Тысячи клинков пронзили весь остров, что еще оставался на месте. Тысячи копий ударили из-под земли, насаживая беспорядочно Слуг.
-Фермопилы Эномоция!— Фантазм Леонида мгновенно занял свое место. Когда то спартанцы уже принимали на свои щиты удары бесконечно превосходящего врага. Легенда о трехста спартанцах донесла до современности величие их подвига, приукрашая и предавая их подвигу воистину героический размах.
Но даже три сотни великих воинов на могли сдержать бесконечную силу, с которой тысячи клинков ударили во все стороны.
-Молес Нецессери!— Фантазм Ромула, его бесконечная любовь к Риму приняли форму. Но даже любовь Ромула не могла спасти их от бесконечной ненависти сожженной святой.
Ведьма улыбнулась, глядя в глаза Цезаря.
Бесконечная ненависть к ней. Предательство, дающее ей силы, что убило ее саму. Мана Аинза.
Три сошедшихся воедино фактора, что превратили Фантазм Ведьмы в величайшую демонстрацию ее ненависти.
"Ибо все мы будем гореть в Аду" — Ведьма усмехнулась.
После чего на тысячи клинков, ударивших во все стороны, снизошел бесконечный огонь ее ненависти.
* * *
-Черт, черт, черт!— Баал паниковал. Даже укрывшись в самой глубокой пещере он понимал — от подобной силы нельзя защититься так просто, даже ему.
Линии магических кругов, десятки заклятий, барьеры, поднимающиеся из ниоткуда — все сплеталось в единой панике, заставлявшей Баала судорожно предпринимать попытки защититься от надвигающегося на него огня ненависти Ведьмы.
Нерона лишь глядела пустым взглядом на это. На десятки барьеров, заклятий, все то, что Баал хотел использовать для своего спасения. Ее оставшаяся жалкая оболочка не могла даже пошевелиться.
"Не атакуй меня" — это был приказ первого Командного Заклятия, что Баал использовал против Нероны.
"Подчиняйся моим приказам" — второй приказ.
Глядя на то, как возникают поспешно сконструированный барьеры, Нерона моргнула.
Ведь... Приказа "не разрушай мои барьеры" у нее не существовало?
Нерона моргнула, после чего сжала в руках клинок.
-Да что же это такое!— Баал использовал еще одно заклятие, затем еще одно и еще одно, стараясь создать как можно более сильный щит, способный защитить Баала от вмешательство извне.
Нерона понимала, что погибнет... Но даже так...
Лучше умереть, защищая ее Империю, ее людей. Лучше она умрет Императором.
Клинок Нероны мгновенно вонзился в один из возникших барьеров.
-Что?!— Баал на секунду замер. Нерона успела нанести еще несколько ударов, разрушая защиту Баала.
-Твою мать!— Баал использовал последний приказ — "Не двигайся!"
Нерона мгновенно замерла, но... Даже в текущих условиях она улыбнулась.
Достаточный вред уже был нанесен.
Теперь заклятия Баала не могли спасти его. Его прекрасное логово, что он так долго оборудовал теперь было бесполезно.
-Телепортация!— мгновение спустя Нерона ощутила, как Баал — и то, что было в его комнате, его Слуги — оказалось перенесено прочь. Без своей подготовленной базы Баал был в несколько раз менее опасен. Тем лучше.
"Это мой предел" — Нерона произнесла про себя — "Надеюсь... Вам удастся справиться с моими ошибками."
* * *
Чжугэ понял со всей ясностью.
Этот Фантазм ему не пережить.
Десятки клинков мгновенно пробили его тело — усеивая весь остров, что не должен был существовать, тысячи клинков ударили во все стороны, пробивая его тело — и тела других Слуг. Александр, Тамамо, Лансер — все они мгновенно оказались прибиты к месту.
Чжугэ понял мгновенно, что спасения от этой атаки можно было не ждать.
В последний раз он усмехнулся и взглянул на Александра.
-Чу Ши Бяо,— имя его последнего Фантазма коснулось реальности.
Имя его рукописи, которую он когда-то создал, отправляясь в далекий поход, в котором он и встретит свою смерть. Небольшой манускрипт, что он оставил своему воспитаннику, Лю Шаню, что описывал мысли самого Чжугэ. Объяснял молодому монарху его видение жизни и политики, взгляд на людей вокруг, давал советы и указания. Иными словами — это был инструмент правления от самого Чжугэ, что он оставил своему воспитаннику.
Возможно, в истории небольшой манускрипт так и остался записью, что отныне пылилась в далеких архивах — или, может быть, лежал на виду в музее, накрытый огромным стеклянным кубом. Но в качестве Слуги эта способность была гораздо более значительна.
Ибо это была не запись. Это была кристаллизованная мудрость самого Чжугэ Ляна, что содержала в себе пути к победе и правлению, ключ к решению любой проблемы. И Благородный Фантазм Чжугэ воплощал в себе именно это.
Ключ к решению любой проблемы.
-А?!— Александр отшатнулся, когда его тело поглотил барьер, отрезающий его от реальности,— Вейвер?!
Мгновенно Александр развернулся, однако обнаружил, что Чжугэ до сих пор был насажен на множество клинков.
-Прошу прощения, мой Король,— Чжугэ улыбнулся,— Но как капитан этого судна — я пойду на дно вместе с ним.
-Вейвер, придурок!— Александр бросился вперед, однако возникший барьер был воистину неразрушимым. Чжугэ только улыбнулся ему.
Возникшая перед Чжугэ проблема была не в том, чтобы "остановить атаку". Она была лишь в том, чтобы "защитить Александра".
Чжугэ выдохнул и взглянул на сотню клинков.
"Закурить бы..." — Чжугэ усмехнулся этой мысли. Последней своей мысли.
* * *
-Мне кажется, это что-то вроде проклятия,— Элизабет дернулась в момент, когда клинки пробили ее тело, после чего перевела взгляд на Тамамо. Та, совершенно не беспокоясь, что ее тело оказалось пробито во множестве мест, только интересующеся подняла одну бровь.
-В последней битве я всегда умираю из-за действий моих союзников,— Элизабет выдохнула.
И бесконечная ненависть Ведьмы приобрела форму.
* * *
Возникший вихрь пламени захватил тысячи километров, не разбирая правых и виноватых.
Ибо моя ненависть не знает границ.
Вихрь пламени поднялся на десятки километров вверх, испаряя облака с легкостью, и погрузился в воду, в мгновение уничтожая триллионы тонн воды, обращая спокойное море в ничто. Камень, сталь, земля — в мгновение все на свете обратилось в прах. Сотни километров земли, воды, воздуха перестали существовать. Сила атаки была такова, что само слово "огонь" больше не могло применяться к ней — это была не химическая реакция преобразования элементов, а нечто иное, едва постижимое даже пределами знаний магии. Молекулы кислорода были низложены до атомов, атомы разбиты на кварки, а кварки дезинтегрированы в ничто, испарившееся в мгновение ока.
Океан и даже поверхность под ним — все перестало существовать за долю секунд столь ничтожную, что даже величайшие изобретения человечества не могли бы уследить за подобным.
Образовавшаяся выжженная пустошь не содержала в себе даже воздуха.
Ибо моя ненависть бесконечна.
* * *
Аинз продолжал держать руку на животе Сфено, наблюдая с нечеловеческим терпением вивисектора за подопытной.
Сфено кричала. Кричала. И кричала вновь.
В какой-то момент голос Сфено сорвался — ее плоть словно бы сгнила, пройдя сотни лет, ее тело было изувечено, словно бы давно разложившийся труп — плоть падала кусками, на лету рассыпаясь в прах — но Аинз продолжал смотреть за этим. Спокойно и даже, возможно... Наслаждаясь.
Он не собирался останавливаться.
Сфено не могла кричать — она продолжала лишь хрипеть, подергиваться вяло от боли, но Аинза устраивал подобный результат.
Аинз Оал Гоун.
Его семья.
Если на свете и существовали вещи, что он действительно ценил — то это была одна из таких вещей.
Аинз не знал о том, какой семьей себя считали сестры-Горгоны. Но они считали себя семьей.
И Аинз считал, что за предательство своей семьи не существовало достаточного наказания.
Но это не значило, что он не попытается его придумать.
В какой-то момент Сфено окончательно перестала дергаться — негативная энергия из рук Аинза добралась до ее лица, превращая до того прекрасный лик вечноюной богини в изуродованный череп, покрытый мертвой плотью, но Аинз не остановился и тогда. Возможно, Сфено уже была мертва — но если существовал хотя-бы призрачный шанс того, что она еще может испытывать боль — Аинз продолжит это делать. До тех пор, пока каждая клетка ее тела еще жива — наказание не остановится. Стоило Аинзу отнести руку, как Сфено мгновенно бы умерла. Но Аинз не хотел этого.
Ибо смерть освобождает тебя от страданий. И Аинз не считал, что привнес достаточно страданий для того, чтобы показать Сфено, насколько неправильно она воспринимала свою семью.
Только когда кости Сфено превратились в труху и опали, превращаясь в пыль, Аинз отступил назад.
Сфено погибла уже давно — существовало мало вещей, способный убить от болевого шока Слугу, но Сфено смогла найти такую. Впрочем, не то, чтобы она была рада своему открытию.
Аинз вздохнул, после чего его разума коснулась связь с Ведьмой.
* * *
Мана.
Вся мана.
Это было то, что Ведьма требовала.
Аинз понимал, что подобное действие уничтожит Ведьму, однако та была уже мертва.
Это было...
Странно.
Аинз вдруг ощутил, что его злость, до того немного успокоившаяся от гибели Сфено, вдруг вспыхнула в нем вновь.
Как странно.
У Ведьмы не было семьи здесь. Значит, она не погибла от рук ее семьи. Значит, Аинз не должен был чувствовать злости, однако...
Его злость вспыхнула вновь.
Почему?
Почему он чувствовал злость от гибели Ведьмы?
Она не была его семьей. Она не погибла от рук своей семьи.
Она была Слугой. И она просто погибла.
Но Аинз почувствовал... Злость. Новый прилив злости.
Это была злость направленная не на себя и не на Ведьму. Это была злость, направленная... На врага. На того, кто убил Ведьму.
В обычных условиях Аинз даже не заметил бы подобного взбрыка эмоций — подавленные его навыком эмоции уничтожили бы этот порыв с легкостью. Но именно сейчас, когда Аинз отказался от подавления эмоций они спровоцировали в нем новый прилив злости.
Потому, что кто-то сломал его экспонат коллекции. Потому, что кто-то нарушил его план.
Но...
Как странно...
Потому, что кто-то убил его Слугу.
Аинз ощутил непонятную эмоцию. Он чувствовал злость из-за гибели Ведьмы, а значит, что он... Заботился о ней? Беспокоился о ней? Переживал за нее?
Неужели он действительно заботился о Ведьме? Неужели он действительно делал это?
Все это время, его подавление эмоций сдерживало его разум, но сейчас, оказавшись свободным от него, Аинз ощутил, что он... Переживал.
За Ведьму. За Жанну. За Машу. За Ольгу. За Романа. За всех его Слуг, что остались в Халдее.
Просто, до этого момента он... Не мог этого понять.
Аинз моргнул.
Все это время он не мог взглянуть на своих Слуг иначе потому, что его разум был под контролем его навыка. Без влияния эмоций он не мог ощутить, что он на самом деле чувствует, думает и ощущает.
И теперь... Он видел это. Видел это со всей ясностью.
Аинз моргнул еще раз.
Открытие пришло к нему неожиданно, заставив того покачнуться и на секунду выпасть из реальности.
Когда Аинз пришел в себя он услышал нечто иное.
-Гребаные Слуги!— звучавший голос был полон гнева, но вместе с тем оставался столь же мягким и шелковистым,— Почему вы вечно вмешиваетесь?! Все вы, куски идиотов! Почему из-за вас весь этот план полетел к черту?!
Аинз перевел взгляд.
Мгновение спустя он смог увидеть, что не так далеко от него находилась... Колонна плоти. Монструозная колонна плоти переливалась, перетекала из одной формы в другую, периодически выпуская отростки, легко формирующиеся в руки — непропорциональные, словно бы нарисованные ребенком, бившие в тело девушки в красном, замершее перед колонной плоти.
Аинз моргнул — "Это Нерона."
Нерона не двигалась вовсе, словно бы замершая во времени, в то время как колонна плоти, пульсировавшая в такт гневным выкрикам, продолжала бить.
Аинз моргнул еще раз, после чего двинулся вперед.
-Кхм,— Аинз кашлянул громко, привлекая внимание всех участников,— Хоть барьер и оказался ловушкой — последняя наша битва все равно состоится здесь.
Колонна плоти, услышав голос, мгновенно замерла, после чего десятки глаз, тут же всплывших на поверхности, открылись, глядя на Аинза.
-Аинз...— колонна вдруг моргнула,— Почему... Ты не ушел отсюда?
-Ох, Баал, я так полагаю,— Аинз ответил со всей своей возможной вежливостью,— У меня было кое-какое дело здесь...
После этого взгляд Аинза неожиданно наткнулся на третью фигуру, до сих пор стоявшую рядом с ним, совершенно терявшуюся на его фоне.
Эвриала.
-И я полагаю,— Аинз почувствовал, как бесконечный шторм ненависти поднимается в нем и был вынужден активировать свой навык — для того, чтобы не вырезать девушку из реальности мгновенно и произнес — также спокойно, как и всегда,— Что это дело еще не закончено...
* * *
В образовавшуюся пустоту вакуума мгновенно ударил воздух со всех сторон, создавая повторный взрыв, тут же откинувших всех, кому посчастливилось пережить атаку в стороны. Машу едва успела сориентироваться в воздухе.
-Полет!— кольцо Аинза тут же активировалось, стабилизируя падение девушки и позволяя ей замереть и воззриться на произошедшее.
Последний Фантазм Ведьмы полностью испарил все, до чего он дотянулся, погружаясь даже в морское дно, оставляя огромную воронку, тут же начавшую заполняться водой. Машу замерла.
"Это..." — Машу оборвала себя на полуслове. Она даже не знала, как именно она должна была отреагировать на подобное. Ее словарный запас был просто слишком мал для того, чтобы описать причиненный уровень разрушений.
-Последний... Удар!— неожиданно Машу услышала крик, после чего повернулась к говорившему. Неужели кто-то смог пережить подобное?!
Леонид замахнулся копьем.
В отличии от Машу и Жанны он не имел способности удержаться на лету, и потому просто падал. Впрочем, это была меньшая из его проблем.
Даже защищенный силой своего Фантазма и Фантазма Ромула Леониду оставалось существовать лишь жалкие мгновения. И то, это было возможно лишь благодаря силе его Фантазма.
Спартанцы умирают стоя.
Потому хотя тело Леонида и было дезинтегрирована — его последние остатки Фантазма до сих пор позволяли ему действовать. И потому, размахнувшись копьем, Леонид ударил в цель.
Машу едва успела подставить свой щит, однако спустя мгновение обнаружила, что не справлялась с силой удара.
Фантазм Леонида был создан его легендой. Легендой о трехстах спартанцах. Однако, у этой легенды была иная часть. Не та, что касалась смерти бравых воинов — а та, что касалась причины этой смерти.
Спартанцы приняли свой последний бой позволяя своей армии сгруппироваться и ответить врагу после того, как натиск армии будет отбит. И Фантазм Леонида не проглядел этот факт.
Потому, после того, как Леонид принимал удар противника на себя — всегда следовала ответная атака.
Ответная атака Леонида была тем сильнее, чем слабее будет натиск врага — полная противоположность способности Спартака. И удар Ведьмы означал, что ответный удар Леонида будет наиболее слабым из возможных.
