Магия грёз 1 и 2

— И всё же я сказал правду.

— Эта правда как-то связана с вашим проклятием?

— Возможно. А возможно — с вашим.

— Да, возможно...

Молчание. Чёрная Маска и Синяя Маска — узоры на последней складываются в контуры не то рыб, не то облаков — вновь сходят с места и направляются к лестнице.

— Итак, господин маг, вы твёрдо решили сопровождать меня.

— В целом верно.

— В целом! И сколь же далеко может зайти это... сопровождение?

— Достаточно далеко.

— А точнее?

— Пока не знаю, нимма Кана.

— Чудесно. Ну и откровенность! И к какой же категории я должна её отнести, вэй?

— А вы должны?

— Пока не знаю.

— Гм. Это откровенность или нечто иное?

— А это уж решайте сами, господин маг.

— Интересный подход. Не перейти ли нам на "ты"?

— Рановато.

— Что ж... согласен.

Поднявшись на крышу, пара в масках подошла к парапету, ограждающему открытую всем ветрам площадку над седьмым этажом "Полной Пригоршни". Двое "быков" составили им компанию, но смотрели не столько на раскинувшийся внизу город, сколько на других гуляющих.

— Неплохой вид, не так ли?

— Это — первый шаг к перемирию? Неплохой.

— И погода сделана недурная.

— И погода. Нимма Кана, у кого вы учились магии?

— В основном у книг. Ещё — у пары настоящих гримуаров. Кроме того, я, бывало, посещала Академию... и регулярно практиковалась сама, конечно.

— Странно. Я бы никогда не подумал, что вы самоучка. В вас чувствуется хорошая школа...

— Разве Академия — плохая школа?

— Нет. Наоборот. Но ведь вы, насколько я понял, не учились там по-настоящему?

— Конечно, нет! Там производят преподавателей — для своих, сугубо внутренних нужд — но в основном адептов-специалистов, алхимиков, например, или материаловедов. И ещё — исследователей. Мне не подходит ни первое, ни второе, ни третье. Не тот склад ума... пока, во всяком случае.

— А какой у вас склад ума? Или, иначе, чем вы живёте?

— Вот это — действительно интересный вопрос...

Пауза.

— К сожалению, господин маг, у меня нет действительно интересного ответа на него.

— Очень жаль. Признаюсь, вы меня сильно заинтриговали.

— Ну, это заметно.

— Неужели? А я вас?

— А вы меня — нет.

— Почему же?

— Разница в возрасте. Ведь вам уже под двести.

— Откуда вы знаете, сколько мне лет? И почему так уверены в названной... дате?

— Бросьте, господин маг. Вы слишком хорошо известны, во всяком случае, в этом городе, чтобы как следует спрятаться под простой маской. Да, мысли вы скрываете — не придерёшься, но фигура, но движения, голос... Детали этого ряда выдают вас с головой, и притом весьма быстро.

— Так. Значит, вы знаете, что я сын Мередин Хоше, леди Лайаму. Вы узнали мой голос... Раз так — может, и я вас знаю?

— Нет. До сего дня мы не имели чести беседовать, так что не пытайтесь расшевелить свою память. Это напрасное занятие.

— Тогда откуда...

— Хватит.

Чёрная Маска отвернулась от парапета и пошла обратно к лестнице. "Быки" и Парс Райан отстали от неё ненамного. Вчетвером они спустились в холл и покинули "Полную пригоршню". На выходе Синей Маске с подобающими вежливыми выражениями вернули денежный эквивалент фишек, оставленных им на столе для "тройного креста". Взяв солидно звякнувший мешок, хэльт на ходу сунул его в один из непростых карманов и быстрым шагом догнал Кану. По дороге он раздражённо сорвал свою маску и отшвырнул её прочь. Созданная с помощью Магии Грёз вещица, стабильность которой держалась больше на живой воле мага, чем на заклятиях, с хлопком обратилась в облачко водяных брызг.

— Это опять вы?

— Да, нимма.

На минуту воцарилось молчание.

— Если это из-за проклятия, господин маг, почему бы вам его не сбросить?

— Из лодки не выпрыгивают на полпути.

— Ясно. И куда держит путь ваша лодка?

— Не "куда", а "к кому"...

— Но не ко мне, верно? Должно быть, вы сильно разочарованы.

— Не настолько, чтобы утратить терпение.

— Увы, это так.

— Надо думать, нимма Кана, наше разочарование обоюдно?

— А как же ещё? И разочарование, и терпение, и даже проклятия, отчасти накладывающиеся друг на друга... У нас много общего.

— Да. К сожалению.

Чёрная Маска, двое "быков", Парс и нарочно держащиеся то в хвосте, то по сторонам от основной группы Успар и Квож спускались с вершины Муравьиного Холма по юго-западной стороне. С террасы на террасу, с лестницы на лестницу — люди-блохи, ползущие по Шкуре.

— Нимма, зачем вам такая солидная охрана? Целых четыре человека, причём один из них — варл!

— Это намёк на то, что вы, господин маг, стоите всей четвёрки?

— Нет, это просто вопрос. Мне интересно узнать ответ на него, поскольку вы и без уроков Академии Магии... небезобидны.

— Значит, это заметно.

— Да. Под маской мастерство не спрячешь. Хотя вот так, сразу, оно почти незаметно. Надо приглядываться и притом точно знать, на что именно смотреть.

— Мастерство? Не слишком ли громко сказано?

— Нет, не слишком. Я кое-что знаю о таких вещах. Простое умение, которое суть набор рефлексов, утаить невозможно. Надо обладать чем-то большим простого умения, чтобы скрывать навыки бойца под рисунком обычных движений.

— Однако вы-то меня раскусили.

— Нимма Кана, мне 178 лет, как вы сами же заметили. Это хоть и не полных два века, но за такой срок немудрено обрести особую чуткость на некоторые вещи. Так зачем вам охрана?

— Да затем, что не все имеют особую чуткость вроде вашей, господин маг. Разве вы этого не поняли, за свои-то 178 лет?

— Значит, вы не любите драк.

— Я не люблю их провоцировать. Разница ясна?

— Уж куда яснее.

Пауза.

— А куда мы идём? Если это не секрет.

— Да никуда.

— То есть?

— Хватит, клянусь Рью-Ардел и Предвечной Силой!

— Простите.

— Если ваше проклятие — это проклятие болтливости, лучше "прыгайте из лодки" и плывите сами! Господин маг.

Явно из тех девушек, что хорошеют во гневе, подумал Парс. И, разумеется, промолчал.

После спуска на очередную террасу Чёрная Маска неожиданно свернула. Сквозь рощицу небольших деревьев и голубовато-белых в темноте статуй она прошла к дому под тёмно-жёлтой крышей. Трёхэтажный, он, как и большинство строений Шкуры, был возведён из одновременно лёгкой и плотной древесины белого дерева. Причём, хоть годы почти не сказались на нём, — ещё до Излома, когда белое дерево было куда меньшей редкостью и стоило куда дешевле. Чёрная Маска зашла внутрь со всей своей свитой, направилась к конторке администратора и спорсила у него насчёт свободных комнат. Таковые имелись. Взяв ключ и поблагодарив, Кана поднялась на третий этаж. Парс последовал за ней, отставая шага на три.

У двери один из "быков" притормозил клиентку, не особо и сопротивлявшуюся, пока второй молча бродил по комнате с инспекцией. Три окна, встроенный шкаф, тесная ванна, облицованная не вполне чистой чёрно-бело-голубой плиткой; "устрица" — то есть полукруглый балкон под полукруглым же навесом, стандартный набор мебели на двоих... Посторонних в комнате не обнаружилось — ни в "устрице", ни в шкафу, ни под кроватью, так что "бык" вышел и разрешающе махнул рукой. Кана и следом за ней Парс Райан вошли. Охранники остались за дверью — хранить покой.

Усмехнувшись втихую, хэльт извлёк из безразмерного кармана бутылку густо-зелёного стекла, небольшой поднос и пару бокалов знаменитого на весь Фаэрн вентумского хрусталя. Разливая прозрачную бледную жидкость, маг продекламировал:

— Правила вежества непросты,

Их следует тщательно соблюсти:

Стихи почитать,

вина нимме дать,

И только потом — в кровать.*

Кана фыркнула совершенно по-кошачьи.

— Не воруйте у вора, господин Парс. Дайте-ка.

Забрав поднос с бутылкой, Кана поставила его на подходящую ровную поверхность — то есть подоконник — и вернулась. Вручила Парсу один из бокалов, чуть замешкалась... Маска Линньё-Тар не предназначалась для приёма пищи и питья, но маг чувствовал, что дело не только в этом. И оказался прав.

Звёздная ночь за окнами комнаты всколыхнулась. Волной с темноблещущим гребнем затопила пространство, легла на веки мужчины прохладной, пахнущей цветами ладонью. Не взошедшая ещё в реальности Эн'Сайа подмигнула ему, на миг замглившись облачком тумана. Серебристо звякнула снятая маска, затем, тонко, зазвенели бокалы. Маг прекрасно чувствовал Кану и словно воочию, разве что не в красках, "видел" каждое её движение — но на лице чётко различал лишь улыбку да ещё направление взгляда.

Улыбка коснулась края бокала, бокал наклонился. Едва уделяя внимание букету, Парс осушил свой.

— Правила вежества соблюдены? — спросила ночь с ускользающим лицом. — Если да, то...

Поцелуй стёр остаток фразы. Или, скорее, завершил её.

Выйдя из ванны, Тициас нашёл фиолетовую там и в том виде, как и ожидал. Не прошло и полминуты, как она застонала в первый раз.

За плечами Парса соткался бледно мерцающий плащ. Пока длился пахнущий вином поцелуй, плащ этот взлетел крутым изломом белоснежных крыльев. Когда Парс аккуратно и нежно коснулся губами плеч женщины, за её спиной выросла пара таких же упругих крыл. Обоих — и его, и её — подхватило вихрем общих видений, медленным и сладким. Не требовательная настойчивость Пространства Грёз, не туманящее разум наваждение, нет; только мягкая иллюзия, лишь немногим более прочная, чем фантазия или мечта. Её воля добавила к ней аккорд бархата и тьмы, сомкнувшей вокруг сферу ночи, а его крылья, не шевельнувшись, одной лишь своей трепетной реальностью понесли обоих ввысь, навстречу спиралям мерцающих звёзд.

Сквозь радужный туман, и восторг, и полёт — на шёлк мягчайших облаков...

— Боже ж ты мой! Как это прикажете снимать?

На облака просыпалось цветное конфетти смеха.

— Всё-таки суровый климат... Нет, не так. Сперва сюда, а уже потом... да, и вот это. Да не спеши ты так...

Снова конфетти: пёстрый щекочущий снег.

Фиолетовая была довольно умелой. Когда хотела — требовательной, когда надо — покорной, совершенно не стеснительной, как того и следовало ожидать от эрда'анки... но не слишком опытной. Впрочем, навязанный темп утомил её не сразу: она была молода и быстро восстанавливала силы. Опасаясь, что она вскоре проснётся и потребует добавки, Тициас склонился над задремавшей девушкой и зашептал слова, смысла которых уже не помнил, совершая жесты, значения которых почти не понимал. Закончив с этим, он вышел на балкончик, окутанный тенью, как плащом невидимости.

Минуты ползли всё медленнее. Наконец из-за горизонта показался край Эн'Сайа. Величавая, как пятимачтовик под всеми парусами, Большая Луна Фаэрна взошла на небосвод: владычица, королева, блистательная леди.

...и свет её пронизал Тициаса, как бесшумная молния — насквозь.

* — отрывок взят из "Украденных стихов" Трайала, лорда Крисма.

Во время тихой паузы, когда они лежали, чуть отодвинувшись и исследуя друг друга лёгкими касаниями пальцев, она неожиданно дрогнула и остановилась. Мгновением позже он тоже осознал перемену: отчасти перемешавшееся марево двух проклятий "сместилось" и "заныло". Облачно-звёздная фантазия мгновенно утратила убедительность, а затем вообще исчезла, отброшенная обоими, как старая одежда. Однако её первое заклятие, застилающее взор Парса, никуда не исчезло.

— Блойдракс глам! — непонятно выругалась она, вскакивая с кровати и сжимая кулаки.

— Что случилось? — спросил маг, тоже вставая.

— Конец забавам.

— Я с тобой.

— Нет!

Того, что произошло в следующий миг, Парс ещё не видел ни разу в течение своей долгой жизни прирождённого. Если, конечно, "видеть" — подходящее слово. Мир вокруг и рядом с ним встал с головы на ноги, а Кана будто раскрылась изнутри, приняв сгусток знакомой текучей Силы и одеваясь магическими щитами, столь же знакомыми по "рисунку" и "форме". Проклятие, наложенное Парсом на себя самого, узнало возникшую невесть откуда Силу раньше, чем его рассудок справился с обретённым пониманием, и тихо распалось на элементы.

Всё ещё не веря до конца, хэльт сбросил со своих глаз чужое заклятье. Черты сероглазого лица, которое скрывала маска Линньё-Тар, оказались те самые, ожидаемые. Хотя и искажённые смесью сильных чувств.

— Куда же ты собралась, Ана?

— На охоту, — Буркнула верледи Синтара. Щелчок пальцев — и её одежда, лежавшая тут и там, взлетела, а затем свернулась в плотный клубок, который Ана подхватила из воздуха вместе с маской. Парс принялся одеваться, поспешно, но не прибегая к магии.

— Так почему же мне нельзя последовать за тобой?

— Потому что мне этого не надо.

— Хо-хо! Да ты никак вознамерилась совершить нечто героическое? Например, покончить с ужасным вампиром?

— Клянусь Хаосом! Парс, что тебе надо?

— Просто немного помочь.

— Послушай...

— Нет, это ТЫ послушай! Как я понял, ты каким-то образом вычислила вампира. Что ж — честь тебе и хвала. Но здесь всё-таки Эрдау, а не Синтар и не Гаидд. Здесь, если ты вдруг забыла, домен Лайаму, так что... Ах ты..!

Успар сроду не был особо ловок на язык. Да и чертыхнуться при случае не любил. Когда в окнах на третьем этаже, за которыми он наблюдал из сада со статуями, полыхнуло алым и задребезжали стёкла в рамах, он сорвался с места и кинулся в дом — молча. Разумеется, не абы как и не очертя голову; кинулся с толком и в полной боеготовности, отчётливо понимая, что суетиться, скорее всего, безнадёжно поздно. При виде его лица и движений дежурный администратор позеленел и без специальных распоряжений сполз под конторку. Не обратив на него внимания, Успар пробежал мимо — к лестнице наверх.

...Один "бык", зыркая по сторонам и обнажив оружие, караулил у двери. Другой, тоже с оружием наготове, загромождал собой проход из комнаты на балкон-"устрицу". Квож потерянно топтался внутри. После первого же беглого взгляда на мизансцену Успар понял, что интуиция его не обманывала. От клиентки, равно как и от мага, не осталось и следа. Если не считать за таковые смятые простыни и стоящий на подоконнике поднос с бутылкой вина и парой бокалов.

— Ну? — Хмуро спросил сын Сниура.

— Магия, — Кратко ответил Квож. — Ушли Прямым Путём, оба. Прорезали пространство — и фьють! Но не одновременно.

— Уверен?

Ученик Альдена издал среднее арифметическое между хмыканьем и хрюканьем.

— В последнем — нет. А в остальном... Да будет тебе известно: здесь остался такой След магии, что комнату придётся чистить от остаточных потенциалов, прежде чем впускать новых постояльцев. Так-то!

— У-ху. След, значит. Остаточные потенциалы. — К чести Успара, оба заумных слова он выговорил без запинки. — А под этими потенциалами не могли спрятать что-то ещё?

Квож поскучнел.

— Могли. Многое могли... спрятать.

— Плохо.

Успар говорил о ситуации в целом, никого не упрекая, но ученик Альдена опустил голову. Хотя хорошо понимал, что он — пока что — именно ученик, что требовать от него больше того, на что он способен, нелепо. И всё-таки упёрся взглядом в пол. Нерационально, зато искренне.