Вампир кашлянул, придвинул к себе графин с густой жидкостью бардового цвета, постучал по стеклу палочкой, привлекая наше внимание, впрочем, сделал он это больше по привычке, чем по необходимости. В кабинете и так стояла мёртвая тишина, не считая звуков, что доносились с улицы. Я подняла голову, сосредоточилась. Меня до сих пор потряхивало, я разрывалась от желания быть рядом с Мэллом, помогать его выхаживать, и расследованием. Чудовище будет убивать, и раздумывать пару лет, судя по всему, монстр не собирался, к дриадам в лекарню меня и на порог не пустят, право "убежища" неприкосновенно, никто древесным не мог приказать — ни король, ни королева, ни Ковен. Значит, я должна быть здесь, надо рассказать о моих находках и сомнениях, может, общими усилиями мы сможем выйти на след убийцы или, что тоже может быть, убийц. Патрик в этой версии мне в помощь... Одна голова, как говорится, хорошо, а две или три... единственная голова, которая меня не устраивала, это голова зловещего типа, что расселся на диване у стены, под триптихом, как у себя дома. Я и раньше встречалась с эльфом, но издалека, так близко мне бывать рядом с Коркораном, Главным дознавателем эльфийской службы безопасности, или, если кратко, Служителя "Карающего Клинка", мне ещё не доводилось.
Он вписывался в обстановку склепа даже лучше, чем Виктор. Казалось, Коркоран сошёл с жутко-кровавого триптиха, те же черные тона в одежде, он и вампирша как пара были бы загляденье, черноволосые, худенькие, бледненькие, цвет лица обоих мог посрамить бледную поганку, ещё бы, и нежить, и Коркоран на солнце бывали редко, можно сказать, никогда, единственное, что их различало — у бабушки Виктора уши были как уши, а у эльфа — как у эльфа. Чистота крови и острота ушей — для лесных святое, шутки по этому поводу могли стоить дуэли, то есть жизни. Но, женщинам Коркоран нравился, и очень даже, красота змеи или скорпиона тоже пользуется спросом. Серо-зеленые глаза, худое, скуластое лицо, на удивление чувственные губы, по-своему он был хорош для тех, кого тянет к типу хищника. Худое тело было обманчиво расслабленно, казалось слабым, но схлестнуться с эльфом в поединке опасались самые бравые вояки Венгерберга, турниры, до которых он снисходил поучаствовать, заканчивались его неизменной победой. Мечи, луки, сабли, магия Духов леса, в этих дисциплинах он всегда был первым, правда, это было давно, до моего рождения. Он, наверное, решил дать получить "Королевскую перевязь" и другим, или, может, ему просто наскучило, что скорее всего. У эльфа были дела и поинтереснее, например, как сейчас. Служитель "Карающего" всегда найдёт, чем убить скуку. Или, как шептались по углам таверн и притонов, кого убить. Впрочем, официально эльф был повинен только в казнях, да и то не своей сиятельной рукой, а витиеватой подписью, да ранах, нанесённых в турнирах дерзнувшим посоревноваться с ним противникам. Душка.
— Мы теряем время, — проговорил эльф, разглядывая идеально подстриженные ногти. Голос был мягкий, вкрадчивый, он говорил, словно мурлыкал партнёрше в разгар страсти. — Серия убийств и покушений, причём удачных, говорит о серьёзности намерений противника. Мы желаем забрать дело себе, убита чистокровная эльфийка, её дочь, жених дочери и слуги. Эльфы ропщут, требуют найти и покарать виновных. Тебе, Виктор, известен "Уклад номер сто девятнадцать" тысяча сто сорок шестого года от "Разделения лун". И мой личный закон — нападение на одного эльфа — нападение на всех нас.
— Ты забыл упомянуть про дополнение к "укладу", номер посмотришь сам, читать умеешь, где сказано, что эльфы имеют приоритет, если в деле трупы только эльфийской расы. Это не так, да, не так. Касаемо твоих законов — не сомневаюсь, ты их исполняешь безоговорочно, но здесь моя территория, мой закон.
— Вы, maleficus, так и будете меряться членами, когда угроза нависла над всем Арканумом? — бросила Лорна, не поворачивая головы. — Тем более, что победитель мне известен. Эллоя мертва, может уйти Мэллан, это печально и, я уверена, эльфы споют свою скорбную церемониальную песнь, но жертвы, к моему глубочайшему сожалению, эльфами не исчерпываются.
Едва заметная усмешка скользнула по губам Виктора, Овод ниже склонил голову, сгорбился, ему осталось только спрятаться под столом, бедняга, он, в своей кожаной куртке, ставшей ему большой, как будто хотел спрятаться, исчезнуть, свернуться, как в коконе. Неужели из-за Коркорана? Ну да, тот мог заметить недуг дроу, но вряд ли бы он стал говорить об этом вслух. Не та тема и не то место. Хотя... такой тип ничего не упустит и может посадить на крючок, чтобы сделать из Овода доносчика, пустив в ход шантаж, с него станется.
Коркоран кивнул Лорне, махнул рукой, очертив неопределённый круг в воздухе.
— Мы скорбим, что жертвы вышли за круг нашей первородной, старейшей расы. Уверен, наше расследование дало бы плоды скорее, чем труды весьма мной глубокоуважаемого Ордена Ловчих, но, Высокочтимая права, есть и сопутствующие жертвы, что лишает нас права "первых рук".
— Вы назвали Анн "сопутствующей"? — спросила я. Горло будто сжало острыми когтями.
— Я скорблю вместе с тобой, девочка, но факты не могут быть обидными или оскорбительными, это просто факты, которые следует воспринимать без эмоций. Люди иногда слишком... чувствительны там, где нужен холодный разум. Анарьетт была первой, и только. Урон репутации Д'Хон несомненен. Не говоря о смешанной крови дочери, постыдные обстоятельства кончины Анарьетт окончательно лишили бы Д'Хон приглашений в приличные дома Венгерберга. Острие удара могло быть направлено на мать — сначала ей разбили сердце, потом уничтожили саму. Изощрённо, жестоко. У нас сильный противник...
— Ты ошибаешься, эльф, — вмешалась Лорна. — Жестоко было оставить её жить. Жить, чтобы влачить существование мертвецом. Потерять дочь — кара куда хуже, чем смерть.
— Склоняю голову пред мудростью, — эльф пожал плечами. — Мы желаем сказать, что убийство Д'Хон Эллои нанесло нашему Роду бОльший урон, чем смерть прекрасной Анарьетт, о которой мы, несомненно, глубоко скорбим.
— Я прошу извинения у Высокого собрания и вынуждена удалиться прочь, — проговорила я, вставая. — Я, видите ли, неважно себя чувствую, только что мой жених умер и снова воскрес, меня пытались взорвать, я надышалась всякой гадостью и наслушалась гадостей, смею добавить, что рассуждения о погибших, коих я считала членами своей семьи, как о выборе кусков мяса для запекания, меня немного расстраивают. Самую чуточку, так, даже не всплакнуть.
— Кайра, сейчас не время для ссор, — в голосе Виктора звучало примирение.
Поздно.
— Время всегда не для ссор. О чём мы, зачем мы здесь собрались? Я, конечно, по сравнению с вашими высокородиями пыль под ногами, но я не желаю и не стану терпеть вашего цинизма. Да, знаю, вы видели тысячи смертей, вас трудно, невозможно удивить, но будьте так любезны хотя бы сделать вид, что вы не те чудовища, какими кажетесь, и не полоскать имя моей подруги и её матери в грязи. Каждая, любая смерть достойна хотя бы тишины.
Лорна бросила взгляд на меня, в глазах мелькнул непонятный огонёк, кивнула задумчиво, Виктор едва заметно улыбнулся. Мисти потянулась на окне, уселась снова, прядая ушами, со двора доносились стук молотка, звонкий голос Зуллы, русалка-флюгер прокричала об усилении западного ветра.
Коркоран изучал меня с ленивым интересом, так сытый кот смотрит на мышь.
— О членах семьи, — эльф не сводил с меня змеиных глаз. — Я предлагаю вам, Кайра, должность следователя Высшей Категории, вам будет назначено отличное жалованье, пожалован в собственность дом в моем саду "Звенящих ручьёв", где и вампир не проскочит, у вас будет неприкосновенность и почёт, не говоря уже о таких мелочах, как самое лучшее оборудование в лаборатории, свой выезд и надёжная, верная охрана.
Овод вскинул голову, желваки заходили ходуном. Я взяла его ладонь, сжала, знаком умоляя молчать.
— За что такая честь? — спросила я. — Я единственная дочь Золотого дракона? Пропала и нашлась?
Коркоран ухмыльнулся, мгновенно став похожим на мальчишку-хулигана, вновь посерьёзнел.
— Вы мне нравитесь, — он нарочито смерил меня глазами, во взгляде не было похоти, страсти, лишь холодный интерес к товару. Конституция, экстерьер, возраст, темперамент и работоспособность. — Для меня это достаточно веская причина.
Овод, глядя на Коркорана, потянул руку к поясу под полой куртки, я с силой наступила ему на ногу.
— Благодарю, но нет, — отрезала я.
— Почему?
— Мне не нравитесь Вы.
-Жаль, — эльф приподнял бровь, в серо-зелёных глазах блеснула усмешка. — Предложение будет в силе, ничто не вечно под звёздами, да и сами звезды не вечны, и то, что не нравится сегодня, завтра может оказаться спасением, причём — единственным. Предупреждаю, тогда платить придётся дороже, и плату, немалую, возьму уже я.
— Ты забылся, эльф. Здесь тебе не бордель Розочки, не развращённая "Мандрагора" и не игры в дипломатию, что, впрочем, в некотором роде эквивалентно. Кайра достойна уважения и, главное, правды, которой ты не можешь сказать, — Лорна поправила манжет, стряхнула невидимую пылинку. — Не у себя в логове, Коркоран, прояви уважение к хозяину и иже с ним, — чародейка улыбнулась недобро.
Виктор хрустнул пальцами, бросил, цедя каждое слово:
— Эд'Иалон. Я ничего и никого не забываю. Как принимающая сторона, я должен соблюсти этикет, поэтому не стану выгонять тебя прочь, кроме того, дело крайне серьёзно, даже такой, как ты, может оказаться полезен. Факты и холодный разум, сам сказал, а за пределами Ордена... я надеюсь на встречу. Наедине. Иди в Ордоруин, Корр, на нас напали, а ты тешишь свои непомерные амбиции и пытаешься у меня на глазах увести лучших, моего самого ценного члена команды!
— О встрече. Ты слишком ценен, чтобы тебя убивать, — эльф пожал плечами. Виктор побелел, глаза затянула чёрная пелена. — Мы, конечно, можем и поговорить, мы мужчины, командиры, нам есть о чём побеседовать, но, затевать дуэль... пустое, порча резервов. Воинов надо ценить и беречь, бросая вперёд отбросы. Ты воин, Виктор, и идти с тобой в бой, плечом к плечу — честь для меня, вампир.
Лорна пару раз хлопнула в ладоши, так и не повернув головы к спорщикам.
— Ты — у меня — на глазах — сманиваешь Кайру. Это оскорбление и вызов, — прошипел Виктор.
— Я пытаюсь спасти твоих лучших людей, — Корокоран посмурнел лицом, расслабленность ушла, он напрягся, наклонился вперёд, положив ладони на стол. Передо мной сидел убийца, готовый напасть. — Со своими я всегда честен. Может, ты поведаешь своему самому ценному члену команды правду? Молчание — не есть ложь, но оно и не истина, вампир.
Я села.
— Виктор, о чём он? — спросила я.
Вампир тоже сел, отвернулся, покашлял, затем сказал, медленно роняя cлова:
— Две девицы, из кабацких. Первый труп нашли около Морского рынка, в леднике разделочного цеха, пролежал там демоны знают сколько, тело нашли неделю назад, когда явился проверяющий из Гильдии Качества. На второе тело горе-любовники наткнулись в конце набережной, за причалом, где устье Белой, эта несчастная была почти свежей, где-то около суток прошло. Да, прошло.
— Коркоран, с чего ты решил, что эти случаи, которыми должна была заниматься стража, имеют отношение к нашему делу? — сказала Лорна.
— Кайра, Вы можете подтвердить, что следы инкуба на теле слишком отчётливы, словно напоказ, да и аура ферно нереально свежа и ярка? — тихо спросил эльф.
Я кивнула, не в силах говорить. Откуда он знает про ауру? Глупый вопрос, у него везде осведомители, в страже тоже должны быть. Чтец аур охраны, Моррен, был слабеньким магом, но даже он должен был увидеть яркую раскраску инкуба. И, конечно, тут же доложить. Главный дознаватель эльфийской службы безопасности хорошо платит. Мне вот тоже горы злата предложил.
— Почему стражники не доложили о странных трупах? — спросила я.
— Они и доложили. Мне. И включили описание этих случаев в секретный реестр, который ты, Виктор, получаешь ежедневно с Королевской почтой. Эти сведения были у тебя уже три дня назад, — припечатал эльф.
— К нам никто не обратился за помощью, вот и я не счёл важным об этом упоминать. В реестре не было упоминаний о следах инкуба, что, не сомневаюсь, твоих рук дело, Эд'Иалон, и ты ещё смеешь меня обвинять?
— Ну, попробовать стоило, — ухмыльнулся Коркордан. — Будем точны, упоминание о коже с серо-черным отливом было, о смерти во время оргазма тоже было сказано.
— Ты прекрасно осведомлён, что "каннабин" со слизью коралловой жабы даёт похожий на инкуба след на телах, разницу мы бы увидели, если бы выехали на место, а выехали бы мы тогда, когда бы на данных фактах стояла пометка "требует проверки" и "важно", чего я не видел, — отрезал Виктор. — Эта отрава, её передоз — главная причина смертей любителей платных пересыпов, да, девицы не примеры чистоты и закона, и кто может их винить? Не я. Их убивают, убивают они. Стража не вмешивается, тела девочек, тех, кто не может позволить себе охрану, то и дело находят в самом жутком виде. Дурь распространена повсеместно, особенно в этих кругах, а вот то, что ты, Корр, скрыл показания Моррена, думаю, стоит довести до Ковена. Уверен, Вэлмор не станет терпеть покушений на свою власть или её неуважения, каждый маг, даже Лорна, — Лорна поморщилась, — сначала должен доложить Главе Ковена, а Моррен нарушил клятву, да, нарушил.
— Ты долго живёшь, Виктор, должен был догадаться, что под скромным реестром без уточнений стоит незримая роспись нашего великого Архимага. Он, знаешь ли, немного благоволит ко мне, может иногда сделать маленькое снисхождение к нарушению порядков и правил. Это так скучно, их соблюдать.
Мисти тихим, грудным голосом сказала "м-м-мря", дёрнула хвостом. Кошка наблюдала за русалкой-флюгером, и, казалось, ничего интереснее в жизни ещё не видела.
— Конечно, — сказала я. — Две шлюхи, подумаешь. И так дохнут как мухи, что время терять, а секретик в копилочку упал, да, Ваше Эльфийское Высочество? На всякий случай, про запас. Ковен, опять же, шум поднимать не стал, тишь да гладь просто, ну прямо озеро покоя. А то, что этот секретик, если бы мы взялись уже тогда за дело, мог бы спасти жизни Анн, Д'хон, да всех, кто теперь на той стороне, это сопутствующие потери, да? А ты, Виктор? Наши расценки непомерно дороги, девки бедны, что тут бисер рассыпать, тем более, что он, бисер, дорогой. Кабацкие девки не стоят нашего драгоценного внимания, они мебель, предмет, вещь. Сломалась, порвалась — выкинуть и забыть, другую купим.
— Кайра, — мягко сказала Лорна.
— Да, я видел реестр, — Виктор прямо, открыто посмотрел мне в глаза. Его лицо вновь стало нормальным, почти человеческим, жуткая чернота глаз исчезла, ушла без следа, на бледное лицо легли тени, он казался уставшим, даже растерянным. — Кай, пойми, я ведь тогда не слышал твоего доклада, твоих выводов, мы ещё не могли связать смерть Анарьетт с этими убийствами, да и ничто не говорило об инкубе. Я признаю вину и молю о прощении.
