Херардо, конечно, не должен был знать о таких подробностях. Но... шила в мешке не утаишь. Мединцев объявили государственной тайной, засекретили, пообещали оторвать языки за разглашение секрета — то есть примерно через десять дней о них в подробностях знала вся Астилия. Чего не узнали, то присочинили.

— Правильно мыслите, тан, — подбодрила Конни. — Мы с Джинни примерно так и думали.

— Вот. Но в таких делах доверия нет. Ни у кого и ни к кому. Подозреваю, что именно ваша подруга стронула лавину.

— Как?

— Украла драгоценности.

— Хммм?

— Пошел последний отсчет. У всех нервы на пределе. И тут у твоего отца, детка, из сейфа пропадают дорогие украшения. Кстати — на твою мать никто не подумал.

— Почему?

— Потому что Джинни показывала всем именно то, что они хотят видеть. Наверное, настоящей она была только здесь. А так... послушная дочь — для матери. Послушная жена — для мужа. Невестка, мать...

— Матерью она оказалась не слишком хорошей, — едко бросила Мерче.

Консепсьон нахмурилась. Херардо качнул головой.

— Не суди о том, чего не понимаешь. Подумай сама, она жила в постоянном страхе перед разоблачением, под постоянным давлением со всех сторон, и все равно планировала взять вас, уехать, начать нормальную жизнь. Не одна сбежать, с детьми. Чтобы вы не отвечали за ее грехи.

— Она не могла со мной поговорить? Я бы помогла...

— Ты больше обижаешься на секреты, которые были у матери от тебя? Поверь, о них и так знали на одного человека больше, чем надо.

Мерседес непонимающе помотала головой.

— То есть?

— Твоя мать рассказала мне все это не для передачи. Просто иначе ты бы мне не поверила. Никак.

— Согласен, — кивнул Херардо. — Синьорита Консепсьон, скажите, почему маги нее взялись за вас?

— Потому что поздно поняла, — вздохнула женщина. — У меня такая форма была... я слишком поздно узнала. Поддерживать меня можно, а вот вылечить уже не получится. Только смерть оттянуть.

Мерседес кивнула. Последние несколько минут она над чем-то напряженно раздумывала.

— Я поняла. Спасибо вам. И синьорита...

— Можешь звать меня тетей Конни. Я не против.

— Тетя Конни, я не стану бежать. Я приду после коронации.

— Приходи. Расскажешь, что из этого всего получится.

— Расскажу, — пообещала Мерседес. — Но ключ я не возьму. Пусть он у вас останется, ладно?

— Возьми. Точнее... возьмите его, тан. И положите туда, — палец Конни указал на вентиляционное отверстие.

Херардо повиновался. Встал на табурет, отодвинул решетку, спрятал за ней ключ, не просто так, привязав белой ниткой к решетке. Конни сама этого сделать не могла, боялась упасть. И предосторожности объясняла просто.

Умирать не хотелось, но мало ли, что будет в жизни? Если что-то, Мерседес придет и заберет свое наследство. А никто другой его не найдет.

Мерседес не спорила.

Херардо хотелось узнать, о чем она думала, но... он и так это узнал. Когда, усевшись в мобиль, девушка повернулась к нему с отчаянным лицом.

— Тан Мальдонадо! Женитесь на мне, пожалуйста!

Хорошо, мобиль стоял. А то бы Херардо точно в ближайшую стену въехал. Предложеньице!

* * *

Хоселиус посмотрел на племянницу.

Ленора посмотрела на дядю.

— И что мне с тобой делать?

— Замуж выдать, — даже не засомневалась нахалка. — Магам все равно, что у меня там, в родословной, их моя сила интересует.

— Замуж я тебя бы выдал. Но ты ведь нашла себе...

— Дядя!

— На мать глазами сверкать будешь. Ты понимаешь, что этим браком полностью отрежешь себе дорогу к трону? И себе, и детям?

— Вполне, — кивнула Ленора.

— И что брак может быть неудачным? И что ты можешь передумать?

— Могу, дядя. Но трон и корона не по мне. Удастся там мой брак, не удастся, безразлично. Такого я детям не пожелаю никогда.

Хоселиус Аурелио взялся за виски.

— Ладно. После похорон и коронации я одобрю тебе брак.

— Слово?

— Королевское слово. А теперь скажи, за что ты сорвалась на Мегану? Только правду, Ленора. Слова, агрессия... ты мне еще расскажи, что в своем гадюшнике ты к такому не привыкла?

— Нет, не привыкла. Там меня уважают за силу и знания, — ухмыльнулась Ленора. — Дядя, смотрите.

На стол перед Хоселиусом легла записка.

Ваше высочество!

Герцогиня Виктория Мегана состоит в связи с его высочеством Бернардо.

Удалите ее от двора, потому что она ждет ребенка и хочет объявить об этом. Вам не нужны скандалы на коронации.

Доброжелатель.

Хоселиус вскинул брови.

— И что? Таких записок много...

— Много, но зачем нам сейчас — такое? Если что, может разразиться скандал, а впереди коронация, впереди похороны — зачем?

Хоселиус подумал пару минут.

— Бернардо не заинтересован в Мегане.

— Но вдруг?

— Ты как маг, можешь отличить правду от лжи?

Ленора только руками развела. Огненная магия слишком горячая, слишком страстная, но и обратная ее сторона — какие там тонкости? Кувалдой и в атаку! Что сейчас и произошло...

Хоселиус задумался.

С одной стороны, проверить бы, где правда, где вранье.

С другой...

Не сильно он доверял магам после всех скандалов. Те, кому он мог доверять, сейчас недоступны, а посвящать в семейную тайну сволочей, которые тебя по дешевке сдадут? Ладно, сдадут дорого, но любому, кто заплатит.

Перебьются!

— Дай сюда записку. С сыном я поговорю, а ты впредь постарайся сдерживаться. Хорошо?

— Да, дядя. Простите, — понурилась Ленора.

— Где ты ее обнаружила?

— На приборной доске своего мобиля.

— Ты не защитила мобиль магически?

Ленора весьма серьезно поглядела на дядю.

— Свою спальню я защитила. И мобиль. И вещи защищаю, в Академии всяких пакостей полно. Но защиту обошли так, что я не почувствовала.

— Ага, — сообразил Хоселиус. — Значит, в деле замешаны маги?

— И уровнем не ниже моего. Повод задуматься о правдивости записки?

Мужчина серьезно задумался. Если бы он изучал магию, он бы знал, что особо высокий уровень тут не нужен. Ленора — огневик. Она прямая, честная, и ее заклинания тоже не отличаются запутанностью. Поставить сложно, сломать легко. А уж про обходные пути и вовсе молчим. Ничего же не взяли?

Нет, только положили. Простой лист бумаги, не несущий никакого вреда человеку. Даже пользу. Но кто бы стал объяснять сейчас королю теорию магии?

То-то и беда...

— Ладно, — наконец принял решение Хоселиус. — С сыном я поговорю, а ты... сделала — и хорошо. Только постарайся впредь сначала советоваться со мной, а потом уже скандалы устраивать.

— Дядя, она меня сама спровоцировала!

Судя по взгляду Хоселиуса, он не поверил. И правильно, во что там верить?

Две беременные женщины, которые власть делят?

Считай, скандал гарантирован! А звоночек-то все равно нехороший.

Во что вляпалась Мегана? Или Ленора?

Или еще что-то нехорошее ожидается?

К сожалению, точно сказать Хоселиус не мог. Но неприятности чувствовал.

Отец-отец... оставил ты мне наследство!

* * *

— Мерседес...

Херардо и слов-то подобрать не мог.

Жениться!

Это что — так просто? Вот так, предложила — и женись?

Поймите правильно, он бы... да, и женился бы. Не задумываясь! Мерседес красотка, более того, Херардо оценил в ней не только красоту. Она умная, честная, верная, она преданная, она будет отличной женой.

Только вот...

— Мерче, я тебя старше чуть не в три раза.

— А мне все равно, — спокойно отозвалась Мерседес. — Я не знаю, любовь это или нет, но если связывать с кем-то свою жизнь, то только с вами. Вы мне очень нравитесь... я никогда такого не испытывала. А если я буду вашей женой, то и заговорщики не будут во мне заинтересованы.

— Это логично. Но....

— Я вам не нравлюсь?

С любой другой женщиной Херардо вскипел бы. Ясно же, это кокетство, попытка подчинить его себе, заставить плясать под свою дудку. А вот с Мерседес и мысли такой не возникало. Просто мединцы... да, она квартеронка, но в чем-то она попросту ущербна. Это как жирафу объяснять тонкости стихосложения. Не поймет.

Жираф — и все тут.

Вот и Мерседес.

Она красивая, умненькая, но какие-то аспекты человеческих взаимоотношений для нее — темный лес. Страшный такой....

Она просто не может. Не умеет. Не понимает, как надо правильно.

Мать ее не научила, но мать и сама не все понимала. Она мимикрировала, но не жила этим. И не понимала всех тонкостей.

Вот Мерседес и делала то, что могла.

Спрашивала напрямую.

Херардо махнул рукой, да и решился объясниться.

— Мерседес... я бы с радостью женился на тебе. Но я намного старше тебя, а брак — это еще и интимные отношения. Ты затоскуешь, станешь мне изменять, всем будет плохо...

Мерседес подняла брови.

— Изменять? Зачем?

— Старый муж, молодая жена — так всегда бывает. Это первое. И второе. Я тебе просто не пара. У меня отвратительная репутация, и она мной заслужена. Полностью. Я много чего делал, и я этим горжусь.

— Я знаю про вашу... твою репутацию. Наш брак ее бы не испортил.

— Я бы тебе испортил жизнь.

— Нет.

— Мерседес, давай сделаем проще. Мы скажем, что поженились. А когда все это закончится, скажем, что соврали. Пойми меня правильно. Я что угодно для тебя сделаю, жизнь за тебя отдам. Но портить твою жизнь — не стану. Я себе потом век не прощу.

— Хорошо, — кивнула Мерседес после недолгого молчания. — Пусть так. Давай соврем? Как лучше это сделать?

Херардо подумал пару минут.

— Скажи... ты не хочешь пару ночей провести в моей комнате?

— То есть?

— ты живешь в моем доме, спишь в моей кровати, я даже могу поспать рядом с тобой... одетым, конечно.

— Мы и солжем — и не солжем, — кивнула Мерседес. — Я согласна. Спасибо! Я не хочу... кто бы там ни был, это не к добру и не для хорошего дела сделано. Я уверена.

Херардо в этом тоже не сомневался.

Сколько уже людей погибло, сколько еще планировалось убить...

Не отдаст он Мерседес этим гадам!

А потом...

Мужчина завел мотор и двинулся по направлению к дому.

Одно он знает точно. Когда все это закончится... нет, не так!

Он будет молиться, чтобы погибнуть ДО ТОГО, как все это закончится. Потому что... дурак он! Просто дурак, который влюбился в девчонку семнадцати лет, и что будет в результате? Для него — ничего хорошего!

Лучше умереть, защищая ее, чем медленно умирать каждый день, видя, как она счастлива с другим мужчиной. Только вот Мерседес он об этом никогда не скажет.

Он слишком любит ее, чтобы привязать к себе.

Слишком...

* * *

Амадо едва за голову не хватался.

Такой список людей!

Такой список не-людей!

И что с этим делать?

Понятно что — работать. За сегодня надо все это вычистить, завтра допросы пройдут, послезавтра королевские похороны... тут вкалывать и вламывать, без отдыха и продыха. Хорошо еще, если пару часов поспать удастся.

Феолу он отправил домой своим решением. Девушка пообещала приехать с утра пораньше и привезти с собой хороший завтрак. Ну, хоть так!

Хавьер тоже отправил домой Тересу. Пусть малышки отоспятся.

Да, кто бы мог подумать...

Если бы Феола не приехала в столицу, если бы...

Им всем серьезно повезло. Очень серьезно.

Мысли Амадо оборвал стук открывшейся двери. На пороге стояла злая, как сорок демонов, Альба.

— Ты еще здесь!?

— Да, я здесь, — кивнул Амадо.

— А я должна ждать тебя дома!? Да?!

— Не должна. Можешь не ждать. Мы еще что-то не прояснили? — поинтересовался тан Риалон, чем-то сейчас неуловимо напоминая своего отца.

— Ты... ты, — задохнулась Альба. — Ты правда хочешь развода?!

— Чем твои истерики терпеть? Хочу!

— Ты об этом пожалеешь!

Амадо пожал плечами.

Пожалеет? Да, возможно. А может, и нет. О полученном опыте он ни минуты не пожалел, и о потраченных годах тоже. У него есть сын, и работа у него есть, и вообще... это были хорошие годы. Несмотря ни на что.

— Альба, у меня много дел. Если есть что сказать — говори. Нет? Не отнимай у меня время!

Может, Альба и сказала бы.

И скандал устроила, и орала, и ругалась... только вот Хавьер Карраско помешал. Небрежно отодвинул женщину в сторону, так, что она ругательствами подавилась и прошел в кабинет.

— Что тут происходит!? Риалон, начали первых доставлять!

— Сейчас, иду, — Амадо подхватил со стола папку с протоколами.

Этой ночью спать не придется.

Мединцев будут хватать, допрашивать, разорять склады со взрывчаткой... кстати — спрашивать про других мединцев. Этот спрут опутал всю столицу, и Амадо должен ему вырвать все щупальца.

В эту ночь спать не придется и Хавьеру, и Вальдесу, и брату Анхелю, и еще куче народа. И завтра отдохнуть не получится. Валенсуэла — это только верхушка айсберга,, да и знали они далеко не все.

Но если не будет жертвоприношения, и возвращения мерзкой демонической твари — это уже неплохо, правда же? За такое и поработать можно!

Даже нужно!

— Развод!!! — взвыла Альба.

И опрометью кинулась к лестнице.

Скандалить в присутствии некроманта ей было совершенно не с руки. Такой он милый человек, что язык не поворачивается. То ли отмерзает, то ли поджимается...

Опомнилась она уже на улице.

А правда — куда ей пойти?

Домой?

Где сейчас никого нет — Карлос у друзей?

Где темно и тихо, где никто ее не ждет, где нет даже прислуги и горячего ужина, где...

На такое Альба не была способна. Нет-нет, только не домой! А если...

Женщина повелительно взмахнула рукой, ловя мобиль или карету. Пожалуй, она отправится к новой подруге. И всласть посплетничает с Розой Ксарес!

* * *

Роза посмотрелась в зеркало, печально вздохнула.

Молодость прошла.

Она даже и не заметила, как прошла, когда прошла... просто — мимо.

Скользнула, окутала запахом цветов и духов, простучала каблучками по плитам пола — и прошла. А Роза осталась.

Одна. Никому не нужная и не интересная.

Вот и морщинки в уголках глаз, и седые волосы на проборе... можно их выдергивать, но скоро ведь так не получится. Придется красить, а потом...

Потом — старость?

Пустая, холодная, одинокая.

Сейчас смысл ее жизни придавал отец. Братья, племянницы... но что будет потом? Как это будет?

Роза покосилась за окно. И таким холодом ее ошпарило, несмотря на солнышко и теплый денек... таким леденящим ветром, словно вмиг зима наступила.

Бессмысленная.

Никому она не нужна. Пустоцвет, сухостой... хотя она и не виновата.

Или все-таки?

Но с кем такого не бывает? Юность же!

Искупалась в холодной воде — и свалилась с сильной простудой. Та как-то незаметно перешла в воспаление, а лечить... кто же в юности лечится? И к врачам ходит? Смешно даже подумать о таком. Подумаешь, поболело чего-то... в те самые дни, когда женщины особенно не рады своей жизни. И что?

У всех же болит.

Но не всем потом врачи говорят, что — конец. А ведь так хорошо начиналось, отец жениха нашел, о браке договорился. И — вот!