Артурия, заметив приближение своего противника, успела среагировать и бросилась в сторону. Если бы Ланселот был менее уставшим — то без манавзрыва Артурия не смогла бы уйти из-под его атаки — но в текущих условиях и Артурия не могла позволить себе роскоши, подобной уклонению с использованием манавзрыва.
Сражение в текущих условиях было невозможно.
Если бы она только обратилась за помощью к Аинзу...
"Нет" — отмахнула она эту мысль — "Ланселот это моя ошибка — и я должна стать той, кто окончит его жизнь."
Перехватив свой черный клинок второй рукой, Артурия остановилась.
Темная энергия заклубилась вокруг клинка, не отражающего свет, становясь словно бы осязаемой бурей.
Когда-то ее клинок был святым — мечом, дарящим надежду — клинком истинного короля, любимого народом и правящего рыцарями.
Нет, Экскалибур так и оставался неоскверненным — в ее настоящей личности, личности Артурии Пендрагон, Короля Рыцарей.
Но та Артурия, что сражалась сейчас не была этим благородным королем. Она была Тираном, захватившим власть в Британии, оскверненным черным королем, принявшим свою власть, свою драконью кровь и свою ненависть. И ее экскалибур исказился подобно ее личности — из святого меча, воплощающего божественное право короля на власть он превратился в символ ее падения, символ ее безграничной тирании, символ ее черной ненависти.
Ухватившись за клинок крепче, Артурия сфокусировала взгляд на своем противнике, что, почувствовав нечто, бросился к ней.
Она и Ланселот не были столь различны. Ланселот погрузился в пучину безумия, отринув свое рыцарство, как Артурия отринула свою честь, погрузившись во власть.
-Экскалибур...— Артурия вознесла руки над собой, чтобы обрушить мощь своего клинка на своего противника.
Инстинкты взвопили разом внутри нее. Если бы она оставалась той Артурией Пендрагон, что несла в своих ножнах Святой Экскалибур — то ее разум потушил бы ее инстинкты, позволив ей нанести завершающий удар — однако разум этой Артурии был подобен хищному зверю, заставив ту послушаться своего животного нутра, заставив ее мгновенно броситься прочь от источника опасности.
Ланселот же, пусть и был непревзойденным мечником, даже в столь безумной форме не был способен слушаться своего разума — и потому не смог уйти от неминуемой опасности.
На несколько секунд все вокруг Артурии заволокло дымом и гарью, заставив девушку закашляться, прежде чем грохот ударил по ее ушам и волна воздуха развеяла завесу вокруг нее. Артурия смогла устоять на ногах, не позволив взрывной волне сбить ее — и спустя всего несколько секунд девушка смогла вновь оценить обстановку, в которой она оказалась.
Понимание того, что произошло, пришло к ней спустя несколько секунд, когда ее взгляд смог найти парящего в вышине ее Мастера, что медленно опускал руку после сотворения заклятия.
Еще одно из невероятных заклятий Мастера — пазл сложился в ее голове окончательно. Мастер применил еще одно из заклятий Эпохи Богов — и зона его поражения задела место сражения других Слуг. Такое уже случилось в прошлый раз, когда его противник воззвал к копьям по всему полю боя, однако сейчас произошедшее было менее масштабно — однако значительно сильнее. Артурия видела, насколько была велика разрушительная сила заклятий ее Мастера и понимала, что даже с ее огромной сопротивляемостью к магии она не смогла бы уйти абсолютно не раненной из-под удара.
Поэтому когда пепел окончательно разошелся из-под ее удара Артурия ожидала увидеть отпечаток разрушения на всей местности вокруг.
Но она не ожидала не увидеть Ланселота.
Огненный шар, порожденный некромантом, поглотил Ланселота — и когда эффект заклятия окончательно затих — черный доспех мага не появился из огненным дебрей вновь.
Ощущая себя, словно бы она нашла себя в какой-то глупой шутке, Артурия оглянулась вокруг и даже взглянула наверх — однако это все также оставалось правдой. Ланселота в ее поля зрения не была.
Артурия моргнула один раз, затем второй и третий, совершенно растерянная и не понимающая, в какой ситуации она себя нашла, после чего взглянула на свой клинок.
Черная энергия оскверненного экскалибура все еще кружилась вокруг ее клинка, но постепенно начинала затухать, превращаясь из бури в мелкую метель, а после в едва заметный черный туман вокруг клинка.
"Нет" — Артурия моргнула — "Это не должно быть так."
Артурия сражалась с Ланселотом потому, что он был ее ошибкой — она решилась на его убийство своими руками потому, что он оставался исключительно ее ошибкой.
Он не мог просто так погибнуть, случайно, как какая-то незначительная мушка. Сторонне, походя, как будто бы сопутствующая жертва.
Он был ее другом. Он был ее врагом. Он был ее приговоренным.
И Аинз забрал его — совершенно случайно, даже не обратив внимания.
Артурия подняла взгляд в небо, чтобы найти в нем парящего мага, что даже не смотрел в ее сторону.
Артурия продолжила смотреть на него — десять секунд, двадцать...
Она не стала бы испытывать ненависти к своему призывателю, но, глядя на мага сейчас, в ее душе поднималось чувство, больше всего похожее на... Обиду? Да, возможно, обиду.
Девушка продолжила смотреть в небо, после чего ее внимание привлек громкий рык, раздавшийся от места сражения Арчера и Хассана. Переведя взгляд на дракона, что бесновался сейчас там, Артурия сжала свои руки на мече, после чего бросилась на помощь другим Слугам, ощущая, как в ее душе поднимается незнакомое ей чувство к Мастеру.
* * *
Она — проиграла?
Та, кого называли Драконьей Ведьмой задавалась этим вопросом, чувствуя, как проникает жар в ее кости.
Она... Умирает?
Это был неизбежно. Таков итог ее проигрыша.
Она словно бы снова была привязана в центре костра, наблюдая беспомощно, как приближается пламя к ее телу.
НЕТ!
НЕТ!
НЕТ!
Жанна сгорела на костре.
Но Ведьма не позволит этому случится вновь.
* * *
В момент, когда Серенити склонилась над лицом Ведьмы чтобы окончательно удостовериться в ее гибели — резкий удар латной перчаткой отправил ее в недолгий полет.
Звериный рык, словно бы Ведьма окончательно лишилась своего разума, медленно начинал подниматься из ее груди.
Вся боль и ненависть Ведьмы не могла быть описана простыми словами — и девушка, сжигаемая этими чувствами, смогла лишь издать громкий рык, подобно дикому зверю, не имеющего слова для того, чтобы описать все сжирающие ее ощущения.
Девушка медленно начала подниматься с земли, на которой еще недавно она продолжала лежать.
-Невозможно, — голос Серенити, впервые за все сражение, казался потрясенным. Поднявшийся после удара Ассасин наблюдал за действиями Ведьмы с неверием, продолжая держаться вдалеке от цели, — Любой, кто коснется моего яда — умирает. У этого яда нет противоядия и нет безопасной концентрации — одна капля способна убить любого. Единственный способ спастись от этого яда только в том, чтобы не стать его целью.
Однако Ведьма не слушала этих пояснений. Поднявшись с земли не все четыре конечности, подобно дикой собаке, Ведьма содрогнулась, после чего черная масса хлынула из ее рта потоком.
Мгновенно в ноздри ударил сладковатый запах цветов — и Серенити с неверием и ужасом взглянула на расплывающуюся лужу черного цвета, при соприкосновении с которой мгновенно иссыхали цветы и умирала трава. Она смогла определить свой яд с одного взгляда.
Несколько раз тело Ведьмы содрогнулось, исторгая из себя яд Серенити, прежде чем утихнуть. Однако после этого Ведьма не поднялась — вместо этого она зарычала еще раз.
В этом рыке не было ничего даже напоминающего человеческий язык, только бесконечная звериная жестокость и ненависть. Поскольку в этот момент Ведьма продолжала стоять на всех четырех конечностях — ее сходство со зверем было еще большим, чем ранее.
Девушка сжала руки в кулак, после чего, не разгибаясь, бросилась вперед.
Серенити успела выставить клинок — но даже если бы в этот момент она пробила бы сердце Ведьмы — та не замедлилась бы даже на секунду.
Два клинка Серенити вошли в тело Ведьмы, однако та легко сбила девушку с ног.
Ассасин упала на землю, после чего, прежде чем та успела что-либо сделать — закованная в латный сапог нога ударила ее в грудь. Однако вместо того, чтобы выбросить девушку по инерции — нога Ведьмы прижала Серенити к земле, вдавливая ее в мягкую траву.
Глядя на лицо Ведьмы Серенити подумала, что та хотела что-то сказать — но даже если когда-то Ведьма и могла говорить — то сейчас ее взгляд был лишен всяческого подобия логики или разума — так что черный клинок мгновенно оказался над самым лицом Серенити.
Ассасин не успела даже приготовиться к своей смерти — прежде чем ситуация вновь изменилась. В одно мгновение давление сапога пропало с груди девушки — после чего Серенити смогла заметить, как тело ее противницы было отправлено в полет ударом.
-Прошу прощения, — голос Машу стал для Серенити заметным раньше, чем ее огромный щит, отбрасывавший тень на ее лежащее тело, — Эвакуация заняла больше времени, чем я рассчитывала.
Машу протянула руку Серенити, но та легко поднялась с земли самостоятельно, после чего взглянула на поднимающуюся впереди Ведьму.
Казалось, любое подобие человеческого в Ведьме в этот момент пропало окончательно — даже ее движения теперь не принадлежали человеку, а какому-то похожему на человека чудовищу.
Издав низкий утробный рык Ведьма схватилась за свой клинок.
* * *
Медуза продолжала сражаться.
Ее рана значительно снизила ее возможности, однако оставшийся без одной руки Сейбер также потерял в своих возможностях в равной мере.
Пат. Опять пат.
Медуза продолжала сходиться с Сейбером раз за разом — и каждый раз все заканчивалось одним и тем же.
Ничем.
Раз за разом клинки Сейбер сталкивались с шпагой Сейбера, каждый раз когда ее цепь касалась тела мечника — его лезвие оставляло царапину на теле Райдер.
Один к одному. Райдер снимала шляпу перед своим противником. Если бы она имела шляпу конечно же.
Продолжение сражения в текущих условиях было бессмысленно — и вместе с тем было единственным, что они оба могли делать. Обмениваться одними и теми-же ударами с одним и тем же результатом.
Райдер была поглощена своим сражением и не могла отвлечься на то, как велись сражения ее друзей — из-за чего она не могла рассчитывать на их помощь. Она должна была действовать.
У Медузы существовало четыре козыря, однако один из них был бесполезен и один из них ее противник уже сумел увидеть — и поплатился за это своей рукой. Иными словами все, что оставалось девушке — это один из ее Фантазмов — и повязка.
В очередной раз столкнувшись с мечником клинками, девушка отступила на исходную позицию — после чего еще раз — и еще раз — создавая стометровую дистанцию между противниками.
-Леди? — ее противник в последний раз взглянул на девушку, после чего указал на нее клинком, — Что-то случилось?
На это Райдер лишь поднесла руку к своей повязке.
Сейбер мгновенно сообразил, что последующее действие девушки ему следовало прервать — однако даже бросившись вперед — он не успевал.
Рука Райдер скользнула по ее лицу и, впервые за все время призыва, ее глаза взглянули на этот мир.
Желтый немигающий взгляд глаз с черными, широкими, прямоугольными зрачками взглянул на этот мир и мгновенно Сейбер ощутил, как его тело словно бы погрузилось в вязкий клей. Его руки перестали слушаться его и ноги мгновенно превратились в вату, едва способную поддерживать его тело.
Сейбер смог мгновенно осознать как природу произошедшего, так и личность, что стояла за подобным эффектом.
-Медуза Горгона, — Сейбер произнес это отчетливо, заметив, как бросилась к нему ради нанесения последнего удара противница, — Я запомню нашу встречу.
У Сейбера также существовало несколько козырей.
-Флер Де Лис, — слова Сейбера приобретали свою форму, — Меч, Танцующий В Падающих Лилиях.
Пока его противница скрывала свое зрение все его Благородные Фантазмы были бесполезны — однако сейчас, когда Райдер сняла свою повязку — вместе с силой она получила и грандиозную слабость.
То, что предстало перед глазами девушки стал молодой человек. Невозможно было определить, был он мужчиной или женщиной — его коротко остриженные волосы цвета раннего рассветного солнца и голубые глаза как кристально-чистая вода, казалось, были созданы рукой мастера, желавшего приблизиться к идеалу в своем творении. Хрупкая фигурка могла прельстить любого человека, взглянувшего в бездонные глаза Сейбера, и грация, с которой совершал каждое свое движение Сейбер были настолько отточены и идеальны, что казались неземными.
Взглянув на него, Медуза могла почувствовать только то, как ее чувства затуманивают ее разум, а ее руки сами опускаются при виде подобной красоты — прежде чем белый отблеск сияющего клинка не привлек ее внимание.
В следующее мгновение узкая шпага Шевалье д"Эона вырезала Медузе оба глаза.
Мгновенно Райдер оказалась вновь слепа — боль в ее голове отдавалась кровью, выплескивающейся из ее разрезанного лица. И Сейбер, вновь получивший возможность вздохнуть полной грудью, чувствуя, как пропало ее обволакивающее давление, не стал останавливаться.
Бросившись вперед, занеся свой клинок, Шевалье приготовился нанести финальный удар.
Прежде чем узкий клинок Медузы не вошел в живот Шевалье, заставив того гавкнуть от удивления и боли. Тем не менее, спустя всего мгновение, Шевалье отступил, взяв себя вновь под контроль.
-Я сражалась с тобой слепой до того, — взяв себя под контроль вновь, Медуза взглянула на своего противника, — Почему ты решил, что что-то измениться сейчас?
На это Шевалье только расплылся в улыбке, — Леди, вы потрясающи.
После чего, замерев на секунду, Шевалье вдруг отвернулся от своей противницы, после чего повернулся к Медузе, — Прошу простить, благородная леди, но я боюсь, что в этот раз наше сражение останется без победителей.
После чего, в одно мгновенное движение, Шевалье бросился прочь, легко отбив напоследок брошенный в него кинжал Медузы, растворившись вдалеке.
Немного покачавшись на месте, Медуза медленно и тихо сползла на Землю, после чего прикрыла отсутствующие глаза.
* * *
Медленно пепел от сгоревших кольев рассеялся, вместе с туманом расходясь во все стороны от использованного Аинзом заклятия, позволяя фигуре Влада появится из дымного облака, словно бы единственной оставшейся выжившей жертве сражения. В определенном смысле — это было так.
Аинз продолжал смотреть на своего противника внимательным взглядом, ожидая движения с его стороны, однако вместо этого Влад только продолжал смотреть под свои ноги, не обращая внимания на окружающую его действительность.
-Ха...— в конце концов все же смог произнести он, после чего, словно бы несколько осмелев от сказанного, продолжил, — Ха-ха...
-Ха-ха-ха...— произнеся еще раз, словно бы распробывая сказанное на вкус, Влад замолчал на секунду, после чего продолжил, — Ха-ха-ха... Ха... Ха...
