Он ощущал изнеможение и усталость, беззаботная и веселая жизнь жрала у него силы быстрее, чем сильнейшие бои. Ловушка, высасывающая силы, да, Богиня явилась бы им, но потом, когда они ослабли бы и скатились вниз по рангам, перестали представлять опасность.
И все это говорило о том, что бессмертная императрица ждала их.
— Быстрее же! Или ты хочешь снова отдавать свою ци за просто так?!
Хомяк сверкнул кровавыми глазами и завращал руками, окружая их щитами и барьерами. Одновременно с этим Борисов чертил построение вокруг, не жалея своих крох божественной силы и ощущая, как стучит в висках кровь. Иглы из акупунктурных точек он выдернул, но страх никуда не делся.
Еще раз такое повторится, бей меня по голове и тащи прочь, скомандовал он Лобзику.
— Мастер Ар Гус, так мы..., — заговорила Павлина.
— Ничего этого не было, — вскинул руку Борисов. — Нас заманили в ловушку и одурманили, мы действовали не по своей воле и ничего из случившегося здесь, просто не было. Согласны?
— ДА! — тут же поддержал Хомяк.
Заманили в ловушку, подумал Борисов, а нахрена? Не проще ли было одурманить и убить, а то и явиться вживую и выебать, пока не вырвались? Или императрица боялась? Или плела какой-то сложный план, и они сейчас, думая, что спаслись, продолжали играть ей на руку?
— Я просто хотела поблагодарить вас, — произнесла Павлина, возвращаясь к томной речи, — это было прекрасно и нежно.
Борисов помнил совсем другое, но промолчал. Мужской гарем, ловушка должна была срабатывать только на мужчин, но императрица, похоже, и правда не видела разницы между полами. Даже Павлина не задумалась над сменой пристрастий, отдавалась, так как ей это диктовала ловушка — любовь между мужчиной и женщиной. Единственное, чего не учла императрица, что с ними будут казачки и вихрь парной культивации поможет очнуться, пересилит даже ее божественную силу, а потом на помощь прилетит Лобзик.
— Все это прекрасно, — вмешался Хомяк, — но что дальше? Сядем в засаду под щитами?
— Нет, — оскалился Борисов, — хотя план и неплох, но у меня есть идея получше!
— Глава 195
В первое мгновение Борисову показалось, что он растворится в сложных схемах построений и никогда уже не вырвется из их плена, затем пришло понимание, что он влетел в ловушку. Ловушку для разума тех, кто дерзнет изучать и что-то менять и Борисов хмыкнул зло, прибег к связи с Хомяком и Лобзиком, а также ударил ци.
Схемы немного прояснились, хотя и все равно громоздились друг на друга пачками. Борисов всмотрелся, мысленно разделяя их и затем удивленно вскинул брови. Кто бы ни творил дворец, в своем деле он разбирался, построения мало того, что были вплетены в стены, сами стены оказались составлены из слоев этих самых построений.
Более того, стены соединялись друг с другом "защелками", трубами и штырями, которые и обеспечивали проводимость ци. Все штыри выходили внутрь, обеспечивая одновременную работу всех слоев построений, и при этом штыри разных слоев не мешали друг другу, были снабжены изоляцией, дабы не замыкаться на другие построения.
Борисов даже не взялся бы описать словами, не то, что создавать подобное, и в то же время, будь у него несколько тысяч лет в запасе и вся ци мира, неужели он не справился бы? Да ха, сделал бы в сто раз лучше! Собственно, такое вот слоеное исполнение вполне могло стать первым шагом к процессорам и компьютерам на ци, когда машины сами создавали бы себе управляющие построения.
Но, конечно, здесь до такого не дошло.
— Так, для начала изолируем зал, — решил Борисов, — чтобы стало легче.
Штыри подавали ци, то есть были видны Хомяку, который закрутился, выбрасывая тысячи мелких зарядов жадности. Изоляция от воздействия и затем, уже выйдя из-под жадных барьеров, Борисов смог нормально изучить отдельные слои, меняя в них схемы.
Идея заключалась в обращении работы, чтобы построения сами злили мужчин вокруг и вместо восхищения настраивали их против Богини, и Борисов почти сразу понял, что замахнулся на задачу не по своим силам. Не потому, что ему не хватало понимания или воображения, нет, просто объемы.
Кубические или квадратные, но все равно километры и километры построений, от которых рябило в глазах.
— Дед? — спросил Хомяк.
— Чего тебе? — зло спросил Борисов.
Еще и лопату об него сломал, вспомнилось некстати. Конечно, можно было летать самому, на Лобзике, сделать новую лопату, но все равно, жалко хорошую вещь.
— Я чет понять не могу, ты уже все сломал или только прикидываешь, как это сделать?
— Ни то, ни другое, — вздохнул Борисов.
Он вдруг понял свою ошибку, следовало не пытаться охватить все разом, как он поступал раньше. Признать размеры и сложность задачи и вспомнить уроки бесславно сгинувшей Хины, а также включить голову, вместо того чтобы прошибать ей стены. Ловушка для разума, ведь она стояла не просто так, и пускай Борисов ее сломал, все равно, в каком-то смысле замылил глаз. Следовало отключиться от масштаба и выделить кирпичики, повторы одних и тех же построений, связанных воедино в нечто такое огромное, что оно своим видом уводило в сторону.
Ведь воздействия внутри зала гарема повторялись одни и те же, так? Так.
— Так что, уже можно выпускать армию? — спросил Хомяк.
Втайне уже собираясь распахнуть свое пузо и натравить зверье и птиц на культиваторов вокруг. С тайной мыслью, что они сожрут всех и это каким-то образом скроет то, чем он занимался в зале наслаждений. Борисов покачал головой, следовало признать, что ловушку расставили умело.
— Погоди, шустрый ты атаман, — проворчал он.
— Но надо же что-то делать! Надо отомстить!
— Кому?
— Всем!
Лучший способ отомстить — сесть прикинуться истощенными, чтобы императрица явилась сама, но Борисов знал, что такое не сработает. Осторожность и предусмотрительность, то, что она изменила схему работу построений, похоже изначально создававшихся для удержания кого-то вроде Хомяка, все это говорило о многом.
— Погоди, часть местных помогала нам, — ответил он.
Нашел и выделил наконец-то нужный блок, построение, отвечающее за общий настрой. Теперь следовало придумать, как бы его изменить прямо в стенах, а потом еще и скопировать изменения на все остальные участки зала. Борисов вздохнул, подумав, что опять замахнулся куда-то не туда.
Хотя, если зал оставался запечатанным, то, что мешало ему повторить построение прямо на стенах?
— Помогала? — изумился Хомяк, оглядываясь.
Культиваторы вокруг не очнулись моментально, но все же воздействие отключилось, и они вдруг начали задумываться, кто они такие и что тут делает. Несколько дней и все пришли бы в себя, при условии, опять же, то императрица сидела бы и ничего не делала.
— Помнишь мешки с вкусными пилюлями? Ту фигню, которую ты сожрал раньше меня в пустыне?
— Да-а-а-а, такое больше не повторялось, — рот Хомяка моментально переполнился слюной.
— Просто ты вырос, и слишком много жрал в процессе!
— Много? Да я недоедал!! — взвыл Хомяк, привлекая внимание.
— Женщины, — раздался шепоток.
— Женщины.
— Что тут делают женщины?
— Почему у меня так болит задница после выпивки?
— Зачем мы вообще тут пьем?
Наверное, некорректно говорить об их предках, подумал Борисов, вряд ли обитатели гарема размножались, даже с поправкой на всю мощь ци. Но ведь кто-то же упоминал ему, что их ждали!
— Так, надо найти тех, с кого начинался...
Борисов остановился и покрутил головой. Заговор? Вот это мужичье вокруг состряпало заговор, пробившись сквозь воздействия построений, выебавших его самого и Хомяка и даже Павлину в мозг?
Он застыл, ощущая, как по спине не просто бежит холодок, а ползет целый айсберг.
— Дед, ты чего? Ты, наверное, слишком много выпил? — забеспокоился Хомяк. — В твоем-то возрасте столько пить и постоянно залезать на самок, так и умереть можно! Оставь такие дела этому юному атаману, полному силы юности!
— Нахуй иди, — огрызнулся Борисов, оглядываясь.
Какой еще заговор? Или тогда построения действовали иначе и одурманивание императрица добавила именно после заговора мужчин в гареме десять тысяч лет назад?
— Так, давай... хотя нет, лучше ты, Кума, — повернулся Борисов.
— Эй!
— Да, мастер Ар Гус, — поклонилась Кума.
Он начертил в воздухе рисунок печати построения, уже исправленный, конечно. Чтобы било по мозгам, но вызывало ненависть к Богине. Казачек стоило бы пока спрятать, хотя с другой стороны их мощь пригодилась бы, и мужчинам вокруг пинков отвесить и построения быстрее развесить по стенам. Запитать от штырей, хотя нет, не стоило снимать блокировку.
— Сейчас, мастер Ар Гус, — поклонилась Кума.
Перекинулась в свой настоящий облик, стала лисицей с восемью хвостами, и культиваторы — мужчина вокруг начали орать. Кто-то ринулся в атаку, кто-то прочь, хотя несколько остались лежать, похоже, обдолбанные в хлам, не понимающие, что происходит.
— Дед, так выпускать армию?
— Да погоди ты! — уже всерьез разозлился Борисов.
Он, конечно, понимал желание Хомяка крушить и ломать, словно скрывая свой позор, но сейчас... нет, по правде говоря, никакого нового плана Борисов пока не придумал. Если императрица так ловко расставила ловушка, то, наверное, следила за ней? Знала, что они вырвались? Но почему не явилась сама завершить дело?
Боялась или просто их ждали другие ловушки, а сама императрица никуда не торопилась?
— Дед, я не понимаю, что происходит! Атаман я или нет?!
— Атаман, атаман, но все равно, погоди. Куда ты рвешься с саблей наголо? Ты знаешь, где императрица?
Хомяк повел носом, словно принюхивался, затем признался:
— Не знаю. Но я ее найду!
— А перед этим надо подготовить поле боя, так?
— Я и говорю, сломаем и выпустим армию!
Борисов только вздохнул, ощущая острое желание снова переебать Хомяка лопатой. Давно он сдерживался, раз уж обещал Белке, но теперь, когда обещание оказалось невольно сломано, так и тянуло взяться за старое.
— Иногда надо ждать, — заметил он, — и никуда не торопиться.
Подача ци в стены никуда не делась, только теперь она не находила себе выхода. Перегрев и разрушение стен, падение оков, так сказать, и если дополнить его измененным построением, то выходило так, что все эти тысячи мужчин вокруг должны были ринуться в атаку. Начальное отвлечение, куча смертей, включая гибель самих мужчин, которую так рвался устроить Хомяк.
Но "атаман" пребывал в возбуждении и похоже не осознавал этого нехитрого плана.
— И чего мы ждем? Эй, шевелитесь быстрее!
— Да, повелитель, — отозвались Кума и Белка.
— Павлина, а вдарь по ним песней, чтобы рвались сражаться, — вдруг осенило Борисова.
— А их не потянет сражаться с нами? — усомнилась Павлина.
Борисов потер лоб. Заговор мужчин гарема оказался пшиком или он поспешил обвинить их? Была ли разница, если те пилюли все равно помогли им? Была, подумал Борисов, ведь выходило какое-то раздвоение личности, одной рукой императрица помогала им, а другой хотела убить, и спланировала все это десять тысяч лет назад? Он бы счел ее безумной, но слишком уж предусмотрительной и осторожной, умной, хитрой, выходила императрица, которую они еще в глаза не видели ни разу.
— Может и потянет, — признал он, — но это уже ничего не изменит, наверное.
— Как это не изменит? — возмутился Хомяк. — Пусть только сунутся я и их всех... порублю!
— Ты лучше императрицу ищи! — рявкнул Борисов. — А то завел уже нас сюда!
О том, что Хомяк попался в заготовленную персонально для него ловушку, Борисов говорить не стал. Пусть злится и роет землю носом, ищет. Одновременно с этим его осенило, ведь они залезли в основной гарем императрицы, где она занималась парной культивацией. Неужели она готова была пожертвовать им? Или гарем не являлся основным и у нее имелось три запасных?
Неважно.
Гарем в любом случае был важен, значит, поблизости присутствовали особо доверенные культиваторы, которые приглядывали за ними и могли знать, где императрица. Вряд ли бессмертная стала бы ломать ноги и ходить сюда пешком, следовало изучить площадки перемещения и поискать выходы в ее покои.
— Да я...
Договорить Хомяк не успел, стены все-таки взорвались от переизбытка ци, и энергия взрыва ринулась в построения, которые развешивала Кума. Грохот взрыва оказался заглушен ревом тысяч глоток.
— Сме-е-е-е-ерть!
Культиваторы — мужчины ринулись во все стороны, размахивая оружием, голыми руками и членами, диванами, всем, что попалось под руку.
— Смерть!! — радостно взревел Хомяк и из пуза его хлынула армия зверей и птиц.
— Глава 196
— Бей!
— Круши!
— Убивай!
— Жги!
— За брата Ки Рилла! — орал Хомяк, круша стену. — За брата Мед Веда!
— За сестру Хи На! — вторила ему Шило рядом.
Чуть поодаль отряд гаремных культиваторов — мужчин пробивался дальше, выламывал дверь. Они рубили ее каким-то самодельным оружием, швырялись невесть откуда изученными техниками, ведь вроде бы в гареме полагалось изучать только науку любви?
Борисов с Лобзиком в руке шагал следом за Хомяком и бандой казаков, поглядывал по сторонам.
— Не задерживаться! Не задерживаться! — командовал он.
Отряды зверья и птиц продолжали вырываться из Хомяка, словно он рожал на ходу или, точнее, потел целой армией, готовой к бою. Задачу ставили еще до отправки в пузо, но и Хомяк, как выяснилось, мог им слать туда послания, и приказал, в своем излюбленном стиле "всех убить, все сожрать".
— Держитесь, сестры! — раздался крик.
Зверье и мужчины гарема сокрушили окружающую прислугу и охрану, но из глубин необъятного дворца уже прибывали новые отряды. Культиваторы кидались в бой, разили техниками и саблями, падали или убивали и сталкивались с все новым и новым зверьем, выбегающим из пуза Хомяка.
Хаос крови, разрушения и смертей воцарился вокруг, ширился бесконтрольно и на острие атаки шагал Хомяк.
— Во славу императрицы!
— Не допустим власти зверья!
— Отомстим!
Хомяк выбросил лапу, резко, рывком притянул к себе трех культиваторов и взмахом снес им головы. На мгновение Борисову показалось, что сейчас Хомяк припадет к их шеям, начнет пить из горла, как заправский вампир, но обошлось.
— Здесь будет власть зверья и птиц! — зарычал Хомяк безумно. — Слава, власть и сила Хомякам!
Он отбросил иссушенные трупы и рывком притянул еще культиваторов, убил и выпил и их. Во все стороны летели куски тел, кровь заливала его любимый золотой шлем и Хомяк — атаман сверкал багровыми глазищами, демонстрируя, что сейчас он самый кровожадный в мире Хомячок.
— Мастер! — выкрикнула Шило, вскидывая руки.
Техника слетела с ее рук, превращаясь в золотистую сеть, которая остановила другие сети, валившиеся сверху. Борисов взмыл ракетой и рядом с ним мчалась Кума, распушившая все восемь хвостов. Техники, выстрелы Лобзика, иллюзии и наточенная кисть, отряд культиваторов оказался истреблен на месте, погиб вместе со своими сетями и прочими ловчими приспособлениями.
