На то, чтобы донести эту мысль до подчинённых, ушло полтора дня.
А вечером понедельника Клэр Рондо уже наслаждалась заслуженным отдыхом на маленькой вилле на берегу озера Титикака в компании Иская и его пса — огромного русского терьера со странной кличкой Шварцшильд...
XVI
Планируемую акцию можно было считать государственным переворотом, а можно — восстановлением конституционного порядка. Хаким Ахмад, разумеется, придерживался второй версии — планировал он, а с государственностью в Мананге дела обстояли весьма прискорбно...
Центральный Совет партии собрался на последнее заседание перед операцией — окончательно согласовать несколько мелочей и назначить точное время.
— Сразу же после полуденного намаза, — предложил Али, изучая план города. — Тогда нам удастся без труда собрать регентский совет и заставить его принять решение.
— Пожалуй, да, — согласился Рушди. — Не уверен, что нам удастся избежать проблем, вздумай мы вытаскивать советников из их домов...
— Значит, как только окончится зухр, — подвёл итог Хаким. — Господа, это значит, что мы должны начать подготовку прямо сейчас, чтобы завтра избежать любых накладок. Возражений нет? Прекрасно, тогда приступим...
Сам переворот оказался на редкость будничным. На выходе из мечети членов регентского совета встречали вежливые люди в камуфляже, сообщали, что их ждут на заседании для утверждения нового правительства, после чего предлагали сопроводить к месту назначения.
Советники, разумеется, не возражали...
В президентском дворце регентский совет столкнулся со своим главным пугалом — реальным претендентом на пост главы государства. Хуже того — этим претендентом оказался Идрис Али... Который вежливо сообщил, что выдвигает свою кандидатуру. Советники даже совещаться не стали — Али был единогласно провозглашён халифом Мананги.
Девяносто процентов населения страны узнали об этом лишь из выпуска новостей — и проигнорировали. Подумаешь, очередной переворот...
Правительственный Совет собрался на первое заседание спустя считанные минуты после роспуска регентского совета.
— Что ж, господа, поздравляю, — халиф Али опустился в кресло. — Мы всё-таки сделали это... Полагаю, все наши разработки с этого момента становятся законами?
Возражений не последовало, и Али продолжил:
— А теперь самый главный вопрос: что мы имеем?
— Если быть кратким, то мы имеем разгром и хаос, — ответил Рушди. — Инфраструктура не то что разрушена — её просто нет. Всё или разбито во время войн, или сгнило само по себе. Конечно, кое-что ещё можно восстановить...
— Завтра представите полный перечень того, что может быть так или иначе использовано, — распорядился Али. — Башар, что в вашем ведомстве?
— "Врачи без границ", — доложил министр здравоохранения. — Польза от которых довольно условна, но всё же есть. Пока у нас нет никакой возможности от них избавиться.
— Медики будут, — сообщил Хаким. — Я связался с русскими — сегодня-завтра они отправят первую группу.
— И что они за это получат?..
— Как ни удивительно — концессию на добычу нефти. Их химическая промышленность довольно широко использует её в качестве сырья, да к тому же есть серия дешевых лёгких носителей на керосине...
— Хоть одна хорошая новость... Шариф, что у нас с вооружёнными силами?
— Батальон Национальной Гвардии — бывшая партийная охрана и два батальона HCLI. Начались переговоры с лидерами вооружённых группировок, но результаты будут не раньше, чем через несколько часов...
— Докладывайте по мере развития ситуации. Обстановка в стране?
— Абсолютно спокойная — пока никто ничего не знает, — сообщил Рушди, — или не обращает внимания. Впрочем, это ненадолго — как только мы выступим с официальным объявлением, начнётся настоящая буря... И последний вопрос — что нам делать с бывшими регентами?
— А зачем с ними что-то делать? — удивился Хаким. — Они при любой власти устроятся, а казнить или хотя бы сажать их не за что... Хотя и хочется.
— Значит, так и оставим, пока они ничего не делают, — Али закрыл стоящий на столе ноутбук. — Давайте готовится к выступлению...
Халиф выступал в прямом эфире — его заявление транслировали каким-то чудом выжившая телерадиостанция, вездесущая BBC, "Аль-Джазира", RT — одновременно арабская и русская редакции — и "Синьхуа". И, разумеется, на площади собралась огромная толпа...
— Во имя Аллаха, милостивого, милосердного! — объявил Али. — Провозглашаю ныне перед всеми народами, что я, халиф Идрис Али ибн Гаданфар Абу Видад аль Хомс Гияс-ад-дин Махди, со своими сподвижниками, принял власть над Манангой по воле Аллаха! Мы возглашаем, что стремимся вернуть былую славу арабского мира и освободить ислам от невежества и ересей, коими отягощён он ныне. Так говорю я тем, кто противостоит нам: кто отречется от заблуждений и сложит оружие — мир ему! Но кто продолжит войну, кто будет губить невинных — горе тому, ибо смерть ждёт его и ад, ибо хуже неверного убийца невинных! Кто же решит остаться в стороне из осторожности, тот да будет осмеян, если не примет сторону, но если войдёт в ряды наши — мир ему! Мир вам, арабы!
Закончив выступление, Али ушёл с площади, оставив заинтригованных журналистов и толпу, скандирующую "Махди!"
Мир снова изменился... И снова аналитики Лиги не обратили на события должного внимания — у Лиги хватало других проблем, и обнищавший Ближний Восток давно уже не был приоритетным направлением...
XVII
Уравняв скорость, Ай смотрела на медленно расплывающееся облако металла, пластика и кремния.
Три часа назад облако было спутником. Старым, списанным лет тридцать назад китайским разведывательным спутником, который три часа назад без всякой видимой причины взорвался...
Спутник предполагалось снять с орбиты, и всё снаряжение было рассчитано на это — сеть Ай не прихватила.
— Ай, что у тебя? — ожила рация.
— Обломки расходятся, — доложила Ай. — Юрий, ещё пять-десять минут — и мы ничего не соберём даже сетью.
— Две минуты! — откликнулся напарник. — И нас ждут безопасники, так что эти обломки сразу вычитаем.
Ай в ответ только хмыкнула — русский спутник связи, проболтавшийся на орбите больше века, уже окупал сегодняшний вылет. А ведь он был далеко не единственной и даже не главной добычей — вообще-то, они отправились за солнечными батареями, которые покупали какие-то арабы...
Юрий появился вовремя. Запущенная им кевларовая сеть захватила обломки спутника и закрылась, Ай осторожно загрузила её в контейнер, пристыковала к шлюпке Юрия и отправилась дальше...
— Сто семь, — подвёл итог Урахара, когда последняя панель была упакована. — Шестьсот квадратных метров. Неплохой улов... А спутник выставим на аукцион — миллионов пять минимум получим.
— Меня больше интересует взорвавшийся спутник, — Валмет прошлась вдоль свертков, клацая пломбиратором. — Не хотелось бы, чтобы вы, ребята, последовали его примеру... Слушай, Киске... А не убедишь ли ты Эдель отпустить меня на пару дней? Я смотаюсь кое-куда, поспрашиваю народ — может, что и выясню...
— Фрисайд?
— Ну так...
— Ладно, предложу. Не думаю, что она будет возражать.
Урахара не ошибся, но выдвинуть идею не успел — глава "Тойбокс" его опередила.
— Лейтенант Велмер, — осведомилась она, когда команда собралась на обед, — у вас ведь есть... неофициальные связи?
— Мэм?..
— Мне хотелось бы узнать хоть что-то об этом спутнике, лейтенант. У вас как раз накопилось три дополнительных выходных — отдохните, пообщайтесь с друзьями... Может, узнаете что-то полезное — мы тут как-то оторвались от слухов, а жаль. А заодно поищите клиентов или покупателей на нашу добычу.
— Спасибо, мэм, мне и в самом деле стоит отдохнуть. С завтрашнего дня беру эти выходные, мэм. На Фрисайде должны что-нибудь знать...
— А что такое Фрисайд? — спросила Ай, проглотив лапшу.
— Фрисайд... — Фи закатила глаза. — Развесёлое местечко... ООН вздумалось построить цилиндр О'Нейла, но денег не было, и они объявили станцию оффшорной зоной. Почти достроили, но тут случился тридцать девятый год, ООН развалилась, Лига на станцию забила... И досталась она швейцарскому банку и австралийской консалтинговой компании — а если без дураков, то Мари Тессье и Джону Эшпулу. Эти семейки ей и сейчас владеют, и безопасники туда стараются не лезть... Помнишь тех ребят, которые чуть Хати не убили? Вот они оттуда... Я бы туда соваться не рискнула...
— А Валмет?
— Валмет — наёмник, — пожала плечами Фи. — Говорят, директора HCLI там же обитают...
— Не все, — поправила Валмет. — Только двое, да и то они там скорее оперативный офис держат. Фи права — просто так туда соваться не стоит, но если хочешь купить или продать какой-нибудь эксклюзив...
— Дай знать, как будешь возвращаться, — закончил разговор Урахара. — Если что — вытащим...
Вечером в жилом отсеке Ай включила камеру, улыбнулась и заговорила:
— Здравствуй, родной. Я очень скучаю по тебе... Но, знаешь, может, оно и к лучшему, что ты сейчас на пути к Юпитеру. У нас тут творятся какие-то странные дела, и мне иногда страшно становится, что тебя могли бы в это втянуть. Помнишь, я рассказывала, что Клэр теперь в перуанском правительстве? Она всё ещё там, но недавно вновь появился Хаким — он захватил власть в Мананге... Я уже боюсь смотреть новости — вдруг окажется, что кто-то ещё из наших знакомых оказался политиком... А сегодня мы собирали взорвавшийся спутник — никто не знает, что с ним случилось, а если и знают, то молчат. Хати... Береги себя, ладно?
Ай выключила запись, оставив камеру висеть в воздухе. Мысли постоянно перескакивали на только что сказанное — в мире действительно что-то происходило. Нечто настолько грандиозное, что она не могла разглядеть его, но иногда прорывающееся на поверхность — подобно тому, как медленное движение континентов прорывается разрушительным землетрясением. Ай не знала, что будет дальше, но была уверена: когда "Фон Браун" вернётся, его экипаж рискует не узнать родную планету...
— Приехали, — бросил пилот, не оборачиваясь.
— Вот и прекрасно, — Валмет оттолкнулась от кресла, открыла люк и забралась в шлюз. — Ты здесь надолго?
— Сегодня же улетаю.
— Не получишь двадцать тысяч, — Валмет зацепилась ногой за скобу и взялась за рукоятки затвора.
— Пятьдесят — и я тебя жду хоть неделю.
— Двадцать пять и три дня.
— По рукам.
Бросив пилоту тугую пачку сиреневых банкнот, Валмет закрыла люк. Звякнул сигнал, открылся внутренний люк, и она, оттолкнувшись, поплыла к лифту.
Фрисайд... Последний проект ООН, космический оффшор, не принадлежащий ни одному государству. Здесь, где не действовали законы, можно было найти всё, что угодно — в том числе и самый ценный товар двадцать первого века. Информацию.
Лифт со стуком замер, Валмет сделала пару шагов и остановилась, привыкая к слабой гравитации, а затем отправилась к ближайшей "струне" — транспортному монорельсу. Первой её целью был, естественно, офис собственной компании...
— Чем ничтожный Ляо может помочь Одноглазой Дьяволице? — китаец в ярко-зелёном свитере с кислотно-фиолетовыми психоделическими узорами оторвался от клавиатуры.
— Перестань ломать комедию... И выкини, наконец, это наркоманское чудовище!
— Это метафора внутреннего мира, отражённого на киберпространство, — заявил Ляо. — Так тебе чего?
— Информацию. Вчера на орбите взорвался старый китайский спутник-шпион, и я хочу знать, почему.
— И что мне за это будет?
Валмет помахала сиреневой пачкой.
— Только деньги?..
— Только деньги.
— Эх, так и подохну девственником... Ну ладно. Загляни вечером, может, что-то будет. Да и на ночь можешь остаться...
— К Хозяйке подкатывайся.
— Я что, похож на чокнутого? — возмутился Ляо.
— На редкость похож.
— Это иллюзия! И уж точно я не настолько сумасшедший, чтобы клеиться к Хозяйке!.. Кстати, она здесь.
— Очень хорошо, — кивнула Валмет. — Скажи ей, что я здесь.
— А я уже знаю! — радостно объявила с порога бледная сероглазая блондинка. — Валмет!
— Коко! — восторженно взвизгнула Валмет, бросаясь к подруге.
Бар назывался "Сигнулярность" и существовал так давно, что никто уже не помнил, было ли его название простой ошибкой или же должно было что-то символизировать. Коко Хекматьяр, один из директоров HCLI, придерживалась второй версии, Валмет — её лучшая подруга и телохранитель — первой. Всякий раз, оказываясь в этом баре, девушки яростно спорили на эту тему и только потом переходили к остальным делам.
Этот раз исключением не стал — к серьёзному разговору перешли не сразу...
— Ну? — Коко отставила стакан. — Не верю, что ты прилетела только потому, что соскучилась...
— Вообще-то да, — признала Валмет. — Не пойми меня неправильно — я тебя очень люблю и рада видеть — но сейчас у меня дела.
— М?..
И Валмет снова принялась рассказывать про взорвавшийся спутник.
Выслушав, Коко отставила стакан и заявила:
— Русские. Не знаю, что и как, но за всеми последними странностями стояли русские, так что и здесь наверняка без них не обошлось... Да и внизу тоже что-то затевается — Швейцария вроде как из Лиги собирается выходить, у арабов новый вожак появился...
— Ну Коко!.. Арабы — это ничего не значит, у них этих вожаков выше бровей!
— Швейцария, Валмет, — дурашливый тон неожиданно исчез. — Да и этот халиф Али — не просто очередной племенной царёк. Племенные царьки не нанимают для подготовки своей армии наших инструкторов... И тут тоже русские замешались, между прочим. А, чёрт с ними, у тебя-то как дела?
Уже под вечер, отпустив пилота и явившись в квартиру подруги и начальницы, Валмет спросила:
— Слушай, у вас тут есть свободные офис и док?
— Найдутся, а что?
— Придержи для нас на всякий случай. "Текнора" плату задирает, да и вообще нас там не жалуют...
— Не вопрос. Придётся уходить — найду вам место. Кстати, ты контракт-то продлять будешь? Я ведь соскучилась!
— Ой, да неужели тебе дразнить некого?..
Следующий день Валмет решила посвятить осторожным расспросам в барах Фрисайда — публика там всегда собиралась весьма информированная... Иногда даже чересчур информированная — по слухам, не было такой разведки, которая не держала бы здесь своих агентов с самыми широкими полномочиями. Впрочем, они Валмет как раз не интересовали — если они и были, разговорить их она бы не смогла.
Поэтому, выбросив агентов из головы, Валмет отправилась в ближайший бар — "Безумный Макс".
В баре не оказалось никого, кроме самого Макса. Обрадованный её визитом, бармен выдал огромное количество информации — правда, совершенно бесполезной. Может, в другой раз Валмет и заинтересовали бы фрисайдские сплетни, но не сегодня. Хотя...
— Смоки? Видел? Да после пятой затяжки он Элвиса, трахающего Деву Марию увидит!
— Бога-то побойся, — неодобрительно проворчал Макс и на всякий случай перекрестился. — А Смоки был хоть и взвинченным, но ни разу не обдолбанным. Так что вспышку он видел, тут я ему верю. Ну а всё остальное — это он, понятно, уже сам выдумал...
