Знатных с их охраной сминали и в целом все это напоминало кровавый переполох в стотысячном курятнике. Культиваторы прыгали и бежали, но не у всех получалось прорваться сквозь толпу, их тоже сдавливали и увлекали за собой, топтали. Мелькали вспышки техник, одуревшая толпа паниковала еще сильнее и здесь требовалось нечто более сильное, чем обычные культиваторы.
Нечто или некто, вроде Хомяка.
Он спрыгнул с Арены, сотрясая землю и женщины вокруг повалились, создав еще один вал из тел, мешающий другим сбежать. Борисов, едва началась паника, предусмотрительно отскочил к стенке и вжался в нее, взяв Лобзик наизготовку, так что ему удалось избежать общего потока. Но в то же время, прийти на помощь Хомяку он не мог, разве что расстрелять всех или призвать Хо Му к себе, сразу привлекая всеобщее внимание.
— Дао Жадности, — объявил Хомяк, двигая руками.
Толпа обтекала его, словно билась в невидимый барьер. Он раздвинул руки, словно загребал ими во время плавания и толпу вокруг раздвинуло. Насильно, давя друг о друга и возводя барьеры и препятствия из тел. Крики стали совсем уж оглушающими и Хомяк, поморщившись, повел руками еще раз. Барьер тишины придавил кричащих женщин, которые теперь словно бы беззвучно разевали рты, словно играли в стаю рыб, вытащенных на сушу.
— Как посмел ты, ничтожный, мешать мне получить мой приз! — заорал Хомяк Тигру.
Золотой шлем с плакатов, как уже выяснил Борисов, должен был достаться самому умелому культиватору Турнира. Не просто победителю свободных боев, "для разогрева публики", а тому, кто проявит себя в наибольшем количестве частей и везде доберется до вершин. В кузнечном деле Хомяк, может, еще смог бы показать себя, выдохнув пару струй пламени, но изготовление пилюль, например? Исключено, их он умел только жрать горстями, тоже конечно способ победить, сожрать все у соперников, от ядов до неудачных попыток, но за победу такое точно не засчитали бы.
Еще Хомяк мог бы показать себя в Укрощении, но опять же, способ "Я превратился в дракона, и все согнулись передо мной", вряд ли засчитали бы старейшины, выступающие судьями. Танцевать он тоже не умел, только трясти жопой в нетерпении, техники Жадности сводились к тому, что он все у всех отнимал и так далее, и так далее. Но как это было объяснить Хомяку, который уже тянул лапы, считая приз своим?
— Что ты сказал? А ну подойди ближе!
Тигр оскалил зубы и зарычал, уже не обращая внимания на обычных женщин вокруг. Борисов саданул прикладом по руке, впечатал обувь в живот какой-то служанке, решившей прихватить его с собой в поток бегущих. Следовало выбираться отсюда, поток усиливался, но он все же не мог не отметить, что власть Хомяка над зверьем ограничена. Похоже, форма дракона и то, что он командовал обычным зверьем, не духовным, усиливали воздействие и сейчас Тигр сопротивлялся.
Но не слишком долго.
Хомяк приближался и Тигр сжимался, затем поджал хвост, согнул голову, выражая покорность. Хомяк ударил, вырывая его духовное ядро, и во все стороны полетела кровища. Раздались радостные крики, которые тут же приутихли, так как Хомяк вонзил зубы в шмат мяса, начал жрать его сырым, явно в очередной раз поехав шерстяной крышей из-за нехватки энергии. Мешок с дурью из пустыни был с Борисовым, как и второй, с уворованным у Хазиды, но вот подкормить Хомяка он не успел.
— Твою мать, как неудачно все совпало, — прорычал Борисов.
Рука его залезла в мешок, и он швырнул горсть флаконов и пилюль, рявкнув:
— Кто сожрет — станет культиватором!
Толпа услышала, ахнула, ринулась подбирать, давя друг друга, место вокруг Борисова немного расчистилось. Фёдор Михайлович выстрелил, пробивая просеку в телах и прыгнул вперед, выстрелил еще несколько раз, пробиваясь дальше, к стене, разделяющей сектора. Могучий удар ногой, стена затрещала, сделанная, как и все вокруг, из говна и палок. Было просто удивительно, как трибуны не развалились во время паники, наверное, их укрепляли отдельно.
С этими мыслями Борисов, весь в крови, пробился в соседний сектор, оставляя за спиной кровавую битву из-за пилюль. Какая-то дура попробовала его схватить и лишилась головы, под ноги сунулся хорек и тут же узнал, что он не пляшет против дробовика.
— Мужчина!
— Здесь дикий мужчина!
— Он заодно со зверьем!
— Дуры! — прорычал Борисов.
Он стрелял и отпихивал ногами, пробивался дальше, к Хомяку, который дожрал ядро Тигра, и снес голову какой-то магичке, сунувшейся ближе. Насиловать ее на глазах у всех не стал, возможно подкормка ядром Тигра помогла, но все же следовало торопиться.
— Он совсем дикий!
— Он убивает всех!
— Это он выпустил зверей!
— Да, держите его!
— Он, я видела!
— Он убил культиватора, казнить его!
Если вначале Борисов просто поморщился, от совпадения, то последние крики были уже не случайны. Он обернулся и заругался еще сильнее, обнаружив, что за ним следует погоня. Служанки из подземелий под трибунами, и с ними стража, и еще магички, из секты Горного Вихря, Песчаного Бархана и еще какой-то, кажется, Подземного Ручья.
— Стой!
— Водяной аркан!
Борисов извернулся, вскинул петлю из проволоки, подставляя ее навстречу аркану и магичку затрясло. Техника развалилась, погоня замерла на несколько мгновений.
— Это невозможно!
— А! Дикий мужчина!
— Он изнасилует нас всех!
— Кому вы нужны, синюшные курицы! — крикнул Борисов, ударяя ботинком в лицо очередной разряженной плоской кукле.
Ее охранницы сунулись и отлетели, Лобзик накалялся, хохотал и требовал крови, словно магия от Хомяка наделяла и его безумием. А может и наделяла, подумал Борисов, делая еще выстрел, хрен ее знает, местную ци. Впору было встревожиться за себя, ведь на него магия Хомяка тоже действовала, но Фёдор Михайлович пока не ощущал в себе безумия и вдохновения битвы.
Так, лишь злость на всех вокруг за сорванные планы и безумный блядский мир, созданный ими.
Зато с бессмертием!
— Как он это сделал?
— Стой!
— Смерть твоя будет ужасна, сдайся сам!
Лобзик предупредил, Борисов упал и закатился за вал тел. Град стрел бил в них, иногда прошивал насквозь. Женщины орали, дергались, истекали кровью.
— Не жалеть! — новый выкрик.
— Нюхните дури, дуры! — крикнул Борисов в ответ.
Флакон с порошком полетел в сторону культиваторов, словно граната, и Лобзик не промазал. Облако порошка вспухло, опускаясь на землю, и оно же привлекло внимание Хомяка.
— Моё!!! — раскатился рык над Ареной.
Нить магии призыва, связывавшая Борисова и Хомяка, дернулась, натянулась. Обычно Борисов вызывал к себе кого-то, но слегка озверевший Хомяк легко пересилил, дернул так, что Фёдор Михайловича моментально перетащило к нему. В следующую секунду та куча тел, за которой он прятался, вспыхнула огнем, взметнувшимся фонтаном в небеса.
— Преступники! Вам не уйти от карающего Солнца!
Анька, очнувшаяся, отвлеклась от испепеления какого-то волка и ринулась в битву.
— Приз все равно мой! — заорал ей Хомяк.
Он яростно раскрывал рот, покрывался шерстью, глаза сверкали багровым. Борисов метнул в этот рот пригоршню всего подряд, и Хомяк не подвел. Лапы его заметались, ловя все по лету, хруст, треск, чавканье, он пожирал порцию энергии, словно бы давясь ей.
Погоня отстала, Анька только бежала и Борисов бросил взгляды по сторонам. Тела, трупы и раненые, те, кого задавили, стоны, охи, кровь, ноги и руки, бесстыдно оголенные, разорванные одежды и прочие прелести такой массовой давки. Натиск зверья уже стихал, основная масса женщин разбежалась или полегла, культиваторы пробились и убивали, и крики о том, что Борисов выпустил зверье, продолжались.
Все же он был неосторожен, кто-то из этих служанок видел его, а может прятался там в уголке или воровал, или еще что, при местной многолюдности глупо было рассчитывать на уединение хоть где-то. Урок на будущее, если они смогут убраться отсюда.
— Обожаю запах ци, — мощно втянул воздух ноздрями Хомяк.
Глаза его прояснились, рот скалился в предвкушении. Судьи-старейшины тоже приближались и вот это была уже настоящая опасность. Хомяк словно не усвоил преподанного ему урока, что голая мощь — это еще не все. Хотя, те же удары Аньки пошли же ему на пользу? Что-то там смяли внутри или очистили, он проблевался и ударил, возможно, в этом заключался рецепт исправления ядра?
— Хо Ма! Твой слуга вызвал весь этот беспорядок и смерти!
— Чем ты объяснишь происходящее?
— Казни его сама и мы еще подумаем о твоей судьбе!
— Она ранила дочь главы секты, отдайте ее и слугу нам!
— Мужчины еще раз проявили свою грязную сущность!
— Именно так, поэтому мы не берем слуг мужчин!
Опять разгалделись, еще даже не победили, не схватили никого, а уже переделили на три раза халат, перефразируя поговорку про шкуру неубитого медведя, подумал Борисов. Ранили дочь главы секты, еще подумал он, возможно, стоило убить здесь всех и потом уже бежать без спешки? Мысль была интересная, но Борисов тут же отбросил ее — перебей всех и сколько ци пропадет зазря! Вот если заманивать их за собой, по одной и изымать ци, так сказать, поедать Ци-слона по частям, вот это было бы хорошо.
— У меня есть план, — сказал он Хомяку, — в котором тебя будут много бить, но тебе понравится.
— Лучше я побью всех! — взревел Хомяк, вскидывая руки. — Сдавайтесь и отдайте мой приз!
— Мы сдаемся! — закричали в ответ.
— Глава 19
— Отлично! — Хомяк прыгнул вперед, растопыривая руки. — Где мой приз?!
— А-ха-ха-ха-ха!
— Вот это дура!
— Мне стыдно, что я такой же культиватор, как эта дурочка!
— Сила не означает мозгов, размеры не дают власти!
— Пылающее Солнце!
— Лапа Волка!
— Иссушающий ветер!
— Песчаный Поток!
— Молот, крушащий скалы!
Выкрики культиваторов, насмешки над легковерным Хомяком, сливались с громовым объявлениями техник. От девушек до женщин средних лет, несколько десятков культиваторов атаковали Хомяка со всех сторон. Они взмахивали оружием и предметами, кто-то быстро пил из флаконов или нюхал дорожки дури прямо в воздухе, иные крутились и разводили руки и ноги, в общем, все виды телодвижений были представлены.
Борисов отпрыгнул, уходя от нового залпа стрел, выстрелил назад, не глядя.
— Вы меня обманули! — заорал Хомяк яростно.
Он вздулся, взбугрился мышцами, халатик треснул и разлетелся, словно гнилая тряпка. Тело Хомяка покрылось шерстью, в глазах пылал багровый огонь, но при этом он не перешел окончательно в звериную форму. Похоже, человеческое тело или его форма облегчала работу с ци, поэтому духовное зверье росло так медленно, обретало разум уже позже.
— Дао Жадности, ультимативная форма поглощения — Хомяк!!!
Грудь его вздулась до невероятных размеров, шерсть встала дыбом. Он стоял, голый и одетый в шерсть одновременно, всасывал воздух с такой силой, что вокруг поднялся ураган. По небу мчались тучи, свистел воздух, трибуны трещали и ломались, тела женщин проваливались вниз. Земля на Арене треснула, и часть тел подняло в воздух, закружило в невероятном торнадо из живых и предметов. Все техники изогнуло, втянуло внутрь Хомяка, культиваторов тоже сбивало с ног, катило по телам и доскам трибун, наваливало сверху тел убитых.
Все удары пропали зазря, все техники оказались поглощены Хомяком.
— Дурак, тебя завалит! — крикнул Борисов, но слова унесло ветром.
Сам он еле держался, за одну из центральных опор, которая еще держалась, но украшения с нее уже сорвало. Ноги Борисова уже вздернуло в воздух, в опору ударило телами женщин, намотало на столб. Они орали, плевали кровью, блевали, словно целясь в Борисова.
— Дао Жадности, ультимативная атака!!! — новый выкрик.
Хомяк развернулся и выдал из задницы весь втянутый воздух, только уже без ци, разумеется. Все летевшие в него тела отбросило, прямо в культиваторов. Атака телами удалась, магичек сшибало с ног, глушило вонью, роняло и отбрасывало. Полыхнуло огнем и молниями, кто-то бежал прямо по летящим телам, но это были единицы, не десятки, нападавшие до того.
— ХА-ХА-ХА-ХА!!! — раскатился могучий смех Хомяка. — Вы все ничтожны перед лицом этого юного мастера!!!
— Что?
— Не может быть?
— Это духовный зверь!
— В каком он ранге?
— Мы все погибли!
— Зовите лидеров и старейшин!
— Дура, они уже нападали и их отбросило!
— Сама дура!
— Нужно нападать всем вместе!
— Завалим его телами! Он испугался летящих в него тел!
Борисов не мог поверить своим глазам и ушам, но да, некоторые магички начали кидаться женщинами, не разбирая мертвые те или еще живые.
Сзади!
Борисов упал, пропуская залп стрел над собой, одна все же дернула его за волосы. Он перекатился, выстрелил наугад, но промахнулся. Какие-то бесстрашные лучницы забрались на шатающиеся остатки крыши, торопливо слали оттуда стрелу за стрелой, еще три отряда, укрывшись щитами, атаковали по земле. Они пытались сохранять строй, но выходило плохо, тела под ногами и обломки трибун мешали.
— Да чтоб вы все сдохли! — в сердцах выпалил Борисов.
Лобзик в его руках стрелял и стрелял, без передышки, но стражницы и просто неравнодушные окровавленные гражданки так и лезли, словно тут бесплатно раздавали деньги. Борисов попробовал повторить прежний трюк, метнул еще пилюль, но эффект вышел намного слабее.
Он отступал, перепрыгивал, стрелял, укрывался, стрелы сверху продолжали лететь, щелкали рядом, убивали женщин, но лучницам, похоже, было плевать. Равнодушие к жизни обычных людей, возведенное в абсолют. За спиной Борисова слышался шум, Хомяк уже выскочил обратно на арену, пробивался к призу, атакуя, поглощая техники и выплевывая их в ответ.
— Сдерживайте его!
— Не давайте добраться до приза!
— Вместе мы победим!
— Он победил нечестно!
— Я вас сам всех закопаю! Тогда победа точно будет честной! — орал Хомяк в ответ.
Борисов отступил до самых бортиков, дальше шло пустое пространство и уже сама арена. Лучницы легко подстрелили бы его, разве что прикрыться кем-то, но стрелявшие уже показали, как им плевать на мертвых. Выломать доску? Тогда стражницы достанут.
— Точно! — выкрикнул он. — Вот дурак!
— Да, мужики такие!
— Твой артефакт истощится рано или поздно!
— Сдавайся и мы позволим тебе умереть легкой смертью!
— Но он же красивый!
Борисов, не дожидаясь продолжения, прыгнул вперед. Может местные мужчины и были мелкими, под стать женщинам, но он сейчас пребывал в омолодившемся теле Аргуса Филча, полном энергии и мышц. Два выстрела из Лобзика, щиты разнесло, нога Борисова врезалась в грудину ближайшей стражницы, два копья рванули бока, но не попали.
— Явись! — заорал он.
Две Паленые Лисицы и Сияющий Медведь, духовное зверье, вывалились прямо в ряды стражниц. Взмахи лап, скрип когтей, шипение вылезающих внутренностей, крики умирающих, кровь и кишки полетели во все стороны. Строй оказался сломан и Борисов усилил панику, снова прыгнув вперед, стреляя из Лобзика и не давая сомкнуть щиты. Сверху летели стрелы, разили стражниц, и кто-то из них даже развернулся, выстрелил снизу вверх и тут же упал, захлебываясь кровью, так как стрела пробила горло.
