Магия грёз 1 и 2

Ветер стих. Вот он дует, ровный и упорный. Шаг — и его уже нет.

Это была не единственная перемена в окружающем мире. Куда-то исчезли чайки, исчезли совсем. И волны, к которым они ныряли, тоже. То, что осталось, было не совсем морем, не совсем воздухом и не совсем землёй. Всё изменилось. Как будто между окуляром и объективом, между разумом и реальностью поставили светофильтр. Такой, что не только отсекает что-то, но ещё и искажает оставшееся, и не вдруг поймёшь, что именно отсечено, а что исказилось. Ана непроизвольно напряглась, ловя обострившимся слухом дрожь магического эфира, запертое, как хищник в клетке, эхо звуков, стихших 800 лет назад. Неподвижный, как болотная жижа, воздух вибрировал от мрачной музыки боли, гнева, мучительной смерти и затаённой нечеловеческой злобы. Эта музыка окатывала верледи волнами холода и невольной дрожи, пока она не притупила чувствительность, сделав иные звуки просто тихим невнятным шорохом. Глэндор сделал то же самое ещё раньше. Контакт с недоброй аурой опасно усиливал его личный кошмар, давно и прочно запертый на дне души в клетке магии и живой воли. Но даже раньше, чем внутренние, черноволосый укрепил внешние барьеры. Сестра была рядом, и он не хотел рисковать.

Вскоре дорога кончилась. Позади гладко замощённое полотно, несмотря на возраст, пребывало в завидной сохранности. Впереди — было варварски разломано и перепахано. Ещё одна мета войны: осаждённые стремились максимально осложнить задачу осаждавшим. Но Ане и Глэндору это мешало мало. Хотя верх насыпи, где некогда шла дорога, сплошь усеивали камни, ямы и рытвины, оба продолжали двигаться с плавной грацией, точно по ровному, ни на миг не задумываясь, куда поставить ногу и не производя лишнего шума. Глэндору это давалось труднее, чем его сестре: сказывался недостаток практики.

"Клянусь Безначальным! Я и вправду присох к креслу. Скверно..."

Руины приближались. Насыщенность реальности магией неуклонно росла. Глэндор проверил, как ходит в ножнах меч; ступающая чуть впереди и левее Ана машинально проделала то же самое. Впереди ждало длинное, более двухсот шагов, узкое место. Когда-то на месте крепости был небольшой полуостров, похожий на морское чудище, доползшее до берега, даже дотянувшееся до суши головой, да так и издохшее; и Старым Мысом назывался тогда не весь полуостров, а только уходящий в глубины "хвост чудища". При постройке крепости "спину" полуострова выровняли, а заодно стесали излишки с "боков" и "шеи", отчего просто крутые обрывы стали отвесными стенами высотой не менее 40 метров. И теперь добраться до развалин можно было либо морем, либо по воздуху, либо по гребню "стенки" шириной метра в три, справа и слева от которого — и полусотней метров ниже — неподвижно стояла тёмная вода. Но, конечно, не из-за страха высоты Ана встала, немного не доходя до начала этого гребня, и тихо, но с чувством чертыхнулась.

— Что не так?

— Всё, — глуховато откликнулась верледи, кивнув в сторону пары белых камней, стоящих у начала природного моста, как часовые в карауле. — Лет 20 назад, в свой последний визит сюда, мать поставила на этом рубеже Барьерный Знак. Ещё пять лет назад Знак был в полном порядке. А теперь его нет, и крепившие Знак камни мертвы, как простые булыжники.

Глэндор быстро прозондировал ближайшие объекты и особенно — белые камни, якоря Знака. Да, Ана была права. Тарья Джин потратила немало времени, умения и сил на установку Барьерного Знака. А вот его неведомый разрушитель обошёлся одной лишь грубой мощью. Элегантное, при всей своей прочности, кружево силовых потоков смело, а якоря — не в материальном смысле, понятно — попросту разнесло вдребезги. Следы случившегося поистёрлись, но было совершенно ясно, что переломить задействованную Тарьей энергию смогли бы немногие. В одиночку — или прирождённый маг, или очень сильный варл первого предела; впрочем, варл, да и мало-мальски искушённый маг действовали бы совсем иначе... или же сущность из разряда высшей нечисти — молох, вампир, кластрол, суггун, гайамор, в общем, враг из наихудших.

— Да, сестричка, паршивые дела. Идём дальше?

Ана бросила на него косой взгляд, и Глэндор наградил её усмешкой.

— Думаешь, я отпущу тебя бродить по руинам во тьме и одиночестве?

— Почему бы и нет? Это ведь уже серьёзно. Я была в Паутине, и...

— Тпру! Спокойнее, — Черноволосый погасил улыбку. Рубин в его венце словно шевельнулся и коротко полыхнул белым пламенем. — От одного запаха беды я не побегу — это раз. Прикрою твой тыл — два... В общем, топай.

Пряча улыбку, Ана миновала белые камни и ступила на гребень скальной стены-моста. Впрочем, её улыбка быстро померкла.

"Дорогая, тебе следует определиться в своих желаниях. Не слишком-то умно хотеть, чтобы рядом был Глэн, одновременно считая его помехой..."

Остатки привратных башен осыпались в море. Та же участь постигла и подъёмный мост. Между концом гребня и местом, где раньше стояли ворота, зиял провал шириной метров в пятнадцать. Подойдя к его краю, Ана прыгнула. Описала пологую дугу и медленно, как во сне, перелетела на другой край, приземлившись парой метров выше начальной точки прыжка — на вершину ближайшей груды камней. Глэндор пересёк провал, шагая прямо по воздуху, как по невидимому мосту. Встав чуть позади и правее сестры, он так же, как и она, вчувствовался в тишину развалин.

Даже спустя века здесь не росло ничего. Ни травинки, ни кустика, ни клочка мха или пятнышка лишайника. И к лучшему, пожалуй: от растений, укоренившихся в этой земле, всё равно не пришлось бы ждать чего-то хорошего. Всё и вся кругом было безнадёжно отравлено алхимическими зельями и смертоносной магией. Видимое лишь для адептов, поднималось от бесформенных каменных груд бледно-жёлтое мерцание, схожее с ядовитым туманом. Местами выбивалось к поверхности, как струи призрачных гейзеров, более плотное мерцание других оттенков: грязно-зелёного, жёлтого, бурого, тёмно-багрового. Застойная атмосфера была так пропитана рассеянной энергией, что самый воздух над руинами был для незащищённых существ страшной медленной отравой. На дне души Глэндора снова шевельнулось то, запертое, и черноволосый маг тихо ужаснулся, осознав, что части его существа здесь нравится.

— Жуткое местечко, — пробормотала Ана вновь. — Ну, пошли.

— Куда? Аура здесь такая плотная, что уже в десятке шагов всё расплывается и тонет, как в тумане...

Сероглазая не без недоумения посмотрела на него. "А фокусировка? — так и вертелось у неё на языке. — А глубинное восприятие, методики Вайра, заклятия, наконец? Почему он вдруг забыл обо всём этом?"

— В чём-то ты прав, Глэн, — Сказала она вслух. — Но есть тут кое-что, требующее внимания в первую очередь. Ты ведь видел: на поверхности не уцелело ничто, кроме огрызка донжона. Зато подземелья, большей частью вырубленные прямо в скале, пострадали мало, если верить словам матери.

— Понятно. Значит, сперва главная башня, потом пошарим внизу и лишь тогда, если ничего не найдём, прочешем всё на поверхности. Пошли.

...Аккуратно ступая с камня на камень, Ана подумала, что у руин есть свой запах. Не вещественный, а ментальный. Неповторимая смесь пьянящего аромата Силы, пронизывающей всё вокруг, с отвратительными миазмами неживой алчности. А ещё — с резким "привкусом" страдания и ненависти, впечатавшимся в скалу вместе с пролитой давным-давно кровью. И смесь эта такова, что всё время хочется "зажать нос", усилив защиту. "Не потому ли Глэн не слишком старается вникнуть в здешнюю атмосферу? Брезгливость... У себя ведь он имеет дело с чистыми Силами, холодными, яркими и незамутнёнными. А здесь безличная магия — как источник, в который бросили разлагающийся труп".

Ана вспомнила, как Паутина отучала от брезгливости её, и сглотнула.

Приближение двух магов разгоняло невидимый отравный "туман". Их защита отторгала колышущееся желтоватое мерцание своим морозным блеском. Там, где они проходили, воздух очищался, а камни переставали сочиться злой Силой — но, увы, ненадолго. Затянув прорехи, "туман" смыкался вновь, как болотная ряска над утопленником. А впереди из него уже выплывал силуэт донжона. Сквозь светло-жёлтое марево все шесть уцелевших этажей светились фиолетовым огнём высших заклятий, сохранивших сердце крепости и во время финального штурма, и в столетия запустения. Повернувшись, Ана указала рукой вперёд-вверх. Глэндор кивнул. Он тоже заметил в бойницах и стрельчатых окнах главной башни живое и двигающееся сине-серое сияние — верный признак наличия какой-то активной магии. Такое же сияние танцевало и на верхушке башни, делая её схожей с гигантским факелом. Поблизости от донжона "туман" заметно редел, так что Глэндор шагов за сорок различил у входа висящую над землёй вытянутую тень. Стоило ещё немного приблизиться, как эта тень приобрела вполне человеческие очертания, и черноволосый сообразил, что теперь видит её и обычным зрением, как просвечивающий туманный силуэт с белым, словно высушенная ветрами и солнцем кость, овалом лица.

— Кто здесь? — вопросила тень высоким дребезжащим голосом, дрейфуя в воздухе навстречу магам. Одновременно к ним протянулись холодные токи внимания, исходящие от лишённого черт однородно-гладкого лица. Протянулись, коснулись внешних слоев магической защиты — и поспешно отпрянули. — Живые, живые, — забормотала тень всё невнятней, стремительно утрачивая и без того сомнительное человекоподобие и устремляясь прочь, — пришли живые...

Скрыться в башне ей, однако, не удалось. С левой ладони Анн, разворачиваясь и вытягиваясь в полёте, прянула сеть-заклятье. Тень схватило, сжало и потащило обратно. Но то ли с ловчим заклятием что-то было не так, то ли на тени лежали дополнительные приказы, а только поимка не удалась. Угодив в плен, тенеподобная сущность скорчилась, глухо застонала и рассыпалась тучей искр, ярко вспыхнувших и бесследно угасших.

— Сгинуло, — Констатировала Ана с досадой. Повинуясь её воле, ловчая сеть истаяла. — Первый раз сталкиваюсь с таким. Что это была за нечисть?

— Это был мой Привратник, — раздались от входа в башню металлически лязгающие звуки. Не успело стихнуть первое из слов ответа, как Ана оказалась стоящей в позе Врата Сечи: ноги полусогнуты, левая ладонь на оковке ножен, правая мягко охватывает рукоять меча. В то же время её брат, сжавший в правом кулаке красный камень в навершии Телгранума, обратил раскрытую ладонь левой руки на источник звука. Лязгающий голос продолжал:

— Зря вы его развеяли, ну да ладно уж, на первый раз прощаю...

— Кто вы, любезнейший? — светски поинтересовалась Ана, сохраняя позу. Но её вопроса словно не услышали. Голос вещал в том же темпе:

— Поднимайтесь ко мне, только будьте осторожны: некоторые ступеньки что-то совсем расшатались. Я жду.

— Кто ты? — спросил Глэндор громко, но тоже не получил ответа. Металлический голос стих, слабое ощущение Никого присутствия исчезло. Опустив левую руку, черноволосый немного расслабился. — Ну и ну. Стало быть, поднимайтесь, но осторожно. Что скажешь, сестрица? Примем приглашение?

Переглянувшись, Глэндор и Ана вновь напряжённо всмотрелись в провал входа. Точнее, не столько на сам вход, сколько на чужое заклятие, свернувшееся у порога подобно удавке или ядовитой змее.

— А ты сам-то что думаешь, Глэн?

— Инициатива в этом предприятии исходит от тебя, ты и решай. Ну а я скажу одно: куда ты, туда и я. Ана вздохнула.

— Именно этого ответа я и боялась.

Медленно подойдя ко входу, она склонилась над петлёй туго свёрнутого заклятия в позе Натянутый Лук. Повела ладонью — влево, вправо, влево...

— Нет, это не ловушка, — решила она, выпрямляясь. — Или, по крайней мере, не простая ловушка. Больше всего это походит на кустарно выполненные ворота в некое Пространство Грёз, сами по себе безобидные...

— Ворота — возможно. А Грёзы?

Ана пожала плечами, не глядя на брата.

— Пока не войдём — не узнаем, верно? — С этими словами она сделала три шага вперёд и внутрь, держа на рукояти меча ладонь в потёртой перчатке.

"Чуют мои потроха: я ещё об этом пожалею", — подумал Глэндор, без лишних раздумий шагнув следом.

Пульсация. Головокружение. Радужный вихрь в глазах, рёв водопада, мурашки по всему телу... Да, эти ворота делал дилетант. Никакой тонкости, никакой изящной непринуждённости — просто грубая сила. Немалая сила, следует признать... Вторгается в мозг, ломит сопротивление: напор, резкость, жёсткость. Но прямого сопротивления нет — и напор иссякает, умело повёрнутый против себя самого. Всё. Ворота позади.

Бросив взгляд через плечо, Глэндор действительно увидел высокую и массивную запертую дверь. Пожав плечами, он повернулся в другую сторону, рассматривая общий "интерьер" Пространства Грёз.

Вообще говоря, ожидать можно было чего угодно. Начиная от жерла действующего вулкана или райских кущ с толпами гурий и кончая полем боя между сходящимися пехотными фалангами. Пространство Грёз суть пространство иллюзий, и внутри него нет ничего невозможного. Оно властно подчиняет чувства, эмоции и даже разум прошедшего через ворота. Происходящее в нём, при всей своей иллюзорности, достаточно "реально", чтобы изувечить или убить: за некой чертой когти и клыки "нарисованного" тигра становятся не меньшей угрозой, чем когти и клыки "настоящего" зверя. И даже маг, способный различать материальное и нематериальное, может быть обманут.

То, что увидел черноволосый, мало расходилось с физической реальностью. "Недурная реставрация", — подумал он. Изнутри башня выглядела новенькой или как минимум ухоженной. Никаких следов давнего сражения, грабежа и векового запустения. Глэндор бросил взгляд на сестру. Её облик практически не изменился. Рубашка, куртка, брюки, сапоги и всё прочее сохранило цветовую гамму, но изменившийся стиль живо напомнил черноволосому моду последнего столетия эпохи Древних Царств. Кроме того, Ана смотрелась благороднее, чем минуту назад: свежее, аккуратнее и величественней. Неуловимым образом Пространство Грёз добавило ей властности и решительности, столь характерных для прирождённых магов, живших до Излома.

"Ностальгируем по старым добрым временам? Вероятно, так".

— Ну у тебя и вид, Глэн!

— Дай угадаю. Я похож на горделивого эгоиста, верно? Одетого по моде тысячелетней давности. Ана улыбнулась.

— Спасибо, братец. Теперь мне ясно, что стало с моей внешностью.

— О, ты-то просто великолепна, — Сделав паузу, Глэндор уже без улыбки добавил. — Как никогда похожа на своего отца.

Лицо Аны вмиг сделалось как замороженное. Отвернувшись, она пошла к лестнице, ступая заметно скованнее и медленней обычного.

"Вот так-так! Былая умеренная неприязнь успела перерасти в настоящую ненависть... Когда? И почему?" Глэндор скрипнул зубами и пошёл за сестрой.

Аккуратная кладка стен и пола, шары холодного света на серебряных цепочках в серебряных же сеточках; в реальности донжон при Сирде был иным, но то — в реальности. А здесь имело место точно воссозданное описание башни из эпического повествования "Смерть Сирда". Разумеется, нигде ни мусора, ни даже пыли... идеальный порядок, приятный для глаз — но что под ним? Вспомнив про расшатанные ступеньки, Глэндор пробил в покровах чужой магии небольшое подвижное "окно" в неиллюзорный мир. Побочным результатом стала тупая боль в затылке, зато теперь он мог видеть, куда в действительности ступает. Пространству Грёз подобные вольности не понравились. Даже при постоянно растущем расходе энергии (и одновременном усилении головной боли) "окно" довольно быстро зарастало контурами иллюзорных объектов, вытесняя бледнеющие контуры реальных стен и ступеней.