Мысли были бесплодными, как глиняная почва вокруг.
— Не чавкай, — прикрикнул он на Хомяка.
Следовало найти мешок и возить дурь в нем, а Хомяку выдавать порционно. Заняться очисткой пилюль, найти самому себе, разобраться, что тут происходит, все это вело к одному и тому же — следовало искать новых местных дедуганов с косичками и, желательно, свежей одеждой.
— Даже сусликов не видно, — утер лоб Борисов, — у кого тут дорогу спрашивать?
— Я знаю дорогу, наставник! — сообщил Хомяк.
— Сомневаюсь.
— Вон там впереди, — Хомяк указал огромной мордой, не сбавляя бега, — я чую еду!
— В это я готов поверить, — проворчал Борисов.
Путешествие продолжалось еще какое-то время, а затем Хомяк возопил радостно.
— Наставник! Смотри! Впереди огромный город!
— Глава 4
Борисов слез с Хомяка и приказал:
— Уменьшись и жди здесь.
— Но наставник, — заскулил тот, — а как же чудо-запасы за щеками?
— Навали кучу на землю, но ничего не жри!
— Но я хочу жр-р-рать!
Несмотря на рычание и стоны, Хомяк подчинился, а Борисов направился к домикам на окраине города. Стоило бы дождаться ночи, слишком уж выделялся любой, явившийся из пустыни, но Борисов мысленно махнул рукой, по совокупности причин. На веревках сушилось белье, но почему-то исключительно женское. Впрочем, Борисов все равно утащил пару халатиков, прикрыть Хомяка в случае чего. Спер два огромных мешка и пополнил запасы воды, а также отметил, что вокруг не гавкали злобные мелкие шавки.
— Вставай, лентяй, и иди пропалывать поле! — женский голос
— Но, дорогая, самая жара же, — ответил ей тоскливый голос, в котором заранее звучало поражение.
Отметив, что понимает местных, Борисов мысленно пожалел мужика-подкаблучника и отступил к Хомяку. Тот сидел возле кучи таблеток и склянок и заливал сухую глину слюной. Рычал и от него шла уже не сила, а скорее желание рвать, метать и жрать все, что под руку подвернется.
— Проведем эксперимент, — и Борисов швырнул ему пару пилюль в пасть.
Хомяк захрустел, зачавкал и сразу успокоился, стал выглядеть разумнее.
— Собирать силу, говоришь, можешь?
— Энергию ци, наставник, — поправил тот.
Борисов задумчиво потер подбородок, затем пожал плечами и начал сгребать все в мешки. Заставил Хомяка подрасти и навьючил на него мешки, сам двинулся рядом. Местная магия или энергия ци явно несла в себе какие-то знания, с этим еще предстояло разобраться. Пока что ясно было одно: Хомяк стал разумнее, нажравшись пилюль с энергией и наркотой, падение уровня дозы в крови снижало и его разумность, пробуждало прежние звериные инстинкты. Но если раньше это был просто крупный Хомяк, то теперь крупный озверевший Хомяк, способный дышать огнем и крушить стены.
— Жадный ты, наставник, — ворчал Хомяк на ходу.
— На людях ни слова, пока ты в звериной форме, — приказал Борисов. — И да, я жадный, поэтому бог Жадности и спать не мог, так мечтал в меня вселиться и поработить.
Хомяк замолчал, шлепая лапками (сейчас он был размером с пони) по глине, затем по такой же глине, но уже значительно более плотной. На дороге было пустынно, навстречу попались двое мужчин с кетменями и Борисов внимательно осмотрел их. Не слишком мелкие, но и не богатыри, жиденькие бороденки, прищуренные глаза. Бедная одежда, все те же халаты, с заплатками, да широкие соломенные шляпы, прикрывающие головы от солнца.
Похоже и правда, какие-то пустынные районы Китая, подумал Борисов. Но почему артефакт, отправляющий в другие миры, где могут сбыться самые сильные тайные мечты, прислал его сюда? Бог Жадности исказил маршрут? Или артефакт был ловушкой?
Появились первые дома, такие же глиняные хибары, доносилось блеяние различного скота. Женщины развешивали белье, что-то перетирали в ступках, смотрели на Борисова странно. Изредка мелькали мужчины, что-то тащили или направлялись в поля с кетменями.
— Выращивать что-то в местной глине, ебануться ж можно, — вырвалось у Борисова.
Проходивший мимо мужчина посмотрел странно, словно ничего не понял. Точно, не понял, сообразил Борисов. Он мог общаться с Хомяком на родном языке и мог разговаривать на местном, полученном вместе с магией, то есть ци. Не бог весть что, но все же возможность подать знак. Хомяк шлепал лапками и смотрел по сторонам, жалобно поскуливал, но все же пока молчал.
Впереди показалась стена и Борисов понял, что шел через бедные выселки, всегда возникавшие за чертой города. Затем город рос, вбирал их в себя, отодвигал стену или возводил новое кольцо, и за ним появлялись еще одни выселки. В общем, средневековье еще и в этом, в выселках и стенах, которые исчезли или изменились с развитием огнестрельного оружия.
Ворота были открыты и в тени сидели три стражницы, четвертая вяло проверяла корзины на телеге.
— Смотри, — указала одна из них на приближающегося Борисова.
От Фёдор Михайловича не укрылось то, с каким интересом они смотрели на него. Словно роли поменялись, и он был невинной сельской пастушкой, впервые в жизни, пришедшей в город, с похотливыми стражниками на воротах.
— Эй, ты кто такой? Откуда здесь взялся?
— Прохожий, — спокойно ответил Борисов, — путешествую мимо.
— Не боишься ходить один и без оружия?
— Не боюсь, — усмехнулся Борисов уголком рта.
Значит, оружие в Лобзике они не опознали, это радовало. К тому же в запасе имелся прожорливый Хомяк, способный менять форму и жрать, что попало.
— Одежда странная, ты не местный?
— Да, пересек пустыню, — выстрелил наугад Борисов.
На него посмотрели, как на безумца, одна стражница даже отшатнулась, полезла за каким-то амулетом. Если пустыня была полна стариков с дурью, да палящего солнца, то Борисов мог понять ее реакцию. Лица стражниц были загорелы, не слишком миловидны, но и уродинами их Борисов не назвал бы. На чистых китаянок или японок тоже не тянули, тела, как и лица, особой красотой не блистали. Копья в руках, сабли на поясе, странные латы на теле, словно из прессованной бумаги. Широкие шлемы, похоже оставляющие простор для вентиляции.
— Это невозможно!
— Точно, думал сдохну, но встретил вот эту зверюгу, — он указал рукой на Хомяка, — укротил слегка, да он вывез. Диковат, конечно, еще, но вон нагрузил его мешками с глиной, дрессирую постепенно.
Хомяк оскалил клыки, чуть рыкнул, и Борисов замахнулся на него Лобзиком, делая вид, что это дубинка для укрощения. Так себе маскарад, конечно, но сойдет для сельской местности, решил Борисов и не ошибся.
— Ну ты смельчак, конечно, жаль, что смена еще не закончена, я бы тебя потискала, — сказала одна из стражниц.
— Почем тут въезд в город? — спросил Борисов, не реагируя на ремарку.
— Как и везде, мужчинам бесплатно, особенно таким красавцам. Не хочешь развлечься? — спросила старшая из стражниц. — Мы сменяемся часа через два.
— Конечно, — ответил Борисов, — промочу пока горло.
— Вон там дальше чайная "Пустынный фазан", — чуть суетливо сказала старшая, — скажешь, что тебя прислала Ми Ила, и можешь ни о чем не беспокоиться.
— Понял, — кивнул Борисов, входя с Хомяком в ворота. — Мила прислала.
Следовало сделать ему уздечку с седлом или уменьшать до размеров обычного хомячка.
— А тебя как зовут, незнакомец?
— Аргус, — ответил Борисов. — Аргус Филч.
Фамилия настоящего владельца тела звучала на местном чужеродно, словно ломала язык. Разумеется, разыгрывать сельскую девственницу Борисов не собирался. Пожрать за чужой счет, добыть информации и валить дальше, от города и пустыни.
За воротами было больше людей, в основном женщин, дороги стали шире и оказались замощены брусчаткой, дома уже не выглядели глиняными хибарами. Даже воздух, казалось, стал чище и прохладнее, хотя Борисов понимал, что это видимость. Он шел и на него глазели женщины, совали что-то Хомяку бесстрашно, и тот жрал, но хотя бы не откусывал пальцы. На замечания Борисова, что зверюгу кормить не надо, никто не реагировал.
Телеги и кареты с лошадьми, и тут же рядом рикши. Мало мужчин и все какого-то бледного, забитого вида, словно их заставляли месить глину с утра до вечера. Деление женщин по нарядам и поведению, они подметали улицы, продавали что-то, жарили еду и таскали грузы, хватали Борисова за руки и плечи бесцеремонно, словно он не слишком отличался от Хомяка.
Воздух звенел от разговоров и Борисов еще обратил внимание, что для середины жаркого дня посреди пустыни на улицах многовато людей, то есть женщин. Возможно, все мужчины работали на полях или отбивали набеги кочевников, да так, что приходилось ставить на ворота стражниц? Здесь не ведали сиесты, похоже, хотя, если земля плохо рожала, то такое было объяснимо.
— Пустынный фазан, нам сюда, — прочел Борисов вывеску и обратился к Хомяку.
Услышав, что он от Ми Илы, его сразу повели внутрь, а проблема с Хомяком решилась просто. Его поставили в конюшню рядом с другими лошадьми, пообещали дать лучшей воды и рисовых стеблей. Ну да, откуда тут сено, посреди пустыни, подумал Борисов, пригибаясь и делая шаг внутрь. Прохлада и столики, из дерева, чайники из той же глины, но превращенной в керамику. Посетители, в большинстве своем посетительницы, одна из них отпустила сальную шутку в адрес задницы Борисова, но немедленно получила гневный оклик со стороны владелицы заведения.
— Гость Ми Илы — мой гость, — заявила она с умильной улыбкой, приближаясь. — Чем вам может помочь эта скромная Же Ци?
Взгляд ее ощупал Борисова, раздвинул ему ноги, пересчитал зубы и заглянул в задницу. Похоже, тут процветал какой-то бизнес, то ли по изнасилованию одиноких путников издалека, то ли собирались что-то подлить в чай и обобрать, а потом выкинуть в канаву, а то и перерезать горло.
— Лучшей еды и выпивки, — отозвался Борисов. — Алкоголя, а не чая.
Глаза Же Ци словно сверкнули в полумраке, она склонила голову, как будто собираясь продемонстрировать отсутствие груди в декольте. Может быть, лет двадцать назад она и была миловидна, но с тех пор постарела и разожралась, на взгляд Борисова. Денег у него не было, возможно, потом с него потребуют расплаты телом или Хомяком или еще чем, слишком уж обыденно вела себя Ми Ила, будто занималась таким десятки раз.
— А ты смельчак, — заметил один из посетителей-мужчин.
— Садись, — скомандовал ему Борисов, — ешь и пей, и рассказывай, что тут у вас творится.
— Ого, да ты словно женщиной родился, — заметил тот, все же принимая приглашение, — командуешь так уверенно. Состоишь в свите у культиватора?
— У кого? — переспросил Борисов, нахмурившись.
Выпивка тут была так себе, какая-то дрянная рисовая брага, но не отравленная, хотя бы. Похоже, предполагалось, что Борисов нажрется ей и потом не сможет отказать любительницам удовольствий.
— Ты не знаешь, кто такие культиваторы? — глаза собеседника, только что прищуренные, раскрылись широко в неподдельном удивлении.
— Я пересек пустыню, возможно, у нас их называют иначе. Кто это?
— Культиваторы — женщины, собирающие энергию ци, чтобы достичь бессмертия и возвыситься.
Борисов, подносящий ко рту кусочек мяса, замер, словно его поразило параличом.
— Бессмертия? — переспросил он, стараясь говорить небрежно. — Интересно. А где их можно найти?
— А чего их искать, — собеседник понизил голос, указал глазами на вход, — вон они.
— Глава 5
Они опасны, заметил Лобзик.
Борисов и так понял бы это, по реакции собеседника, который не только понизил голос, но и сам попытался уменьшиться, словно спрятаться на фоне стола. Борисов посмотрел в сторону входа и увидел там двух девушек, белокожих и черноволосых, гладких и плоских. Казалось, они сейчас выскользнут из своих шелковых платьев и останутся стоять обнаженные, словно манекены, взирая свысока на присутствующих.
— Проклятье, — еле слышно прошипел собеседник Борисова.
Стек со скамьи и исчез из поля зрения. Посетители чайной наблюдали молча, как две девицы подошли к столу, за которым расположился Борисов.
— Кланяйся и благодари эту высокую госпожу На Ди за оказанную тебе милость и проявленное внимание, — сказала одна из них, указывая на вторую.
В голосе ее слышалась привычка повелевать и уверенность в том, что Борисов вскочит и начнет кланяться. Все это в совокупности складывалось в очень нехорошую картину, из которой, правда, выбивался Хомяк. Приблизилась владелица чайной, Же Ци, низко кланяясь и пробормотала что-то.
— Какая еще стража? — вскричала та, что предлагала кланяться. — Вы забыли свое место, чернолицые? Забыли, что существуете лишь по милости великодушной и могучей секты Поющего Бархана?! Ты смерти ищешь? Так эта могучая госпожа тебе поможет!
Борисов налил себе еще выпивки, досадуя на то, что чашки тут больше напоминали наперстки, и продолжил наблюдение за разворачивающейся сценой. Же Ци достался мощный удар, пощечина, едва не свернувшая шею. Владелица чайной отлетела, ломая телесами стол и видно было, что левая часть ее лица уже превратилась в синяк, а изо рта капает кровь.
Однако, подумал Борисов, не меняя выражения лица. Такой удар больше пристал бы молотобойцу, бугрящемуся от мускулов, нежели хрупкой и нежной на вид девице. Девице, смотревшей кровожадно на Же Ци, которая поползла по полу, кланяясь и благодаря "госпожу за милость". Этакий намек, что будет с Борисовым, если он посмеет что-то крякать против культиваторов. Культиваторш?
— Это вам урок на будущее, чтобы лучше запоминали своими куцыми мозгами.
Голос На Ди, которую Борисов уже перекрестил в Надю, был холодным и высокомерным. Сверкнуло оружие, нечто вроде сабли и стена чайной (глина с деревом) вдруг осыпалась песком, являя картину двора, в котором суетились служанки. Все они замерли на мгновение, но тут же пригнули головы и согнулись сами, засуетились еще быстрее.
Вот чему нужно обучить Хомяка, подумал Борисов.
— Благодарю вас за великодушие, о небесная госпожа На Ди, — повторяла Же Ци, кланяясь до пола.
Холодный взгляд остановился на Борисове, который понял, что надо либо драться, либо вставать и благодарить. Его помолодевшая фигура, конечно, выгодно выделялась на фоне местных задохликов, но все же это не объясняло такого острого дефицита мужчин вокруг. Или местные магички, в поисках бессмертия, просто затрахали всех до смерти?
— Благодарю за проявленное ко мне внимание, высокая госпожа, — сказал Борисов почтительным тоном.
До земли кланяться не стал, но все же поднялся. В голове у него возник дерзкий замысел, но для повышения шансов требовался Хомяк рядом и отсутствие прочих свидетелей.
— Прошу вас о последней милости, дайте мне попрощаться со зверем, которого я приручил, пока пересекал пустыню.
Чуть согнул руку, ощущая, как мир вокруг на мгновение замедляется. Магия ускорения была с ним, как и магия призывов, но похоже все также требовала жизненных сил.
— Чего еще ждать от смерда..., — начала вторая.
— Покажи мне его, — бросила На Ди.
Ее компаньонка или служанка, или хрен знает кто еще, тут же заткнулась и тоже начала кланяться. Похоже, в этом мире все кланялись тем, кто сильнее, чтобы не получить пиздюлей.
