Магия грёз 1 и 2

Умел ли это Раддайк? Сомнительно. А если и умел, то уж наверняка не в полной мере. Не та гибкость сознания, не та тонкость во владении магией высшего уровня, да и просто силёнок маловато. Как-никак, хоть талисман и был способен изменять и обострять чувства настроившегося на него, особенно чувства магические, за такие "услуги" он взимал немалую цену. Такую, которую далеко не всякий адепт мог заплатить без особенных трудностей и серьёзного риска. Пожалуй, только прирождённый маг способен был полноценно использовать все скрытые резервы творения Каттана. Всё-таки магартефакт первого порядка, да ещё симбиотический, а не какой-нибудь хрустальный шар или волшебное зеркало с парой встроенных заклятий.

Однако ради достижения Цели существо пошло бы на любой риск. И даже на заведомо непомерное усилие.

Выверенным напряжением воли оно изменило движение Сил. Талисман сопротивлялся молчаливому приказу, но изменение набирало размах и инерцию, и под направленным "вверх" взглядом существа вся многоярусная громада Холма обрела мутноватую полупрозрачность, словно превратившись в глыбу дымчатого кварца. Новое усилие, отзывающееся шумом в ушах и тянущей болью в затылке. Сосредоточение, наведение на резкость... Есть!

Дымчатость ушла. Перед магическим зрением существа возникла ясная и отчётливая картина, состоящая из понятных образов. В сотни раз более подробная и чёткая, чем при предельной фокусировке обычного магического зрения. И ещё, что особенно удивительно, полученная без помощи методик Вайра, проникающих заклятий и иных традиционных способов, невольно выдающих наблюдателя смещением потоков безличной магии.

Да, не простой это инструмент — талисман Каттана Борла.

Вижу... Чую.

Пять удвоенных патрулей городской стражи, усиленных матами и опытными проводниками из числа смотрителей подземных плантаций. В сумме — больше полусотни человек. С разных сторон движутся сюда, и подобрались уже довольно близко. М-да, неслабо всполошились наверху...

Хотя — ничего удивительного. Во время настройки я излучал столько энергии на самых разных уровнях, что её выброс наверняка почуяли все варлы Холма с более-менее приличной чувствительностью. Почуяли — и засуетились, конечно.

Чисто "технически" прибегнуть к Силам высшего уровня могут не только маги, но и лучшие из варлов первого предела. Но лишь хэльтам дозволяется проделывать такое без предупреждения и без каких-либо объяснений. Потому-то мне и пришлось зарыться так глубоко. В ином случае по окончании настройки я бы оказался в кольце рассерженных магов из городской стражи, а то и увидел бы перед собой кого-нибудь из лордов Эрдау...

Что ж, предосторожность полностью оправдала себя. Осталось только выбраться из катакомб, ускользнув от смыкающихся, точно челюсти медвежьего капкана, групп поимщиков.

Существо вышло из транса восприятия и отдало новую команду, уменьшая излучения талисмана до минимума. Тонко позванивающее мерцание клубка Сил, покоящегося в объятиях сделанного из металла и кристаллов "цветка", угасло. Магический потенциал талисмана замкнулся сам на себя, как моллюск, захлопнувший створки своей раковины.

Кровь стучала в висках, словно большой пожарный колокол, но существо не могло позволить себе промедления. Снимая Барьерный Знак, оно перелило часть заключённой в нём энергии в заклятие левитации и рассеянными кинетическими импульсами — очень осторожными, "тихими" — оттолкнулось от стен, выплывая из каверны.

Здесь, в сети глубоко запрятанных под землю переходов, колодцев и штреков, его мог выдать — кроме интенсивной магической эманации — главным образом шум. Как тихо ни ступай, чувствительные заклятья преследователей всё равно поймают даже самый слабый шорох. Да что там шорох! — уловят и во много раз усилят даже стук сердца, даже звуки дыхания. В старых катакомбах нет существ с размерами и массой, близкими к человеческим, так что нарушителя законов о лицензиях на магические действия предадут издаваемые им же самим звуки...

Но только не в том случае, если он будет передвигаться, не касаясь пола и стен, если ослабит и замедлит пульс, утишая заодно головную боль, и вдобавок временно перестанет дышать.

Конечно, от каверны путь существа поимщики смогут проследить без малейшего труда доброй дюжиной разных способов. И по шлейфу запахов, и по задержавшемуся на холодном камне остаточному теплу, и по Следу заклятия левитации, и по слабым оттискам активной мысли... вплоть до прямого чтения теней прошлого, если кому-то из магов стражи придёт в голову попрактиковаться в этом сложном и трудоёмком искусстве. Только пока преследователи со всеми предосторожностями, опасаясь спугнуть нарушителя прежде времени, доберутся до каверны, след существа успеет — должен успеть! — безнадёжно затеряться среди верхних ярусов Ямы. Растворится в не стихающей ни на миг многолюдной суете Горба. Конечно, если не произойдёт какой-нибудь непредвиденной и неприятной случайности.

...Случайности не произошло.

Просочившись мимо отрядов городской стражи, как сквозняк скользит мимо заколоченных ставен покинутого дома, существо поднялось на Третий Подземный ярус и завернуло в общественную парную.

— Чем могу служить? — встретил его автоматическим вопросом банщик и тут же воскликнул, округляя глаза. — О превеликие Силы! Нир, что с вами случилось?!

Существо ещё раз оглядело свою одежду, грязную до невозможности, воняющую почище иной помойки и вдобавок ко всему художественно разодранную в нескольких местах.

— Да вот, понимаете, напали... Еле отбился, ей же ей!

Банщик остро прищурился, стараясь поменьше морщить нос:

— Деньги-то хоть не забрали? — И едва-едва сумел сдержать широкую довольную улыбку, когда услышал:

— Нет, не успели. Я от них скрылся... Но какие ж поганцы! Ведь всего неделю как купил обновы — и на тебе, опять в лохмотьях!

— Охо-хо, грехи наши тяжкие... Какая жалость, господин хороший! — со слезой в голосе посочувствовал банщик и без паузы деловито осведомился. — Вам в общую или в отдельный кабинет?

— А?.. В отдельный.

— Тогда с вас серебряная барка с четвертью... Не скупитесь, удача за щедрыми ходит, как пёс за хозяином... Благодарю от всей души, нир. Желаете, чтобы вам помогала, э-э, помощница?

— Гм. — Существо как бы заколебалось. — А в прейскурант эта помощь входит?

— В прейскурант?..

— Я говорю, платить за это надо отдельно?

— А-а-а... Да, отдельно. Значит, нет?

— Увы, любезный — мне сейчас не до того, сами понимаете. Хотя...

— Да? — немедленно оживился банщик.

— У вас найдётся что-нибудь из одежды? Не обязательно новое, но чистое: рубаха, бельё, штаны там... Я заплачу.

— А как же, нир! В смысле — конечно, найдётся! Не одеваться же вам потом снова в это, гм... Нет-нет, прошу сюда.

Через двадцать минут, отмывшись от запахов катакомб, существо покинуло парную. В руке оно несло взятую у банщика — "что вы, это — даром!" — сумку, где лежала свёрнутая в неряшливый узел старая одежда. Поднявшись ярусом выше, существо ненадолго зашло в обувную лавку. Когда оно покидало её, к старой одежде добавилась также старая обувь.

Несколько длинных петель по лестницам, радиусам и коридорам; не менее полудюжины раз существо воспользовалось Блестящими тросами, окончательно запутывая след, и наконец укрылось в неприметной комнатушке на Пятом ярусе, ключ от которой оно носило при себе с утра. Комнатушка была, о чём существо знало так же, как и об остальном, снята на полугодовой срок путём анонимного банковского перевода. Откуда пришёл перевод, существо не знало, да и не задумывалось, довольное тем, что может свободно распоряжаться как этими "апартаментами", так и всем, что находится в них.

При скромных размерах комнатушка обладала рядом несомненных достоинств, включая камин с баком для подогрева воды. Хотя камин был снабжён термофокусом и требовал мало топлива, а система подачи воды имела устройство очистки — миниатюрный аналог общегородской канализационной сети, из-за которого взятую из бака воду можно было использовать несколько раз — в договоре об аренде комнатушки плата за "создание избыточного тепла", "потребление воздуха" и за водоснабжение вдвое превышала все остальные статьи расходов, вместе взятые. Роскошь всегда дорого обходится. Однако для существа оказалось весьма кстати то, что аноним не поскупился... Не оттого ли, что предвидел необходимость "роскошеств"?

Светочасы над камином показывали, что до захода солнца осталось чуть больше часа. Не тратя времени даром, существо бросило в камин несколько брикетов из прессованных опилок и плеснуло сверху ложку огнетвора. Через минуту брикеты уже полыхали вовсю, и существо отправило в камин свою старую одежду. Следом полетели ботинки, следы которых остались в пыли и грязи глубинных тоннелей, и купленные в обувной лавке неудобные боттарсы. Когда же вода в баке согрелась достаточно, чтобы ей можно было вымыться, существо бросило в огонь и тряпьё, приобретённое у банщика за двойную цену.

Да здравствует огонь — лучший друг всех, кто избавляется от улик!

Пока улики горели синим пламенем, существо орудовало намыленной губкой, окончательно избавляясь от запаха катакомб. Покончив с мытьём и слив мыльную воду в регенератор, оно быстро осмотрело содержимое платяного шкафа и оделось. Новый костюм мог показаться родным братом сожжённого. Только обувь теперь на существе была иная: мягкие, с упругой подошвой и замшевым верхом полусапоги "кошачья лапа". Роль когтей в них выполняли железные прокладки у пяток и в носках. Не то чтобы существо ожидало, что на пути к Цели ему придётся кого-то пинать; но уж если бы пришлось...

Поворошив кочергой угли в камине, оно сунуло в карман новой одежды плоский футляр и вышло в узкий безлюдный коридор.

...Подобно мне, терраса смотрит на запад — туда, где садящееся солнце словно накалывает себя на острые зубья скальной "пилы". Тени позднего вечера, тянущиеся от неё к подножию Холма, накрывают уже всё левое крыло Склонов и три четверти портовых районов. Если прищуриться сквозь завесу бьющих в лицо лучей, можно увидеть первые ночные огни, загорающиеся среди Парящих Кварталов.

Подходит моя очередь. Бросаю в щель монету, принимаю из рук служителя простенькую сбрую, состоящую из нескольких прочных ремней. Снизу — сиденье, сверху — карабин. Надеваю сбрую, служитель защёлкивает карабин на канате-паутинке, отходит чуть вбок и кивает. Отталкиваюсь от края, и...

Ветер в лицо. Скорость растёт, терраса у меня за спиной стремительно улетает назад и вверх, пока у меня под ногами проносится нижняя терраса, а потом следующая, лежащая ещё ниже... Свист в ушах — и больше никаких звуков: карабин скользит по канату совершенно беззвучно, создавая полную иллюзию не то полёта, не то падения. Последнего, пожалуй, больше. Воистину, спуск по канату-паутинке — развлечение ещё то. Излюбленная забава городских подростков. И транспортное средство для тех, чья торопливость не умаляется страхом высоты.

Плоская крыша здания за Нижней Кольцевой чувствительно бьёт по пяткам. Однако под конец спуска скорость уже далеко не та, что в середине — никак не больше десяти локтей в секунду. Торможу и выпутываюсь из сбруи, не дожидаясь, пока следующий любитель острых ощущений въедет мне в спину.

Спустившись с крыши дома по наружной лестнице, иду через Прихолмье по Весёлой улице. Дневной свет истаивает, скатываясь через золотистое и оранжевое к красному, а на смену ему приходит понемногу усиливающийся свет ксим-дисков. С утра до вечера пившие энергию солнечных лучей, ближайшие несколько часов они будут щедро отдавать накопленное. Людей вокруг меня становится даже больше, чем днём: с приходом вечерней прохлады город охватывает привычное оживление.

Я не спеша прохожу мимо ресторанчиков и пивных; мимо привлекающих к себе внимание яркими красками и светом вывесок магазинов, в которых можно купить либо заказать товары, каких подчас не найдёшь даже в пёстрой сутолоке Большого Базара; прохожу мимо лавочек, ломбардов, салонов всех мастей — ювелирных, книжных, парфюмерных, антикварных, галантерейных, салонов моды и магии; мимо театров — иллюзий, кукольных, музыкальных, где вообще нет сцены, и традиционных, где пьесы разыгрываются живыми актёрами в масках и в гриме. Я прохожу мимо клубов — закрытых и доступных для любого, частных музеев, дверей банков и дверей, помеченных знаком гильдии целителей, танцевальных, гимнастических и фехтовальных залов...

Мимо, мимо, мимо.

Не останавливаясь.

Когда солнце зашло за горизонт и настала ночь — первая из трёх ночей полнолуния — существо добралось до конца улицы. До площади, известной как Пятиугольник, или Кавиррат.

7

Вдох — вы-ы-ыдох... вдох — вы-ы-ыдох... вдох...

— Кхан-нааа!

Мантра "конец" завершила медитативный цикл. Среднее сознание Аны тихо и мягко соскользнуло в активный режим.

Словно меч в ножны.

Верледи Синтара поднялась на ноги одним экономным толчком. Движение получилось плавным, текучим, наполненным сдержанной энергией, что полностью отвечало её самоощущению. Ана коротко шевельнула пальцами. В двух шагах в воздухе повис большой овал — кусок идеально отражающей свет плоскости. Повернувшись спиной к нематериальному зеркалу, Ана глянула через плечо.

Раны, нанесённые мечом Парса, исчезли. О том, что они вообще были, напоминали только тонкие розовые полоски на коже, да и от этих полосок не останется ни следа часа через два.

— Прелестно, — мурлыкнула Ана. Как и следовало ожидать, полный цикл восстановительной медитации подстегнул процессы самоисцеления. Да и молодость взяла своё. Обернувшись к зеркальному овалу лицом, девушка придирчиво оглядела себя с ног до головы. Подмигнула отражению, тряхнула коротко остриженными волосами и пошла одеваться.

Её любимый дорожный костюм был прост. Зелёная рубашка, серая ультракороткая куртка-болеро и серые же свободные брюки. Плюс высокие сапоги до колен, ремень и перчатки с раструбами — всё из светло-коричневой кожи. Непременной деталью наряда был также меч по имени Братоубийца. Однако на сей раз Ана оставила его висеть на вбитых в стену крючьях, как костюм — на использованной вместо вешалки спинке стула. Не тронула она и тонкий серебряный обруч-концентратор с крупным молочно-белым камнем, который положила на прикроватный столик перед тем, как погрузиться в медитацию. Не тронула, хотя расставалась с обручем ещё реже, чем с мечом.

Магические предметы плохо сочетаются с инкогнито и этой ночью стали бы скорее помехой, чем подспорьем.

Не собираясь одеваться, как всегда, Ана всё же подошла к стулу, на котором висел её дорожный костюм. Ненадолго. Ровно настолько, чтобы достать из правого внутреннего кармана куртки плоский пенал. Покопавшись в его содержимом, Ана выбрала из нескольких дюжин бусин разного размера и формы пять штук, закрыла пенал и положила его на место. Бросив четыре бусины на кровать, а пятую на пол, верледи Синтара сосредоточилась и произнесла заковыристую вербальную формулу. Когда заклинание подошло к концу, на кровати и рядом с ней вместо бусин лежали аккуратно упакованные детали женского наряда.