— Моя ци, — жалобно проскулил Хомяк. — Только моя.
— Отвечай, будешь экономить?
— Нет.
— Не слышу!
— НЕТ!!!
— Тогда вперед! Ведь ты начертил все, что нужно в своем пузе?
— Ох, дед, — проворчал Хомяк под нос.
— Подумай о другом, шерстяная твоя башка, — наклонился к нему Борисов. — Ты получил шанс возвыситься так, как никто не возвышался за последние двадцать тысяч лет.
Скорее всего, бессмертная императрица убивала конкурентов и конкуренток. Не исключено, что и сюда она отправила самых опасных для нее, авось да поубавится количество, и в этом она не ошиблась. Разумеется, возвышение Хомяка автоматически сделало бы его врагом номер один... не являйся он им и без этого. Или врагом номер два, все же культиваторы почему-то циклились на Борисове, якобы Посланнике какого-то сранного Уничтожителя, а Хомяка считали лишь бездумным зверем.
Но пожирающим миры.
— Тебя считают зверем, пожирающим миры, возможно, из-за этого, — ткнул он пальцем в пузо Хомяка.
— Чойта?
— Да кто знает каких там местных мухоморов на пилюльной дури накидалась та пророчица, и что именно она там видела в будущем, — проворчал Борисов. — Могла неверно интерпретировать и понеслось, насочиняли себе сказок и теперь гоняются за нами, с техниками наперевес. Неважно. Важно то, что тебе предстоит стать выше других и культиваторы этого не потерпят.
— Они и без того мои враги!
— Которые заберут у тебя каждую каплю ци, если доберутся. Поэтому не экономь! Не экономь! Впрочем, мне тоже не помешает подготовиться.
Идея была проста и незамысловата — ударить Багровым Звездопадом по самим себе. Не по культиваторам, которые явно готовились пойти в новую атаку (диверсия Борисова и Гиены лишь оттянула время, не более), а по самим зверям, рыбам и прочему льду, плававшему вокруг.
Если бы вдруг разверзлись небеса, прямо над головами, то предполагалось ринуться туда и биться на новом поле. Если же нет, то удар должен был замаскировать огрехи исполнения в постановке "все бегут прочь". Старая идея с ложной гибелью, впрочем, все еще оставалась в деле, маскировка требовалась скорее тем, кому предстояло разбегаться во все стороны, раздергивая силы культиваторов.
— И давай, не тяни уже!
— Да не тяну я, — проворчал Хомяк. — Но все равно, столько ци впустую!
Борисов не исключал, что все дело было в мощи того удара, и что культиваторы заранее заготовили обманку. Просто ловушку, которая пожирала все удары, чья мощность превосходила какой-то там порог. Потому и сами не били так, чтобы накрыть всю армия зверья и рыб. Правда, оставалось неясным, почему Хомяк не учуял приготовлений, ладно вначале он мотался, собирая казаков, но потом? С его-то чутьем на ци... или именно от него и поставили маскировку, какой-нибудь "порошок, отбивающий божественный нюх", условно говоря?
— Мастер? — тихо приблизилась Пиала. — Что-то случилось? Вы не уверены в успехе?
— Уверен, — пожал плечами Борисов.
— Вам не нравится идея бегства? Вы не хотите отступать?
— Если помнишь, мы уже отступали от культиваторов.
— Да, сестра Ши Ла гонялась за нами, — согласилась Пиала.
— Тогда что гнетет вас?
— Ничего не гнетет, — хмыкнул Борисов. — Просто на меня влияли исподволь, как выяснилось, но тут они промахнулись.
— Разве? — усомнилась Пиала.
— Влиять надо было на Хомяка.
— Но вы мозг нашей..., — Пиала замялась, не зная, как все это назвать.
Секта, так тут обычно называли подобное, но Борисов неоднократно подчеркивал, что у них не секта. И казаки тоже махали хвостами и руками, что секты могут пойти нахер. А когда они выдавали себя за секту Жадности, это была тактическая уловка.
— А Хо Ма его член, — мягко захихикала подкравшаяся Павлина.
— Он — сильнейший боец, — улыбнулся Борисов. — В этом враги просчитались, им надо было влиять на Хомяка. Что тебе, Па Ва? Если хочешь, оставайся с Сандро, я все понимаю. Да, без тебя будет нелегко, но...
— Мастер Ар Гус, эта госпожа решила отправиться с вами и отправится, — мягко перебила его Павлина. — Я знаю, что без меня все, кроме вас, мастер, пропадут, да еще и новый материк, где не слышали моего жаркого пения. Но пришла эта юная госпожа по другому вопросу. Мастер Ар Гус, зачем рисковать силой Хо Ма и неясностью ответа небес? Давайте я спою!
— Точно, — дернул головой Борисов и прищелкнул пальцами. — Как я сам не догадался?! Конечно!
— Вы были заняты более важными вещами, — улыбнулась Павлина и спрятала лицо за веером.
На мгновение Борисову показалось, что она сейчас полезет с жаркими поцелуями, то ли к нему, то ли к Пиале, но обошлось.
— Построения, усиливающие звук, — он вызвал плетение каталога, — да, идеально, мы замаскируем уменьшение численности повышением громкости, так. Срочно всех командиров собрать и отдать новые приказы. Всплываем и шумим, ударим звуком во все стороны, и одновременно с этим начнем набивать брюхо Хомяка зверьем. Когда он возвысится или половина армии скроется в его мире внутри, ударим по площадям и запустим остальную часть плана. Он уже подготовил двойников?
— Пока что Хо Ма занят расширением. Ох, нелегко его теперь будет прокормить, ведь внутри целый мир!
— О да, и чтобы прокормиться, ему придется пожирать целые миры, — хмыкнул Борисов.
На самом деле, конечно, нет, если все пройдет как надо. Культиваторы могли не жрать столетиями, питаясь одной ци и ее запасов пока хватало. Пока. Борисов еще смутно рассчитывал пограбить секты на бессмертном материке, наверняка там тоже тысячелетиями копили всякое разное.
— Отлично, молодец Па Ва, — кивнул он. — Готовься к песне, которая прославит тебя на весь мир.
— Я уже готова, мастер Ар Гус, — с какой-то печальной улыбкой ответила Павлина.
— Тогда приготовим все остальное!
Ночь озарилась вспышками техник, ревом животных и всплесками волн после рыб, словно умолявших "ударьте п нам культиваторы, ударьте!" Спешно замораживалась вода, раскидывались рулоны, халатики, полотна бывших картин, даже шкуры зверей, все, что могло проводить ци и могло стать частью печатей и построений.
— Начинайте шуметь! — скомандовал Сиай.
Два толстых уса его взметнулись, застыли и зазвенели, а сам он словно превратился в огромный драконий камертон. Рыбы били хвостами по воде, взмывали, создавали шум техниками воды, "разговаривали" через ци, порождая невероятный хаос звуков и колебаний ци. Зверье не отставало, и одновременно с этим часть его устремлялась в центр войска, в "подводный човен" казаков.
Там, в позе роженицы, в центре сложного построения лежал Хомяк.
— Вот это я понимаю, пойти в пизду, — криво пошутил он.
Звери ступали в построение и переносились внутрь Хомяка, исчезая из вида и ощущений ци. Точно также для стороннего наблюдателя могло бы выглядеть перемещение Борисова и казаков в анклав Драконьего Острова. Расширение пространства внутри Хомяка работало стабильно, было разделено на части, словно он зашил себе в дяньтянь ряд "жадных" пространственных колец. Благодаря его божественным силам там уже хватало земли и воды, зародилась примитивная жизнь, первые растения, и сейчас в этот мир потоком вливались звери и рыбы.
Бесчисленные культиваторы тащили на себе свои запасы и награбленное казаками в сектах. Частично оно шло на корм Хомяку, частично отправлялось внутрь, дабы там подпитывать армию. Одного Хомяка, даже отчасти дракона и божественного пожирателя всего подряд, все равно не хватило бы на подпитку такого анклава. Строжайше было запрещено культивировать внутри анклава, дабы не увеличивать нагрузку на Хомяка, но все равно, толпа есть толпа — ци улетала целыми водопадами.
— Главное, не роди раньше времени, — пошутил в ответ Борисов и повернул голову. — Начинайте увеличивать шум.
Культиваторы должны были ударить. Они оправились от диверсии, занималось утро нового дня и плюс к тому же зверье и рыбы вылезли обратно, из той жопы, в которую спрятались (по мнению культиваторов). Самое время ударить и поставить врагов в невыгодное положение.
— Увеличить шум!
— Увеличить!
Словно услышав команду, живот Хомяка заурчал и начал дергаться.
— Ну вот, уже рожает, — хохотнул Борисов, скрывая тревогу.
Он начертил новые построения, показанные Хиной и модифицированные совместно, слегка ускорил время, добавил разных концентраторов, дабы уменьшить потери, но все равно, в итоге все базировалось на откровении Шила, "мир есть любовь". Вот только, эта сила любви могла и послать Хомяка хомячьим лесом, ведь тот хотел сожрать всю ци мира и присвоить ее себе.
— Мастер...
— Нет времени и возможностей! — отрезал Борисов. — Все по местам! Возвысится Хомяк или нет, в руках Хомяка и мира, а мы должны сделать свою часть! Павлина! Начинай!
— Ой, там в небесах, ой там в небесах, — немедленно запела та, — на воздусях в кораблях культиваторы летят! А здесь на земле, а здесь на земле, казаки войною на культиваторов спешат!
— Эх хорошенько!
— Эх да кроваво! — подхватили звери.
— Да войною казаки спешат! — взмыл голос Павлины.
Звук резонировал, отражался от построений Борисова, разил в небеса акустическим оружием.
— Востры сабли, остры когти, и клыки кровавы, казаки спешат вперед за войной-забавой! — голос Павлины становился все выше.
Даже у Борисова уже начинало звенеть в ушах, ну и еще немного подергивался глаз, от такой вольной трактовки и переделки песен. Хорошо, хоть немного рифмой озаботилась, подумал он, а то точно бы кровь хлынула бы из глаз, ушей и рта, в лучших традициях культиваторов.
— Культиваторов порвем, все богатства отберем, будет нашей ихняя ци, а казаки-молодцы!
Шум усиливался скачками, корабли культиваторов активировали барьеры, снижались и закрывались, пытались поразить техниками и убрать источник звука. Борисов вскинул руки, щедро швыряя ци во второй ряд построений и небеса расступились и раскололись громом в ответ.
— Глава 179
Мгновение страха и ожидания, но из расколотого неба посыпались вниз еще летающие корабли, а не божественные руки — ноги и прочие органы. Ощущение опасности и мгновенный рывок связи с Хомяком, который не мог сдвинуться с места, принимал внутрь зверье и рыб, всех, не поглощал в буквальном смысле, но все равно тратил силы на ассимиляцию и встраивание в себя новых жильцов.
— Удар льдом! — страшно взревел Борисов, опознав источник опасности.
Каталог построений заботливо подсунул картинку одной из печатей, и Борисов уже привычно создал вокруг трехмерный конструкт, одновременно с этим щедро швыряя туда не просто собственную ци, но добавляя крупицы той божественной силы, что трепыхалась искоркой в груди.
— Любовных зелий мне, быстрей! — крикнул он.
Вытянул невидимую загребущую руку, протягивая ее через связки колец, прямо к складам, и домен ци подхватил разом сотни, тысячи сосудов, разбивая их и заливая все вокруг в радиусе тридцати метров, творениями культиваторов, призванными повысить страсть и похоть.
Страсть к самим культиваторам.
— Вперед, казаки..., — голос Павлины пустил петуха, сорвался.
Зверье и рыбы тоже замерли на мгновение, так как никто не ожидал подобного. Летающие корабли не просто валились из разлома в небе (несомненно, какой-то очень мощной пространственной техники, но не телепортации), такое бы никого не ввело в ступор, нет. Они раскрывали свои днища, словно бомболюки и вниз валились десятки, сотни тысяч демонов, взятых в плен на Срединном материке, без сомнений.
Стравить одних врагов с другими и устроить взаимное истребление!
Борисов, ощущая, как горит живот и конечности от потока ци, бушующего в теле и вырывающегося наружу, все равно восхищенно цокнул языком. Кто бы ни управлял культиваторами, но это был настоящий мастер. Мастерица!
— Вот вам силы любви!
Печать Борисова взорвалась, швыряя во все стороны огромным грибом взрыва миллионы игл льда, смоченных в зельях любви, афродизиаках, всем, что могло провоцировать страсть. Иглы ударили полусферой, протыкая падающих вниз демонов, приводя их в сознание и одновременно с этим лишая разума. Страсть и похоть полыхнули так, что стали видны физически, и армия демонов развернулась, устремилась на самих культиваторов, а то и просто летающие корабли поблизости.
Вышло у них, разумеется, не очень, большинство демонов не умели летать.
— Павлина! — Борисов оказался рядом с ней рывком.
Не просто тепло, жар Павлины ударил ему в голову, и она сама развернулась, явно тоже получив по мозгам. Ведь Борисов только что купался во всех этих зельях (пускай и защищался от них при помощи своей же ци), и сейчас в глазах Павлины — Феникса пылал негасимый огонь.
— Не просто пой, ударь звуком так, чтобы сам воздух сгустился! Чтобы он выбросил демонов обратно!
Павлина раскрыла рот и припала в поцелуе к Борисову и он, мысленно сплюнув, не стал ее отталкивать. Не затем, конечно, чтобы поиметь (хотя и хотелось, буквально по классике "знойная женщина — мечта поэта"), а чтобы установить теснейший контакт тел и ци.
Удар, плевок или просто импульс, Борисов сам не взялся бы сейчас дать определение тому, что он сделал. Заряд ци, несущий в себе его познания об акустике, звуковых волнах, их воздействии, давлении на воздух и прочем. Кровь и разум Борисова пылали и пылала сама Павлина, забыв о войне, культиваторах и демонах вокруг.
Все замерло на мгновение.
— Да, мастер Ар Гус! — хрипло каркнула Павлина, отрываясь от него.
Борисов сбросил ее страсть в тех, с кем был связан магией призыва: Хомяка, Шило и Пиалу, и воззвал к Лобзику, чтобы тот поделился бесстрастностью артефакта, пускай и разумного. Лобзик, уже собиравшийся навалиться во главе отряда артефактов на левый фланг культиваторов, откликнулся охотно и заодно притормозил атаку.
— Любви поцелу-у-у-у-уй! — ударил ее голос и Борисова швырнуло прочь. — Засоси и лику-у-у-у-уй!
Армию демонов, заслонившую небо до черноты, швырнуло ввысь могучим пинком. Часть демонов просто размазало на месте, но остальных швырнуло, не хуже, чем пушечные ядра, и они промчались. Ударились о барьеры кораблей и проломили их общей массой, обрушились мошкарой на всех и вся вокруг. Часть пролетела мимо и рушилась в море, где закипела битва и вода.
— Дед, ты что творишь! — взвыл Хомяк.
— Ничего, транслируй любовь в себя, — с болезненным смешком посоветовал Борисов и скривился.
Павлина не просто пылала, она еще и взмывала и звук шел теперь и вниз, разил демонов, культиваторов и рыб. Несколько ледовых островов со зверьем трескали и разваливались, Павлина разила всех, и своих, и чужих, впав в какое-то подобие транса.
Возможно, не следовало так уж бить ей по мозгам, но что еще оставалось делать? Трахаться с ней прямо здесь?
— Для развития мира полезно!
Хомяк так и сделал, и одновременно с этим Борисов, помимо боли и усталости, перенапряжения ци внутри, ощутил еще и ответную волну страсти от Пиалы и Шила. Они все поняли, не обвиняли, но все равно пылали, что называется, с головы до пят.
