Завтра прибывает в столицу королевский кортеж. Послезавтра похороны. А кортеж надо встретить, разместить, да так, чтобы все были довольны и счастливы... игра в шахматы?

Да тьфу ваши шахматы рядом с политикой! Нереально просто!

А теперь с трех попыток! Кого назначат крайним и виноватым, если что-то пойдет не так?

Правильно!

Мэра города!

То есть — тана Кампоса! Его и назначат, и выгонят, и посадят, и хорошо, если в живых оставят! А жить хотелось. Долго и счАстливо.

Впрочем, был в Римате и еще один козел отпущения. Мажордом.

То есть распорядитель королевского дворца.

Вот, его тоже преотлично назначат крайним, если он кому-то и чем-то не угодит! А как тут угодишь?

Чтобы знать все вкусы и потребности, надо в этом жить, вариться... то есть — из Каса Норра, им конечно, телефонировали. Но ведь и соврать могли, и перепутать, и что угодно. Случаи разные бывают.

Так что тан Карлос Мануэль Кампос и тан Диего Хосе Овьедо быстро нашли общий язык. Возраст у них примерно совпадает, цели одни и те же, делить нечего...

Работаем?

Да, а то обоих сожрут поодиночке!

Да, чиновники и так умеют. Когда им грозит опасность, они прекрасно объединяются. Только что плавала одна маленькая рыбешка — и вот их уже несколько дюжин, и к тебе направляется косяк голодных пираний. И тут уж — хоть лети!

Тан Кампос еще колебался, конечно, рассказывать или нет, а потом подумал, что для верности заложил бы заряд и в королевском дворце. И не стал миндальничать. Честно сказал, мол так и так...

Тан Овьедо где стоял, там и сел. Прямо на пол.

— Тан Кампос!

Тан его, конечно, поднял, отряхнул, извинился честь по чести, но легче бедолаге не стало.

— Да, тан Овьедо. Была высказана и такая идея. Поэтому... подумайте. Может, в подвалах королевского замка есть прямое сообщение с морем? Хоть бы и канализация? Может быть еще что-то?

Тан Овьедо только головой покачал.

— И вы только сейчас это говорите, тан!

— Если бы я знал раньше! — вздохнул Кампос. — Чем хотите поклянусь, начали копать с убийства у Веласкесов, тут всего ничего прошло...

Дело было достаточно громкое, так что тан Овьедо вспомнил его быстро, и кивнул.

— Простите, тан Кампос. Я был неправ.

— Что вы, тан Овьедо. Я когда узнал, так и вовсе в голос матерился, — отмахнулся тан Кампос.

— И что теперь делать?

— Кортеж прибудет завтра вечером. Если до утра, до послезавтра ничего не прояснится, я первый упаду королю в ноги.

Тан Овьедо кивнул.

— Пожалуй, это единственно возможный выход. Хотя головы все равно полетят.

Тан Кампос кивнул.

Полетят. Но не в таком количестве, как того хотят мединцы. Да и без демона в Римате прекрасно обойдутся.

— Подумайте, где можно разместить взрывчатку. И кто мог это сделать.

— Подумаю.

— И еще... я знаю, тан Овьедо, вы работали во дворце очень давно. Вам знакомо имя синьориты Арандо?

— Наталия Марина Арандо, — тут же кивнул синьор Овьедо. Тан Кампос даже позавидовал. Сколько лет прошло! А он помнит!

С ума сойти!

— Она. Вы можете мне про нее что-то рассказать?

— А вы мне, тан Кампос? Я понимаю, она вас заинтересовала не просто так?

— Нет, не просто. Она — одна из.... Этих.

Тан Овьедо поежился.

— Бррррр! Погодите, вы хотите сказать, что с его величеством... оххххх!

Тан Кампос мрачно кивнул.

— Она не выглядела, как эти самые. Но она — одна из них.

Тан Овьедо только что за голову схватился.

— Слов у меня нет! Никаких!

— А рассказ будет? Может, узнав, кто ее сюда рекомендовал, мы и размотаем хоть какой клубочек? — предложил Карлос.

— Герцог де Медина, — четко ответил Диего. — Он, лично, не мне, конечно, ее рекомендовал, но тану Сальтосу, который тогда занимал это место. Не знаю уж, о чем и как они договаривались, но он привел девушку, и та стала работать. Без нареканий, как сейчас помню. Да, и без романов, без всего... ну, дело молодое, а тут такая красотка! Все попробовали подкатиться! Я и то подумывал!

Карлос Мануэль Кампос понимающе кивнул. Да, он такое тоже видывал. Кто-то пробует обаять новенькую девушку из спортивного интереса, кому-то она и правда нравится, на кого-то вообще стадный инстинкт срабатывает. А что?

Все побежали, и я побежал, все полежали, и я полежал.

Тут все было четко. Девушка отказывала всем. Даже цветочек паршивый ни у кого не взяла. Даже печенье. Хотя это уж вовсе никогда девушку ни к чему не обязывает!

Но — нет. Отказ следовал за отказом, уже и пари заключаться начали, и сплетни поползли, что девица не промах, на высокое место целится.

А потом ее заметили с королем.

Последовал роман, потом роды у королевы и увольнение синьориты Арандо. Что с ней стало дальше, тан не знал.

Карлос восполнил его пробелы в знаниях, и попросил уточнить.

Мало ли что? Мало ли кто?

Может, остался еще кто-то из тех, кто помнит синьориту? А вдруг?

Тан Овьедо плюнул на вежливость, подошел к конторке и открыл здоровущий гроссбух.

— Я вообще всех не помню, штат очень большой. Но сейчас попробую освежить память.

Тан Кампос оценил. Времени-то и правда нет на всякие глупости.

Так, в чтении и размышлении, прошло около десяти минут. Потом тан Овьедо решительно хлопнул крышкой гроссбуха.

— Идемте! Кажется, я нашел того... ту, кто нам поможет!

А что тан Кампос? Тан Кампос и возражать не собирался!

* * *

Кто любит копаться в грязном белье?

Много кто. Но есть те, кому это по должности положено. Например, кастелянша, к которой и привел тана Кампоса тан Овьедо.

Ритана Консуэла Анна Варгас.

Впрочем, ритана — это хорошо. Но кастелянша в любом случае заведует бельем.

Простыни — полотенца — подушки — халаты... да много чего проходит через ее руки. И ссориться с ней не рискуют. Она и знает много, и счеты может свести с тем, кто считает себя выше скромной ританы...

Еще как может.

Тан Кампос ее внешним видом не обманывался. Пусть ритана выглядит, как добрая бабушка из детской сказочки: седые волосы уложены в затейливую прическу, круглое лицо, добрая-предобрая улыбка, мягкие уютные формы, не избыточная полнота, а именно та, при которой на лице будет поменьше морщин. Окажись она в детской сказочке про Красную Шапочку, съели бы там — волка. Быстро и качественно. Да, сначала содрав шкуру на шубу.

Это чувствовалось.

Так что поздоровался тан Кампос со всем возможным почтением, и руку ей поцеловал. Тут урона чести нет. Он тан, она ритана, все логично...

— Здравствуйте, ритана.

— Тан... Кампос, верно?

— Ваш глаз всегда верен, прекраснейшая, — поклонился тан Овьедо, задавая тон всей беседе. — Умоляю проявить снисхождение и поговорить с таном Кампосом об одной девушке, которая некогда служила во дворце. Если вы не помните ее, никто не вспомнит.

И были, были у тана основания это утверждать. Память у ританы действительно была фотографической. Она запоминала все. Людей, события, имена, даже число складок на платье. Чисто автоматически.

Привыкла.

— Вы мне льстите, тан, но — можете продолжать, — улыбнулась 'добрая бабушка'. — Мне приятно...

— Я бы провел с вами вечность, ритана, но работа не ждет, — развел руками мужчина. — Прошу вас, уделите время тану Кампосу?

И удалился со всем возможным достоинством.

Тан Кампос умоляюще сложил руки.

— Ритана, прошу вас. Я понимаю, что дело было давно, но вдруг? Тогда во дворце работала некая Наталия Марина Арандо.

Ритана прищурилась. Была бы она кошкой — точно бы замела хвостом, да так, что люстру сшибла.

— Чем вас заинтересовала эта дрянь?

— Своими шашнями с его величеством, — честно ответил тан. И не прогадал. Ритана кивнула.

— Стерва! Я ей говорила — не лезь! Супруги помирятся, а ты отсюда вылетишь... нет!

Тан Кампос даже головой помотал.

— Ритана, а нельзя ли с начала? Пожалуйста?

С начала было можно. Ритана прикрыла глаза — и рассказ полился легко и уверенно.

* * *

Дело было давно, а вот помнилось, словно сейчас.

Его величество был молод, ее величество только что приехала...

Все было хорошо, состоялась свадьба, супруги принялись налаживать мосты. Юная королева производила очень приятное впечатление. И тем удивительнее было, когда ее застали в постели с таном Игнасио Хосе Валенсуэла.

Состоялась тяжелая и неприятная сцена. Но там все было так, что сомневаться не приходилось. Он голый, она голая, оба под одеялом...

Явно же они там не сборник молитв читали?

Королева клялась и божилась, что невиновна, но синяки такие характерные у нее пониже талии тоже не из пустоты появились. И у мужчины спина расцарапана...

Король взбесился.

Ладно бы еще дело было кулуарно. Можно перенести рога, если ты по-тихому забодал ими соперника, и никто об этом не знает. Но когда весь двор видел?

Когда твой позор на всю страну прогремел?

А тебе ведь жить с этой бабой, тебе с ней детей рожать, и развестись не получится. Королевские фамилии, знаете ли. Ее величество тоже не на помойке себя нашла, она тоже принцесса, она залог договора между Астилией и Орталией.

Выгонишь?

Король Орталии с тебя шкуру спустит и голым в море пустит. Но и смириться... это надо быть вовсе не мужчиной.

Ее величество была заперта в своих покоях, к ней приставили доверенных фрейлин, ну а юная ритана Варгас там и так была. Думаете, королеве простые синьориты прислуживают?

Ладно-ладно, они тоже, но в данном случае...

Ее величество сидела у себя в покоях и лила слезу. А его величество вовсю утешался с молоденькой горничной. Да-да, тут и всплыла Наталия Марина Арандо.

Стерва!

Влезла, понимаешь, покрутила хвостом, может, королевская семья и раньше бы помирилась, но тут и королева обиделась. И пошло, одно за другим...

Договор с Орталией, конечно, не расторгли, но охлаждение в семье было. И потом оно сказалось. И на Хоселиусе Аурелио, и дальше пошло...

Королям и так сложно найти свое счастье. А тут вообще все испоганили, что могли, так вот и погубили судьбы у хороших людей. И ее величество рано умерла, от горя, и его величество из столицы уехал. И дети несчастны, и внуки — сколько жизней поломалось! Грустно это, на самом-то деле.

Не был бы тан Кампос мэром города и чиновником до мозга костей, будь он дураком. Или не умей разбираться в людях. Вот и сейчас...

— Ритана, — он смотрел на Консуэлу Анну Варгас почти умоляюще. — Почему мне кажется, что это — не все? Что есть еще нечто важное?

Ритана замялась. Явно не хотелось ей говорить...

И мужчина решился.

— Помните... пятнадцать лет назад? Рыболюди?

— Помню, — вздрогнула ритана.

Поди, забудь такое. Страшно было до ужаса. Когда понимаешь, ЧТО было рядом, ходило, дышало, когда осознаешь, ЧТО прошло мимо...

Жутко...

— Арандо была одной из них.

— Н-но...

— Только более человекообразной, ритана. И герцог де Медина тоже...

Ритана поднесла руку ко рту. Картинка сложилась мгновенно, и была она жутковатой.

— О, Боже!

— Именно, ритана. Умоляю вас, расскажите. Может быть, именно дела тех дней помогут нам сегодня.

Ритана кивнула, словно в кошмарном сне.

— Да-да... я понимаю. Я расскажу...

Она потихоньку возвращалась туда, в то время, в роскошные покои, в которых мрачно сверкая глазами, сидела за столом королева.

* * *

На слуг мало кто обращает внимание. Да хороший слуга и сам в глаза не полезет. Словно сама по себе постелется постель, поменяется белье, заштопается чулок и приготовится обед.

Невелик труд забрать корзину с грязным бельем, да и отнести ее к себе. А там рассортировать, что куда. Да, именно так. Разные вещи стирают по-разному, это целая наука. А тем, кто сомневается, можно посоветовать постирать черные носки с белыми рубашками. Занимательный опыт получится.

Но как быть, если заходя в гардеробную, ты слышишь сдавленные рыдания?

Тихие-тихие, чтобы никого не потревожить, не насторожить, задушенные простыней, которую что есть сил прижимает к лицу ее величество... растрепанная, простоволосая, в ночной рубашке... от нее только что ушел муж.

Выполнил свой королевско-супружеский долг и ушел.

А жена осталась почти в состоянии истерики. Да какое там — почти!? Вот в истерике она и билась, пока к ней вновь не явятся фрейлины... сколько ж можно!? Даже у стали есть предел, что там о человеке говорить?

Может, кто-то другой и вышел бы. И дверь за собой закрыл.

Но юная Конни была сделала из другого материала. И старшая сестра у нее была. И... тоже, с не особенно удачливой судьбой. Так что Конни присела рядом, обняла несчастную женщину за плечи, да и притянула к себе поближе, гладя по волосам и утешая.

В первую минуту королева дернулась, но видимо, и достоинство, и гордость — все уже давало сбои. Все осталось там, на испачканных простынях. И ее величество разрыдалась вовсе уж беспомощно, понимая, что ее успокаивают и укачивают, как ребенка.

Прошло не меньше часа, прежде, чем женщины смогли поговорить. Конни уже успела и водой напоить несчастную, и лакричный леденец ей сунуть (вот оказался он в кармане, что ж теперь?), и даже волосы расчесать (гребень у нее всегда с собой, мало ли что случится).

Наконец ее величество успокоилась, и смогла говорить. Да и что уж там говорить...

Мария Пилар попросту не выдержала. Королевских детей, конечно, не в тепличных условиях растят, но ведь и не в атмосфере всеобщей ненависти?

И не так, чтобы круглосуточно под наблюдением... это Конни прошла, ну так она за бельем, а кто другой к покоям и близко не подойдет. Особенно слуга. Если мужского рода.

Ага-ага, мечта у королевы. Взять и изнасиловать всех напрочь!

Вот кого-кого, а идиоток среди коронованных особ не водится. Есть стервы, есть гадины, есть блудливые кошки... да кто угодно есть! Что они — не люди, что ли?

Но одно в принцев и принцесс вбивается на уровне инстинкта.

Обеспечить престолонаследование.

Вот потом — хоть голой и на башне, с тремя крокодилами! Но потом, по-том! Понимаешь? Сначала наследник, а потом развлечения...

Ладно!

Бывают случаи, когда лет десять супруги вместе живут, и ни му-му. Тогда понятно, надо изворачиваться. Но сейчас-то что? Не то, что года... полугода не прошло! И уже найти себе любовника? Да еще не в уголке где, не у него, не...

Привести аманта в супружескую спальню?

И уснуть рядом с ним? В самый что ни на есть будний день? В который у короля никаких важных или срочных дел попросту нет, так что он может и поработать, и о супруге вспомнить, и долги с нее потребовать.

Нет, такой выдающейся глупостью королева не страдала.

Но ведь было же?

А вот так... не помнила ее величество решительно ничего. Пришла к себе, разделась, легла... и уснула. И решительно ничего остального не помнила.

Только когда ее разбудили вопли оскорбленного супруга, она начала что-то соображать. Но и тогда...

Королева клялась и божилась, что ничего не помнит! Ну, не помнит она! И не понимает! И... и как это ни парадоксально, Конни ей верила. Смотрела, и понимала, что вот ТАК — не лгут. Не в этом состоянии.