— Ай-сан!..
— Да ладно тебе, Момо-тян... Я же вижу, как вы друг на друга смотрите... И, в отличие от меня, твой любимый рядом.
— Ай-сан, но как вы отпустили его?
— Не вздумай рассказывать Харуке, но... Его здорово потрепало во время магнитной бури, и единственное, что его удержало в Космосе — "Фон Браун". А без Космоса он просто умер бы... Так что — действуй, — Ай встала и потянулась. — И вино можешь забрать...
На следующее утро Кютаро, поцеловав довольно улыбающуюся Момо, выкатил из гаража квадроцикл и кивнул Ай.
— Поехали? — спросил он.
— Поехали, — Ай устроилась на заднем сиденье и ухватилась за пояс Кютаро. — И не забывай — времени не так уж и много...
— Да тут всего-то минут десять езды, — фыркнул Кютаро, — Ай-тян, ты же не думаешь, что я так и запускаю ракеты с пляжа?
— С тебя станется, — фыркнула Ай. — Стало быть, служебный вход сам найдёшь?
— Пф!.. — Кютаро дал по газам. — И спасибо, Ай-тян...
— За что? — искренне удивилась Ай.
— Ты знаешь, — по довольной улыбке парня Ай поняла, что её вчерашний совет Момо не прошёл даром.
— Хм, так ты всё-таки решил покатать Момо-чан на ракете?
— Ками-сама, когда ты стала такой пошлячкой?
Квадроцикл остановился у служебных ворот космодрома, и пока Кютаро болтал с охраной, Ай спокойно прошла на старт.
— Тойбокс-четыре? — осведомился грызущий карандаш пилот. — Залезай. До старта тридцать.
Ай натянула аварийный скафандр, устроилась в кресле и привычно запустила цикл предстартовой подготовки, в очередной раз мысленно благодаря Фи, постоянно гоняющую её по всем системам. Командир всё-таки сделала из неё настоящего пилота -осталось только корочки получить...
Полчаса пролетели незаметно, и Ай, услышав сигнал готовности, кивнула пилоту:
— Второй — готовность, — доложила она.
— Первый — готовность, — подтвердил пилот. — Старт разрешён.
Полоса метнулась навстречу и провалилась вниз, перегрузка вжала в кресло... Ай, расслабившись, едва заметно улыбнулась — она возвращалась домой.
XXVI
Приглашение к халифу могло значить всё, что угодно — но скорее всего, намечались неприятности. В конце концов, разведка ведь именно ими и занимается...
— Мой халиф, — Хаким поклонился, входя в кабинет.
— Вот, взгляните, — на стол лёг лист гербовой бумаги, — и скажите, что вы об этом думаете.
— Агреман? — удивился Хаким. — И что же в этом необычного?
— А вы прочитайте...
Хаким бегло просмотрел текст, выловил имя — и понял, что так заинтересовало Али.
— Арслан Ринатович Нигматуллин... — повторил он вслух. — Определённо, это весьма интересное предложение... Полагаю, вам известно, как именно началась история нашей партии?
— Правильно полагаете.
— Тогда давайте спросим себя — что нам хотят этим сообщить? Конечно, если сообщение есть...
А в том, что оно есть, сомнений не было ни у халифа, ни у его начальника разведки — иначе просто не бывает.
— Допустим, что посланием является само назначение, — предположил Али. — В таком случае... Возможно, нам хотят напомнить о принятых нашей страной обязательствах?
— Возможно, но не думаю. В настоящий момент наши интересы никак с интересами России не пересекаются, поэтому необходимости в этом нет. Да и не склонна Россия прибегать к таким методам...
— Тогда зачем?
— Возможно, учитывая наши взаимоотношения, правительство России планирует сообщить нам некую особо чувствительную информацию, — пожал плечами Хаким. — Я практически уверен в этом, мой халиф.
— Что ж, тогда нам стоит выслушать его, — халиф прижал ладонью агреман. — Благодарю вас, Уаси.
Стоя за спиной халифа, Хаким разглядывал российского посла. Тот практически не изменился с их встрече на Луне — только отпустил аккуратную бородку. Вручив верительные грамоты, Нигматуллин коротко поклонился, витиевато пожелал Али благоденствия и отправился беседовать с дуайеном. Простая вежливость — или тот факт, что дипломатический корпус возглавлял посол Ирана, старый знакомый аятоллы Ширази? Иногда Хакиму надоедало искать двойное дно во всём... Но и остановиться он не мог — ведь двойное дно было почти всегда. И самого существенное Халифата зависело от того, удастся ли его найти...
Сейчас же оставалось только ждать — первый ход был за послом, и не было ни малейшей возможности угадать, каким он будет. Хаким наблюдал — а Нигматуллин, раскланявшись со всеми, удалился.
На следующее утро халиф снова вызывал Хакима, едва тот успел открыть свой кабинет.
— Взгляните и скажите, что вы об этом думаете, — на стол лёг конверт, и Хаким, едва не поёжившись от острого чувства дежа вю, взял его.
Конверт был запечатан ещё в России и содержал всего один лист с перечнем имён и рекомендацией присмотреться к этим людям внимательнее. И всё. И если бы не имена в списке...
— Скажу, что мне, пожалуй, стоит самому побеседовать с послом, — ответил Хаким, отложив записку. — Но эти имена нам известны — не все, но многие... И я совершенно согласен с тем, что присмотреться к ним стоит.
— Кто они такие?
— Пособники террористов, которых пока не удалось поймать за руку. Доказательств для суда у нас не хватает, а так всё очевидно...
— И вы надеетесь, что у русских они есть? — задумчиво прищурился халиф, приглаживая бороду. — Что ж, побеседуйте, а заодно и подумайте, какой России в этом прок...
— Это меня и удивляет, мой халиф — совы не то, чем кажутся... Но возможно, не всегда?
Забрав письмо, Хаким вернулся к себе, запросил российское посольство о встрече с послом "для обсуждения дипломатических аспектов борьбы с международным терроризмом" — чистая правда, собственно говоря — и стал ждать.
Ожидание не затянулось — вскоре секретарь посольства сообщил Хакиму, что посол приглашает его на ланч. Бросив взгляд на часы, Хаким разложил на столе документы и принялся за работу.
Информация. Море информации, собирающееся по каплям, стекалось к разведке, вновь разбиралось на капли, тщательно изучалось под микроскопом — и в итоге в виде концентрата оказывалось на столе Хакима Ахмада. За ним было последнее слово, он был советником халифа — и должен был держать в памяти всё, что приходило через его руки. Когда-то — кажется, вечность назад — его учили работать с информацией, тренировки и опыт сделали его и без того прекрасную память почти абсолютной — но всё равно это было тяжело...
Наконец, убрав документы и выключив компьютер, Хаким вызвал машину и поднялся из-за стола — пришло время отправляться в посольство...
— Салям алейкум, Арслан-хаджи.
— Ва-алейкум, — посол протянул руку. — Рад вас приветствовать, господин Ахмад. Надеюсь, вы не имеете возражений против татарской кухни?
— Я не имел удовольствия с ней познакомиться, — ответил Хаким, пожимая руку, — но слышал о ней весьма лестные отзывы.
— О, вы не будете разочарованы, — улыбнулся Нигматуллин. — Что ж, если не возражаете — приступим...
Разочарован Хаким не был — зато был изрядно удивлён. Ланч в татарском стиле представлял собой грандиозное чаепитие с обилием разнообразных пирожков, мёда и какого-то странного, но исключительно вкусного блюда, напоминающего толстую лапшу в меду. Говорить о чём-то серьезном за таким столом даже не хотелось... И Хаким не спешил переходить к делу.
Обсудили татарскую кухню, сравнили с арабской, припомнили несколько любопытных случаев, когда дипломатия пересекалась с кулинарией, добрым словом помянули Похлёбкина, потихоньку перешли на политику...
— Да, кстати, Арслан-хаджи, вы передали нам любопытный список... — Хаким поставил опустевшую чашку. — Признаюсь, моё ведомство весьма признательно за эту услугу, но... Можем ли мы быть уверены в нём?
— Можете, причём почти на сто процентов. В последнее время нам и нашим союзникам удалось вскрыть обширное и разветвленное террористические подполье в Средней Азии, и это — часть полученных нами данных, непосредственно затрагивающая интересы Халифата.
— Весьма щедрая услуга, однако, как я полагаю, есть некое "но"?..
— О, всего лишь небольшая ответная услуга, — отмахнулся Нигматуллин. — Мы рассчитываем на вашу помощь в одновременном захвате всех террористов из этого списка, что потребует координации совместных действий... И, разумеется, свободы действий для наших спецслужб на территории Халифата во время операции.
— Что ж, при определённых условиях это может быть допустимо... Однако, как вы понимаете, я обязан проконсультироваться с халифом и министрами, поскольку не могу решать подобные вопросы лично. Пока же... — Хаким подался назад. — Осмелюсь предложить вашему повару преподать несколько уроков поварам дворца — этот ланч поистине достоин райских садов.
— Что ж, полагаю, это возможно, но это всего лишь скромное чаепитие... Кумыс и бешбармак — вот истинная вершина тюркской кухни, лучшее, что только можно быть в нашем грешном мире, — улыбнулся Нигматуллин.
Халиф взглянул на вошедшего Хакима и молча кивнул.
— Мой халиф, Россия предлагает совместную операцию против террористов. Их условие — свободные действия их сил на нашей территории...
— До окончания операции и ни секунды больше. Я сам направлю ответ послу.
— Да, мой халиф, — Хаким поклонился и вышел.
Список Хаким отдал контрразведке и приказал связаться с российским военным атташе и договориться о совместных действиях, добавив, что спецназ должен будет убраться сразу, как только операция закончится. После этого он принялся за доклады в надежде найти какой-нибудь косяк и придраться — подчинённых следовало держать в тонусе, но не устраивать же разнос просто так? Нужен хоть какой-то повод... А вот и он.
— "Дальний Восток", где полноценный доклад по Японии? Пока что я не вижу ничего, чего бы не было в газетах. Готовите? Долго готовите, референдум позавчера прошёл, а у вас и конь не валялся! Нет, справка мне не нужна, мне нужен подробный доклад... Вчера! Жду.
Устроив разнос, Хаким почувствовал себя гораздо лучше, а ответ контрразведки поднял настроение ещё выше. Контрразведчики успели связаться с русскими, получили у них всю необходимую информацию и теперь активно планировали операцию. Шесть дней на подготовку — это, конечно, немного, но если шевелиться — времени хватит. Тем более, что-то подобное контрразведка и сама готовила — пусть и в куда меньших масштабах. И за это время лично ему необходимо разработать глобальную стратегию, договориться с множеством людей, подготовить базы... и всё это — в глубокой тайне.
Настроение снова поползло вниз. Отложив бумаги, Хаким повернулся к компьютеру и принялся за новую работу...
Следующая неделя слилась для Хакима в одну сплошную круговерть запросов, переговоров и дипломатических стычек. Приходилось работать едва ли не круглые сутки, но всё когда-нибудь заканчивается — закончилась и эта горячка.
И оно того стоило...
В шесть часов утра по времени Багдада первые "вежливые люди" раскрыли парашюты над Мосулом. В ту же минуту в Багдаде пожилой полицейский длинно и требовательно позвонил в дверь неприметного особняка в бывшей "зелёной зоне".
Операция "Просветление" началась.
Восемнадцать часов спустя, когда Ил-170 кадыровцев оторвался от полосы багдадского аэропорта, операция закончилась. Исламистское подполье в Халифате перестало существовать — частая сеть "Просветления" накрыла почти всех.
Поступающие сводки и отчёты Хаким пролистывал, едва читая — слишком уж много их было. Этого хватало, чтобы оценить результаты — и результаты были отличными. Обошлось почти без потерь — несколько раненых не в счёт, рухнули линии снабжения террористов, хоть их и не удалось проследить до заокеанских хозяев, убиты самые одиозные вожаки... А самое главное — нельзя сказать, что всё это достигнуто только благодаря помощи русских. Справились бы и сами, пусть и позже и с большими потерями... Правда, и отрицать эту помощь глупо.
Закрыв последний доклад, Хаким открыл редактор, нашёл нужный шаблон, замер на секунду — и принялся печатать. Конечно, составление официальной благодарности можно было оставить аппарату, но это была одна из тех вещей, которые Хаким предпочитал делать сам. Да и, в конце концов, он всё ещё должен Нигматуллину за тот ланч...
XXVII
Итоги референдума были официально объявлены в полдень понедельника и неожиданностью ни для кого не стали. Восемьдесят шесть процентов голосов "за" при явке восемьдесят восемь процентов — примерно такой результат и предсказывали политологи. Правильно выбранный момент и правильно сформулированный вопрос, назревший давным-давно — трудно ожидать чего-то иного... Куруруги аккуратно закрыл папку и поднялся — пора отчитываться перед императором.
Император Хисахито был доволен — пусть на его лице это никак не отражалось, но Куруруги слишком хорошо знал своего государя.
— Вы проделали огромную работу, Куруруги-сан, — император едва заметно кивнул. — Вся Япония в долгу перед вами.
— Я исполняю свой долг, тэнно-сама, — Куруруги склонился в низком поклоне. — И лишь смею надеяться, что делаю это хорошо.
— Лучше, чем кто-либо после Ито Хиробуми, — ответил император. — И это заставляет нас поднять вопрос о вашей дальнейшей карьере. Я полагаю, вы не планируете оставлять свой пост в ближайшее время?
— Нет, тэнно-сама. Не планирую.
— Прекрасно. Победа лейбористов на ближайших выборах гарантирована... И именно поэтому я собираюсь отречься от престола лет через пять, и Тэцухито пригодится ваша помощь. Я стар, Куруруги-сан, и слишком устал... Но сейчас ещё рано. Сейчас у нас всех слишком много работы... И благодаря вам её стало только больше, — Хисахито едва заметно усмехнулся. — Так что я закончу дела и оставлю Хризантемовый трон.
— Вот как... Тэнно-сама, простите мне моё любопытство, но что вы планируете делать после отречения?
— Возможно, последую примеру далёких предков и уйду в монастырь, а может, займусь написанием мемуаров, — ответил император. — И в любом случае останусь советником сына... Кстати говоря, мне бы не хотелось, чтобы вы оставили политику, даже оставив пост.
— Вы предлагаете мне стать гэнро, тэнно-сама? Что ж, если моя ишемия не сведёт меня в могилу раньше...
— Я уверен, вы проживёте ещё долгие годы, Куруруги-сан, — едва заметно кивнул император. — И даже позволю себе выразить надежду, что вы встретите вековой юбилей столь же крепким и здоровьем, и духом, что и сегодня...
Сделав ещё несколько ничего не значащих почтительных замечаний, Куруруги удалился. Работы меньше не стало, а в сутках всё ещё было двадцать четыре часа... Чего для конституционной реформы явно не хватает. Впрочем, самое главное сделано, а остальное — дело скорее долгое, чем сложное. А раз так, можно уделить внимание и другим делам. Проекту "Арес", например, за которым последнее время следить не получалось.
Один звонок в канцелярию — и несколько минут спустя телефон премьера курлыкнул, приняв файл отчёта. Устроившись в машине, Куруруги распорядился возвращаться в резиденцию и принялся за чтение.
Проект шёл полным ходом, "Енисей" полностью оправдал возложенные на него надежды, и первый модуль марсианской станции уже был доставлен в МИК. Запуск должен был состояться через неделю, и на сей раз, в отличие от первого запуска, никаких накладок не предвиделось. Конечно, это не значит, что их вообще не будет — закон Мерфи неумолим — но свести проблемы к минимуму удалось... По крайней мере, здесь. Чего ждать от предстоящего заседания Кабинета — другой вопрос.
