— Там беда! — рявкнула Зулла, и, проскользнув мимо меня, ринулась вниз, собаки рванули за ней. — Кайра нельзя! Свяжу, убью, клянусь Овод! — донеслось до меня снизу.
Мы с Вэлмором уставились друг на друга. Насмотревшись, одновременно ринулись в дверь. Маг был большой, я средних размеров, дверь делали для гномов или хоббитов, в общем, после небольшой борьбы бобров в узкой норе, победил самый юркий боец, применив остролоктевой приём и подлый пинок. Вэлмор запутался в плаще, я запуталась в плаще Вэлмора, мы оба ругались и шипели, выпав из плаща, я скатилась по лестнице, едва не сломав шею, но ни "молнию", ни сумку я, к своему изумлению, из рук так и не выпустила, вцепилась мёртвой хваткой, в сумке зелья, перевязка, да куча всего, мало ли что там, впереди, стряслось, откуда мне знать, что может понадобиться. Я вскочила на ноги и помчалась вперёд. Каменный пол, на удивление, был чист, пыли не было, но не было и следов Коркорана. К счастью, извилистая кишка коридора не разветвлялась, и я неслась вперёд, уверенная, что бегу, куда надо, ко всему, впереди слышался лай и повизгивание псов, Зуллины боевые выкрики, звуки указывали путь, направляли, позади меня слышалось хриплое дыхание, топот Вэлмора, маг тоже не отставал. Как? Туннель был широким, с полукруглым потолком, но и в самой высокой точке всё равно ниже Вэлмора, размерчик скорее для гномов и морских эльфов, но маг, рыча, нёсся следом за мной, нисколечко не отставая. Я обернулась и увидела жуткую картину — Вэлмор, где-то скинув плащ, мчался за мной на четвереньках, как мчится волк. Я споткнулась, ускорилась, у меня неожиданно прибавилось сил, хотя ещё секунду назад мне казалось, что я на последнем издыхании, вот-вот упаду, умру, хрипела я уже так, что и дриады-целительницы пользовать бы меня отказались.
Больше я не оглядывалась. Как-то не хотелось, хотя я и навидалась, и навскрывалась, но уж очень нечеловеческим, жутким было лицо архимага. Какое там лицо... морда.
По пути нам встретились пара-тройка ответвлений, коридоры уходили во мрак, но собаки уверенно мчались вперёд, просто чудо, что они с нами, впрочем, Зулла тоже следопыт, может, и не хуже лунных, но всё равно, каждая секунда на счету, и тут носу собаки нет равных. Топот, хриплое дыхание, моё и Вэлмора, эхо шагов, сухой, холодный воздух, что обжигал лёгкие, казалось, я в каком-то бесконечном кошмаре, я бежала, неслась, вина жгла, и никакие слезы, никакие доводы, что я тоже могла попасть в беду и погибнуть, не облегчали её тяжести.
Свернув в очередной раз, я перепрыгнула через пару плоских ящиков, стукнулась плечом о светильник, заляпала куртку сажей со стены, отцепила сумку, что зацепилась лямкой за выступ, и замерла. Мат-тушки мои Икабоды!
Я — виновата. Виновата тысячу, миллионы раз!
Там, под грудой неимоверно тяжёлых камней, может, ещё живой, а, может, уже и мёртвый, Коркоран. Собаки чуют, их, к сожалению, не обмануть, не зря же они так отчаянно принялись рыть завал.
Рядом со мной стал Вэлмор, маг вновь принял нормальный рост и вид, он что-то колдовал, лицо стало камнем, без выражения, без страха и паники, лишь в зрачках тлели алые огоньки. В пещере стало светло, как днём, только днём свет мягкий, солнечный, а не мертвенный лабораторный свет, что залил пещеру. Я разглядела стены из морских камней, скреплённых чем-то вроде глины, пол, усыпанный крошевом и камнями, глухой завал, который клубился пылью, ужас катастрофы высветился во всей своей жуткой красе. Пещера была относительно высокой, большой, рукав коридора расширялся раза в четыре, расступался вбок и вверх. Откуда здесь столько камня? Как?! Взрыв должен был быть мгновенным, иначе эльф успел бы спастись, пробежать дальше! Да какая к Икабодам теперь разница, как?!
Гадала, Кайра, кто следующий? Ты получила ответ... сколько можно, сколько можно нас убивать?!
Вэлмор вскинул руку ладонью вверх, кнут описывал знаки, оставляя руны в пыли, голос мага усиливался, звучал глубже, громче, но ничего не происходило, кроме того, что пара мышей порскнула у стены, собаки, тявкнув грызунам вслед, продолжили рьяно копать осыпь.
Зулла отбрасывала камни. Ругаясь, что-то шепча, размазывая слезы рукавами по щекам, вся в пыли и саже, она копала с бешённым усердием, будто не в себе, рядом с ней так же, будто обезумев, рыли лапами завал из камней и песка, лунные псы.
Я, хрустя камнями, подошла к Зулле, села рядом с ней, достала из сумки рукавицы, протянула подруге и тоже принялась копать, глотая солёные слезы. Собаки повизгивали, рыли, скулили, мы с Зуллой гребли молча, сосредоточенно, там, в том месте, где с ума сходили псы.
Мёртвого, живого, мы откопаем тебя, эльф.
Я зло всхлипнула, прикусила губу.
Мягкая сила оттолкнула нас от завала, мы с Зуллой отплыли от груды камней, Кэллор и Эллия, повиснув в воздухе рядом, завертели головами.
Камни взлетали к потолку, крепились невидимым раствором к стенам, казалось, время пошло вспять.
Один за другим, медленно, верно, груда камней вернулась назад, пещера была бы обычной пещерой, если не считать изувеченного, расплющенного трупа трактирщика у дальней стены, да живого каменного потолка над нами. Камни шевелились, волновались, потрескивали, ощущение от каменного навеса было жутким, но приходилось терпеть.
Эльфа не было. По крайней мере физического тела эльфа.
Я увидела кучу тряпья, что была одеждой Коркорана, из-под грязной кучи торчали ножны меча, дохлой змеёй свернулся широкий ремень, дорогая руническая вышивка кое-где поблёскивала из-под слоя пыли и грязи.
Меня опустило вниз, я почувствовала, как разжались невидимые пальцы великана. Я подошла к одёжке эльфа, порылась в пыльных, грязных тряпках, подняла странный блин. Не блин, расплющенная фляга с лиственным орнаментом. Где же её хозяин, где? Я задрала голову, разглядывая поднятые магией камни. Среди пятнистых, черно-коричнево-серых, запорошённых пылью и крошевом булыжников, мне почудился странный отблеск, я подошла ближе, пытаясь рассмотреть вещицу. Вэлмор что-то шепнул, кучка камней упала передо мной, я наклонилась, взяла в руки фигурку. Забавный осьминожка в шапочке из редкой серо-синей ракушки в форме слезы, которой торговали только русалки из Грохемской бездны. Я сунула в карман находку, пошла дальше, вглядываясь вверх, шею ломило, но я до боли в глазах всматривалась, боясь пропустить что-то важное. Дельфинчик на камне из такой же ракушки, но побольше размером и ярче синевой, и на той, и на этой фигурке метка лавки "Сундук мертвеца". То, что на полке в комнате Анн стояла фигурка из этой же лавки, новенькая, ещё в подарочной упаковке, я не стала озвучивать. Вэлмор, хоть его сущность и подтверждали лунные псы, другом нам не был, с чего мне ему доверять, он и маг-маньяк со своим подручным вполне могли быть сообщниками. Предатель, хотя мне отчаянно не хотелось в него верить, скорее всего, среди нас, пусть и невольный... да если и так, я теперь сама по себе, это в интересах безопасности остальных, даже Лорне ничего не хочу говорить, она попытается меня отговорить, а я должна, обязана остановить мага и его смазливого напарника-демона, раз уж они гонят меня за флажки.
Сама.
Я — приду, ждите.
Скоро приду.
Больше смертей и увечий не будет.
Я продолжила осмотр. Каменная куча над головой шевелилась, было жутковато, не по себе, я понимала, что эта гора обломков в любой момент может обрушиться на нас, но выбора не было. Вэлмор по моему знаку сбрасывал небольшие кучки камней вниз, мы с Зуллой и собаками нашли ещё три куклы из водорослей в виде морфолка, несколько мешочков с зёрнами и драгоценными камнями, от которых несло магией, даже я, со своей связанной силой, почувствовала тёмные, душные волны тьмы. Закладки мага. Тот, кто хотел их оживить и выпустить убивать жителей мирного города, нашёл здесь свою смерть.
Папаше-трактирщику не хватило пары шагов, чтобы скрыться в боковом проходе. Я привыкла к трупам, да и этот бы меня не удивил, если бы не то, что вместо волос у него были щупальца морфолка. О таких чарах я не знала... это же надо, живого человека превратить в подобие морфолка, наверняка человеком несчастный уже не был, когда пришёл сюда... я не сомневалась, что после того, как трактирщик активировал бы закладки, его бы ждала смерть, страшная смерть, чтобы не осталось и следа от запретной магии. Серый пепел в моей лаборатории тому пример. Псы, насторожив уши, осторожно обнюхали мои находки и, глухо ворча, отошли, прижались к ногам Вэлмора, труп-полуоборотень приязни у собак явно не вызывал, как и угрозы. Пакость, она пакость и есть, чего её трогать... Значит, предатель окончательно мёртв, опасаться кадавра не стоит. Если бы не завал, который, скорее всего, устроил Корр, по Гавани уже скакала бы банда морфолков, или похожих на него жутких смертоносных тварей, что ничуть не веселей. Скорее всего, эльф потерял время, пытаясь обезвредить и найти все закладки, трактирщик должен был успеть активировать кукол, времени у него было хоть отбавляй, пока мы воевали с одним из "новорождённых", первенцем, так сказать. Эльф, наверное, поняв, что слишком поздно, что не успеет обезвредить оживающих у него на глазах тварей, и принял решение обрушить лаз, ведь тратить время на деактивацию каждого магического кокона могло стоить жизни Венгербергу. Корр успел убить гада, обрушил пещеру для тотального уничтожения "зародышей", хотя, конечно, он мог найти и не все "сюрпризы", но завал в любом случае мог дать время магам города обезвредить тварей, спасти жителей.
Тогда где он сам? Успел уйти, спастись?
— Это быть икра морфолк? — спросила Зулла, откидывая косицы назад, шикарные волосы превратились в шевелюру ведьмы, что весь день копалась в грязи, впрочем, почти так оно и было.
— Ага, бесценная такая икра, — мрачно согласился Вэлмор, складывая наши находки себе в небольшую суму на поясе. — Знаете, девушки, каждый маг имеет свой отпечаток, свой след, это как подпись, даже огненные шары неповторимы. Цвет, плотность, мощность, траектория, сила, у магов всё индивидуально. Эта сила, этот маг мне незнаком. А я ... долго живу... знаю всех. Знал...
Я посмотрела на Вэлмора. Заносчивый и высокомерный, как мне казалось поначалу, сейчас маг был явно растерян, он прикусил губу, хмурил брови, на его лице будто лежала тень. Я не стала отвечать, да он и не ждал, нужны ему наши советы, как морфолку единорог. Я хотела ещё порыться, поискать, но каменный потолок, что держала магия Вэлмора, затрещал, захрустел, меня и Зуллу отшвырнула назад невидимая сила, впрочем, эта же сила нас и приземлила, словно я упала в плотное мягкое облако, мне даже померещился запах грозы, свежести, я немного побултыхалась в невидимой пуховой тучке и встала на ноги.
Завал обрушился. Мы с Зуллой, прикрыв головы и глаза, переждали каменный водопад. Когда грохот стих, камни были там же, где и полчаса назад.
Кроме эльфа.
Коркорана не было, и жив ли он, оставалось только гадать, но я надеялась, надеялась изо всех сил, что ему удалось выжить. Тела нет, но, имея дело с магией, это не значит ничего.
Умереть можно, не оставив следа. Серый пепел среди камней не виден...
Я повернулась и побрела назад, к выходу в город. К Сильфиде, к стражникам, к тем, кто сейчас рыщет в поисках убийцы, впрочем, я уверена, что розыски только развлекут нашего кровавого визави. Пора дать прозвище убийце, ты этого хотел, Корр.
Визард? Пусть будет Визард. Был один такой кошмарный колдун, так давно был, что о нем и забыли, или, скорее, предпочитали не вспоминать... пример того, что может натворить магия в руках полоумного убийцы. Мне плевать, как зовут нашего теперешнего убийцу, как его настоящее, истинное имя. Может, я выбью, выжгу его на твоём могильном камне, пусть ты и камешка, пылинки недостоин, тварь. Потомки должны знать, что плохо быть Визардом. И что нет ничего хуже, чем сдохнуть, как Визард.
Ты спас город, эльф. Ты, разбойник, убийца, ловелас и интриган. Клянусь, я найду тебя, эльф. Найду хотя бы место твоей могилы.
И посвящу в твою честь казнь мага.
Визарда как его там.
23
Я выбралась из подвала. Утро розовело вовсю розовело утро, орали птицы, свежий морской бриз задувал в открытые двери кабака, разгоняя тяжёлый дух многолетних попоек, мальчонка ловко орудовал граблями, собирая солому с пола, мусор и грязь. Сильфида была на месте, всё так же привязанная около двери, правда, кольцо кобыла выдрала с корнями, но удирать с места преступления не стала, решила, наверное, дождаться новую хозяйку, со мной же весело, морфолки всякие, амазонки, а, пока дожидалась, лошадка скрасила себе время, покрошив половину ступени крыльца в труху, да отгрызла кусок дубового поручня, больше, вроде бы, урона не было, не считая чьих-то порванных портков, измочаленных в хлам и грязь под её копытами. Что случилось с владельцем штанов, я и думать боялась, но крови, вроде бы, не было. Может, целиком бедолагу-конокрада сожрала, а штаны выплюнула, грязные же? С неё станется! Перед Сильфидой стояло ведро с водой и полная сума с зерном, угощением кобыла побрезговала. Ещё бы, после конюшни Эллои, где Дмитро холил и лелеял, где зерно, наверное, посыпали золотой пудрой да всякими вкусными полезными добавками да порошками, чтобы шёрстка светилась, была гладкой, шелковистой, чтобы здоровье было лошадиным, и чтобы характер был как у ласковой козочки, а не как... у той, что косила на меня недобрым глазом. Я посмотрела в ответ, я тоже так умею, Сильфида, прядая ушами, проиграв в гляделки, быстренько что-то проглотила, мне показалось, что у неё в пасти мелькнул крысиный или мышиный хвост. Ну... единорог, что тут поделать, пусть они и легенда и всё такое прочее, и легенде не выжить, особенно в их древние жестокие времена, когда трава была укрыта снегом и пеплом, если бы они не были всеядными. Радугой сыт не будешь. Вспомнилась та знаменитая картинка с девственницей, обнявшей за шею белоснежного прекрасного единорога, я теперь засомневалась — может, девица просто умоляла оставить её в живых, не жрать? Вот и Сильфидочка моя, оголодала, бедняжка, пока хозяйка шлялась по пещерам да всяких эльфов разыскивала, вместо того, чтобы холить и лелеять лошадку. Ага, холить и лелеять — глаз да глаз нужен, как бы меня не сожрала, а меня нельзя, я не дезинфицированная. И хватит, Кайра, с лошадками, как себя не отвлекай, все равно придётся вернуться в печальную и страшную реальность.
Как сказать ребёнку, что его отец мёртв? Пусть папаша и был живодёр, любитель распускать руки и ноги, не сомневаюсь, ремень с розгами тоже были в ходу, но он всё-таки был мальчишке отцом, я видела, я знаю, дети любят, защищают изо всех сил даже таких отморозков. Любовь, настоящая, она умеет прощать. Сколько их, мамаш, вдрызг пьяных, которые и не помнят, что у них есть дети, а, поди ж ты, эти самые дети ищут своих "родительниц" по хатам и притонам, приводят домой, кормят, если, конечно, есть, чем кормить, и есть он, это дом, терпеливо ждут... Вечно меня заносит, вечно в что-нибудь эдакое, что душа прямо радуется. Наёмную плакальщицу с погоста до искренних рыданий довести могу, было бы желание.
