Магия грёз 1 и 2

— Ладно. Не будем.

Помолчали. Я разглядывал её, она — меня.

— Так ты будешь пить глесс?

— Спасибо, не хочется.

— Как знаешь.

Стакан внезапно подпрыгнул и перелетел в руку Аны, поймавшую его так ловко, что не только не пролилось ни капли, но даже осадок не всколыхнулся на дне. "Чистый" паракинез плюс ловкость рук. Запомним.

— За твоё здоровье, Ларвис, — Слегка улыбнулась она, отпивая. Левая рука по-прежнему лежала на эфесе меча.

— Спасибо, Ана.

Опять про здоровье. Следует ли расценивать это как намёк? Точнее, не счесть ли это финтом в словесном поединке?

М-да. Одно можно сказать наверняка: это — не просто оговорка, а знак. Чего-нибудь.

— Что же ты молчишь?

— Жду новых вопросов. "Кто платит за портрет, тот выбирает цвет".

Было не похоже, что знание поговорки произвело на неё впечатление. Ана сказала:

— Хорошо. Поскольку ты явно не знаешь, кто я, а также странным образом забыл кое-какие общеизвестные вещи... Скажи мне, Ларвис, говорит ли тебе что-то имя Соллея Хлан?

— Надо полагать, он — твой отец.

— Правильно. А я — не просто его ребёнок, но и одна из его наследников. Понимаешь?

— Если честно, нет.

— Что ж, скажу яснее. Соллей Хлан — единственный сын Хлана Траагс. Того самого. Опять мимо? Ну ладно, подойду с другого конца. В Земле Эрдайа полста с хвостиком доменов, но только в двух из них на протяжении более чем шести веков лордом остаётся один и тот же... человек. Старейший из лордов — Зальмин Безъязыкий, единственный из ныне живущих, рождённый в эпоху Древних Царств. Однако лорд Синтара отстал от него всего лет на семьдесят и пользуется почти такой же известностью. Побывать в Паутине шесть раз — это не шутки, сам понимаешь. Так вот, Соллей Хлан, мой... папуля... и есть лорд Синтара. Теперь ясно?

— Яссссно. Верледи Ана.

Отпив ещё глесса — медленно — она поставила опустевший на две трети стакан на стол. На этот раз — взбаламутив осадок. Впрочем, её лицо и голос остались прежними.

— Давай не менять стиль, Ларвис.

— Ну, кто платит... А что ты делаешь в Эрдау?

Ответом не было традиционно-дурацкое: "Вопросы здесь задаю я!" Я и не ожидал такого. Только не от Аны — слишком умна!

— Улаживаю вопросы дебета и кредита, — охотно сказала она. — Слежу за движением товарно-сырьевых масс. Принимаю решения и строю планы. — И тем же в точности лёгким тоном, — Смею заверить, сражение с вампиром в эти планы не входило.

Ага.

— Сражение?

— Да, неподалёку отсюда. Весьма странная вышла драка.

— Странная в каком смысле? Как?

— А вот так. Ты, Ларвис, её начал, я продолжила, но вампира не уничтожила. Хотя и очень старалась.

Кажется, я начал что-то говорить, но Ана взмахнула рукой.

— Стоп! Карты на стол, дружок. Ты хочешь знать, что стало с нечистью? Я тоже. Хотя бы для того, чтобы прояснить загадку... вот этого.

Вроде бы она достала его откуда-то из-под кресла. А может быть, и нет. За такими ловкими и быстрыми руками, как у неё, уследить непросто. Но откуда бы она его ни взяла, сомневаться в его реальности я не мог. Вполне человеческий по форме, загадочно блестящий, череп в руке Аны был иссиня-чёрен. Чёрен, как плащ Смерти, как злейшее из проклятий... А уж его аура! Не знаю, как верледи хватало духа касаться ЭТОГО голой рукой, если она чувствовала в нём хотя бы половину того, что чувствовал я. Ужас, боль, ненависть — слишком слабые и чересчур человеческие понятия, чтобы описать эмоции, которыми череп истекал, точно незримой отравой. Его присутствие в спальне гарантировало кошмары, его прикосновение могло вызвать болезнь тела и оставляло шрамы на душе. Я мог бы защитить себя от его флюидов, как очевидно, и верледи, но всё равно не хотел бы иметь с ним дело.

Разве что для достижения Цели, не имея настоящего выбора...

— Откуда ты взяла..?

— Вырвала из когтей нереальности. Но вообще-то это твой трофей. Как мне кажется.

— Мой?!

— Да. Вспоминай, Ларвис, вспоминай!

Внезапно вспыхнувшие отрешённостью глаза Аны стали очень убедительны. И они наплывали, наплывали, на...

Бесцветное, полностью вылинявшее небо. Вечные фиолетовые сумерки. Сушь и смерть. Скелеты животных, птиц и людей... Только бесцветное небо, куда бы я ни двинулся...

Запах. Ещё — запах.

Нет!!!

Ана откинулась на спинку кресла. Я покачал гудящей головой.

— Нет. Не могу.

Секунда.

Вторая.

Верледи Синтара нахмурилась и встала. Словно по сигналу все дополнительные заклятья, изолировавшие номер, и модификаты стац-заклятий рассыпались на составляющие.

— Тогда идём, — Сказала она.

Особого выбора у меня не было.

Велауром Скитальцем владели бессильный гнев и отчаяние. Выйдя из транса сопричастности, он покинул комнату для медитаций и магии бездействия. Несколько раз пройдя по длинному коридору из конца в конец, он заперся в библиотеке, но даже не попытался взять в руки книгу. Сидя в просторном помещении без окон, залитом ярким волшебным светом, маг не двигался, не спал и не бодрствовал. Он пребывал в том страшном состоянии духа, которое можно было бы сравнить с состоянием разорванной и смятой упаковочной бумаги — если бы эта бумага, отброшенная и забытая, могла испытывать какие-то чувства. Планы Велаура рухнули. Жизнь неотвратимо летела к концу, и последние возможности хоть как-то повлиять на события были утрачены. Разум был пуст и бесплоден. Настолько пуст, что даже мысль о чёрном перстне на правой руке покинула мага. И, наверно, к лучшему, что, прежде чем эта мысль вернулась, покой Скитальца нарушил стук в дверь.

Когда сознание спит, тело и действия подчинены привычке.

— Да! Что случилось?

Стук прекратился.

— К вам гости, вэй, — Сообщил голос недавно нанятого слуги.

"Гости?"

Велаур обвёл библиотеку взглядом, затем более осмысленно посмотрел на часы. До восхода оставалось ещё немало времени. Не воля, но привычка к размышлению заставила заработать ум Скитальца, вышедший из полной апатии, и разворошила угасший было гнев. Встав, маг отдал молчаливый приказ, отворивший двери настежь.

— Пусть войдут, — Сказал он громко, заложив руки за спину и повернувшись лицом к дверям. Поясницу прострелила внезапная боль, и Велаур, изменившись в лице, опёрся на услужливо прыгнувший в руку посох. Ладонь правой руки, оставшейся позади, сжалась в кулак.

"Добро. Значит, вы уже нашли новую жертву вампира и успели сопоставить факты? Добро! Задавайте свои неприятные вопросы, у меня найдётся, что ответить. Да, Джарм, найдётся! Даже если ты струсил и прислал вместо себя магов стражи, не смея взглянуть мне в лицо. Если даже так — пусть! Не прямо, так через посредников, но мои слова дойдут до тебя. Всё равно дойдут".

В этот момент в библиотеку вошли обещанные гости, и гнев Велаура лопнул, сменившись растерянностью.

— Он жив?! — выдохнул маг.

— Да, он жив, — Раздался в ответ молодой усталый голос. Из-за спины сероглазого шатена, неподвижность и выражение лица которого были чуть ли не зеркальным отражением реакции Скитальца, выступила девушка в сером, зелёном и светло-коричневом.

— Вэй Велаур, позвольте представиться: Ана Соллей, верледи Синтара. Моего спутника вы знаете лучше меня. Впрочем, он для меня не спутник, а скорее соратник. Ну что, поговорим?

Существо молчало, смотрело и слушало. Стремление к Цели уснуло в нём, сменившись чем-то доселе неизвестным. Поэтому или почему-то ещё, но на время существо превратилось в живую статую, способную воспринимать, но не способную ни думать, ни действовать.

— О чём нам говорить, верледи? Или вы явились сюда обличать мои действия со всем пылом своих юных лет?

— Отнюдь, вэй. Обличать ваши действия я не стану. Прежде всего — потому что это было бы чистейшей воды лицемерием. Ведь мне известно об участи вашей дочери, и...

— От кого же?

— От лорда Согаррана. И не с его слов, — уточнила Ана тут же, — а напрямую: он поделился со мной частью своей памяти.

— Зачем он это сделал?

— В его мотивах мне ясно не всё. Точнее, я подозреваю, что он был откровенен со мной не до конца. Но вообще-то его выбор объясняется моими талантами. Подобно тому, как вы, вэй, препоручили исполнение своей мести Ларвису, Джарм передоверил часть своей ноши мне.

Велаур изогнул бровь.

— Ларвису?

— Ему. Вашему конструкту. Как я понимаю, он сам избрал для себя это имя.

— Так, — Скиталец нахмурился, собираясь с мыслями. — Вы сказали — соратник... Значит, вы уничтожили вампира?

— Девять шансов из десяти за то, что это так.

— Шансы? Меня не интересуют шансы! Мне нужен чёткий однозначный ответ!

— Мне тоже, вэй. Мне тоже. Но...

— Ну?

— Всё упирается в вашего... в Ларвиса.

— Объяснитесь, верледи.

Тон обращения полностью соответствовал слову "девчонка". Но эффекта он не возымел: ломать свою игру из-за таких пустяков Ана не собиралась.

— Охотно. Знаете, вэй, я восхищена вашим искусством. В "Истории" ШВИФ вам уделяется внимание в основном как путешественнику и географу, но институтские часто проходят мимо самого важного... впрочем, я не о том. Так вот, вы проделали великолепную работу по принудительной конвергенции, эктоморфозу и психосинтезу. Можно подумать, что вы пустили в ход не только Магию Грёз, но и Магию Форм... это так?

— Да, — Сквозь нахлынувшее снова равнодушие в голосе мага всё же пробился росток истинной, не поддающейся забвению гордости. — Если хотите знать, я отыскал кое-какие из утерянных ключей. В дальних уголках мира прошлое часто приближается к чутким на меру вздоха... Но к чему этот поток славословий в мой адрес?

— К тому, что проделанная вами работа не только близка к совершенству технически. Увы, она также уязвима этически. Я...

— А! Я всё же был прав!

— Вы не так...

— Сделайте милость, юная дама, не пытайтесь перебивать старика. Да, я старик — клянусь Хаосом, это видно любому, имеющему глаза! Я прожил на свете двести двадцать восемь лет... И вот теперь — умираю. Так, как умирают достигшие края прирождённые. Вы, верледи, избежали подобной судьбы, смерть от старости не грозит вам. Но я всё равно расскажу, каково умирать — так. Не подумайте только, что я жалуюсь. Вовсе нет. Я пожил вдоволь, притом пожил неплохо, и не имею причин потрясать кулаками в лицо реальности. Ещё полгода тому назад, когда в волосах моих появилась седина, а на лице начали множиться морщины, я был готов уйти спокойно и без жалоб. Череду новых симптомов я принимал как должное. Отказывает ночное зрение? Падает слух, ухудшается координация? Пусть! Я занялся приготовлениями к концу, внёс последние поправки к завещанию, назначил дату похорон. Без надрыва и лишних эмоций.

Пауза. Ана молчала. Существо слушало.

— А потом я нашёл Кирну. Когда... нет, тебе незачем знать об этом. Но поначалу я ждал. По-прежнему помогал городской страже... Я довольно поездил по Фаэрну и потому твёрдо верил в нашу социальную систему. Всегда считал, что она работает лучше прочих. Я и сейчас так считаю. Но время шло, а не происходило ровным счётом ничего! Джарм клялся... Неважно. Я просто не мог ждать дольше. Ты понимаешь?

Ана кивнула. Существо заметило,что она побледнела.

— Я уволился из стражи. Сначала взялся за дело сам. Но... к тому времени уже пошли симптомы третьей стадии, а задача оказалась сложнее, чем я думал. Тогда я разработал план и начал воплощать его в жизнь — в довольно-таки прямом смысле. Я начал создавать... его. Мстителя. Своё продолжение. Я дал ему всё, что смог и успел: тело, память и душу, разум и волю... магию, наконец. Чтобы найти и уничтожить... ту тварь. Будь она проклята. А что ещё я мог?!

Сорвавшись на крик, маг закашлялся. Громко и хрипло, сгибаясь так, словно изо всех сил пытался удержать повисший на шее неподъёмный груз. Ана сглотнула, но не опустила глаз. И не попыталась предложить свою помощь. Гордость... её так легко ранить — а что ещё осталось у Велаура, кроме гордости?

Самостоятельно поборов кашель, он очень медленно и осторожно разогнулся. Теперь он хватался за посох обеими руками — и, глядя на его чёрный перстень, Ана побледнела ещё сильнее, хотя казалось, что сильнее просто нельзя.

— Вэй, я не упрекаю вас за сделанное, — тихо сказала она. — На вашем месте я бы тоже... Я упрекаю вас не за нарушение сухих параграфов Меморандума Восстановления, нет — за то, что вы не сделали последнего шага.

— Что? О чём вы?

— Прошу вас, вэй. Дайте своему созданию — нет! своему сыну! — ещё один дар. Свободу.

— Сыну? Я никогда...

Казалось, Скиталец забыл о боли и усталости. Переведя взгляд на существо, совсем ещё недавно безымянное, маг склонил голову набок. Потом криво улыбнулся.

— Истинно сказано: идущие за нами — лучше нас. У вас на диво зоркие глаза, Ана Соллей. Но всё же и они не совершенны... Так что ты мне предложишь? Принести в жертву мою месть — ради чужой свободы?

Верледи негромко рассмеялась. Без малейшей радости. Глаза прячутся, губы почти непождвижны, шёпот — тень дыхания...

— Месть или свобода? Всё повторяется. Снова тот же выбор... но нет! Ваш — легче!

— Я не понимаю. Кроме того, в последнее время мой слух...

— И не надо понимать!

Взгляды снова встретились и переплелись. Намертво.

— К чему вам мой груз, вэй? Ни к чему. Есть тяжесть, которую нельзя разделить. Я скажу яснее: такая ли уж чужая эта свобода? И разве, отпустив Ларвиса, вы откажетесь от мести?

— А разве нет?

Глаза верледи вспыхнули ярче.

— Вы и так переложили отмщение на чужие плечи. В конце концов — так ли важно, кто именно уничтожит нечисть, повинную в ТОЙ смерти?

Помолчав, Ана добавила, понизив голос:

— Мстить можно человеку. Но вампир — не человек. У него нет ни лица, ни тела, ни разума. Нечисть бесплотна. Как можно отомстить ей?

Маг ссутулился. Почти сгорбился.

— Наверно, никак. Но чем твои клятвы лучше клятв Джарма, верледи?

— Я не давала клятв вам, вэй. Я поклялась один раз, известным вам образом. И всё остальное, связанное с долгом — следствие ТОЙ клятвы. Но... лорд Согаррана просил меня сделать то, что не может сделать он. А к чужим просьбам я всегда отношусь внимательно.

— Вот как...

— Да. Так уж вышло, что моя просьба связана с вашей местью. Пока Ларвис ограничен вашими заклятьями, я не смогу узнать точно, что взяло верх — девять из десяти или один из десяти. Снимите заклятия, вэй, и тогда я...

— Ладно!

Велаур выпрямился во весь рост, сверкнув глазами из-под густых бровей.

— Вы уговорили-таки старика, юная дама. Вы далеко пойдёте... если Паутина не внесёт в мои слова корректив.

— Спасибо, вэй.

— Нет, это тебе спасибо. Помни... но ты и сама всё поймёшь. Наверняка поймёшь. Прощайте!

Ана успела осознать сказанное, но не успела ничего сделать.

Чёрный перстень на руке Скитальца вспыхнул пронзительной синью. Тело мага зарябило, как неустойчивый фантом, зашипело и тоже засверкало. Не прошло и секунды, как Велаур сгорел. Не в огне — в магическом свете, жарком, как недра звёзд, не оставившем даже пепла. Его посох постоял, качаясь, и упал на ковёр. Ана закусила губу, отвернувшись.