Для них двадцать килограмм взрывчатки — не так много. А для мединцев? Это ж надо и достать, и привезти, и разместить... для них каждый грамм, небось, в цене золота.

Надо, надо их лишить этого преимущества. А там, кто знает? Может, и что-то еще попадется?

Глава 5

Деда Адриан Хорхе Валенсуэла не помнил.

Да, он был. И что? Он уж когда умер... может, лет пятнадцать тому назад! Риан тогда был совсем мальчишкой! Ему еще и пары лет не было!

Да и помнил бы!

Что с того?

С точки зрения Адриана, все это было редкостной глупостью. Какая-то древняя история, какая-то королева... да мало ли, что там у деда было?

Воля бы Адриана, он бы вообще уехал куда-нибудь. Вон, в ту же Орталию. А что?

Какая разница, где прожигать жизнь? В Орталии еще и лучше, там никто... да, там никто не заподозрит в них мединцев.

О своем происхождении Адриан знал.

Дед, судя по портрету, был вполне человекообразный, отец тоже, ну и они с сестрой получились. Несмотря на то, что мать тоже была из мединцев. Так что 'рыбьей крови' в них была половина.

И это грустно.

Что с ними теперь сделают?

Адриан не знал. Но подозревал, что убьют. Он бы убил, наверное.

Родные говорили, что мединцев обязательно убивают. Мама, отец... смерти самых близких людей пока не осознавались так остро, как надо бы. Но это еще придет, еще ударит...

Кто знает, до чего бы додумался парнишка, но дверь открылась, и к нему втолкнули...

— Мануэла!?

Сестра была растрепана, на щеке царапина... увы, надежды Хавьера Карраско не оправдались, кости мединцы не переломали. Но синяков у них хватало.

— Риан! Ты жив!

— Да, — удивился парень. — А что?

— Некромант сказал мне, что если я не буду говорить, он тебя... он...

Мануэла от души разрыдалась.

Ну да, если Адриан попал к доброму и вежливому Амадо, то девушка отправилась к Хавьеру. А нечего тут кидаться!

И Хавьер, без затей привязав ее к столу, достал скальпель. И разъяснил, что сначала вскроет ее, а потом ее брата. Интересно ему, чем мединцы от людей отличаются.

Или Мануэла ему все расскажет. Или ее брат расскажет...

А Адриан ничего и не знал!

Чтобы спасти его, Мануэла исповедалась до донышка. И про взрывчатку рассказала, и адреса домов назвала. Может, у мединцев это и не принято, но брата она любила. И сейчас ревела в три ручья.

Живой!!!

— Я некроманта не видел. Элла, это правда, что мне рассказали?

— Про что именно?

— Про взрыв в столице.

Мануэла потупилась.

— Ну... да.

— И Кальдероны тоже?

С Аной Кальдерон Адриан даже помолвку заключить хотел. А что? Она красивая, веселая, родителям он нравился...

— И они. Но родители не сами...

— Неужели? — съязвил Адриан.

Мануэла нахмурилась.

— Порадуйся, что они тебя от этого уберегли. А может, и зря.

— Ну, ты расскажи. А то помру, и не узнаю, за что, — вздохнул Адриан. Ладно еще о своем отличии от людей он знал. Но не обо всем остальном.

Взрывы, заговоры — да зачем!? Что, так жить не дают?

Мануэла потерла переносицу.

— Риан, это долгая история.

— Про деда и королеву можешь пропустить. Я в курсе.

— Хорошо. Дед женился на такой же, как он сам. Родился отец. Он тоже женился, правда... сначала родил нас двоих.

— Как — родил? — удивился Адриан.

— Наша мать детей иметь не может, — вздохнула Мануэла. — Поэтому отец обзавелся детьми заранее. Нашел женщин, которые родили сначала меня, потом тебя... записал их на мать. За деньги все возможно.

— Мама не могла иметь детей?

— Нет.

— А как звали нашу мать? Она у нас одна — или разные? Ты знаешь?

— Нет, а зачем?

Адриан только головой покачал. Действительно — зачем!?

— Ладно. Все женщины-мединки стерильны?

— Не все. Но мне тоже надо будет смотреть. Это зависит от многих факторов, от степени изменения, в том числе. Мы практически люди, нам будет проще, — вздохнула Мануэла. Потерла лицо... — лет десять назад к родителям пришел Рамон Амадо Бустос. И предложил им... точнее, он просто нас шантажировал.

— Чем?

— Представь, что все о нас узнают?

Адриан вздохнул. Да, это было печально.

— Убили бы?

— Или передали в монастырь, или на опыты, или... да много вариантов. А у родителей были мы. И родители тоже хотели жить.

Это Адриан понимал. Самому хотелось.

— Из-за него так и получилось?

— Да. Он хотел вернуть нашу Владычицу. Синэри Ярадан.

— Мне сказали, что она умерла.

— Мне тоже.

— Соврали?

— Да кто ж их знает? Мы это не проверим. Но... Рамон все равно предлагал страшное. Он хотел взорвать в столице несколько бомб, во время похорон. Или коронации. И решил начинать готовиться.

— За десять лет? — удивился Адриан.

— Купить дома, не привлекая внимания, привезти достаточно взрывчатки, сделать передатчики силы... там очень много надо. Да и король последние годы скрипел на ладан, кто ж знал, что эта пакость столько проживет?

— Хммм...

— Кажется, у Рамона был еще и запасной план. Но в чем он заключается, я не знаю. Может, родители знали. Или Кальдероны...

Адриан уселся на тюремное ложе, и уронил голову на руки.

Все было плохо. Жизнь заканчивалась, не успев начаться.

Ладно еще происхождение! Тут можно было и отболтаться, и откупиться, Адриан же не виноват, его не спрашивали, когда рожали! Но взрывы! Убийства!

Такого ни одно государство не одобрит, вы уж поверьте! Тюрьма или монастырь? Это если очень повезет.

Если взрыва не случится.

А если случится, то и голову ломать не придется. Тут всех и накроет...

Вот что, ЧТО не жилось родителям? Почему они не уехали все вместе?! Почему не сбежали, не спрятались, не донесли, наконец!? Почему предпочли всех подставить, почему!?

— Родители считали, что мы вымираем. А если Владычица Синэри вернется, мы возродимся...

— Поздравляю. Возродились. Порадуемся? — язвительно уточнил Адриан.

Вымирают они!

Образование юноша получил хорошее, мечтал стать биологом, и слова мог найти правильные. Мединцы — просто прирост к человечеству. От людей они произошли, от людей и зависят. И сами по себе просто вымрут за одно-два поколения. Уж что другое, а биологию Адриан знал, и немалую роль в этом сыграло его происхождение. Любопытно ведь!

Было...

А теперь все кончилось. И жизнь кончилась.

Мануэла села рядом, обняла брата, но тот ни на что не реагировал. Все было очень печально.

* * *

Серхио Вальдес вспоминал молодость.

Понятно, у него и сейчас еще не старость. Но... бегать по городу ему как-то и не хочется. А вот вместе с Веласкесом проглядывать документы — это можно.

Это даже нужно.

Гонсало Веласкес задумчиво перекладывал бумаги из одной стопки в другую.

— Даже и не знаю, что сказать, — на листе бумаги появлялись все новые и новые цифры. — разве, что я дурак?

— Гонсало?

— Понимаешь, Серхио, тут вот, в бумагах, цифры такие... — мужчины уже успели и выпить вместе, и перейти к неформальному стилю общения. Подумаешь, один тан, а второй — нет. Серхио таном не родился, он себе титул сам заработал, и нос при этом не задрал. Гонсало это оценил по достоинству.

Ну, не всем же купцами быть... в своем деле Вальдес — профессионал, а вот это в любом кругу ценится. И повыше титула.

— Какие — такие?

— Ты не купец...

— Зато ты купец. Так что объяснишь для идиота, — отмахнулся Вальдес. — Давай, не стесняясь, своими словами.

— Для тебя слова 'баланс', 'дебет', 'кредит', 'сальдо', 'оборот'...

— Кредит один раз брал. Когда мобиль покупал. Все. А, еще оборот колеса.

— Вот, и я о том же. Смотри сюда. Если по-простому, видишь цифру?

— Вижу.

— Во-от... хорошая такая циферка. Крупная?

— Средняя.

— Это чистая прибыль, которую мне показывал сынок. И она у него действительно есть. Вот, в этих бумагах. Я их отложил.

— Так.

— А вот в этих еще денежка. Вот уже с такой циферкой.

— Ух ты! — восхитился Серхио.

И было отчего. И первая-то цифра была весьма приятной. А вторая... к ней просто прибавили нолик. И такая уж симпатичная цифра получилась! Хоть в песо, хоть в реалах... и так приятно, и этак восхитительно!

— Во-от! Получается, что сынок мне десятую часть прибыли показывал.

— А куда шло все остальное? Если дворцов он не строил и колеса у мобиля не из золота?

— Неужто такая дурь теперь есть?

— Я тебе скажу по секрету, Гонсало, я при обыске даже золотой унитаз видел.

— Тьфу, недоумки.

— Зато может честно сказать, что... кучу он навалил на это ваше золото.

Купец хмыкнул.

— Ладно. Вот, смотри. Я более-менее разложил бумаги. То, о чем я знаю, то, что для меня новость.... Что мой сын сотрудничает с торговой компанией Кальдерона, я не знал.

— Кальдерон? И что с ними не так?

— Судя по бумагам, сын активно работал с ними. Они перевозили его грузы. Соль, сахар, пряности... цифры видишь?

— Вижу.

— Это за перевозку соли.

— Она что — золотая?

— Судя по цене, так и с добавлением бриллиантов. А вот это — произведения искусства. Произведено в мастерской Коронеля, приобретено честь по чести, выкуплено, доставлено заказчику, от заказчика... от его места жительства опять везутся пряности...

Серхио честно вникал в цифры. Ладно, не в сами числа, но хотя бы в порядки. Выходило нелогично.

Самуэль Веласкес нанимал несколько кораблей, чтобы отвезти к заказчику... да, несколько тонн соли. За эту соль ему платили, словно она была из золота, плюс оплата кораблей, за которую... да Серхио и сам бы за такие деньги сплавал! По воде бы сбегал!

Даже сейчас, будучи таном, он за полгода столько не имеет, сколько получал Самуэль за один рейс. На полученные деньги он закупал пряности, причем в таком же количестве, как и соль... тоже интересно, правда?

Мешок соли может стоить, как мешок корицы? Что-то Вальдес сомневался, вспоминая, сколько денег в его доме уходит на пряности.

Самуэль возвращался сюда, продавал уже пряности, причем опять втридорога, и снова закупал соль.

— Ерунда какая-то, — потер лоб Серхио. — Ощущение такое, что это просто... отмывали деньги? Пытались их легализовать?

— Да, скорее всего. Понимаешь, суммы проведены, налоги уплачены, а чем именно и кто там торгует? А вот на это всем глубоко наплевать, — разъяснил Гонсало.

— Пошлины уплачены, налоги уплачены... без своих людей на таможне такое не провернешь.

— На таможне, в налоговой службе, — принялся загибать пальцы Веласкес. — И увы... подозреваю, что сына прикрывал кто-то достаточно высокопоставленный.

Серхио склонялся к тому же мнению.

— Вот, смотри. Тут они вообще обнаглели. Наняли корабль, для перевозки заказчику украшений от Сальвадора Коронеля.

— Знаю такого. Гадость редкостная.

— Думаешь, это может столько стоить? — палец Гонсало подчеркнул одну из строчек.

— Эммм... если из бриллианта их вырезать? Мы ж не знаем... и потом. Я сам видел, как индейскую вазу из глины за такую цену продавали, что мобиль дешевле купить было. Какой-то там у них узор, период... я половины не понял, — сознался тан Вальдес.

— Ладно. Это оставим. Действительно, произведения искусства штука сложная. И на кого попадешь, и что там будет с модой... обратно корабль идет с грузом розового дерева. Оцени?

— Оно что — в золоте обваляно и бриллиантами обсыпано? — оценил сумму Серхио. — Гонсало, я понял. Вот эти бумаги, явно прикрытие для чего-то более важного и вонючего.

— Противозаконного, — не стал прятать голову в песок мужчина.

— Понятное дело. Кого можно допросить по этим вопросам?

— Я там отметил фамилии. Но это без гарантии. Тот же Коронель... что такого, что он торгует украшениями?

— Ничего.

— Вот так он и ответит.

Серхио потер лоб.

Проблемка. С одной стороны, хотелось бы хватать и тащить.

С другой... нельзя. Поднимется шум, дойдет до короля.... Действовать надо только наверняка. А уверенности — нет. Есть возможные варианты, но этого так мало!

Ладно.

Телефонируем Амадо. И зададим еще один вопрос.

— Слушай, а зачем твоему зятю было легализовать эти деньги? Так, теоретически? Мединцы планировали громадное жертвоприношение, под это дело все спишется. Зачем так трудиться?

— Значит, мы не знаем всех планов, — Гонсало был спокоен, как удав. Отволновался уже.

— Ну а ты бы зачем такие деньги проводил по бухгалтерии? Легально?

— Чтобы отдать их кому-то другому. Публичному.

Серхио застонал.

Да что ж за гидра такая? Будет мединцам конец — или нет?! Чтоб им всем повылазило!!!

* * *

Мерседес с любопытством вошла в магазин.

Красиво.

Витрины, в них лежат произведения искусства. То есть работы Сальвадора Пабло Коронеля.

— Добрый день, тан, ритана, — бросился к ним продавец. — вы позволите помочь вам?

— Благодарю, — Мальдонадо небрежно взмахнул рукой, отпуская мужчину. — Мы сначала посмотрим сами, и если что-то нас заинтересует, попросим помощи.

— Да, конечно, тан. Как прикажете.

Мерседес только вздохнула. Нет, она никогда не сможет разговаривать с людьми — вот так. Легко, спокойно, непринужденно...

Ладно. Пока можно посмотреть работы.

Мерседес впилась глазами в первую витрину.

Облако. Выполненное из серебра, со щупальцами, с какими-то полурыбьими — полуптичьими головами, которые торчат из него ... если бывает форель, но с клювами, инкрустированное алыми и голубыми камнями, из которых сделаны глаза.

Общее впечатление?

Работа тонкая, но...

Почему ей так неприятно?

Мерседес перешла к следующей витрине. Но легче не стало.

Полуженщина-полузмея. Стоящая на хвосте, с искаженными пропорциями тела, вся, словно изломанная...

К третьей.

Подвески в виде рыб, но с человеческими лицами. Злыми, хищными, а кое-где страдальческими. Мерседес пошатнулась и вцепилась в руку спутника.

— Что случилось? — забеспокоился Херардо.

— Мне плохо, — прошептала девушка. — Уведи меня отсюда...

В таких случаях Херардо действовал решительно. Он ловко подхватил Мерседес на руки, и кивнул продавцу. Но дверь тот открыть не успел, на сцене появилось новое действующее лицо. Сам Сальвадор.

— Мальдонадо, ты ли это? Какими судьбами?

— Я, Коронель. Дверь открой.

— А что с твоей спутницей? Потеряла сознание от восторга?

Мерседес бессильно прикрыла глаза.

Ей становилось все хуже и хуже, с каждой минутой. Начиналось как легкое головокружение, а сейчас ее уже полноценно тошнило, болела голова, сильно и остро, подкашивались ноги. Пожалуй, поставь ее сейчас Херардо на пол, она просто упадет.

Какие же у него руки сильные. И держит он ее так легко!

— Коронель, тебе заняться нечем? Ритане стало плохо в твоей лавочке. Может, от запаха. Ты что — тараканов травил?

Мерседес тихонько застонала.

А и правда. Она не поняла сразу, но запах был. Какой-то странный, очень въедливый. Вроде и ничего особенного, но спустя несколько секунд сладковатое благоухание начинало ввинчиваться куда-то в кровь...