Магия грёз 1 и 2

Каждый уходит, как может.

Кто-то в слезах, кто — в злобе.

Кто-то с ножом меж рёбер,

Кто-то — ещё в утробе.

Кто-то на поле брани,

В бегстве с него — другой.

Кто-то — ребёнком малым,

Кто-то — слепой каргой.

Смерть, визитёр незваный,

Входит в любую дверь.

Мало таких, кто скажет:

"Эй, заходи теперь!"

А среди них — не много

Умерших ради вас.

Память о них храните.

Знайте о них — сейчас.

Каждый уходит, как может...*

12 +13

Свет жадно глодал Скитальца, даруя облик последнего милосердия по его же воле и выбору. Что ж, 228 лет — изрядный путь, способный утомить любого... Но тот же самый свет глодал безымянное существо. Очень быстро? Чересчур медленно? Не понять. Но тоже — жадно. И без анестезии. А потом (потому?) сознание существа погасло.

Напоследок подумалось: в который уже раз...

И ещё: теперь — насовсем.

Иная память — это даже и не память вовсе.

Настоящая память — это знание, содержащееся в мозгу и попавшее туда через фильтры органов чувств. Короче говоря, атрибут тела. Даже если адепт извлекает из окружающей его реальности какую-то информацию магически, не используя глаза, уши, нос и всё прочее, чем ограничено большинство людей — даже тогда его сознание получает и обрабатывает знание, добытое необычным путём, пользуясь призмой мозга. А серое вещество в головах у адептов — хоть варлов, хоть прирождённых — не слишком отличается от того серого вещества, что помещено природой меж ушами не-адептов. Так что генеральное направление в любом случае одно: из внешней реальности через тело и мозг — к разуму.

Но правил без исключений нет. Говоря точнее, иная память работает по другим правилам, подлинным пониманием которых не может похвастаться ни один маг. "Память души", "трансовое знание", поворот потоков смысла... Всё это лишь слова, плохо объясняющие, КАК. И тут уж ничего не поделаешь: в магии много таких вопросов. Хорошо ещё, что на практике вполне можно обойтись безо всяких объяснений и просто повторить известные действия для достижения известного результата. В случае же с иной памятью результат известен достаточно хорошо. В тех

* — "Песня об уходящих". Конец VII века эпохи Древних Царств. Автор неизвестен.

же умных книгах, где сказано, что "иная память является скорее процессом, чем состоянием", сказано также, что процесс этот позволяет узнать то, чего человеческий мозг не знал и знать не мог.

...Позже я пытался как-то упорядочить переживания, испытанные мной в том трансе. Пытаться-то пытался, но мало чего достиг. Непросто это — проникнуть обычным умом в детали того, что добыто невесть откуда умом вывернутым. Даже если и тот, и другой (иной?) ум принадлежат тебе самому. А вот суть знаний, извлечённых мной во "время" транса, оказалась понятнее. Кратко: мой разум промчался из глубин прошлого тех-кто-ещё-не-стали-мной через период синтеза, когда надо мной работали мысль и воля вэя Велаура, а затем по моей короткой "жизни" в Эрдау до того момента, когда старый маг сказал: "Прощайте!"

И всё время, пока я скользил сквозь былое на гребне иной памяти, другое сознание скользило рядом, поддерживая меня и направляя по верному пути.

Я догадывался, кто меня страхует. И ничуть не удивился, когда после выхода из транса обнаружил...

...полулежащую на диване в библиотеке Велаура Ану Соллей явно отягощала сильная усталость. В номере 8-5 "Пилигрима" она выглядела не в пример лучше. Тогда, на исходе первой ночи полнолуния, требовался внимательный взгляд и нос собаки-ищейки, чтобы понять, что она не в самой лучшей форме. Сейчас же ничуть не изменившийся ровный свет без жалости подчёркивал на её лице сеточку ранних морщин, густые тени вокруг покрасневших глаз и общее выражение усталого равнодушия. Ана была измотана. Не до предела, конечно, но сильно. Вполне достаточно, чтобы отбросить попытки скрыть от постороннего взгляда своё состояние.

— Ну, очнулся, — Сказала она без вопросительной интонации. — Поговорим сейчас или отложим до вечера?

Я обнаружил, что больше половины моей головы набито ватой. Интересно, кто всё-таки из нас двоих сейчас выглядит хуже?

— Сперва вопрос, верледи.

Ох и жуткий же у меня голос! Как у пропойцы с бодуна...

— Говори.

— Вэй Велаур, как я понял, нарушил законы лордов. Этот, Меморандум...

— ...Восстановления. Да.

— Отсюда следует, что я, его конструкт, существую незаконно.

— В общем-то верно. Хотя словосочетание "существовать незаконно" звучит так же глупо, как "преступная сила" или "грязное знание". Жизнь как метод преступления — ха!

— Как бы это ни звучало, проблема-то остаётся. Каков после всего происшедшего мой статус в Земле Эрдайа?

— Одним словом: запутанный. Но не думаю, чтобы тебе по-настоящему угрожали изгнание, смерть или отлучение от Сил. Ответ за грехи своего отца ты нести не должен и не будешь: это один из краеугольных камней закона.

— Вот как?

— Да, так. Клянусь Безначальным! — Неожиданно вспыхнула Ана. — Неужели я дала повод к тому, чтобы... Ладно. Хорошо. Ларвис Велаур! Я, Ана Соллей, дочь Тарьи Джин, даю тебе слово в том, что помогу тебе. Так, как велит моя совесть и в той мере, в какой это не противоречит Клятве Чести. Довольно ли тебе этого?

— Вполне. Извини, если я как-то задел твоё... э-э-э...

— Брось, — верледи вернулась к прежнему усталому равнодушию так же быстро, как вспыхнула. — Я же понимаю, что тебя заботит, и скорее сама должна просить прощения за недостаток сдержанности.

— Это из-за усталости. Нам не помешал бы хороший отдых.

— Согласна. Бурная ночка выдалась, язви её...

Сон — обычный сон — не лучший способ расслабиться и снять напряжение, а тем более восстановить возможности тела и остроту ума. Он лишь самый простой... зачастую — даже слишком простой. После лихой езды по "ухабам" иной памяти трансовые состояния не вызывали у меня большого восторга, так что в итоге я выбрал восстановительную медитацию Не в последнюю очередь из-за того, что во время медитации можно было с чистой совестью отказаться от размышлений на бытовые темы. А заодно и от болезненно-тревожных переживаний по поводу того, что случилось и что ещё может случиться. Восстановительная медитация служит прекрасной защитой от горьких мыслей, куда более благотворной, чем алкоголь и другие химсредства низкой селективности. И, разумеется, никогда не приводит к болезненному, практически всем известному, малоприятному состоянию — похмелью.

К несчастью, в одном медитация от алкоголя не отличается: и она, и спиртное имеют ограниченный срок действия.

Не знаю, как отдыхала и чем занималась помимо отдыха Ана. Я не спрашивал. Когда она вернулась в дом Велаура... покойного вэя Велаура... за два часа до заката, сам я сидел там же, где мы и расстались утром — в библиотеке. Не бездельничал. Изучал объёмистые, чуть не лопающиеся от фактов и фактиков тома по двум тесно связанным дисциплинам: юриспруденции и истории. И ощущал себя, как тот мифический герой, подрядившийся выпить море. Даты, события, имена, прецеденты, параграфы-уложения... святые стихии — оригинальные гипотезы и локальные поправки!.. У героя-морепийцы, должно быть, очень болел живот; у меня же медленно, но верно распухала голова. В общем, свой "досуг" я прервал без сожалений. Тем более, что степень запутанности своего статуса уже уяснил.

— Согнивэ, Ларвис.

— Что?

— Так звучит формальное приветствие на юнгате. Сокращение фразы, которая в вольном переводе звучит примерно так: "Предлагаю поговорить о деле". Жившие у полюса Магии Стихий славились прямотой...

Вернув на полку последний том из тех, что брал (если кому интересно — "Меморандум Восстановления в комментариях и частных версиях, переиздание 674 года, полтыщи страниц убористого текста), я повернулся к Ане анфас.

— Итак, согнивэ?

— Не погоду же нам обсуждать, верледи. Да и большого выбора у меня нет.

Высказав наконец эту мысль вслух, я отнюдь не плакался, а пускал пробный шар в боевые порядки Аны. Или, если угодно, забрасывал удочку в надежде на поклёвку.

Большинство людей, пережив глубоко личную травму, проявляет впоследствии здоровую невротическую реакцию на потрясение. Иными словами — обжёгшись на молоке, дует на воду. Любившие и брошенные боятся влюбиться снова, пострадавшие от зависти и людской злобы становятся недоверчивыми и мнительными, а принявшие неверное решение в важной ситуации и на этом погоревшие начинают избегать каких-либо решений вообще, топчась между "да" и "нет", но не делая решительных шагов ни вправо, ни влево, ни вперёд. Я уж не говорю о том, что совсем не странно выглядит страх перед глубокой водой в человеке, однажды чуть не утонувшем. И так далее.

Имеющий сильную волю может преодолеть невроз, даже если травмирующая ситуация повторялась, а страх перед ней успел закрепиться... Но это уже епархия психотерапевтов, к каковым я не отношусь. Суть же состоит в том, что душевно здоровый индивидуум любого возраста и пола стремится избежать всего, что вызывает в нём негативные эмоции. Точно так же, как стремится получить максимум эмоций положительных. Это хорошо, ибо способствует выживанию. Эволюция ещё не успела "изобрести" многоклеточные организмы, имеющие нервную систему, а первые одноклеточные — и эукариоты, и даже прокариоты — уже вовсю драпали оттуда, где не было пищи, туда, где пища была. Инстинкт! Ничего удивительного, что аналогичные реакции у людей, слегка преобразясь и слегка усложнившись, коренятся в сознании и в подсознании, определяют поведение в большинстве ситуаций. Беда же заключается в том, что общество-то человеческое усложнилось не слегка... но большинство прямоходящих-говорящих по-прежнему готово избегать боли, какой бы ценой за это ни пришлось платить другим. Своя рубашка ближе к телу.

У социальных животных безразличие к чужим чувствам умеряется воспитанием, сиречь системой запретов, подкреплённых страхом наказания. То есть один страх оттесняют другим — "Ужо настигнут тебя, нечестивец, кары земные и небесные!" — а с силой инстинкта борются с помощью инстинкта же. Способ из разряда простейших... Но по поводу неравнозначности простого и лучшего я уже высказывался со всей определённостью. И вообще, попытки отвлечься от зубной боли при помощи молотка, каковым страждущий должен врезать себе по пальцу со всей дури, никогда не казались мне особо здоровой методой...

Что-то я чересчур увлёкся. Мыслию по древу. Возвращаясь к теме нормальности неврозов: человек вправе считать себя именно человеком, а не просто говорящим животным, потому, что, среди всего прочего, он может успешно бороться со своими инстинктами. Вплоть до полной их трансформации в нечто прямо противоположное. Часто это приводит к нездоровым явлениям, худшее из которых — социальный недуг по имени фанатизм. В особо тяжёлых случаях приводит к коллективному затмению естественного страха смерти — брррр... Но такова уж цена свободы. Плата за появление личностей, испытываемая которыми боль приводит не к замкнутости и боязни новой боли, а переплавляется в стремление облегчить ношу своих ближних. Пусть даже ценой неприятностей для себя лично.

Да, редкостные и драгоценные исключения из правил представляют собой такие люди. Мне показалось, что в Ане Соллей я встретил одно из таких исключений, и про отсутствие у меня свободы выбора я сказал, желая посмотреть на её реакцию — и подтвердить своё мнение.

Либо опровергнуть его.

— Послушай, Ларвис, — сказала Ана, едва заметно хмуря брови, — давай раз и навсегда договоримся обходиться без лишнего официоза. Ты не гражданин Гаидда либо Синтара — это раз. Ты, как и я, адепт — два...

— И таково твоё желание — три. Хорошо, пусть будет так.

Ана поморщилась.

— Ты никогда не слышал о том, что стремление принять позу подчинения — слабость?

— При чём тут мои стремления? Я просто-напросто смотрю в глаза фактам. Хорош бы я был, пытаясь навязать тебе свою волю!

— Логично. Но это не объясняет твоего упорного отказа от равенства в отношениях, которое я предлагаю. Во многом я тебя превосхожу, спору нет — но ведь не во всём же!

Если она ждала от меня радостного согласия, пришлось разочароваться. Я промолчал.

— Ларвис, я хочу сделать тебе одно предложение. Только не прямо сейчас, а чуть позже.

— Позже чего?

— Разговора, конечно. Ты как будто согласился с ним, но в такой форме, что я уступаю тебе инициативу. Решай сам.

— Красивый трюк. Ты же прекрасно знаешь, что я не могу отказаться от беседы!

— А почему? Ты можешь отложить её, можешь обратиться за помощью и подтверждением своих прав к одному из лордов Эрдау; наконец, покинуть архипелаг или Фаэрн как таковой. На мой взгляд, выбор достаточно широк.

— Ну да, конечно! Отложить разговор — и продлить неопределённость? Променять тебя неизвестно на кого, пусть даже трижды лорда? Сломя голову отправиться туда-не-знаю-куда? Спасибо. Я предпочитаю ясность и твёрдое знание своего положения — пусть и малоприятного. А что касается ухода из Фаэрна, то это — шутка из разряда несмешных. Я понятия не имею о том, как достичь миров Изнанки. Наделить меня знаниями такого рода мой "отец" не озаботился, о чем ты должна как минимум догадываться. Или, говоря об "удалении из этого мира", ты имела в виду что-то вроде последнего заклятия Велаура?

На этот раз красноречивым молчанием разразилась Ана. Такое поведение собеседника обычно приводит к осознанию собственного идиотизма и отравлению чувством вины. Я же молча отдал должное уму и выдержке верледи. Очень хотелось улыбнуться. Вместо этого я сказал:

— Идём.

Как правило, после такого предложения спрашивают: "Куда?" Или: "Зачем?" Ана бросила мимолётный взгляд в точку, где всё ещё висел в пространстве След того самого заклятия старого мага... и ничего не спросила.

Дом Велаура Скитальца стоит на улице Серебряных Псов, немного севернее площади Кавиррат. Но я, выйдя из дома, направился не на юг, а на север и на первом же перекрёстке свернул на запад, в сторону Парящих Кварталов.

Улицу Красильщиков, на которую перешли я и Ана, овевали неистребимые химические ароматы. Никакие меры не могли полностью удержать летучие молекулы от распространения из плотно закрытых чанов и запертых помещений. Тем более что и те, и другие приходилось хоть редко, но открывать. Короче говоря, любители прогулок держались подальше от этих кварталов и не мешали нашему неторопливому дрейфу навстречу солнцу в ореоле красочных ароматов. На несколько секунд, когда мы шли мимо небольшой пекарни-кондитерской "Кудесница", их оттеснили более аппетитные запахи, но вскоре мы миновали её, и атмосфера стала прежней.

Первым молчание нарушил я.

— Ты не жалеешь о своей просьбе Велауру?

— О просьбе — нет. Мне лишь досадно, что я не предвидела всех последствий этой просьбы, хотя всё лежало почти на поверхности. — Сквозь щиты сознания Аны пролилась законченная в своей краткости мысль-образ: "Чувства ослепляют всех".

— Ты серьёзно?