— Гиноза-сан, — коротко поклонился премьер.
— Куруруги-сан, — вернул поклон председатель. — Рад приветствовать вас в моём доме. Проходите.
Вести переговоры с членом правительства у него дома Куруруги до сих пор не приходилось — но надо же когда-нибудь начинать?
— Признаться, я весьма удивлён вашим приглашением, Гиноза-сан, — Куруруги жестом остановил телохранителей. — Итак, о чём вы хотели поговорить со мной?
— О девятой статье действующей Конституции, Куруруги-сан, — ответил Гиноза, — а точнее, её отмене.
— Де-факто она уже недействительна, Гиноза-сан. Даже если не рассматривать операции начала века в Аденском заливе, давайте вспомним, что Силы Самообороны приняли живейшее участие в Корейском кризисе — и вряд ли блокаду Инчхона можно называть полицейской акцией... А недавние события на Окинаве? Нет, Гиноза-сан, новая Конституция лишь закрепит уже существующий порядок вещей официально.
— Уж не планируете ли вы силовые внешнеполитические акции, Куруруги-сан? — Едва заметно насторожился Гиноза.
— Нет, — Куруруги поднял ладонь. — Я предпочёл бы вообще не использовать вооружённые силы за рубежом, но боюсь, что это будет неизбежно. Не говоря о миротворческих операциях, вынужден отметить, что политическая обстановка в регионе нестабильна и, если верить нашей разведке, слабо поддаётся прогнозированию... Мы можем полагаться только на союзников по БРИКС, но в остальном ситуация может измениться в любой момент, и мы должны быть к этому готовы.
— Я понимаю ваши аргументы, Куруруги-сан, — склонил голову Гиноза, — и, хотя и не могу одобрить вашу позицию, вынужден признать вашу правоту. Благодарю вас за то, что что уделили время, Куруруги-сан.
В Токио Куруруги вернулся уже ночью и заглядывать в офис на стал. Случись что-то серьёзное — ему сообщили бы немедленно, а всё остальное могло и подождать до утра. Ну а потом всем станет не до того... Уж если председатель Верховного Суда так отреагировал на новую конституцию, то от либерал-демократов можно ожидать настоящей истерики — да и не они одни. Бывшие "лучшие друзья", например, наверняка заведут шарманку и будут ныть про международную безопасность и пересмотр итогов Второй мировой... Ага, почти полтора века спустя. И так уже пересмотрели всё что можно и что нельзя.
Утро оказалось именно таким, каким его и ожидал Куруруги. Шумным и суматошным, а местами даже скандальным.
Проект, опубликованный целиком, вызывал куда более бурную реакцию, чем его фрагменты. Особенно — новый статус вооружённых сил. Особенно — среди политиков. Рядовых граждан гораздо больше интересовало изменение статуса императора... Куруруги некоторое время разглядывал картинку, на которой его голова была пририсована к трёхлапой вороне, но в итоге всё-таки счёл это комплиментом.
В общем, реакция была скорее положительной, невзирая на стоны либерал-демократов и вечную ругань радикалов. Японцы не были недовольны текущей ситуацией — но мир менялся, и это чувствовали все. Мир менялся — и Япония должна изменится вместе с ним или сойти со сцены.
Куруруги оторвался от монитора, развернул "Асахи симбун" и принялся за чтение. Время ещё есть, пусть и немного... Потому что как только начнётся официальный рабочий день, от желающих с ним пообщаться не будет отбоя.
XXVIII
Хаким Ахмад сидел чуть позади и правее халифа, время от времени затягивался, когда гуляющий по кругу мундштук кальяна добирался до него, и наблюдал. И делал выводы...
Данных для выводов было маловато — например, почему аравийские шейхи выбрали именно такой странный формат переговоров или на что они рассчитывали, затевая богословский диспут с халифом... Но результат был налицо — шейхи сидели напротив халифа, курили кальян, поглаживая бороды и пытались подловить его — заведомо безуспешное дело. Али был лучшим знатоком Корана и обладал совершенно фантастической способностью убеждать. Аравийские шейхи заявили, что их племена присоединятся к Халифату, если халиф сможет их переспорить, абсолютно уверенные, что это невозможно. Ну... Верить можно и в более странные вещи.
Диспут тянулся уже четвёртый час, но Хакиму было не до скуки — приходилось внимательно следить за гостями, на ходу составляя психологический портрет и прикидывая, как на них можно будет воздействовать, если переговоры провалятся... Да и просто интересной и познавательной была дискуссия, хоть Хаким и понимал далеко не всё.
А затем, без перехода, старший из шейхов отложил мундштук кальяна, встал и поклонился халифу.
— Мы признаём вашу власть, о Махди, — произнёс он. — Мы видим, что такова воля Аллаха. Мы возвращаемся, чтобы подчинить вашей власти Эль-Худуд.
— Да благословит вас Аллах и да приветствует, о мудрецы, — поклонился в ответ Али.
— Что скажете? — осведомился Али, едва шейхи скрылись за дверью.
— Им невыгодно нас обманывать, — пожал плечами Хаким. — Но это никак не значит, что им можно доверять.
— Я и не собираюсь им доверять. Проработайте план их ликвидации и внимательно следите — ещё один выводок моджахедов никому не нужен.
— Повинуюсь.
— Новости из Сирии есть?
— Дамаск переводит армию на штаты военного времени. Про неподтвержденным данным, они склонны принять наше предположение. Турки уже начали беспокоиться... Но совершенно не о том. В этом вопросе также наметились подвижки — курды перешли к действиям, но пока всё мирно.
— Европа и Америка?
— Ничего нового.
— В нашем случае это уже хорошая новость, — заметил халиф. — Продолжайте, но приоритет по-прежнему на Аравии.
Вернувшись в свой кабинет, Хаким включил компьютер и принялся за новые доклады. Ничего нового... Но в этой куче вполне могли оказаться ценные сведения — очень уж быстро менялась ситуация в мире.
Следующий пункт плана — найти новую цель. Снова Сирия, и здесь многое зависело от Дамаска — если там примут предложение халифа, то армия начнёт наступление на Ракку, если нет... Тогда продолжит неторопливое наступление, разгоняя банды и занимая города. Вызвав на экран карту, Хаким задумчиво потёр подбородок, изучая отметки, а затем выделил заинтересовавшую область.
Аль-Сувар. Ближайший и наиболее перспективный для разработки город. Им управляет городской совет, а ополчение достаточно успешно контролирует прилегающую территорию, выбив оттуда несколько банд. Проблем возникнуть не должно, но проверить всё-таки стоит... Повернувшись к микрофону, Хаким продиктовал:
— Агенту Компас: доразведка Аль-Сувара. Проверить настроения населения и администрации и возможность присоединения. Агентам Строка и Уд: активизировать работу. Управлению "Аравия": сосредоточить усилия на направлениях Дейр-эз-Заур и Ракка. Управлению "Америка": продолжать мониторинг. Управлению "Африка": представить доклад по ситуации в Египте. Немедленно.
Управление "Африка" пока ещё не дошло до уровня "Аравии" и его багдадского косяка, но уверенно двигалось в этом направлении. Североафриканская агентура почему-то уверилась, что всё случится само собой, и основательно расслабились. С этим надо было что-то делать...
Щелкнув мышью по строчке списка, Хаким снова повернулся к микрофону и распорядился:
— Асад, зайдите ко мне.
Несколько минут спустя, когда глава управления "Африка" появился на пороге, Хаким, потрясая пачкой докладов, осведомился:
— Асад, как прикажете это понимать? Ваши люди вообще не собираются работать? Или, может быть, Магриб уже присоединился к Халифату, а я, по скудоумию своему, этого не заметил?..
— Господин Ахмад, это направление было признано второстепенным...
— Кем признано, господин Асад? Я что-то не припоминаю, чтобы отдавал подобное распоряжение... Поэтому будьте добры прекратить самодеятельность и чётко выполнять указания! Вы вообще в курсе, что Аль-Нур на последних выборах в Египте получили одиннадцать мест в парламенте? В курсе? Тогда почему я не вижу в вашем докладе никаких выводов? Или исламисты в парламенте — это норма для Египта? А Ливия? Нет, я согласен, что такого государства не существует, но территория и население в наличии, и это одно из приоритетных направлений!
— Господин Ахмад, но у нас не хватает людей!
— Так вербуйте, в конце концов! Вам, слава Аллаху, хватает денег, так что работайте! Свободны!
Выпроводив Асада, Хаким облегчённо вздохнул — идиотизм подчинённых выматывал просто неимоверно. Только и оставалось вспомнить какого-то русского политика прошлого века, любившего вопрошать, глупость это или измена... Впрочем, с изменой его ведомство боролось достаточно результативно, так что оставалась глупость. С ней бороться было куда сложнее, да наверное, и просто бесполезно...
Тем не менее, это не значит, что он с глупостью бороться прекратит.
Даже если глупость непобедима.
Хаким выругался — стало не так тошно — и снова принялся за документы.
К счастью, идиотов в его подчинении было не так много — большая часть разведчиков работала, а не делала вид... Управление "Европа", например, которое представило исключительно подробный доклад о положении дел в Западной Европе. И доклад этот Хакиму очень не нравился. Почти пятнадцать миллионов арабов и берберов оказались просто выброшены за борт — либо интегрировавшись в общество, либо будучи откровенным человеческим мусором, которому в нормальной стране светила только тюрьма.
Вот и ещё один проект халифа провалился — не первый и явно не последний. Правда, надо отдать должное — подавляющее большинство проектов всё-таки оказывалось успешными, и даже провальные ущерба не наносили. Хоть халиф и был авантюристом, но все его авантюры были очень тщательно продуманы...
Выключив компьютер, Хаким потянулся. Снова засиделся допоздна... Хотя это и неважно — дома всё равно никого нет, кроме старого немого слуги.
— Благослови вас Аллах, господин Ахмад, — поднялась навстречу статная женщина в зелёном платье.
— Мир вам, Амаль бин Гази Набавви, — отозвался Хаким. — Что привело вас в столь поздний час?
— Халид ибн Фатих, заместитель по молодёжной политике... Или, вернее, некоторые его идеи.
— Вот как? — Хаким поднял бровь. — И дела обстоят настолько плохо, что вы решили явиться лично?
— Официальный запрос может обратить на себя внимание, чего мне бы хотелось избежать. Тем более — внимания человека, столь заинтересованного в исламе и не слишком обеспокоенного светским образованием, каковое входит в его обязанности.
— Вот даже как? — поднял бровь Хаким. — Что ж, предупреждён — значит, вооружён. Завтра утром я передам в разработку вашу информацию.
Получилось слишком уж казённо, и Хаким поморщился.
— Жаль, что я освободилась слишком поздно, — вздохнула Амаль, — и отдать приказ сегодня уже нельзя... Хорошо ещё, что вас застала.
— Ничего удивительно — я живу один, так часто остаюсь допоздна.
— А вы женитесь, директор, — хмыкнула Амаль. — Решите массу проблем... правда, создадите кучу новых, но это неизбежно.
И тут же ушла, оставив Хакима в полном недоумении.
Впрочем, подобного рода заявления и были одной из причин появления её лакаба.
На следующее утро Хаким первым делом сообщил контрразведке о подозрениях министра образования и снова принялся за бесконечный поток документов. Меньше их не стало, и оставалось только надеяться, что сегодня подчинённые не выкинут какую-нибудь глупость...
XXIV
Завизировав последний документ, Клэр с удивлением обнаружила, что делать ей, собственно, и нечего. Состояние, от которого она за свою внезапную политическую карьеру успела отвыкнуть... И, само собой, долго это не продлится, а значит, время надо использовать с толком — например, почитать Гонсалеса. Непредвзятый взгляд со стороны всегда полезен, а уж Гонсалеса обвинить в предвзятости не смог бы никто.
Просто потому, что Гонсалес не любил правительство. Любое. Не правительство Хираля или любое другое, а правительство как концепцию. И потому он беспощадно вцеплялся в малейший промах, разбирая его со свойственным ему чёрным юмором.
Хираль любил говорить, что Гонсалес, как и все гонзо-журналисты, занимает в обществе место королевского шута — того, чья обязанность говорить правду, сколь бы неприглядной она ни была...
Впрочем, на сей раз Гонсалес атаковал Лигу. "Всё — прах" — гласил заголовок поста. Клэр хмыкнула, щёлкнула мышью и углубилась в чтение.
Десять минут спустя, закрыв страницу, Клэр признала, что Гонсалес прав. Всё действительно прах — по крайней мере, во внутренней политике Лиги. Политика была провальной — Клиффорд, судя по всему, сам не знал, чего хочет и чего пытается добиться — это при том, что это были разные вещи.
Не то, чтобы Клэр этого не знала — но не в таких подробностях. Их, возможно, не знал и Мендоса... Впрочем, что знал, а чего не знал Мендоса, Клэр не слишком волновало. Всё, что было нужно, DINTE и так сообщало без промедления, а всё остальное знать и не стоило...
Компьютер звякнул, сообщая о новой почте, и Клэр со вздохом вернулась к работе.
— Сеньора Рондо? -Хираль оторвался от монитора и посмотрел прямо в камеру.
— Сапа Инка, — Клэр наклонила голову. — Сообщение из Эквадора — референдум состоится через две недели. Сомнений в его результатах нет...
— Жду ваш план интеграции, — ответил Хираль и отключился.
Закрыв окно программы, Клэр вызвала Ольянту, потребовала отчёт аналитиков и кофе и снова погрузилась в работу.
Панкечуанские идеи, запущенные Хосе Хиралем — он же Сапа Инка Тупак Амару Третий — упали на благодатную почву. Южная Америка, истерзанная кризисами тридцатых, отчаянно нуждалась в стабильности, а в особенности — Анды. Здесь из всех государств только Перу удалось сохранить хоть что-то. Эквадор спустился в череду непрерывных гражданских войн и переворотов, пока полгода назад очередная хунта не лишилась власти. Чили... Чили практически утратила суверенитет, став практически колонией США. Боливия после кризиса сорок второго года оказалась отброшена на многие десятки лет назад, оказавшись на одном уровне с Сомали. Да и Перу не прошло кризис без потерь, если уж на то пошло... Тем не менее, в сумме экономики четырёх стран составляли весьма заметную величину. Достаточную, чтобы Лига, чья экономика трещала по швам, проявила к региону нездоровый интерес. И если сначала Клэр беспокоилась из-за того, что объединение идёт слишком быстро, то сейчас ей начинало казаться, что времени категорически не хватает. Доклады разведки отнюдь не радовали — несмотря на то, что агентурная сеть Лиги была разрушена, Объединённая Разведка успокаиваться не желала. Разумеется, в руки Клэр попадала лишь небольшая часть докладов контрразведки, но хватало и этого — Инкское Возрождение явно не пользовалось популярностью за пределами Латинской Америки...
Спешка. Проклятая спешка. Мендоса гарантировал не более полугода относительного спокойствия, после чего Лига перейдёт к активным действиям... А значит, через полгода всё должно быть закончено.
Аналитики оптимизма не добавляли — их доклады заставили подозревать, что времени ещё меньше. С трудом удержавшись от ругательства, она начала составлять проект заявления для саммита — стоило поторопить остальных партнёров.
