А вот позаботиться о самом некроманте — это можно. Придет, теперь, голодный, усталый... вывод — надо накормить и напоить. А нечем. Вот этим вопросом Тереса и займется. Вкусы тана Карраско она уже примерно поняла, так что — вперед.

Мужчин надо кормить. Это древняя народная мудрость.

* * *

— ОНО!!! Жуткое такое! Чешуйчатое и глазастое!

Синьора Кармен Эскобар рассказывала свою историю уже не в первый раз. После отказа от Амадо Риалона, она принялась бегать по соседям, но и тут ее слушали без внимания.

Надоела она всем, что та рыбья чешуя. Особенно рассказами про своего самого лучшего, умного, замечательного, восхитительного сына, который достоин всего-всего... просто принцессы о нем не знают, а так бы очередь тут выстроилась! Но гонять ее было занятием долгим, муторным и убыточным. Как разорется, считай, весь день насмарку. А потом еще по городу понесет... понятно, веры ей нет, но ведь неприятно! Кто ж по доброй воле в луже валяться будет?

Сейчас же...

По соседям она пошла, и принялась рассказывать про то, что случилось у Бенитесов. Но кто ж тебе поверит-то?

Ты бы хоть что приличнее придумала! А то монстры-щупальца, рыба-колбаса...что ж тебя тот монстр не сожрал? Столько мяса вхолостую пропало?

Раз ей такое высказали, два...

Кармен, конечно, возмутилась. Но полноценный скандал устроить не получилось — увы.

Стоило ей открыть рот, как перед глазами снова плыли чешуя, щупальца, безжалостные синие глаза — и горло аж судорогой сводило.

Ненароком Дарея оказала громадную услугу и семейству Эскобар, которое изнемогало под гнетом авторитарной матери, и всему кварталу, в котором жила Кармен. Жить им стало намного спокойнее и тише.

* * *

Дарея целеустремленно плыла к известному ей островку.

Мама, Элли...

Что с ними будет?

Что с ними сейчас делают?

При одной мысли о том, что их могут пытать, допрашивать, а то и вовсе убить, аж щупальца судорогой сводило.

И потому, когда послышался голос Эллоры, Дарея резко остановилась, словно на стену налетела.

— Элли?

...береги себя, мы тебя любим...

Если бы Дарея могла плакать, она бы заплакала. Она точно знала, что это Элли, что они с мамой ее любят, что это ее магия. Элли ведь может говорить с водой...

Они живы.

Остальное — детали. Надо их просто вытащить из... действительно, а откуда их вытаскивать? Об этом Элли не сказала!

Впрочем, такие мелочи Дарею не остановят! Она сейчас встретится с Рамоном, и любимый придумает, что делать! Обязательно!

Он же самый умный, самый-самый... он не бросит в беде ни ее, ни ее родных! Он все поймет!

Черная тень метнулась в толще воды — и пропала. Как и не было.

* * *

Мерседес чувствовала себя на вершине блаженства.

Один ювелирный магазин, второй, и везде можно посмотреть украшения, померить, почерпнуть какие-то идеи для себя... нет, девушке не так интересно было их носить, как посмотреть, повертеть в руках, прикинуть, как это можно сделать... а вот тут она бы сделала лучше. Слишком много камней, аляповато.

И с золотом перебор...

Херардо слушал, и думал, что у малышки идеальный вкус. Она просто чувствует, что и кому будет к лицу.

И чувство стиля. И соразмерность. И вообще, ее мамаше голову бы оторвать! Такой бриллиант гранить надо, в достойную оправу, а она что? Засунула девочку, словно в карман, да еще закрыла от всех. Тьфу, дура!

— А это что?

Херардо пригляделся.

Мерседес держала в руках подвеску, которую он не видел ни разу. Но точно мог сказать, из чьих рук вышла эта вещь.

Голова женская, но вместо ушей — рыбы, во рту клыки, в волосы вплетены щупальца, вместо глаз рубины, такое увидишь — второй раз не захочешь, а не забудешь. Не красота, не уродство, а их сплав. Завораживающий и жуткий.

Конечно, Сальвадор Пабло Коронель. Кто бы сомневался.

— Тебе понравилось? — уточнил он.

Мерседес покачала головой.

— Нет... и ощущение такое... неприятное. Словно кто-то наждачкой по коже провел.

Херардо кивнул.

— От произведений Коронеля у многих такое начинается. Но многим нравится. Эпатаж, китч...

Мерседес вернула подвеску продавцу.

— Нравится?

— Тан совершено справедливо заметил, синьора. Произведения маэстро Коронеля многим по сердцу, и продаются за высокую цену, — кивнул продавец.

Мерседес передернулась. Но...

— А можно посмотреть что-то еще из его работ?

Продавец задумался и покачал головой.

— Пожалуй, что нет. У нас и было всего три работы. Вот эта подвеска, браслет и серьги. Осталась только подвеска. Но возможно, позднее?

— Мы зайдем еще, — согласился Херардо. — Купить тебе эту подвеску?

— Нет, — аж передернулась Мерседес.

'Красота' вернулась к продавцу, Херардо подхватил девушку под локоть и вывел на улицу.

— Мерседес, все в порядке?

Девушка качнула головой.

— Не знаю. Коронель, да?

— Сальвадор Пабло Коронель. Весьма известный в своей области ювелир, его произведения легко узнать. Ты что-то почувствовала?

Мерседес кивнула.

— Да, пожалуй. Мне неприятно его украшение. Но так... странно.

— Странно? — насторожился Херардо.

Он был не в курсе происхождения Мерседес, но пообщался с девушкой уже достаточно. Просто так она переживать не будет.

— Словно оно мне знакомо. Но я никогда его в глаза не видела.

— Может, ты видела нечто подобное в детстве, но забыла?

Мерседес покачала головой.

— Нет, вряд ли. Тан Мальдонадо, я могу телефонировать тану Риалону?

Херардо задумался.

— Безусловно. Но у меня есть предложение получше. Мы можем наведаться собственно, к Коронелю. А уж потом, от него, если ты что-то будешь чувствовать... почему не телефонировать следователю чуть позднее?

Мерседес задумалась.

Ну да, ей было неприятно прикасаться к подвеске. И ее словно холодом пробирало, и вообще... отвратительное ощущение. Словно на тебя глядят злые глаза из темноты, глядят, и демон их разберет, что им нужно.

Но...

Вдруг это просто ее нервы?

Или действительно, реакция именно на эту подвеску? Бывает ведь и такое! Бывает! Еще и не такое бывает, если уж честно. Может, и правда стоит зайти к Коронелю? А там уж...

И Мерседес решительно кивнула.

— Да, наверное, так будет лучше.

Херардо кивнул и подхватил девушку под локоть.

— Идем.

* * *

Амадо тем временем потрошил архивы. Именно там добывается самая ценная информация.

Вот, и в данном архиве налоговой полиции ему нужно было нечто важное. А именно, список имущества некоего Валенсуэлы.

Убийства, кражи, шантаж... да любое, вообще любое преступление оставляет финансовый след.

Жил да был человек. и вдруг прикупает он себе дом.

А откуда денежка? С неба упала? На морском берегу нашел?

Если есть обоснование, это хорошо. А если нет?

И не стоит считать налоговую полицию всемогущей. Там тоже люди работают, и потерять что-то могут, и пролопоушить... все живые! Болела у сотрудника голова, вот он и не присмотрелся.

Или наоборот.

Голова не болела, а на душе было радостно — подарок занесли. Хороший подарок, вкусный. Вот и выпала из его внимания строчка-другая отчета.

Амадо о такой практике знал, и собирался проверить все досконально. Пока картина получалась... интересная. Жаль только, что времени на просмотр документации за последние пятьдесят лет требовалось много. А меньшим и не обойдешься. Не просто ж так этого гада поймали с королевой?

Нет, не просто.

Значит, следы надо искать ДО того случая.

А вот за сколько времени ДО? Кто ж его знает... не угадаешь, не разберешь.

Род Валенсуэла был древним и знатным, но нищим. И пятьдесят лет назад он был не из богатых. Да-да, налоги. Те самые налоги, которые не платит только король. А всем остальным — простите. Платить придется.

Вот, пятьдесят лет назад налоги были буквально из медяков. Полуразваленное поместье, полуразрушенный дом. Продано очень многое.

А потом благосостояние семьи начало выправляться.

Откуда?

А вот ЭТО в налоговой декларации не указано. Увы. К примеру, начала милая девушка жить с мужчиной, а он ей подарки делает. Она их продала, да и купила себе дом.

За дом она налог уплатит, а откуда деньги указывать не обязана. Увы.

Амадо это очень огорчало. Но налоги ему еще кое-как доступны, а вот казначейство, банки...

Можно! Кто бы спорил — можно! Но это все равно не на один день работы, и не на два. А мысль у Амадо была проста. Пока он лопатил налоговые декларации, служащие спешно составляли ему списки недвижимого имущества семей Валенсуэла, Веласкес и Арандо.

Не так, чтобы медленно, но и не слишком быстро, увы.

Зачем? А ГДЕ закладывать взрывчатку? В канализации?

Чисто теоретически, можно и там.

А чисто практически — место уж больно неудобное. Римат — город у моря, то есть тут уровень грунтовых вод высокий, и заливает канализацию, и затапливает, и наводнения, и грозы, и сели случаются... или закладывать ее надо в последний момент, или рисковать, что ее смоет, что она придет в негодность, что на нее кто-то наткнется... не приставлять же охрану к каждой закладке?

И не замуровывать ее в стену... потом ведь не взорвешь! Да и в стене она отсыреет! Кто не верит — можете купить дому моря и проверить. Очень высокая влажность.

А потому — нелогично делать тайники заранее. А вот поручить своим людям... мединцам... купить несколько домов в нужных местах, да и оставить взрывчатку в подвале, как у Наталии Арандо? Запросто!

Кстати, может, и у Наталии Арандо ее планировали взорвать. Квартал там такой... домишки скученно стоят. Человек сто могло бы скосить, а то и побольше. А с улицы по трупу — мединцам гекатомба. Это теоретически.

Больше у Амадо вариантов пока не было.

Когда Хавьер побывает у Валенсуэла, они могут или появиться, или нет. А пока... пока хоть что-то делать.

Скажете — хомячок в колесе? А и плевать... вы говорИте, а Амадо делать будет. Вот так.

Кстати... а если посмотреть тех, кто связан с Валенсуэла? Может, какая дальняя родня, или ближняя? Двоюродные, троюродные... а вдруг?

И Амадо в порыве служебного рвения, зарылся в бумаги.

Кстати...

Как насчет убитого помощника секретаря? Ладно, сейчас он получит все выписки и сходит, побеседует с кем надо.

* * *

Когда Анхель вошел в кабинет, Лоуренсио отложил счета и посмотрел на друга так, что стало сразу ясно — сработало.

Есть подсечка.

— Ты чего, мой друг, невесел? — Анхель выглядел очаровательно. Костюм с иголочки, улыбка ослепляет, а блеск бриллианта на пальце меркнет перед блеском его глаз. Устоять невозможно!

— Я был на кладбище, — отозвался Лоуренсио. — Наводил справки.

— И?

После рассказа про Караката, Анхель показательно задумался. Побарабанил пальцами по столешнице.

— Даже и не знаю, что тебе сказать, дружище. Очень ситуация неоднозначная...

— Да неужели?

— Конечно. Сам понимаешь, такое не прощается.

Лоуренсио кивнул.

— Понимаю.

— Но может, можно попробовать откупиться.

— Хм... И сколько это может стоить?

— Да уж понятно, не одну тысячу монет. Но жизнь дороже... и свобода...

— Свобода... да, свобода. В тюрьму мне не хочется.

— Это еще, если в качестве выкупа не потребуют кого-то из вас. Тебя, Феолу, Алисию...

— То есть?

— Лишил девицу-красавицу жениха? Вот и женись в обратную.

Лоуренсио аж передернуло. Понимая, что сестер надо выдавать замуж, сам он в брачное ярмо вовсе не стремился. Что там хорошего-то? На свете столько красивых женщин, а он навеки связан с одной?

Не пойдет!

Не хочу!

— Вот еще не хватало!

— Тогда надо договариваться. Может, даже что и с Каракатом. Заплатить, чтобы тебя с ним свели, а там видно будет. Поговоришь, подумаешь...

Лоуренсио эта перспектива не нравилась, но...

— Боюсь, другого выхода у меня не будет.

— Только надо подумать и о себе, и о сестрах. Может, тебе заключить помолвки? Хотя бы фиктивные, для вида, чтобы показать, что на брак рассчитывать не стоит?

Лоуренсио качнул головой.

— Нет, вряд ли. У меня никого нет на примете...

— Ну, это не проблема. Найдем кого-нибудь, посимпатичнее... Кстати, а как поживает Алисия Катарина? Могу я выразить ей свое почтение?

— Можешь, — кивнул Лоуренсио. И коснулся колокольчика. Синьора Торо ждать себя не заставила.

— Тан Ксарес? Тан Толедо, доброго вам дня.

Анхель кивнул, считая, что здороваться с каждой экономкой — ниже его достоинства. Лоуренсио чуть склонил в ответ голову.

— Синьора Торо, где сейчас мои сестры?

— Ритана Алисия уехала кататься с таном Ортисом. Ритана Феола у знакомых...

— Ах да! Я и забыл, что отпустил ее на несколько дней к Веласкесам.

— Веласкесам? — удивился Анхель, который вроде как и слышал это имя, но где и когда?

— Да, Феола подружилась с их дочерью... или внучкой... кажется, внучкой.

Анхель задумался.

— Погоди, это не те Веласкесы, о которых писали в газете?

— В газете? А что?

— Про убийство?

Лоуренсио откровенно растерялся.

— Я не уточнял у Феолы. Синьора Торо, вы не в курсе?

Синьора была в курсе. Телефон Веласкесов у нее был, но ставить в известность эту дрянь? Анхеля Толедо?

Перебьется восемь раз!

— Простите, тан Ксарес. Это не мое дело.

И даже не соврала. Следить за ританой — не ее дело. И точка.

— А тан Ортис? Почему я не знаю, что он появляется в нашем доме?

— Он не заходил в дом, — честно отчиталась синьора. — Он телефонировал ритане Алисии, и пригласил ее на прогулку.

Анхель скорчил рожу.

— Осторожно, Рен. У Ортиса та еще репутация, оглянуться не успеешь — придется незаконного ребенка воспитывать.

— Алисия не такая, — сдвинул брови Лоуренсио.

— Такая, не такая... знаешь, почему Ортиса невеста бросила?

— Почему?

— Да потому, что он изменял ей со всеми встречными. Просто со всеми. Вот ей и надоело терпеть. Я просто оказался рядом в неподходящий момент... думаешь, почему меня Ортис ненавидит? Да именно поэтому! Не может простить мне своих грехов.

Лоуренсио только вздохнул.

— Ладно... спасибо, синьора. Подавайте обед, хорошо?

— Да, тан Ксарес.

— Анхель, пообедаешь со мной? Заодно поговорим, а там и Алисия вернется?

— Да, буду рад.

— Вот и отлично. У нас сегодня суп-крем из морепродуктов, паэлья...

Мужчины направились в столовую, беседуя о совершенно мирных вещах.

* * *

— Дядя Рей, добрый день.

Начала Висента с самого простого — телефонировала одному из самых осведомленных людей Римата.

— Здравствуй, Винни. Что случилось?

— Дядя Рей, скажите, вы ничего не знаете про тана Толедо?

Рейнальдо Игнасио Шальвейн задумался. Ненадолго.

— Да, знаю. Любит жить за чужой счет. Кажется, живет по поддельным документам. Ко мне на грифель он не попадал, внимательно я им не занимался. Так, всплывало...

— Поддельные документы?

— Это надо уточнять. Я не уверен, но для тана — он общается со слишком подозрительными людьми. И общается уверенно.