— Король меня увез, забрал,
чешую на спине ободрал,
Король меня поймал,
Жопа в ракушках,
он и меня сломал.
Ядро ему в корму,
малькоеду, водяному упырю,
ай-яй-яй-яй-яй,
чтоб ты на дне валялся,
дохлый баклан!
Городские псы взвыли так, словно только что скончалось их собачье божество. Мэллан поморщился, поднял бровь, глядя на моё окно, вернее, его отсутствие. Мисти одарила мага недобрым взглядом Стража, шевельнула кончиком хвоста.
— Пришёл убедиться, что твоя невеста жива, несмотря на твою своевременную, бесценную помощь? — промямлила я, пытаясь прожевать здоровенный кусок хлеба, что откусила второпях.
Он блеснул зелёными глазами, сел поодаль на уголок кровати, бросив взгляд на голый матрас.
— Ты не права, Кай. Я сделал всё, что нужно, чтобы избежать бойни.
— Теперь мои мальки
От маминых кораллов далеки.
Теперь мои мальки
От мамы далеки, и-и-иии-и-и,
— особенно жалостливо заголосила русалка.
Я отставила поднос. Есть расхотелось. Подождав, пока флюгер угомонится (у русалки всё ещё длилось и длилось душераздирающее "и-и-и"), я спросила, тщательно подбирая слова:
— Всё, что нужно? "Избежать"? Да Сильфа могла палить куда угодно и когда её в дурную башку взбредёт, твоя клетка только взбесила её. Мы все были мишенями, кобыла могла к Икабодам спалить Орден, а Вы, Ваше оскорблённое Высочество, развернулись и ушли. Великолепно. Аплодисменты.
— Ваш номер с кентавром был хорош, смертельно опасен и совершенно не нужен. Совсем. Взяв тварь в ловушку, я пошёл за кольцом, которое бы распустило клеть, хотел тебе отдать. Убить вас она не могла, клеть изнутри была закрыта от воздействия магии. Полное, абсолютное зеро. Кентавр смог открыть, потому что снаружи я защиту не ставил, специально для кольца, но игрушка Иннокентия посильнее моей будет.
Глухо, сдавленным от опалившей меня ярости голосом, я проговорила, стараясь не сорваться на крик:
— Врёшь. Ты смылся, потому что знал, что Сильфа выстрелит и погибнет, ты просто не хотел марать руки, увидеть кровавый результат твоей волшбы. Если бы она, если бы Сильфа... в клети бы остался дымиться только холмик. Вы же, эльфы, любители всего живого-зелёного, зайчиков и белочек, лепесточков, цветочков, чтите природу, поклоняетесь ей. А ты?! Как. Ты. Мог?!
— Я эльф, чистокровный, — сухо бросил он, хрустнул пальцами. — По-твоему, я должен был любоваться холмиком, который бы остался от тебя?! Ты винишь меня в том, что я предпочёл твою жизнь жизни этой смертельно опасной твари? Эти твои ... спутники, это не природа, не жизнь, освящённая и данная Дану. Это искусственно выведенные при помощи магии твари, такие же, как и отвратный Пасюк, они умеют убивать, Сильфида и ак-мор без всякого сомнения. Они будут убивать, потому что именно для этого и созданы. Истинный единорог и близко к вашей человеческой лошади не подойдёт! Как ты думаешь, как вывели твою Сильфу? Пересадка и зелья плюс арканы, Кай, это не добровольное спаривание, ты должна знать, что единорог для этого должен был быть мёртв. Так скажи мне, почему я должен умиляться твоей своенравной и, надо сказать, дурной кобыле? На что пошло благородное, чудесное животное — вот на это?! Почему моё беспокойство за твою жизнь, мою заботу о тебе ты воспринимаешь как угрозу? Я боюсь за тебя, когда она рядом! А эта, — он ткнул в Мисти пальцем, "эта" только прищурилась, — она опаснее Сильфиды в тысячу раз. Не хочешь мне рассказать, как так получилось, что теперь эта дочь гоблина служит тебе? Она должна была сдохнуть, насколько я помню свойства ак-моров.
— Не хочу. У меня тоже есть секреты и сюрпризы, тут мы с тобой на равных, не уступаем друг другу.
Ядро ему в корму,
Рыбоеду-сухостою-упырю,
ай-яй-яй-яй-яй,
сухосунь, у-у-у-й-унь!
— поддержала меня певица.
— Нет, это невозможно! Кто и когда заткнёт эту рыбину?! Есть на неё управа, или нет, на кой нам эта помесь медузы с гоблином?! Спилить, расплавить и взорвать к оркам этот шпиль, выкинуть за черту города, ко всем оркам вместе с этой миногой! — взорвался Мэлл, изумрудные глаза потемнели, приняли болотный оттенок.
— Нельзя. Минога и шпиль вошли в реестр охраняемых памятников Венгерберга. Штраф будет неописуемым, Виктор будет в восторге и в обмороке.
— Ты, Кай, нарушила закон.
— И как же это, позвольте спросить?
— Ты перепривязала сущность.
— И что? В твоём законе этот случай не описан, а то, что не запрещено, как известно, то разрешено.
— Да, конечно, но... я бы, да и, думаю, и Ковен, весьма хотели бы знать, как это у тебя получилось. Ответ, как перепривязать ак-мора, дорогого стоит, без учёта запрещённых заклинаний. Надеюсь, ты чиста?
— Чиста, — буркнула я. — Не думаю, что мой способ перепривязки может быть широко тиражируем. Это было раз, этого больше не будет никогда, потому что не будет. Считай, это получилось случайно.
— Ещё больше заинтриговала. Как ты это сделала? Твой ответ послужит магии, её развитию и пониманию.
— Да? Ты ошибаешься, Мэлл. Кому этот ответ нужен? Магам? Никто из них не пожелал озаботиться тем, что ак-мор умирает вместе с хозяином. Зачем спасать? Эдакий не свежий, подержанный ак-мор, кому он будет нужен? На Левобережье богатенькие только нос поморщат, а ведь перепривязка удвоит или даже утроит его цену, и тем, кто не купается в злотых, о звере останется только мечтать.
— Тем более. Никто, ко всем оркам, не знает, на что она теперь способна! Это первый известный мне случай перепривязки, насколько я знаю, и, уверен, эта ядовитая тварь непредсказуема! Кай, она всё время с тобой, рядом! Ты мне дорога, я сделал тебе предложение руки и силы, и хочу, чтобы мы жили долго и счастливо.
— Они у короля,
у злого короля.
Они у короля,
у злого короля-баклана-карася,
— печалилась русалка.
У меня мелькнула мысль, что не только русалкин король из песни баклан и карась, не говоря уже о "сухосунь".
— И поэтому Мисти надо убить? Благодарю, не надо. Сама разберусь. Сильфа не виновата, что её вывели именно так и именно таким способом, не говоря уже о бедной Мисти. Да, мне пришлось ак-мора перепривязать, иначе было нельзя, она бы погибла, но вы, именно вы, маги, создали раба, готового убивать и умирать за хозяина. Мне помнится, был ещё забавный оборотень, который разорвал моих родителей, разбросав потроха по окрестностям, эта милая зверушка тоже была делом рук сбрендившего мага. А давай и меня уничтожим, ведь я тоже не пойми кто и создана такой не пойми кем и как? Родители самые нормальные люди, а я? Кто мой предок? Или не предок, или же кто-то или что-то вмешались в мою кровь? Когда? Цель? Никто ничего не знает, но почему-то меня тоже хотели убить. Твой Ковен, считающий себя наместником богов на земле, маги, когда меня нашли в лесу после моей... встречи с оборотнем, да они бы меня уничтожили на месте, если бы не Лорна. А, да, конечно. Я забыла. Я неправа и не должна жаловаться. Я ведь тоже могу убивать, и жива до сих пор только благодаря милостивому дозволению Ковена, дай Икабод ему сил, бесконечных лет и забот побольше, и, главное, я жива, пока на мне эти кандалы, — я крутнула браслет, его чёрная тяжёлая привычная гладкость камня нагрелась, напоминая о силе, сдерживаемой им. — Жива, если на мне эти кандалы.
— Твой вопрос... Так нечестно, Кай.
— Нечестно. Ладно, я! Вы, маги, забавляетесь, режете по живому, создаёте зверушек-монстров, а если вдруг получится не тот окрас или глаза не того цвета, подумаешь, ерунда, в расход зверушку, сделаем новую, лишний опыт никогда не помешает. Учти. Нападение на моих питомцев — нападение на меня. Всё, с меня на сегодня достаточно. Уходи, Мэлл. Я тебя люблю, но мне надо обдумать всё, что случилось вчера и сегодня. У-хо-ди. Я жду.
— Мои мальки растут и вырастают,
Чешую наживают,
О матери не знают,
О родной матушке-рыбине не знают!
Ай-яй-яй-яй-яй,
Ай-яй-яй-яй-яй, нарвал баклану в хвост!
В хво-о-о-ост!
— взвыла русалка.
— Гоблины и орки, это пытка какая-то! Кай, подожди! Ты высказалась, дай и мне сказать, ты же всегда была справедлива! Сейчас ты передёргиваешь, я понимаю, ты на эмоциях и небеспристрастна. Ты знаешь, что никому не разрешено создавать новую жизнь магическим способом. Твой случай, кстати, тоже повлиял на принятие "Закона о создании существ и сущностей".
В небе раскричались вороны, Венгербергские псы перешли на вой, русалкину духоподъёмную прелесть они часто исполняли и знали, когда вступать, а когда особо выделить рефреном завершение ордалии жителей столицы. Уф. Кажется, на этом всё. С флюгера донеслись завершающие песнь рыдания. Надо принести ей жаренных с перцем креветок и водорослей на гарнир, это её утешит.
— Расскажи мне, как честно и, главное, законно создали Сильфу и подобных ей. За убийство единорога, насколько я помню, положена смертная казнь, — сказала я.
— Я не знаю, да и не должен знать, такая информация всегда засекречена. Думаю, должна же быть какая-то квота, разрешение, друиды, да и общественность, если узнают даже о разовом о праве на убийство, поднимут вой до небес.
— А общественность и друиды не видят дорогих лошадок-единорогов? Надо же, у нас в Венгерберге эпидемия — общественность слепнет на глазах.
— Кай, скорее всего, единорог просто скончался по естественным причинам, есть способы сохранить плоть и использовать её. Всем нужны редкие ингредиенты, рог, сердце, тестикулы и прочее, примеров тьма, — устало сказал Мэлл.
Черты лица его заострились, видно было, что он тоже вымотан, хотя запас прочности у эльфов побольше, чем у нас, у людей, эльфы могли сутками не спать, значит, что-то его тревожило, грызло, но сейчас я совсем не хотела знать, чем же я могу его утешить, успокоить и помочь. Так сильно мы ругались в первый раз, но я не собиралась уступать, хотя искренне сожалела о нашей ссоре, я же любила его, сердце и сейчас щемит от того, что мы оказались по разные стороны баррикад. Всё равно не отступлю, речь ведь не обо мне, я должна защитить Мисти и Сильфу.
— Сначала ты обвинил Сильфу в смерти unicornis, — горько усмехнулась я. — Потом, следуя из твоих же слов, оказалось, что смерть несчастного единорога выгодна всем, особенно вам, магам. Не думаю, что чудесные животные мрут, как мухи над нашим рвом, и "ингредиентов" единорога у алхимиков прямо завались. Чёрный рынок, на который все дружно закрывают глаза, никуда не делся, как и охотники за истинными. Бестиарий всё больше и больше превращается в поминальную книгу, всё больше страниц со стыдливой пометкой "extinct", хотя зверь не вымер, он уничтожен, вырезан, стёрт с лица земли. Почему наш Орден этим не займётся? Некому заплатить? Заказчиков — нет?
— И опять ты несправедлива. Чёрным рынком магических ингредиентов напрямую занимается Ковен, нас туда и близко не подпустят. Кроме того, поверь, нам это не по зубам, если и замешан кто-то, этот "кто-то" сидит так высоко, что мы шеи себе посворачиваем.
— Конечно. Потому что сам Ковен, либо кто-то из Ковена, или Круга Друидов, будем справедливы, как ты настаиваешь, в этом замешан и получает дикую прибыль. Уходи! Я больше не хочу спорить, мне, в конце-то концов, некогда! У тебя тоже работа есть, вещи Анн доставили ночью, так что вперёд, Мэлл. Д'Хон хорошо платит. Дело важное, под контролем, а мы тут с тобой из-за каких-то зверушек собачимся. Их, этих зверушек, можно будет ещё наклепать.
— Я не узнаю тебя! Что с тобой? Почему я виноват во всех грехах? Я не пойму, Кай, любимая, в чём моя вина, в заботе о тебе, в защите? В страхе за твою жизнь, в конце-то концов? — он был бледен, лицо было маской спокойствия, но глаза выдали ярость и злость.
— Ты выбрал смерть, а должен был выбрать жизнь. Ты мог обездвижить Сильфу, поймать, а вместо этого ты использовал аркан, который погубил бы её, если бы не Кент!
— Не мог, — он повысил голос. — Сильфида выведена так, что обычные магические сети и ловушки бесполезны, это существо, способное вынести хозяина с поля боя, где бушуют стихии, я не мог рисковать, перебирая заклинаниями, у меня была всего одна попытка, один шанс! Моя ошибка, и заклинание, которое Сильфиде оказалось бы как для дракона плевок, напугало бы её, взбесило, и она бы убила, Кай. Тебя. Можешь сколько угодно спорить со мной, но сейчас ты должна понять и принять, что я прав.
Мне хотелось кричать. Бессилие, боль, обида и гнев, всё смешалось в дикий, давящий, чёрный клубок, засевший в груди, у самого сердца. Браслет горел, обжигал. И пусть. Это правильный огонь, верная дорога.
Я знаю, я чувствую. Верю.
Я так живу.
— Никогда. Больше. Без моего на то согласия ты и пальцем не тронешь ни её, ни мою кобылу, — я указала на Мисти, что всё это время молча скалила зубы, как бы повторяя за мной мои слова, кошка не сводила янтарных глаз с мага, кончик хвоста подрагивал, едва заметно бился об пол. За что она его так невзлюбила? Почувствовала его ответную... да, правильно, ненависть? — Уходи, Мэлл. Прошу.
— Когда ты успокоишься и обдумаешь наш разговор, поймёшь причину моих действий, уверен, ты согласишься со мной. Извинений не надо. Просто приходи вечером ко мне, у всех сегодня тяжёлый день, и только ссоры нам с тобой и не хватало. Одна приходи. Эту свою... охрану, заклинаю тебя, оставь здесь, в Ордене, — глухо сказал он и вышел, тихо, аккуратно закрыв за собой дверь, будто бы еле сдержался, чтобы изо всех сил ею не громыхнуть.
Даже не попытался поцеловать на прощание, руки не протянул. Раньше, когда мы ссорились, он мог обнять, прижать, успокоить, и мы бы мирно обговорили наши шероховатости, если бы, скорее всего, не принялись стаскивать друг с друга одежду в яростном желании слиться в одно, позабыв о размолвке. Сегодня всё по-другому. Какие уж тут целования, тут бы драку не начать, не говоря уже о постели, с её-то голым матрасом. Хотя, прежде такие мелочи нас не волновали. Мэллан показался мне незнакомцем, я словно увидела его в первый раз, он говорил вроде бы правильные слова, но я не могла с ним согласиться, сама не понимая почему, я чувствовала ложь, яд, хотя и не могла объяснить толком, что же мне не нравится, что беспокоит...
Мисти и ухом не повела, только проводила Мэллана непроницаемым взглядом, а я приметила себе ещё одну жертву — выходит, Виктор знал про клеть, про то, какое именно заклинание сотворил Мэллан? Столько прожив, столько зная, ведь он спас Мисти, вампир не мог не знать! Хотя, такая клеть штучка редкая, у нас в Аркануме ловушки применялись, но самые обычные магические лианы, стрельба сетями, даже сетями-убийцами, беглецов приклеивали, замораживали, брали в кольцо огня и это был огонь нечета обычному костру, все эти заклинания широко известны и изучены, так что может быть я и зря наговариваю на Виктора, но всё равно хотелось, очень хотелось спросить, знал он всё же, или нет. Мэлланова клеть, это смерть для мага, по крайней мере для мага эльфов безоговорочно, у них особенно сильна связь с Миром, поэтому они и более сильны, чем маги людей. Перекрыть магу каналы — значит, убить. Убивать долго, мучительно. Обезвоживание, голод просто милосердная казнь по сравнению с таким исходом. Помнится, были страшилки про казни в клетях, якобы в глубинах леса, в самой чаще, где нога человека не ступала. Элбаннон. Запретный лес. Преступников, посмевших заявиться туда, подвешивали в клети и оставляли умирать, могли, правда, и сжечь заживо, если палач проявит милость, так называемая "ивовая баба", но страшилки были про злых и ужасных дриад, хотя магия эльфов и дриад схожа. Мэллан не прост, ох как не прост! Ну, а с Виктором у меня ещё будет разговор, пусть только вернётся. Хотя, время его возвращения зависит от того, как там у них дело с Лорной пойдёт.
