Магия грёз 1 и 2

— Да, след... А провести нас по этому следу ты можешь?

— Нет. Это и варл первого предела не всякий бы осилил. Далеко не всякий. Всё, что я могу — дать вектор пути и оценить дистанцию броска. Но не больше.

— Ну и где сейчас те двое?

— Где-то в районе Макушки. Приблизительно. Если дашь мне минуту на транс, скажу поточнее.

— Насколько точнее?

— На порядок. Будет размытый круг площадью кварталов в пять или семь — если ещё учесть размеры тамошних кварталов.

— Раз так, не стоит труда. Лучше зачисти эти... остаточные потенциалы.

— Нет нужды. На такой фейерверк Сил маги стражи слетятся, как мухи на... навоз. Даже странно, что их до сих пор не видно. А для них След — улика, и им сильно не понравится, если я хоть краешек его трону.

— Значит, будут неприятности, — Вздохнул Успар. — Бездна б взяла этот контракт!

— Неприятностей не будет, — Неожиданно заговорил "бык" от дверей балкона. — Маг, который тут был с клиенткой, это сын какой-то там леди. Хэльт, короче. А у них же, у хэльтов, привилегии. Благородная, понимаешь, кость, тудыть их в это самое.

— Ишь ты! — Сказал Квож. — Но вообще-то, Успар, хэльт или не хэльт, а мы тут в любом разе — сторона. Так что расслабься, старшой. Расспросят — отпустят, и все дела.

— Твои б слова да магам в уши, — Проворчал Успар.

Перемещаться в фарватере чужого заклятия Прямого Пути — дело по меньшей мере рискованное. Если же лидер Пути не хочет, чтобы кто-то двигался следом, риск возрастает до фатального.

Ана вовсе не желала облегчать Парсу дорогу. Однако она не желала и убивать его. А ещё — просто-напросто не имела времени и сил для установки настоящих отсечек. Поэтому те, которые она всё-таки выставила, доставили Парсу некоторое количество проблем, и только. Из фарватера он вывалился потрёпанным, сердитым, с оспинами мелких ожогов на голенище правого сапога — и почти на семь минут позже своей дальней родственницы. Замри-сетка, поставленная верледи у самого выхода, была замечена и разбита им недостаточно быстро.

Семь минут — это очень много. В комнате, в которую его привёл фарватер, Аны уже и след простыл. Также исчезли из неё дорожный костюм верледи, меч и обруч-концентратор. Зато на кровати в художественном беспорядке валялись хорошо знакомые Парсу предметы женского туалета. Только маски не хватало.

Простыл и след? Ну, это смотря в каком смысле. Развернувшись на каблуках, хэльт устремил иной взгляд в угол, где висел в воздухе яркий, чёткий, прямо-таки вызывающе ясный След ещё одного Прямого Пути. Осмотрев его, маг криво усмехнулся. Прищёлкнул пальцами, вызывая одного из служебных духов, и отдал безмолвный приказ.

После чего, отнюдь не собираясь дважды наступать на одни и те же грабли, вылетел из комнаты в раскрытое окно.

10 +11

Высшая нечисть (равно как и любая другая нечисть, за редкими исключениями) не нуждается в заклятиях и не прибегает к ним. Однако это совсем не значит, что нечисть не способна взывать к Силам и применять магию. Способна, ещё как способна! Более того: в каком-то смысле нечисть и ЕСТЬ МАГИЯ. Чистая, беспримесная... Могущественная.

И очень, очень опасная.

Существо ощущало вампира только благодаря талисману. Ни в обычном пространстве, ни в большинстве доступных магических планов бытия нечисть не оставляла явных знаков своего присутствия, заметных живым издалека. Не облачко тумана, нет — скорее что-то вроде легчайшей дрожи воздуха, движения в неподвижном, происходящего на самой грани меж зримым и незримым, звучащим и беззвучным, явным и сокрытым. Вампир нависал над тремя или четырьмя кварталами сразу, смещаясь на юго-восток со скоростью бегущего человека.

Но существо летело втрое быстрее, чем нечисть. На лету оно готовило для неё кое-какие заклятия помощнее. Когда алое пятно в поле восприятия через талисман сжалось, а усиливающийся предупреждающий гул на краю сознания резко перешёл в визг, существо ударило первой из заготовленных боевых форм.

Над Эрдау прокатилось эхо дальнего грома. Даже для слуха самого существа это было словно мягкий, пришедший издали рваный раскат... но звук этого раската почти не затухал с расстоянием. Позже находились свидетели, уверявшие, что слышали той ночью гром с ясного неба в десяти лигах от города.

Алое пятно сжалось ещё сильнее. Если бы существо могло удивляться, оно бы непременно удивилось: вместо того, чтобы напасть в ответ, вампир попытался бежать. Ткань пространства начала выгибаться и растягиваться, но недостаточно быстро: существо успело ударить вторым заклятием. Как и первое, острый невидимый вихрь не причинил нечисти особого вреда, зато "толкнул под локоть", не дав завершить начатое. Изогнутое пространство вернулось к прежнему состоянию, непонятно почему породив медленно гаснущий синеватый свет, озаривший крыши домов и улицы.

Только после этого вампир, ещё уменьшив свою внешнюю форму — до овоида в полтора человеческих роста длиной — окутался покровом Сил и напал на обидчика.

Это было жутко.

Напор бьющей из нечисти Силы с огромной скоростью обращал в ничто мою собственную магию. Аура не похожей ни на что воли, могучей и вместе с тем обезличенной, как бы мёртвой, отнимала у моего разума силы. Куда стремительнее, чем трясина обессиливает угодившего в неё зверя, высасывая волю к жизни, поглощая жажду сопротивления. Если бы это чудовищное давление на меня было физическим, я бы мгновенно превратился в комок изорванного мяса и перемолотых костей. Дух мой был много крепче тела — но вампир, увы, обладал ещё большей мощью. После краткого, слишком краткого перерыва на моё сознание вновь накатывала мгла беспамятства, и самое отчаянное сопротивление не могло остановить этот губительный прилив.

О, если бы нечисть взялась за меня как за обычную жертву! Если бы открыла каналы перекачки витальной энергии! Я бы в тот же миг поразил его уже приготовленным, напоённым Силой заклятием. Так лучник убивает закованного в броню рыцаря стрелой, пущенной в лицо, когда рыцарь по неосторожности приоткроет забрало шлема; так охотник поражает гракла, укрытого костяными пластинами и чешуёй поверх толстых мышц, когда гигантский зверь раскроет пасть — копьём в мозг через яростную медь нёба... Но такого шанса вампир мне не давал. Словно знал, чем кончится для него попытка утолить вечную жажду Силы за счёт моей жизни...

Знал? Вампир?!

Но как бы то ни было, он словно видел во мне опасного противника и давил, давил, давил... Отчаявшись, я, едва не взорвав свой мозг двойным усилием, всё же ударил по нему заклятьем. Отдача магического выпада, всколыхнувшего реальность, как застойный пруд, вылилась в обычном пространстве взрывом палящего багрового жара. Уйма растраченной впустую энергии. На секунду или две нечисть отступила, но воспользоваться этим я не успел: вампир насел на меня снова, с прежней выматывающей мощью. Я словно голыми руками противостоял снежной лавине. Один ослабевший человек против тупой разрушительной стихии. Я уже не ощущал ужаса, забыл об отчаянии. Сознание сужалось до полного отсутствия мысли, воля таяла, силы угасали...

И это не укрылось от моего врага. Волна неописуемого, поистине сверхъестественного холода разлилась по моему телу. И даже в подкравшемся бессильном отупении я понял, ЧТО это значит. Вампир готовился приступить к очередной трапезе. Теперь он стал уязвим — но у меня уже не было ни заклятий, ни сырой Силы, чтобы поразить его бесплотную, вечно голодную суть. Даже заклятье левитации отказывало, ибо во мне не оставалось энергии для полёта. Что ж, лучше уж так, чем...

Похоже, моей Задаче так и суждено остаться нерешённой. Если только я не использую свой последний, крохотный, гибельный шанс.

Вылетев из ворот Прямого Пути, Ана поняла, что опоздала. Кто-то вступил в поединок с нечистью раньше неё.

Или всё-таки не опоздала?

Реальность поблизости от места схватки дрожала отзвуками нескольких магических ударов, но фигура, падающая вниз в ореоле смутного движения без движения, явно проигрывала бой с нечистью — если уже не проиграла. При виде этого в душе Аны Соллей вспыхнула мгновенная ледяная ярость. Пройдя через серебро активного обруча-концентратора, ярость выплеснулась из молочно-белого камня во лбу лучом чистой Воли. Сила верледи Синтара выхрем обрушилась на барьеры чужой, не человеческой и вообще не живой Силы. Ударила...

И была отброшена.

Конечно, Ана не имела опыта в уничтожении нечисти, сравнимого с опытом Тарьи Джин или, тем более, своего отца. С такими сущностями высших разрядов, как кластролы или гайаморы, она пока не сталкивалась вообще — если не считать имитационных поединков в тренировочных Пространствах Грёз. Но вот вампиров (вполне настоящих) на её личном счету было четыре штуки. Этот, из Эрдау, должен был стать пятым... вот только он оказался первой попавшейся Ане нечистью, превосходящей её по Силе. Её! Прирождённую, прошедшую Паутину! И хотя рассудком она хорошо понимала, что настоящего, смертельного риска для неё в этой встрече нет, лёгкая дрожь страха погладила Ану по спине, словно мягкая холодная лапа. Дрожь эта немедленно взъярила верледи втрое против прежнего. Почерпнув побольше энергии из силовых линий и на всю катушку используя концентратор, она усилила натиск на воздвигнутый вампиром барьер Сил.

Новый удар не достиг цели, но не был и отбит. Ана нажимала, без раздумий вкладывая в атаку всё, что могла; обруч у неё на голове нагревался всё сильнее, белый камень во лбу сперва зарозовел, затем засиял алым — всё ярче и ярче... Секунда за секундой ползли вперёд, как мухи, попавшие в патоку, и постепенно Ана поняла, что отступает. Не очень быстро, но неостановимо и неизбежно. Нечисть действительно оказалась сильнее её — не помогало даже полное, на грани транса сосредоточение.

Принять решение всегда труднее, чем выполнить его.

У существа не оставалось ни заклятий, ни — почти — магии. Поскольку вампир занялся им вплотную, очень скоро у него не должно было остаться и жизни. Но существо всё равно не стало бы рисковать своим избитым полураздавленным разумом в последней попытке взять у нечисти реванш, если бы не Цель. И если бы не упрямое желание умереть не как бык на бойне, а в бою. Желание острое, нутряное, а не осознанное.

Отбросив остатки измочаленных и бесполезных блоков, как разбитый в поединке щит, существо бросило свою мысль в "пасть" вампира. Почти так же, как в талисман Каттана во время настройки... или в разум вэя Раддайка-Гормата перед тем, как выпить его магию.

Жители кварталов, над которыми развернулась схватка, не были свидетелями того, что творится над городом. Хотя сражение практически не затрагивало физическую реальность, живым было не до наблюдений. Люди — особенно имеющие зачатки магических способностей — страдали от наплывов безумного иррационального ужаса, галлюцинаций всех видов и от проявления каких-то вовсе непередаваемых и необъяснимых психических состояний. (Позже целителям Эрдау прибавилось работы на ниве психокинеза: пришлось в срочном порядке помогать тем, для кого эта встряска стала последней каплей в чаше душевного нездоровья). Запертые в домах животные метались в поисках выхода, дрожали и скулили; певчие птички ломали крылья о прутья клеток. Бродячие псы, крысы и помоечные кошки разбегались кто куда, начисто позабыв об завоёванных в схватках территориях и установленных границах "владений". За широким кругом всеобщей паники простиралось кольцо, в пределах которого домашние любимцы шипели, выли и кричали, топорща шерсть и перья, а их хозяева срывающимися голосами тщётно пытались их успокоить.

Да, людям и животным было не до наблюдений.

Что же до Аны Соллей и безымянного существа, то уж им и подавно не было дела до того, как их бой с вампиром выглядит со стороны. Во всём огромном городе только один человек видел происходящее. Невысокий, со светлыми волосами, полноватый, он сидел около глыбы чистого, как слеза, синеватого магического льда, смотрел на проплывающие в глубине глыбы образы и ожесточённо кусал губы...

Но — не вмешивался.

Хотя вполне мог бы. Через тот же лёд.

Он видел, как из Прямого Пути появилась Ана, тотчас атаковавшая выслеженную ей нечисть. Видел, как безуспешно боровшийся с вампиром смутно знакомый адепт, падая, утратил ясные очертания, сделавшись подобием светящегося акварельного рисунка — только рисунка не на плоском листе, а на ткани трёхмерного пространства — и внезапно исчез вовсе, будто провалился из обычного мира на Тропы Сна. Как? Почему? Не вампира же в этом винить, такая нечисть обходится со своими жертвами совершенно иначе...

Между тем Ана, едва ли не неловко опустившись на одну из крыш, ударила по противнику уже не чистой волей, а каким-то заклятьем. По небу половодьем звенящей тишины разлился призрачный чёрно-зелёный пурпур, для которого, казалось, не было места среди цветов нормального спектра. Под этим сверхъестественным светом правильный овоид — отражение сути вампира, его тень, лежащая на физическом пространстве — скорчился и заколебался. Нечисть стала похожа на лист дерева, овеянный жаром близкого костра. А белый камень над побелевшим лицом Аны вспыхнул неистовым рубиновым огнём, посылая новое заклятье, и мир вздохнул, пропуская сквозь себя эхо высшей магии. Вокруг овоида сомкнулась частая сеть, сотканная из нитей фиолетовой тьмы. Полноватый человек, глядевший на всё это сквозь магический лёд, перестал кусать губы и подался вперёд, невольно приоткрывая рот. ТАКОЙ боевой магии он ещё не видел. И более того: не очень-то представлял, как можно сотворить подобное. Очень похоже, что в ход было пущено что-то из тайных арсеналов, из фамильных, строго засекреченных магических приёмов.

Стоявшее на столе рядом с ледяной глыбой устройство — резонирующие кристаллы, стекло и металл — прерывисто загудело. В воздухе над ним сформировался фантом смуглолицей женщины в форменном переливчато-зелёном тапаре.

— Милорд Джарм, дежурная Эйлас Берт, — Представилась она без особой надобности. Всех прирождённых магов своего домена лорд знал в лицо и по именам. Особенно тех, которые служили в городской страже. — У нас возле Кварталов проблема. Вы...

Поморщась, Джарм Фарни махнул рукой.

— Это не проблема, Эйлас; точнее, этой проблемой я уже занимаюсь. Вы ведь говорили о происходящем у перекрёстка Победителей и Бестолкового проезда?

— Да, милорд. Что там происходит?

Овоид бился в сети заклятия Аны. Сеть трещала, искря разрядами коротких злых вспышек, синих и фиолетовых. Верледи кривилась от боли, стоя в одной из поз Повеления и закрыв глаза. Заклятье держало, но растягивалось.

— Происходит дуэль Сил, — коротко сказал Джарм, не отрываясь от картин в ледяной глыбе. — Одна из участников — Ана Соллей, верледи Синтара.

— А её противник?

— Эйлас, позже я сообщу всё необходимое. Позже. А пока оповестите других дежурных о том, что творится, чтобы никто не наделал лишнего.

На лице дежурного мага отразилось нескрываемое, даже демонстративное раздражение, но голос остался ровен и твёрд:

— Слушаюсь, милорд.

Фантом Эйлас Берт исчез.