Пустое.
— Ай-яй-яй-яй-яй, королишко баклано-гольян!
Ты будешь пойман и очешуян!
— еле слышно всхлипнула певунья.
Выступление окончено. Окончен разговор. Вдалеке гавкнул пёс, и снова всё стихло.
Да, милая, ты права. Кто-то — точно — будет "пойман и очешуян". Месть хороша холодной, выдержанной.
Или я не фурия?
15
Патрика и крыса я отнесла на ледник, доберусь до бедолаг потом, хотя, по виду Патрика уже точно можно сказать, что без магии не обошлось. Скорость разложения и вид пятен не оставляли сомнений — кто-то следил за домом глазами кролика, одно это говорило о том, что убийство Анн — не простое убийство залётным озабоченным демоном. В полумраке, на льду, кроме моих грызунов, расположились припасы, зелья, которым нужен холод, мясо и кости для собак. Если Марта увидит дохлых кролика и крыса, мало мне не покажется. Антисанитария и прочее, хотя она, конечно, права. Подумав, я снова запихала тела в мешки, убрала в суму и оставила её на леднике, запрятав подальше от глаз экономки, в дальнем углу за бочонком с солониной. Хотя, сейчас не о Марте, сейчас о другом думать надо.
В главной лаборатории меня ждёт вскрытие тела Анн.
Я, как обычно, с плясками, бубном и прибаутками открыла дверь, что меня немного задержало, заклинания и магические ключи отнимали уйму времени, не говоря уже о том, что я каждый раз в чём-нибудь, да ошибалась. К счастью, тревожная кнопка была настроена с учётом моей девичьей памяти, и право на ошибку у меня было. Целых три раза, да. Я гордилась таким доверием, но гордиться было нечем, честно говоря, просто выключение и настройка сработавшей тревоги обходилось гораздо дороже — подзарядка, смена заклинаний и прочее обновление контуров недешёвое удовольствие, вот Виктор и разрешил настроить охрану лаборатории с учётом моих проколов. Впрочем, я не расстраивалась, никто не мог открыть с первого раза, даже Виктор, с его-то феноменальной памятью, который имел запасные ключи от всех дверей Ордена. Казалось, лаборатория неприступна, но здание немного просело, и малюсенькая щель между полом и дверью всё же была. Вампир решил, что вряд ли покойник просочится сквозь неё, если вдруг решит ожить и бежать, посему дверь в дорогом ремонте и перевешивании не нуждается. Сегодня я ошиблась только один раз, получив безобидный плевок синей светящейся краской в плечо, но я была в специальном халате, который служил для ритуала открытия дверей, поэтому, можно сказать, справилась я почти без потерь. Халат уже готов для маскарада, в самый раз, не знаю, как этот халатный монстр должен называться, но он разноцветен, подпалён, местами продырявлен и вонюч. Ничего, кроме пугала в голову не приходило, но пугало выйдет чистой воды кошмаром. Я бы, на месте вороны или грача, увидев это в саду, уметелилась бы в тёплые страны, не дожидаясь осени. Последний ввод кода, приложение ладони, заклинание "присутствия" и дверь бесшумно отворилась, словно дверь в другой мир.
Мир смерти.
Помедлив, я вошла в тёмную лабораторию, при моем появлении зажглись огни, яркий свет ослепил глаза, я подождала, пока глаза привыкли, и шагнула к шкафчику у дверей с халатами, масками и перчатками, тряпочными сапогами и косынками для волос. Мимо прошмыгнула Мисти, скрылась под столом с телом Анарьетт, целомудренно покрытым тончайшей тканью-паутинкой. Я позвала-покричала, но меня игнорировали. Пришлось выйти в коридор, придержав каменно-железную дверь, чтобы не захлопнулась и не расплющила Мисти. Кошка с неохотой, словно бы в раздумье, крадучись, вышла ко мне, прядая ушами. Поиграем? Я швырнула комок бумаги, свёрнутый в шар, в конец коридора, Мисти рванула за игрушкой, а я в два прыжка метнулась внутрь и захлопнула дверь лаборатории.
Я люблю Мисти, но всё же здесь ей не место. Яды, трупы, зелья, её собственная аура и следы, всё это может помешать, испортить или исказить улики. Пока я переодевалась в чистый лабораторный халат, натягивала тряпочные сапоги, маску и фартук, всё время слышала глухие удары в толстенную, обитую железом дверь. Интересно, можно ли сшить кошке халатик и сапожки, чтобы она могла находиться в лаборатории вместе со мной? И как Мисти отнесётся к косынке и маске на очаровательном маленьком носу? Как-как... как сейчас. Казалось, в дверь ломится озверевший вепрь, а не кошка из плоти и костей. Глухое равномерное "бумммм — буммм — бу-у-уммм" служило рефреном моим размышлениям, и, кажется, не собиралось стихать. По всему выходило, что Мисти собиралась расплющиться, но расплющиться рядом с хозяйкой. И пусть мне будет стыдно? С каждым ударом у меня ёкало сердце, и ёкало всё сильнее и сильнее, я постаралась не обращать внимание, но не вышло.
Я сдалась, открыла дверь.
Мисти влетела внутрь, проехала метров пять по гладкому мраморному полу, натёртому тонким слоем обеззараживающей жидкости, въехала в встроенный шкаф, ловко вывернулась и запрыгнула внутрь. В главной лаборатории всегда была стерильная чистота, от запахов дезинфицирующих зелий кошка расчихалась, но не ушла, как я малодушно понадеялась. Подумав и перебрав полки три, Мисти выбрала нижнюю в открытом стенном шкафу, где лежали чистые полотенца, покрутилась и легла, глядя на меня жёлтым непроницаемым взглядом. Что тут скажешь?
— Прости, Мист. Это моя работа, тут посторонних быть не должно, понимаешь?
— Псс-ти! — чихнула Мист.
Мне показалось, но прозвучало осуждающе. Надо всё-таки спросить у Виктора ту штуку, которая может "выключать" ак-мора, но мне ужасно не хотелось её применять. Мисти — живое существо, друг, это не игрушка, которую можно выключить-включить, или, что ещё хуже, когда надоест, задвинуть в угол или даже выбросить. Воскресил, перепривязал — отвечай. Единственный случай и исключение — лаборатория, моя работа, но ведь работа — бОльшая часть моей жизни... Придётся сажать в клетку? Как же быть? Суд не будет учитывать мои принципы, дело может развалиться, если юристы узнают о нарушении чистоты исследований. Неважно, что Мисти не помеха, важен сам принцип, дух и слово закона, правила. А, пока — пока нет времени, Мисти не линяет, аура у неё отчётливая, если что, легко отделить. Единственное, что царапало меня и не давало покоя — я всё же не смогла выкинуть предупреждения Мэлла из головы. Яд его слов, как бы то ни было, отравил меня, то, что способности Мисти могли измениться, могло оказаться правдой. Только время покажет, что Мэлл неправ. Да нет! Там, во дворе, она меня защищала, она мне принесла крыса, угостила меня, и вообще, никаких ужасов и странностей я не заметила, так что зря Мэллан напустил страху. А Сильфа — ну что Сильфа, не забывать про чехол для рога, и все будет хорошо. Мало ли капризных и непослушных кобыл — и эту можно воспитать. Отдам её Крононсам на воспитание, немного злотых я скопила, и через пару недель как шёлковая будет. Я поправила рукава, перчатки и подошла к длинному столу у стены, где стоял эсператор, в котором уже созрели пробы.
Я смотрела на свой обожаемый, дорогой, никогда не ошибающийся эсператор, на запечатанные колбы, которые за ночь определили, кто и что было в комнате Анн, и не хотела верить своим глазам.
Дюжина проб с места убийства, и результат — аура самой Анн, Гленна, Эллои, Мэлла, Виктора, Флоры, Мисти — ясные тона, зелено-темно-серые, немного серо-розово-синего, это уже мой отпечаток, и сине-черно-багряная, переливающаяся яркими, насыщенными цветами аура инкуба. Концентрация говорила о мощи демона, почти или даже равной архидемону. И о том, что я ошибалась — это было не зелье, Анарьетт изменила Гленну под воздействием чар. Эдакая сила должна пробить защиту уровня Анн, как лезвие меча проткнёт папирус. Анн не оборонялась, ногти были чистыми, синяков на теле не было, подруга сама заперла Мисти в сарае, конюх говорил о её странном поведении, она вела себя как кошка в период течки, да всё, всё говорило, кричало о том, что она была очарована.
До смерти.
Я и сама... до сих пор не могу забыть эти синие-пресиние, серые-пресерые глаза, этот чувственный, чётко очерченный рот, прядь черных, с атласным отливом волос, небрежно спадающую на скулу, так бы целовала бы и цело... Эй! Очнись, Кай! Гоблины его дери, инкуба, с его губами и глазами! Но хорош, мерзавец, чистый Эйрос.
Нет, Кай, это чистая, инфернально сильная Тенет.
Думай, Кайра, думай. Я, как заворожённая, не могла отвести взгляд от колбы с аурой ферно. А что, если цвет ауры — это не мощь демона, а вдруг этот яркий, усиленный цвет говорит о подделке? Он же кричит нам — эй, это я, инкуб! Аура поживших своё существ обычно не такая... прямая, безоговорочная, в ней сотни цветов, оттенков. Не нравится мне эта картинка, активно так не нравится. Новенькая крашеная ткань, ни разу не стиранная, прямо с иголочки, даже лучик солнца не коснулся, не оставил выгоревший след. Так не бывает. Но Виктору моё "не бывает" не доказательство, к делу не пришьёшь, на эсператоре значится "инкуб", вот и получайте "инкуба". По крайней мере, для вердикта судьи это всё, что нужно. Значит, Кайра, придётся тебе сжать зубы и признать, что таки да, инкуб, именно эта тварь прикончила твою подругу. Новенький, свежевыпеченный инкуб рангом с архидемона. И где, позвольте спросить, этот садок, где растят таких расчудесных мальков?
Мисти дёрнула ухом, приоткрыла глаз, чихнула, издав своё "п-с-сти!", снова закрыла.
Правильно, Мисти! Умница!
В извинение самой себе скажу, что только такая умученная, издёрганная, невыспанная и поссоренная с Мэллом я могла пропустить самое главное — какого?!
Какого Икабода моя скромница-подруга притащила чудовище домой? Не могла Анн просто пойти и изменить, или это не Анн, не та девочка, которую я знаю... знала всю свою жизнь. Анарьетт — боец, маг, даже крохотным остатком разума она должна была понимать, осознавать, что тащить домой демона, с которым собиралась постельничать, должно было кончиться разрывом помолвки. Что ни говори, не думай, она любила Гленна, любила по-настоящему, пусть наивно, по девичьи, а демон — когда чары спадут, соитие с ним останется дурным сном, хотя этот сон и мог окончится смертью, Анн не могла этого не понимать, даже будучи очарованной! Да у неё три портрета Гленна в спальне, она что, их в упор не видела, а если видела, неужели ничто-ничто не шевельнулось в её хорошенькой одурманенной башке? Хотя, ферно силен. Инкуб сначала ломает сопротивление жертвы Эйросом, а потом, когда она беззащитна, когда демон уже вошёл в жертву, вступала магия Тенет, и становилось поздно, бой был проигран, так и не успев начаться — демон уже питался, жрал.
Так всё-таки какого Мистиного "псти" Анарьетт, скромница, целомудренница, приволокла инкуба к себе домой? Даже под воздействием чар?! У неё близилась свадьба, она любила Гленна, и даже чары не могли этого погасить, хотя бы кусочком ума, не отравленного чарами, она должна была понимать, что свадьбы не будет, если всё выплывет наружу. Вместо этого она радостно светится в конюшне, бежит к себе в спальню, задрав юбки, там каким-то невидимым образом материализуется убийца, и всё, жертва в ловушке. Странный инкуб, обычно они где приметили жертву, там и питаются, по крайней мере рядом с местом знакомства. Зачем рисковать? Левобережье отлично охраняется, неизвестный, новенький ферно должен был быть замечен и остановлен первым же патрулём, но этого не произошло. Почему? Ко всему, Анн берегла девственность и страшно боялась первой ночи. Когда я предложила ей обезболивающее, она отказалась наотрез, она хотела чувствовать всё, даже боль, ведь эту боль причинит любимый ей человек, и это то, что она хотела помнить и пережить. И вот эта девочка — так себя повела, наплевав на мечты, планы, свадьбу и, главное, любовь? Допустим, желание прыгнуть в постель можно объяснить сильными чарами, но всё равно странно, не ложится в образ жертвы, а здесь важен любой нюанс, пусть Аннн и была околдована. Хотя бы на миг она, дочь дроу, должна была прийти в себя, очнуться, хотя бы поцарапать, укусить гада, она же эльф, маг, да просто женщина в ярости, в конце-то концов, а женщина в ярости для любого демона не подарок!
Я. Уже. Ничего. Не понимаю.
Демон заявился домой к Анн, охрана его не тронула, контур его пропустил, слуги ничего не заметили, кроме конюха, но минотавр со своим самоваром свидетель от слова "никакой", Д'Хон тоже ничего не заметила странного, её и дома-то не было, она была на занятиях, да она и не маг, чтобы почувствовать, увидеть что-то странное. Да и с какой стати кто-то должен был что-то искать? Вообще, магия не применяется ежесекундно и повсеместно, не считая артефактов, талисманов и охранных контуров, да и те надо было подзаряжать, маги, не важно, люди, эльфы, дриады, русалки и прочие, все они должны приложить усилие, совершить действие, сделать что-то, чтобы увидеть, почувствовать чужака, поискать демона под личиной, проверить и узнать намерения, впрочем, гадский ментал и так мне уже оскомину набил. Магия требует затрат силы, и просто так разбазаривать её ради скуки или простого интереса никто не станет, да это и запрещено — применять силу к живо-неживым существам без официальной бумаги или из на то согласия. Нам, ловчим, можно, но только во время расследования, да и то Виктор подписывал каждый раз разрешение у Ковена, пусть обычно и задним числом.
— Почему его никто не видел, Мист?
Кошка пристально посмотрела мне в глаза, передёрнула чёрной атласной шкуркой.
— Ты хочешь сказать, что все кошки в темноте одинаковы, да? Но ведь Анн — маг, эльф, даже чары не должны были её так сильно захватить, даже архичары архидемона, — мои мозги раскалились от предположений, но ничего дельного так в голову и не пришло. Правило номер три — не можешь, не получается, не уверен — повтори эксперимент, исследование, и повторяй до тех пор, пока стопроцентно не будешь уверен в результате. И правило номер четыре — не помогло правило номер три — измени подход, посмотри свежим взглядом.
Я вздохнула, подвинула ближе стул к эсператору, с его прозрачными колбами, в которых клубились ауры, сложив пальцы под подбородком, уставилась на прибор. Имеем — ауры. Ничего странного нет, если не считать ауру-раскраску. И что? Это демон. У него чувств как у паучихи, размеренно пожирающего паука, отца своих будущих паучат, аккурат после соития. Есть у меня одна штучка, дорогущая, редкая, но это как раз тот самый случай, для которого я её и берегу. Итак, встречайте, палочка "Evigilantes", или "Ева". Вообще-то название у неё ещё длиннее, её создали жрицы дроу Ллоскарских подземелий, и название артефакту было соответственным. Эту игрушку в первый день моей работы на Орден мне подарила Лорна, с напутствием: "Правда, девочка моя, убивает". На этом её тёплые наставления закончились, а объятия так и не начались.
Я, потянувшись, выдвинула крайний ящик стола, достала коробку из алого бархата, в котором мирно спала прозрачная небольшая палочка. В крышке каждой колбы было отверстие, плотно закупоренное мягкой плотной субстанцией, которая шла в комплекте с эсператором, оно обычно использовалось для взятия небольших проб из колбы через прокол. Её приходилось подновлять, но банка с серо-синим составом была ещё наполовину полной, и я не жадничала. Ну, начнём. Я осторожно ввела палочку в первую колбу, проткнув синий кружок на крышке.
