Сжав кулаки и выслав по инстанции просьбу включить его в первую волну подкреплений, которые Себерия наверняка пошлет на помощь своему протекторату, Виктор продолжал работать в штабе и после окончания своей вахты, продержавшись на ногах восемнадцать часов кряду. Однако ничего нового он так и не узнал. Лишь его приятель из Владивостока несколько позже уточнил, что в атаке на крейсер, вроде бы, участвовали два торпедоносца, — единственные струги, которые удалось поднять в воздух с резервной ВПП, — и что оба экипажа числятся пропавшими без вести. Одним командовал капитан-лейтенант Шкловский — командир отряда торпедоносцев на базе Веселый Яр, а другим — гардемарин Бекетова, и что, по данным, полученным с базы, зачетный бросок выполнил именно курсантский экипаж. Прочитав это сообщение, — связь осуществлялась через телетайп, — Виктор решился пустить в ход тяжелую артиллерию. Он позвонил сенатскому секретарю адмирала фон дер Браге и, представившись представителем штаба базы Флота на острове Хийумаа графом Якуновым-Загородским, — но не назвав при этом своего невысокого звания, — попросил срочно соединить его с сенатором. Секретарь было засомневался, но Виктор его все-таки дожал, объяснив, что лично знаком с Елизаветой Аркадьевной.

— Время не терпит, — сказал он секретарю, — поэтому я телефонирую в сенат, а не к ней домой.

Последний довод секретаря убедил, и он соединил Виктора с княгиней Виндавской.

— Добрый вечер ваше превосходительство! — поздоровался Виктор, услышав в трубке голос адмирала. Он специально выбрал обращение подчеркивающее ее военный статус, а не княжеский титул. Хотел сразу показать, что разговор будет носить чисто деловой характер, имея в виду нынешние события на Дальнем Востоке.

— Извините за поздний звонок. Это лейтенант Якунов-Загородский.

— Здравствуйте, Виктор! — откликнулась адмирал Браге. — Секретарь сказал, что это звонок из штаба базы. Что-то случилось на Балтике?

— Никак нет! — честно признал Виктор. — Извините, Елизавета Аркадиевна, но я ввел вашего секретаря в заблуждение. Я связался с вами по личному вопросу.

— Вот как... — протянула в ответ адмирал. — Ну, что ж, вы все равно уже на проводе. Излагайте. Только коротко.

— Так точно! — вытер Виктор испарину, выступившую на лбу. — На базе Веселый Яр в заливе Владимира... Это на...

— Я знаю, где это. Продолжайте!

— Там находится моя...

"Моя кто? — споткнулся Виктор на этом месте. — Моя знакомая? Моя подруга?"

— ... моя девушка, — сказал он, не придумав ничего лучше этого определения. — По последним и, разумеется, непроверенным данным она атаковала ниппонский крейсер на торпедоносце струг-вампир и теперь числится пропавшей без вести. Я полдня пытаюсь выяснить через своих друзей и однокурсников хоть что-нибудь конкретное о ее судьбе, но моих полномочий явно недостаточно. Не могли бы вы...

— Фамилия, звание, должность! — прервала его адмирал.

— Варя... Простите! Гардемарин Варвара Бекетова, курсант четвертого курса Академии Аэронавтики, стажер.

— Варя? — вскинулась где-то там на другом конце провода прославленный адмирал фон дер Браге. — Это ты о Варе Бекетовой?

— Так точно.

— Вот черт! — выругалась адмирал. — А ну-ка давай рассказывай все, что знаешь...

Разумеется, Виктор догадывался, что Варя неспроста темнит, рассказывая о своей семье. Она конечно умело наводила тень на плетень, но не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что происходит она не из обычной семьи. Даже ее старое дворянство, скорее всего, было ширмой, за которой скрывалась тайна ее настоящего происхождения. И сейчас Виктор в этом окончательно уверился. Если для княгини Виндавской курсант Бекетова — это просто Варя, значит ее семья близка к клану Браге-Рощиных, а это в республике настоящая сила. Однако на данный момент гораздо важнее было другое: возможности сенатора фон дер Браге не сопоставимы с возможностями лейтенанта Якунова-Загородского, и она, судя по всему, сделает все, чтобы выяснить судьбу не безразличной ей лично девушки-курсанта. Так все, собственно, и случилось.

Почти ровно через сутки, Браге телефонировала ему сама, найдя Виктора отсыпающимся после проверки боеготовности базы в офицерской гостинице в поселке Кардла.

— Слушай внимательно, лейтенант, — сказала без предисловий, — нашлась наша Варвара. Жива и, представь себе, даже невредима. Она сейчас на базе хабаровских партизан в Каменке. У них там на такой как раз случай резервное аэрополе, оказывается, прихерено. Туда всех уцелевших из Веселого Яра и переправили. Остальное расскажу по дороге. Приказ на твое откомандирование в распоряжение командующего обороной Тихоокеанского побережья адмирала Минчакова уже спущен в Кардлу. Хватай вещи и стрелой лети в Шлиссельбург. Буду ждать тебя ровно через шесть часов на Самсоновском поле, сектор шесть, крейсер "Кострома". Сам увидишь.

Ну, что сказать. Воодушевление великая вещь, а связи решают все или почти все. Получив разрешение в штабе, Виктор воспользовался флотским грузовиком, чтобы за три часа добраться до Ниена, а уже оттуда ребята из третьего штурмового полка перебросили его на учебно-боевом коче-спарке прямо на Самсоновское поле, на ту его часть, где располагались взлетно-посадочные полосы. Аэродромная команда была предупреждена заранее, и не успел Виктор соскочить с крыла штурмовика на бетон аэрополя, как к нему подрулил здоровущий локомобиль-тягач, на котором его доставили прямо к лифтовой башне крейсера "Кострома".

"Без трех минут полночь! Точен, как часы!"

— Вы точны, — констатировала адмирал Браге, выходя из представительского локомобиля, подъехавшего к лифтовой башне минутой позже. — Люблю пунктуальных людей. Идемте, лейтенант, побудите пока моим офицером для поручений!

Виктор подхватил дорожную сумку и пошел вслед за женщиной. Сзади поспешали помощник адмирала в звании капитана-лейтенанта и секретарь сенатора, тот самый, с которым Виктор разговаривал давеча. А в это время нижние чины выгружали из локомобиля чемоданы, кофры и портпледы. Княгиня Виндавская давно уже не путешествовала налегке. Да и то сказать, она свое оттрубила от и до. Глядя сейчас на эту затянутую в адмиральский мундир властную женщину-политика, трудно было представить, что когда-то она ходила в атаку на ударном штурмовике, командовала крейсером в бою и авианосной эскадрой на двух разных войнах, в одиночку прошла через пустыни и джунгли Западной Африки и первой из ныне живущих и едва ли до сих пор не единственной среди военных и гражданских пилотов провела свой корабль в Лемурию, но главное — вернула его обратно. Эта женщина была настоящей легендой. Героем без оговорок и скидок на женский пол. Всех орденов, — а она их носила на груди отнюдь немало, — не хватило бы, чтобы наградить ее по заслугам за все совершенные ею подвиги, за беспримерное мужество и твердую, как сталь, волю, за талант флотоводца и за дальновидность политика. И досталось ей все это нелегко: кровью, если говорить без обиняков. На флоте ходили упорные слухи о том, что у Браге на теле больше шрамов, чем орденов на груди. И Виктор знал, что рассказы эти близки к истине. Сам один раз оказался рядом с Елизаветой Аркадиевной, когда ее прихватил болевой приступ. Да и сын ее, Аркадий рассказывал как-то отчего его мать никогда не купается вместе со всеми.

— Не любит демонстрировать свои шрамы, — объяснил он тогда, — Не стесняется, Витя. Просто не любит. А купальник, сам понимаешь, ни рук, ни ног не прикрывает...

Между тем, лифт вознес их наверх, протолкнув в недра новейшего линейного крейсера типа "Молога". Корабль был хорош и попросту огромен, мало чем, в сущности, отличаясь от великобританских линейных крейсеров типа "Королева Виктория". Те же размерности, тот же калибр орудий в главных башнях. Вот разве что вместо шестнадцати 180 мм. орудий на "мологах" было установлено всего двенадцать, — по два в шести башнях, — но зато ходовая часть была много лучше, что давало преимущество, как по скорости, так и по потолку. Однако тридцать два сверхбольших левитатора и три мощных паровых машины требуют много места, поэтому и корабль получился довольно-таки большой.

Оказавшись на нижней палубе, они перешли в другой лифт, и уже на нем поднялись в носовую надстройку. Здесь наверху, на первой надстроечной палубе их встретили командир крейсера капитан 1-го ранга Карл Фредрикович Бонсдорф и офицеры его штаба. Встреча была короткой — акт вежливости и субординации и ничего больше, — и все занялись своими делами. Крейсеру в ближайшие минуты предстояло отчалить и взять курс на восток, но несколько позже — несмотря на позднее время, — капитан пригласил всех в свой салон на "скромный ужин". Ну, а до тех пор сенатор фон дер Браге и лейтенант Якунов-Загородский были предоставлены самим себе и могли, не торопясь, переговорить с глазу на глаз в салоне адмиральской каюты, предоставленной в распоряжение княгини Виндавской.

— Итак, Виктор, с каких пор Варя твоя девушка?

— Ну, — начал было оправдываться он, — не то, чтобы официально...

— А не официально? — Адмирал задумчиво прищурилась, потом взглянула в иллюминатор, за которым жило своей ночной жизнью Самсоновское поле, и снова посмотрела на Виктора. — Вы давно знакомы?

— Три года.

— Даже так... — Адмирал достала портсигар и зажигалку, но закуривать не спешила.

— Как познакомились? — спросила через мгновение.

— Случайно, — пожал плечами Виктор. — Я тогда служил в Академии. Жил там же, в офицерском общежитии. Возвращаюсь как-то вечером, смотрю, какой-то мелкий паренек читает мемориальные доски на фасаде...

— За мальчика принял?

— Уже смеркалось...

— А ты, случаем, на парней не западешь? — Вопрос закономерный, поскольку было в этой истории кое-что, чего Виктор и сам до сих пор толком не понимал. С чего это его вдруг потянуло на разговор с тем "мальчиком"? Но ведь факт. Заинтересовался, заговорил...

— Никак нет, ваше превосходительство! — четко ответил он адмиралу. — Я не по этой части.

— Ну, и славно, — улыбнулась каким-то своим мыслям прославленный адмирал. — Было бы обидно. Такой эталонный экземпляр мужественности и к тому же мой родственник и вдруг... Скандал! И, к слову, просто чтобы ты понял, что к чему. Варя — моя крестница, а это, сам понимаешь, обязывает...

Она закурила. Медленно, спокойно. Снова взглянула в иллюминатор.

— Рассказывай, — предложила, не оборачиваясь, и тогда Виктор стал рассказывать.

Ему нечего было скрывать, тем более, от Елизаветы Аркадиевны, которая Варе, оказывается, крестная мать, поэтому говорил, как есть, но и то правда, как такое расскажешь?

— Не поняла, — адмирал, явно недоумевая, смотрела сейчас на него и, по-видимому, ожидала объяснений. — Так ты с ней спал или нет?

— Нет, — поморщился Виктор.

— Почему? — продолжила давить адмирал. — Она же тебе сама предложила, я правильно поняла суть ваших отношений?

— Испугался, — неожиданно признался Виктор.

— Ну, и дурак! — Елизавета Аркадиевна затушила папиросу в пепельнице, вздохнула и недоуменно покрутила головой. — Ничего не понимаю. Если бы не хотел, мы бы сейчас с тобой тут не разговаривали. Значит, что? Отца ее испугался?

— Отца? — не понял Виктор. — А при чем тут ее отец? Почему я должен его боятся?

— Постой-ка, дружок, — вдруг нахмурилась адмирал. — Что тебе Варя сказала про своего отца?

— Ну, он инженер... Что-то не так?

— Она по отчеству Авенировна, — подсказала адмирал. — Ничего не напоминает?

— Нет, — честно признался Виктор.

— Варин отец — это Авенир Никифорович Кокорев, — невесело усмехнулась адмирал.

— Вы хотите сказать...

— Уже сказала.

— Но она же Бекетова, — попробовал Виктор оспорить очевидное.

— Это чтобы Кокоревой не называться, — объяснила Браге. — С такой фамилией, знаешь ли, ой, как непросто строить самостоятельную жизнь.

— Я не знал, — развел Виктор руками.

— Тогда, чего ты боялся?

— Не знаю.

— То есть, любить любишь, а осчастливить девушку не пожелал? — похоже, разговор развеселил адмирала, и она даже не думала этого скрывать.

— Хотел осенью объясниться, познакомиться с ее родителями, тогда бы и это...

Виктор был смущен. Вот вроде бы, взрослый человек, и женщины у него были, что в той жизни, что в этой, а все равно такого рода темы задевали его за живое и вызывали, если уж не испуг, то наверняка чувство неловкости.

— Вот только краснеть, как не половозрелая девица, не надо, — видя его растерянность, покачала головой адмирал. — На лейтенанте Флота стыдливый румянец плохо смотрится. А я тебе так скажу. Когда военный человек откладывает любовь на потом, всяко может случиться. Вот у тебя по факту и случилось.

Что ж, она была права, а от правды куда денешься?

— Так точно, — признал Виктор. — Проявил неуверенность и недальновидность. Был неправ!

— Неправ, — кивнула адмирал. — Что теперь?

— Теперь объяснюсь, а дальше... Дальше, как сама решит.

— Разумно. Куришь?

— Так точно.

— Кури! — она подвинула к нему свой портсигар и потом смотрела, как он закуривает, затягивается, выпускает дым.

— Ты ведь штурмовик, я правильно помню? — спросила после паузы.

— Пилот-испытатель, но летал в основном на штурмовиках и торпедоносцах, ну и, вообще, на всем, что летает.

— Тогда, так! — решила адмирал, как отрезала. — Мы сейчас идем в Порт-Артур, там собирается эскадра адмирала Минчакова. Но тебя мы перебросим через Харбин в Хабаровск. Там как раз будет посыльное судно, идущее этим маршрутом. В Хабаровске явишься в штаб Южной группы. Найдешь капитана-лейтенанта Орвурта. Доложишься. Он о тебе знает и поможет добраться до Каменки. Ты официально зачислен пилотом атакующего коча в состав корволанта Центральной группы. Кто сейчас там командует, я пока не знаю, но запрос на опытных пилотов от них поступил. Это о тебе. Теперь о Варе. Вот, что я знаю на данный момент.

Адмирал тоже взяла папиросу, покрутила в пальцах, закурила, выдохнула дым.

— Варя в составе женской курсантской группы прибыла в Веселый Яр одиннадцатого. Двенадцатого на рассвете началось вторжение. Наши силы в районе залива Владимира были атакованы и сразу же понесли большие потери. Однако в капонирах в районе резервной взлетно-посадочной полосы оставалась кое-какая техника. Конкретно, скоростной разведчик "Сапсан-6", семь старых "кочей" девятой серии и два новеньких с иголочки торпедоносца струг-вампир. Один экипаж у командира базы нашелся сразу. Уцелел командир отряда торпедоносцев каплей Шкловский со своим штурманом. Искали второй экипаж. Тут наша Варя и влезла. В общем, Шкловский ее вывел на цель, но сам сбросил торпеду неудачно. Ее сбили огнем ПВО. А вот наша красотка попала ниппонцу в мидель и взорвала ему машину. На отходе поймала ответку, но выкрутилась и даже сбила ниппонский штурмовик. Но тут ее везение кончилось, и другой ниппонец их срезал, так что Варя сажала торпедоносец, ну или что от него там осталось, на воду. До этого места большая часть информации достоверна, так как основывается на рассказе каплея Шкловского, он, в частности, прикрыл их посадку на воду, срубив того прохиндея, который прежде подбил Варин торпедоносец. Ну, и с берега кое-кто кое-что видел, да и пяток наших кочей в тот момент все еще действовал над заливом. Дальше начинается, смутный отрезок времени. Где-то около двенадцати часов, пока Варя и ее второй номер Елена Жихарева шли через тайгу и сопки к опорному пункту на южном берегу озера Озеро. В общем, там командовал некий придурковатый подпоручик из береговой обороны. С его слов, двенадцатого июля в сумерках в расположение вверенной его командованию части вышли две девушки, утверждавшие, что они пилоты со сбитого торпедоносца. Он им, разумеется, не поверил. Он вообще утверждал, что эти две мелкие "сыкухи" врали все напропалую. Даже такую дурь выдумали, что они, дескать, застрелили по пути трех ниппонских десантников. Правда, он был смущен тем фактом, что девушки принесли с собой документы этих трех ниппонцев и их личное оружие — десантные пистолеты-пулеметы. К сожалению, настучать обормоту по барабану не удастся. Погиб баран смертью храбрых на следующий день во время второй волны десанта. Но свое малограмотное мнение о происшествии отправил по инстанции. Его мне по телефону зачитал командир нашей базы в Рудной Пристани, куда и пришла эта филькина грамота. Он же сообщил мне, что обе девушки нашлись и находятся сейчас, — то есть, на тот момент времени, — в Каменке куда отступила большая часть военнослужащих и гражданских из Веселого Яра. Это все. И знаешь, что, Виктор, сдается мне, что они тех трех ниппонцев действительно положили. Не стала бы Варька о таком врать. Да, и может она. Сам знаешь, резкая девушка, и стреляет отменно. А сейчас иди-ка ты спать, горемычный. Спросишь моего адъютанта, он тебя устроит...