По пути до Ритуального зала Хогвартса Гермиона предприняла попытку выяснить у своего парня, чем именно они собираются заниматься, но тот лишь загадочно улыбался и обещал, что ей обязательно понравится. По пути они столкнулись с завхозом, который молча кивнул на пожелание доброй ночи, и вместе с миссис Норис ушел дальше по своему маршруту, что было по мнению девушки несколько странно. К странностям, которые происходят вокруг Гарри, она успела привыкнуть за три года знакомства, но то, что творилось теперь, было за гранью понимания Грейнджер. В зале их уже ожидала Минерва, сидящая в кресле перед столиком с кофе, при этом женщина полностью сосредоточилась на книге, ранее полученной от Поттера.
— Доброй ночи, профессор МакГонагалл. Вы готовы? — поинтересовался юноша, забирая одну из чашек с кофе.
— Здравствуйте. Готова, но у меня есть вопросы, касательно моментов с возможными осложнениями после ритуала, — отозвалась женщина, отрываясь от чтения. — Насколько они будут сильными? Смогу ли я завтра провести занятия? Лишнее внимание к подобным изменениям в моем статусе совершенно ни к чему, не хотелось бы посвящать в эту тайну кого-либо еще.
— Всё зависит от Вас и Хогвартса. У каждого, кто до Вас принимал клятву Директора Хогвартса, они были разными и по силе и по проявлениям, но были и те, кто обходились без них, но минимум слабость и быстрая утомляемость в ближайшую неделю точно будет, — обрисовал ситуацию молодой человек. — Ну, мадам Помфри и профессор Флитвик сами со временем обо всем узнают, от них это скрыть не удастся.
— Откуда такая уверенность в этом? — осведомилась Минерва, наблюдая за гостем из другого мира, историю которого уже узнала прошлым вечером. — Опять какие-то знания, не выставляемые на всеобщее обозрение?
— Отчасти, да. Колдомедики могут при помощи специальных заклинаний проверить ауру пациента, и мадам Помфи сразу увидит изменения в Вашей ауре после принятия клятвы, а Флитвик на какую-то часть гоблин, а этого вполне достаточно, чтобы видеть ауры, это их расовая особенность, — объяснил положение дел Гарри, допивая свой кофе.
— А директор? — уточнила этот момент декан Гриффиндора.
— Он магическим зрением точно не обладает, иначе меня бы уже давно допросили с помощью веритасерума и легилименции, — покачал головой Поттер, понимая, что в этом отношении ему сильно повезло. — Но мадам Помфи может ему об этом сообщить, если я к ней попаду в руки.
— С этим вопросом я сама разберусь, — заверила Минерва подростков. — А Флитвик?
— Нет, он точно не станет меня сдавать, его за это гоблины убьют, их управляющий обещал сохранить мой секрет, а для них подобное обещание многое значит, репутация Гринготтса на кону, как-никак, — покачал головой юноша, понимая, что с профессором Чар стоит побеседовать отдельно, с глазу на глаз. — Если Вы готовы, давайте приступим.
— Готова, — поднимаясь со своего места, сказала МакГонагалл, следуя в центр зала.
— Гермиона, ты займи место у статуи Салазара и просто наблюдай, думаю, тебе понравится, — обратился к девушке молодой человек.
Подходя к каждой из колонн зала по очереди, он громко проговаривал длинную форму заклинания, в сочетании со сложными движениями палочки. После этого на каждой из колонн проступали яркие, темно-красные пульсирующие руны, а от основания к центральному кругу присоединялась тонкая линия, при этом магической энергии в зале с каждой секундой становилось все больше. Как только последняя колонна была распечатана, стало возможно увидеть чистую магическую энергию даже невооруженным взглядом, а МакГонагалл она подняла над полом.
— Я, Минерва МакГонагалл, волшебница в семнадцатом поколении, Мастер Трансфигурации и Древних Рун, — начала текст клятвы декан, каждое слово отдавалось волной магии по всему залу, при этом её голос был совершенно не похож на привычный подросткам, лишенный эмоций, ровный, практически механический. — Клянусь кровью, магией и жизнью, защищать и обучать, оберегать и наставлять, всех детей, наделенных даром Магии, принятых в стенах Хогвартса. Клянусь карать тех из них, кто преступит законы в стенах Хогвартса, по законам Магии. Клянусь сохранять и преумножать славу и величие Хогвартса. Клянусь!
Волна магии разошлась по всему залу, заставляя на мгновение ярко вспыхнуть руны на колоннах, подпиравших свод, после чего зал погрузился в сумрак. МакГонагалл без чувств лежала в центральном круге зала, состояние женщины проверить посредством магического зрения Гарри не мог из-за чудовищной концентрации магии в воздухе, и даже Добби удалось проникнуть к ним лишь после того, как восстановилось освещение. Руны на колоннах продолжали мерно пульсировать, подтверждая принятие клятвы нового магического Директора Хогвартса. Гермиона, спрятавшаяся за статуей во время особо сильных волн магии, с опаской выглядывала из-за неё, случившееся произвело на неё сильное впечатление, так как она впервые своими глазами могла увидеть настоящую древнюю и сильную магию, оставленную им самими основателями.
— Добби, доставь профессора МакГонагалл в её апартаменты, — скомандовал Поттер, после проверки состояния декана своего факультета.
— С ней всё в порядке? — поинтересовалась Грейнджер, когда сумела унять дрожь в коленях и подойти к юноше.
— Да, Хогвартс принял её, но следующие пару месяцев она будет чувствовать недомогание и быстро уставать. У замка давно не было магического директора проведенного через клятву в этом зале, так что связи будут устанавливаться значительно дольше, чем обычно, — занимая место в центре круга, проговорил Гарри. — А сейчас я тебе покажу, как создаются артефакты. На простом и полезном в быту волшебника предмете.
— Нож? — недоверчиво проговорила девушка, разглядывая появившийся в руках парня предмет.
— Да, гоблинская работа, пятьсот галеонов за штуку. Особая сталь, способ её обработки хранится в строжайшей тайне, сбалансированная и отменно заточенная вещь, в сложной ситуации может спасти жизнь, — положив оружие на ладонь, проговорил Поттер, своей магией заставляя тот медленно вращаться. — Сейчас, после ритуала клятвы директора Хогвартса, есть возможность, не прибегая к помощи палочки, дать этой заготовке несколько дополнительных свойств. В частности долговечную заточку, и кровную привязку, которая позволит не опасаться возможности порезаться самому при работе с этим ножом.
— И насколько это долгий процесс? — переминаясь с ноги на ногу, поинтересовалась Грейнджер.
— Учитывая количество магии вокруг, не больше двадцати минут, — усаживаясь по-турецки лицом к девушке, за спиной которой, стараниями Добби, уже появился стул. — Просто смотри, никаких вопросов до завершения процесса.
Закрыв глаза, юноша, удерживая нож между ладоней, острием вверх, так что кончик чуть впился в ладонь, заставляя по кромке стечь каплю крови, при этом вокруг него стали проявляться видимые невооруженным глазам магические всполохи. Поначалу Гермионе казалось, что нож объяло зеленое пламя и ничего больше не происходит. Через несколько минут ожидания она увидела неясные знаки в этом магическом огне, в которых с удивлением узнала некоторые из изученных ею в прошлом году рун. Их количество быстро увеличивалось и вскоре вокруг лезвия уже вращалось несколько десятков лент, сотканных из цепочек рун, которые медленно, но уверенно закручивались вокруг лезвия от кончика к рукояти, при этом, кровь, растекшаяся по нему ранее, впитывалась, окрашивая лезвие в чуть красноватый цвет. Закончилось все тем, что нож ярко вспыхнул зеленым пламенем, подтверждая окончание зачарования.
— Ну, как? — устало спросил Гарри, делая несколько заученных простых трюков с ножом.
— Красиво, и главное, не так страшно, как было при принятии клятвы профессором МакГонагалл, не было той подавляющей магической мощи. Просто действительно красиво, — принимая протянутый ей нож, проговорила девушка, с интересом разглядывая удобно легшее в ладошку оружие, бывшее чуточку теплым.
— Ритуалы древних магов не отличались изяществом и красотой, у них были другие задачи, — улыбнулся Поттер, помня, как сам с большими от удивления глазами и разинутым ртом смотрел на то, как подобные вещи создавал Карлус. — Красота и изящество пришли в артефакторику в семнадцатом-восемнадцатом веках. К концу двадцатого века воспоминания о создании некоторых крайне сложных артефактов глазами Мастера, стоили зачастую дороже самого артефакта, ибо в магическом зрении этот процесс значительно более красив.
— Воспоминание дороже самой работы? — удивилась девушка, с недоверием смотря на жениха.
— Ага, самым известным и дорогим, проданным с аукциона оригинальным воспоминанием, считается воспоминание моего прапрадеда, принесшее нам практически сто тысяч галеонов. Он тогда создал медальон, защищающий от возможности подчинить человека заклинанием Империо, но думаю, моё воспоминание о создании маховика времени стоило бы однозначно дороже, — забирая нож обратно, заверил невесту молодой человек. — В моем мире маги очень многому научились у обычных людей, особенно в части заработка денег на всем, чем можно и нельзя.
— То есть там мир людей и мир магов значительно более тесно взаимосвязаны? — уточнила Грейнджер, вопросительно глядя на Гарри.
— Маги без зазрения совести пользуются всеми достижениями обычного мира, от одежды и до высокоточных вычислительных машин, — кивнул в ответ Поттер, принимая из рук появившегося перед ним Добби чашечку крепкого кофе, домовик хорошо чувствовал желания своего хозяина, даже без прямого приказа воплощая их в жизнь. — Спасибо, Добби, ты настоящий друг. Кстати, ты выполнил мою просьбу?
— Конечно, Лорд Гарольд. Старейшины согласились подумать над вашей просьбой, обещали дать ответ к моменту наречения Чемпионов, — ответил материализовавшийся перед ним домовик.
— Вот и славно, спасибо еще раз, — поблагодарил его юноша, на что тот лишь поклонился и замер в ожидании новых указаний. — Посидим ещё или вернемся в гостиную?
— Лучше вернемся, а посидеть мы можем и у камина в гостиной факультета, — отозвалась Гермиона, видя уставший вид своего парня. — Ты обещал рассказать мне историю основателей.
— Как тебе будет угодно, — согласился Поттер, после чего кивнул Добби, и тот, взяв их за руки, перенес парочку в гостиную Гриффиндора, где в этот поздний час уже никого не было, а в камине едва тлели угли, что домовик исправил одним щелчком. Заняв диван напротив камина, они удобно устроились нам нем, и Гарри принялся за рассказ об основателях.
— Как ты знаешь, основателями Хогвартса считаются четыре мага, по одной версии они были учениками одного из учеников самого Мерлина, по другой боевыми товарищами того ученика, существуют и более фантастические версии, но точно этого сказать никто не сможет, ибо время стерло многие знания того времени. Известно, что самым старшим из них был Годрик Гриффиндор, причем Гриффиндор, это не фамилия, а прозвище, которое он получил в одном из сражений. Этот замок был родовым имением его предков, в то время он был именно просто замком, — решил начать с основателя их факультета Гарри. — О детстве и юности Годрика ничего неизвестно, с уверенностью можно сказать лишь, что он был обретенным магом, получившим магическое образование от неизвестных магов или даже магических существ. В исторических хрониках он появляется лишь после создания Хогвартса, как его первый директор и один из основателей. Маг-рыцарь, жесткий и суровый человек, с крутым нравом и огромной магической силой, он был тем, кто обеспечил безопасность школы на первых порах. Одно его имя для магов, преступавших законы Магии, было самым большим страхом, так как Годрик за это убивал сразу, невзирая на возраст или пол, и победить его не удавалось никому. Хорошо был знаком со многими направлениями магии, но все они были направлены на разрушения и убийства. Где и при каких обстоятельствах умер Годрик неизвестно, но существует теория, что именно из его тела создана химера Салазара, чем многие и объясняли её чудовищную магическую силу и неуничтожаемость.
— Но откуда тогда хранилище с артефактами? Ведь они все принадлежали, по твоим словам, Годрику? — напомнила Гермиона, об этом факте, который несколько не вписывался в образ нарисованный Поттером.
— Он их завоевал, уничтожая магов, преступивших закон Магии, по которому в то время жили маги, сражаясь с гоблинами, — разъяснил этот момент юноша. — Следующим по старшинству шел Салазар Слизерин, потомственный маг, химеролог, некромант и целитель. Дипломатичный, умный, расчетливый и сильный маг. Именно ему принадлежала заслуга в достижении договоренности с Древнейшими магическими родами, которые согласились отдавать своих отпрысков на обучение в новую школу. Он позволял себе резкие высказывания об обретенных волшебниках, за что часто получал по лицу от Годрика, если позволял сказать себе что-то подобное в присутствии того. Он никогда не призывал уничтожать их или закрыть им дорогу в магический мир, ибо понимал всю ценность обретенных волшебников и волшебниц. Причиной тому служило то, что многие из них были выходцами из крестьянских семей, и власть, которую давала магия, быстро вскруживала им голову, они обращались к запрещенным знаниям, и с ними приходилось разбираться Гриффиндору. Многие целительские заклинания, известные сейчас, были созданы именно Салазаром, но об этом информацию можно найти только в книгах времен до Священной Инквизиции. Умер он в замке в преклонном возрасте, прямо во время одной из лекций по некромантии, похоронен где-то в запретном лесу, там даже имеется надгробие, созданное его учениками.
— То есть Салазару просто не нравилось, что обретенные обращались к темной магии? — уточнила девушка, понимая, что парню нет причин врать. — Но как тогда появилась эта теория о том, что он был основателем теории чистокровных волшебников?
— Не к темной, а запретной. Разделение магии на темную и светлую было создано Инквизицией, причем по очень странному и не логичному принципу. В те времена была разрешенная и запрещенная магия. Запрещенной считалась магия призыва на основе жертвы, из-за того, что с той стороны многие маги притаскивали в наш мир таких чудовищ, что в боях с ними гибли десятки магов. Время, человеческая глупость и помощь Инквизиции, и вуаля, результаты ты можешь видеть каждый день в коридорах школы, — сделал рукой неопределенный жест молодой человек, пока девушка удобно устроилась у него на коленях. — Пенелопа Пуффендуй, зельевар, хорошо разбиралась в травах, магических животных и веществах. Одна из первых зельеваров, кто предпринял попытку систематизировать и классифицировать различные ингредиенты и их свойства, и первая, кто поделился этими знаниями с остальными магами, а не только личными учениками. В Англию она прибыла откуда-то с континента, причем всего за пару лет до создания Хогвартса, так что о её прошлом вообще ничего неизвестно. Она прожила дольше всех остальных основателей и покинула замок сразу после смерти Салазара, когда и где она умерла неизвестно. О характере её мало, что могу сказать, ибо меня её биография не очень интересовала, так как с зельеварением я не в ладах, не моё это, часами корпеть над котлом и угробить весь результат всплеском собственной магии, к которой очень чувствительны многие ингредиенты для зелий.
