Сейчас, зная уже некоторые подробности, она могла обрисовать, — хотя бы и вчерне, — ход событий в заливе Владимира. Себерская база была атакована и разгромлена буквально в считанные часы. Подготовлена она к войне, как выяснилось, была из рук вон плохо, и люди, которым по должности следовало возглавить оборону, действовали отнюдь не лучшим образом, наделав скопом едва ли не все возможные и даже частично невозможные ошибки. В общем, просрали бой и потеряли имеющую стратегическое значение базу. Но даже в этих неблагоприятных условиях кое-кто действовал настолько хорошо, что ниппонцы так и не смогли воспользоваться ни фактором внезапности, ни концентрацией сил, ни беспомощностью себерского командования. Кто-то когда-то, — лейтенант Слюсарев три года назад, если уж быть точным, — сумел прожать решение на строительство запасной взлетно-посадочной полосы и не где-нибудь, а на противоположной от океана стороне линии сопок. Потому она и уцелела. А еще ниппонцы ее не раздолбали в первые же минуты боя, потому что командовал там все тот же Дмитрий Слюсарев, но уже в звании капитана-лейтенанта. И пошло-поехало. Командир отряда торпедоносцев Олег Шкловский выбил у растерянного и едва ли не впавшего в ступор ИО командующего базой приказ на вылет. Варвара вызвалась добровольцем. И результат налицо. Уничтожен ниппонский тяжелый крейсер и сорвана высадка десанта.
Конечно, не обошлось и без героизма зенитчиков, организовавших огонь артиллерии ПВО с неподготовленных позиций. Взлетели и приняли бой с ниппонскими штурмовиками шесть себерских кочей. И так везде. Кто-то проявил инициативу, другой просто действовал строго по уставу, а третий продемонстрировал подлинный героизм. Потому, в конце концов, хоть и потеряли базу, — она была практически целиком уничтожена артиллерийским огнем и бомбардировкой, — но заставили ниппонцев, что называется, кровью умыться, и плацдарм те в заливе Владимира так и не захватили. А это уже кое-что.
И снова же мысли Елизаветы вернулись к Аре Бекетовой. Девочке довелось родиться не только настоящим мужиком, — как сказал о ней как-то ее собственный отец, — но и талантливым авиатором-истребителем. А в Академии, к слову сказать, последние лет десять, а то и больше готовили на пилотажном факультете в основном пилотов тяжелых кораблей. И не случайно. Себерская элита стремилась летать на крейсерах и авианосцах, в худшем случае на эсминцах. Оттого и Академия стала потихоньку менять свой профиль. Истребителей готовили четыре разбросанных по стране летных училища классом пониже. Оттуда же набирался и основной контингент пилотов на скутеры и фрегаты и, разумеется, на военные транспорты. Поэтому с каждым годом истребителей в Академии готовили все меньше, а универсальных пилотов перестали выпускать уже лет несколько назад. Вот во времена курсанта Браге там готовили в основном универсалов, а из теперешних с одинаковым мастерством пилотировать штурмовик и крейсер мог один лишь Виктор. Так и вышло, что два небезразличных Лизе человека оказались в своей возрастной группе настоящими белыми воронами. Один — летчик-испытатель, другая — прирожденный истребитель.
"Хоть поженились бы, что ли!"
* * *
До Каменки Виктор добрался только через пять дней, но Ару там уже не застал. Как раз накануне его приезда, штаб вновь сформированной оперативной группы Юг переехал в Рудную Пристань, и гардемарин Бекетова убыла вместе со штабным управлением. Известие это, с одной стороны, Виктора обрадовало — "Жива! Здорова! Служит!" — а с другой стороны, сильно озадачило. С какого перепуга Ара оказалась вдруг штабным офицером? И это он еще не знал, что положение его девушки при штабе группы является более, чем двусмысленным, если не сказать сильнее, и чревато скорым кризисом. Вот на "разрыв нарыва" он в Рудную Пристань и поспел.
Виктор приехал в поселок Монахово, где, собственно, и размещался теперь штаб оперативной группы, уже за полночь. Шофер попутки, подобравший его еще в Каменке, подсказал, что переночевать можно в палаточном лагере, разбитом интендантской службой в перелеске к востоку от Монахово. Там по предъявлении документов Виктор действительно смог получить миску пшенной каши с жареным салом, два ржаных сухаря и кружку сладкого, но жидкого чая. Там же в пустой палатке службы тылового обеспечения он провел ночь на тюках с какой-то мягкой рухлядью. А утром, не дожидаясь обещанного завтрака, по скорому привел себя в порядок и, побрившись, побежал в штаб на представление. Имелось в виду представиться кому-нибудь из вышестоящего начальства и выяснить, куда ему двигаться дальше, но попал он именно на самое настоящее представление.
Уже подходя к дому, в котором разместился штаб, Виктор совершенно случайно встретил гардемарина Бекетову. Вернее, он ее увидел, она его — нет. Была занята делом: спешила в штаб с пакетом. При этом одета она была отчего-то в комбез морской пехоты и вооружена короткоствольным ниппонским пистолетом-пулеметом. Лицо у девушки было хмурое, и пакет она сжимала в руке так, что, казалось, сейчас плюнет на все и порвет документ к чертовой матери.
"Плохо дело!" — понял Виктор и поспешил за Варей в штаб.
Он служил уже достаточно времени, чтобы понять, как устроен военный механизм. Да еще и рассказ Елизаветы Аркадиевны о придурошном подпоручике, накатавшем на Варвару дурную бумагу, все еще, как живой, звучал в ушах. Так что Виктор поспешил войти в дом, чтобы перехватить взбешенную девушку раньше, чем она устроит какой-нибудь скандал. Но пока предъявлял документы охране штаба и объяснял дежурному офицеру, кто он и зачем явился в Монахово, ситуация успела измениться и при том измениться самым драматическим образом. В небе над поселком раздалось хорошо узнаваемое "погромыхивание" двенадцатицилиндрового парового двигателя, и буквально через пару минут на площадку перед штабом села новенькая "стрекоза" — малый транспортно-боевой геликоптер С-7М. Лопасти несущего винта еще продолжали вращаться, когда из машины выскочил невысокий поджарый контр-адмирал и зашагал прямиком к штабу. Вслед за ним гуськом следовали высокий богатырского сложения каплей и не менее устрашающих размеров старший боцман. Оба, что характерно, имели при себе не только табельное оружие в кобуре на поясе, но и автоматические штурмовые винтовки, которые несли в руках.
"Правильная охрана", — отметил Виктор, просачиваясь вслед за адмиралом и сопровождающими его лицами прямо в штаб. Вот там его и ожидало то самое представление.
— Господа офицеры! — гаркнул сопровождавший Минчакова каплей. Сейчас он опередил адмирала и первым вошел в импровизированный операционный зал штаба группы.
Услышав уставной окрик, присутствующие развернулись ко входу и встали по стойке смирно.
— Господин адмирал, — шагнул от застеленного картой стола средних лет крепкого сложения кадваранг. — Разрешите представиться, капитан 2-го ранга Бакулев. Приказом адмирала Ковалева временно исполняю обязанности начальника штаба оперативной группы.
— А до событий? — поинтересовался адмирал, а Виктор в это время рассмотрел наконец диспозицию.
В комнате находилось несколько офицеров в званиях от лейтенанта до каплея и гардемарин Бекетова. Доставленный ею пакет лежал на краю стола — Бакулев вскрыть его не успел, — а сама Варя-Ара как раз отошла от стола в сторону. Лицо у нее было непроницаемое, но вряд ли она была сильно довольна прохождением практики.
— До начала боевых действий я находился в должности заместителя командира базы Веселый Яр.
— А где командир базы? — продолжил расспросы адмирал.
— Капитан 1-го ранга фон Виникен болен, — доложил кадваранг, -госпитализирован 23 июня, находится во Владивостокском Центральном Флотском госпитале.
— То есть, последние три недели командовали базой вы? — уточнил адмирал.
— Так точно!
— Рапорт о причинах разгрома, чаю, подан по инстанции?
— Никак нет, господин адмирал! — начал наливаться дурной кровью кавторанг. — Не успел.
— А что успели? — Виктор лица Минчакова не видел и, соответственно, не знал отражаются ли на его лице чувства и, если да, то какие. Но вот звучание адмиральского голоса ничего хорошего Бакулеву не предвещало.
— Организовал сопротивление... — начал мямлить кавторанг, по-видимому, почуявший, куда ветер дует, и что списать свои ошибки на обычную неразбериху военного времени у него, похоже, не получится. — Контратаковал...
— Извольте отвечать, как положено! — потребовал Минчаков и, повернув голову, осмотрел "операционный" зал. — Бардак, а не база Флота! Даже доложить по уставу не умеете, не то, что воевать. Это кто? — указал он пальцем на стоявшую чуть в стороне Ару Бекетову.
— П... посыльный, — выдавил из себя кавторанг.
— Посыльный? — хмыкнул адмирал. — Смешно! А ну-ка представьтесь, барышня!
— Гардемарин Варвара Бекетова! — шагнула вперед Ара и вскинула руку к виску.
— Почему одеты не по форме?
— Господин капитан 2-го ранга приказал переодеться, чтобы не отсвечивала. У меня ведь только курсантская форма и летный комбинезон.
— Понимаю, — кивнул адмирал. — Значит, не хотел, чтобы люди начали задавать вопросы? — снова повернулся он к кавторангу.
— Я... — начал было тот, но голос ему изменил.
— А я вам, господин кавторанг, сейчас объясню, что вы сделали и что собирались делать дальше, — пришел ему на помощь Минчаков. — Сначала, нарушив целую кучу инструкций, вы послали в бой курсантов. Двух девушек. Третьекурсницу и четверокурсницу.
— Не трудитесь объяснять, — убил на корню попытку объясниться адмирал Минчаков. — Я знаком с фактами. И могу понять, чем вы руководствовались, господин капитан 2-го ранга, принимая это решение, и, пожалуй, могу его даже оправдать. Дело было швах — не будем пока выяснять, отчего так, а не иначе, — и вам было попросту некого посадить на торпедоносец, потому что штатные экипажи, кроме капитана-лейтенанта Шкловского и его штурмана, или погибли при первом ударе, или оказались отрезаны от поселка и аэрополя. Не понимаю я другого, с чего вдруг курсанты оказались в немилости потом? Стыдно, что ли, стало? Или раззавидовался? А кавтаранг? Ты уж решай, кто они тут у тебя, девочки на побегушках или по факту лучшие твои асы? Ну, что замолчал?
— Я не... я...
— Мало того, что просрал базу, так еще и за поступки свои отвечать не умеешь! ИдиТЕ, господин капитан 2-го ранга, и пишиТЕ рапОрт. И чтоб без объяснительной, не смел мне на глаза показываться. И смотри мне, не ври! Я много чего знаю. Успели, знаешь ли, доложить!
— Гардемарин, — повернулся он к Аре. — Кто был у вас вторым номером? Курсант Жихарева, не так ли?
— Так точно, господин адмирал! — подтянулась Ара.
— Она далеко сейчас? — спросил адмирал совсем другим тоном.
— Недалеко, — Ара явно не знала, как ей себя вести. — В палаточном лагере.
— Можете за ней сбегать?
— Так точно, могу.
— Сколько это займет времени?
— На круг четверть час, — взглянула Ара на часы. — Никак не больше.
— Добро! — кивнул адмирал. — Бегите! Жду вас здесь обеих через четверть часа. Время пошло!
Ара подхватилась и выскочила из операционного зала, как ошпаренная, а Минчаков начал знакомиться с присутствующими, выясняя по ходу дела, кто из офицеров знаком с теми или иными аспектами обстановки, и к кому следует обратиться за разъяснениями по отдельным пунктам программы. Очень качественно и оперативно, надо отметить, исследовал вопрос и даже успел познакомиться с Виктором.
— Да, да! — кивнул он, выслушав представление. — Помню. Говорил о вас с адмиралом Браге. Пойдете пока пилотом на штурмовик, но как только сюда подойдет крейсер "Изборск", займете вакантную должность третьего пилота. С этим все?
— Так точно, господин адмирал! — козырнул Виктор.
— Ну, постойте, тогда, в сторонке, сейчас решим второй вопрос, — намекнул Минчаков на то, что знает о непростых обстоятельствах лейтенанта Якунова-Загородского, — и тогда уж пойдете к командиру штурмового полка.
И в самом деле, пятнадцать минут, отведенные адмиралом "на все про все", истекли и в операционный зал вбежали две запыхавшиеся девушки.
— Отличное время! — улыбнулся Минчаков, взглянув на часы. — Коротко. За уничтоженный крейсер "Кумано" вы, гардемарин, представлены к Себерскому кресту 1-й степени, а вы, курсант, к Себерскому кресту 2-й степени. Но это, как вы, возможно, догадываетесь, дело небыстрое. Наградят, разумеется, поскольку Адмиралтейство и Сенат — единогласно за, великий князь — тоже. Но не оперативно. Придется подождать. Однако, у нас в запасе есть еще сбитый вами в бою ниппонский штурмовик и три уничтоженных ниппонских десантника, не говоря уже о мужестве, проявленном в бою, фактах неоспоримого героизма и продемонстрированном вами воинском умении. В подобного рода случаях, Адмиралтейство имеет свои особые права, дарованные Флоту Конституцией республики Себерия и Флотским Уставом, в связи с чем довожу до вашего сведения следующее. Решением Адмиралтейского Совета вам, гардемарин Бекетова, присваивается внеочередное звание мичмана, а вам, курсант Жихарева, звание гардемарина. Алексей! — повернулся он к своему помощнику.
— Вот, господин адмирал! — протянул капитан-лейтенант две пары погон. — Мичманские и гардемаринские.
— Мичман Бекетова! — скомандовал Адмирал. — Примите погоны и приказ!
Оказывается, приказы он держал в нагрудном кармане адмиральской тужурки, так что Ара сходу получила и погоны, и сложенный вчетверо лист мелованной бумаги с копией соответствующего приказа.
— Служу Себерии! — Ара отдала честь и "вернулась в строй", отступив на три шага назад.
— Гардемарин Жихарева!
Ритуал повторился, и раскрасневшиеся от удовольствия девушки хотели было покинуть операционный зал, но не тут-то было.
— Куда! — остановил их окриком адмирал. — Я вас, господа офицеры, пока не отпускал!
— Мичман Бекетова, — посмотрел он на Ару, — в связи с ситуацией на фронте предлагаю вам — разумеется, на чисто добровольной основе, — место пилота штурмовика в приданном базе сводном штурмовом полку.
— Пилотом? — растерялась Ара. — На штурмовик? Да, конечно! То есть, спасибо, господин адмирал! Такая честь! То есть, служу Себерии! И... В общем, я не знаю, что сказать...
— Тогда, помолчите!
— Есть помолчать! — взяла себя в руки девушка.
— А я? — подала робкий голос свежеиспеченный гардемарин.
— Ну, в пилоты вам рано, наверное, — улыбнулся адмирал. — Поэтому пойдете офицером для поручений к командиру штурмового полка. Возражения?
— Никак нет!
— Отлично! — кивнул адмирал.
— И последний штрих, — добавил, выдержав театральную паузу. — Скажу, как есть. Обычно, все, сделанное вами в тот день, растягивается у строевых офицеров на войне на недели, а то и на месяцы. Оттого и награды не валятся на них, как из рога изобилия, а приходят в свой черед, неторопливо эдак, пешочком через все инстанции. Но ваш случай особый. Война многое меняет, здесь все происходит быстрее и резче, и потому в Адмиралтействе решили не скупиться и не медлить. Алексей! — протянул он руку к своему помощнику...
