Какой-то шифр, — пожала плечами Джанет. — Меня не спрашивай, я сама первый раз такое слышу. А может, просто любитель дурачится...

— Знаешь, я в это не верю, — отмахнулась Кэт. — Тут всё серьёзно... Ладно, приёмник я включила, так что услышим, если он ещё раз вылезет.

Сообщив о странной передаче в штаб, Джанет отложила наушники и выбралась на палубу — в рубке всё-таки было душно и жарко от работающей аппаратуры. Девяносто градусов, не меньше, хотя за бортом что-то около восьмидесяти.

Хотелось курить, но Слай и Смайли наполняли аэростат, так что с этим придётся подождать. Джанет проверила антенну, уселась на палубу, постукивая сигаретой по коробке и снова вернулась к странной передаче.

Сигнал что-то значит — но что? Кто и зачем мог передавать столь странный набор слов? И, что важнее, кому? Австрийские или немецкие подводники? Нет, у них собственный шифр, который крайне трудно взломать — им просто не нужны такие трюки. Тайные агенты? Возможно, но чьи? Опять-таки Германия и Австро-Венгрия? Маловероятно — по той же причине, что и прошлый вариант. Япония? Ещё сомнительнее, ибо эсперанто с японцами никак не вяжется, да и нет у них агентуры в Средиземноморье. Союзники? Возможно, но тоже сомнительно — такой шифр был неизвестен Кэт, а она в команде была штатным шифровальщиком и хотя бы общее представление о кодах имела. Нейтралы? Вот это самое вероятное, но кто? Контрразведка наверняка задаст этот вопрос, но что на него ответить? Надо попробовать запеленговать, если они снова появятся в эфире...