Лиза дочитала документ и закрыла папку. Перед ней на полированной столешнице журнального столика лежал совершенно секретный меморандум, составленный Петром Анисимовым, Велвелом Берковичем и Александром Львовым — лучшими аналитиками Министерства Иностранных Дел, Отдела Стратегических исследований Адмиралтейства и Канцелярии Великого Князя. По идее, все это — тридцать две страницы машинописного текста, — следовало хорошенько обдумать. Прочитать еще раз или два, проверить доводы, взвесить выводы, но, вот беда, с минуты на минуту ее позовут в комнату для совещаний, и, значит, думать ей придется быстро или, возможно, даже очень быстро.
"Даже не vivace, а presto или prestissimo... — Лиза щелкнула крышкой серебряного портсигара, достала папиросу и прикурила от зажигалки Zippo. — Ну, прямо, как в бою... Как там говорят истребители? Кто не успел, тот опоздал? Где-то так..."
Она давно уже не летала на штурмовиках. Даже для удовольствия, не то, что по службе. Действовал строжайший запрет командующего Флотом: ни на службе, ни частным образом. Но она хорошо помнила те ощущения, которые дарит настоящая скорость. На скорости и думается лучше, и правильные решения приходят, как бы, сами собой. Но самая быстрая машина, которую ей разрешили пилотировать, да и то после грандиозного скандала, это венецианский геликоптер класса люкс "Calabrone", но "Шершень" выдает максимум двести двадцать километров в час. Ее локомобиль "Кокорев 600" на тракте с качественным бетонным покрытием и того быстрее. Однако к делу это не относится, потому что сейчас ей нужно не "растекаться по древу", а наскоро, но отнюдь не поверхностно обдумать изложенную в меморандуме основу для стратегических решений. Ее ведь со всем этим ознакомили не для того, чтобы она упражнялась в "прекрасном", а, напротив, чтобы попробовала свои силы в "ужасном".
"Думай, Лиза! — привычно подстегнула она бег своих мыслей. — Думай! Еще кем-нибудь изберут! Тогда все это и пригодится!"
Документ, разумеется, любопытный и даже более того, но следовало признать, это не ее уровень компетенции, хотя случись необходимость она могла бы, наверное, разобраться и в этом.
— Елизавета Аркадиевна, — прервал ее размышления тихий голос секретаря, — вас ждут.
"Что ж, — мысленно хмыкнула Лиза, выбросив окурок в хрустальную пепельницу и встав из-за стола, — пожалуйте к барьеру, ваше превосходительство! Время пошло!"
Она прошла вслед за вышколенным молодым человеком по короткому, застеленному ковровой дорожкой коридору, и вскоре оказалась в комнате для совещаний. Осмотрелась. Бегло, но тщательно — особым ничего не пропускающим взглядом истребителя, — и пришла к выводу, что лишь бы кого в такие кабинеты "поговорить" не приглашают. Стены декорированы резными панелями мореного дуба, выше панелей дорогое зеленое сукно, потолок украшен лепниной. Высокое окно плотно зашторено, а посередине комнаты — от двери до окна, — стол для совещаний. Во главе стола сидел кабинет-секретарь Великого Князя Антон Михайлович Белов, а с двух сторон от него вдоль стола устроились заместитель председателя Сената Ковров, адмиралтейский боярин адмирал Нестеров, начальник отдела документации Адмиралтейства контр-адмирал Кениг и два из четырех хорошо известных Лизе "патриотически настроенных предпринимателя": Авенир Кокорев и Давид Рубинштейн.
— Здравствуйте, господа!
— Здравствуйте, Елизавета Аркадиевна! — Встал из-за стола кабинет-секретарь. — Спасибо, что согласились с нами встретиться. Присаживайтесь, прошу вас!
"О, как!"
Лизу пригласил на эту встречу Авенир Никифорович Кокорев — один из богатейших людей Себерии и ее давний "покровитель" и знакомец. Друзьями так и не стали, но уровень доверия между ними был довольно высок. Про остальных участников совещания он ее заранее не предупредил, и о существовании настолько взрывоопасного документа, каким являлся только что прочитанный ею меморандум, Лиза не знала тоже. Сейчас же сопоставив содержание меморандума со списком присутствующих, она задалась вопросом, в какое дерьмо ей предстоит окунуться на этот раз?
"Госпереворот устраиваем или еще что?"
— Елизавета Аркадиевна, — включился в разговор Кокорев, — хотелось бы услышать ваше мнение относительно выводов, сделанных авторами документа, с которым вы только что ознакомились. Насколько, по вашему мнению, возможна теперь глобальная общемировая война?
"Мировая война? Серьезно?"
— Полагаю, вас интересует, вступят ли в войну с нами Великобритания и Франкия? — спросила она вслух.
— Именно так, — кивнула заводчик.
— Не вступят, — Лиза достала портсигар и щелкнула крышкой. — Не вижу настолько серьезной причины, чтобы они изменили свой модус операнди.
— Объединение Себерии и Великого княжества Киевского может стать такой причиной? — Кабинет-секретарь Белов, только что обрезавший гильотинкой кончик дорогой гаванской сигары, замер на мгновение, перестав интересоваться и сигарой, и вообще чем-либо кроме заданного им вопроса.
— Вы серьезно? — нахмурилась Лиза. — Мы что реально готовы к объединению? После всего?
— После чего? — почти равнодушно поинтересовался Кениг.
Иван Гаврилович приходился Лизе родственником, за Кенигом была замужем ее двоюродная сестра Татьяна. Он был кадровым флотским разведчиком и сейчас возглавлял бюро документации — разведывательно-контрразведывательный отдел Адмиралтейства. С Лизой их связывали, если и не дружеские, то вполне себе приятельские отношения. Ну, и домами дружили, не без этого. По-родственному, так сказать.
— Воевали мы с ними пару-другую раз, — Лиза закурила папиросу, вспомнив, как именно, она воевала с киевлянами, затянулась поглубже и выдохнула после короткой паузы дым первой затяжки.
— Ну, и что? — пожал плечами Кениг. — Воевали. А все одно, мы русские и они русские.
— Кто еще разделяет это мнение? — поинтересовалась тогда Лиза.
Ну, в самом-то деле! Что из себя дураков-то строить! Русские-то они все русские, только одни — себерцы, а другие — киевляне!
— Сейчас в Киеве у власти находится коалиция Консервативно-либеральной, Народной и Консервативной партий. Все три партии смотрят на этот вопрос именно так, как сформулировал его я. Ругают узколобых националистов, намеренно ограничивающих силу единой нации, и подумывают о том, что времена удельных княжеств ушли в прошлое, а для республик общие корни важнее местечковой фанаберии. Это я почти дословно цитирую Аристарха Вышатича — председателя КЛП.
— То есть, мы ведем переговоры об объединении? — спросила в лоб.
— Пока лишь о военно-политическом союзе, — ответил на ее вопрос Белов, — но да, в перспективе все заинтересованные стороны хотели бы объединится в одну сверхдержаву.
— Дайте угадаю, — покачала головой Лиза, — сторон больше двух?
"Мало им ниппонцев с цинцами, — с ужасом думала она, понимая уже, что ничего своими словами не изменит, слишком жирный кусок под носом, слишком серьезные открываются перспективы. — Сцепимся со всеми сразу, и будет вам, господа, Мировая Война!"
— Четыре, — подтвердил ее догадку Кениг. — Сибирское ханство и Земля Хабарова тоже готовы присоединиться.
— Ну, допустим с Землей Хабарова, все более или менее понятно, — пыхнула папиросой Лиза. — Они сейчас хватили лиху через край, им уже не до независимости. Но сибиряки? Они же никак не русские.
— Не русские, но впечатлены нашей веротерпимостью, — пояснил Белов. — К тому же у них под боком цинцы и Золотая орда, а в орде британцы. Я вам больше скажу, Елизавета Аркадиевна. Хазары тоже почву прощупывают на предмет войти в состав при сохранении определенной автономии.
"Твою ж мать! Ну, а я-то здесь при чем?!"
— Шила в мешке не утаишь, — сказала она вслух.
— Согласен, — подтвердил ее мысль Петр Гаврилович Ковров. — Мы полагаем, что информация уже просочилась.
— Тогда, война, — пожала плечами Лиза. — Та самая, глобальная и общемировая, о которой меня спросил господин Белов.
— Да, вот и я так думаю, — впервые подал голос адмирал Нестеров.
— И какова во всем этом моя роль? — Ну, зачем-то же ее пригласили, ведь так? — Я сенатор, а не весь Сенат. Да и не Сенатом единым жива Себерия, есть ведь еще и Дума.
— Вот поэтому мы вас и пригласили, — объяснил ей Нестеров. — Пара вам, Елизавета Аркадиевна, возвращаться домой.
— Это куда же? — не сразу оценила Лиза столь драматический поворот сюжета.
— На Флот.
— Эскадру дадите? — усмехнулась она, вспомнив давние уже свои похождения.
— Нет, — отрицательно взмахнул рукой кабинет-секретарь Белов. — Это было бы непозволительным расточительством.
— Видите ли, Елизавета Аркадиевна, — заговорил доселе молчавший Давид Рубинштейн, еще один сильный человек Себерии, — не в наших сила изменить политические и экономические процессы, разворачивающиеся сейчас в мире. Эта повозка уже катится под гору и, боюсь, для всех нас поздно пытаться ее остановить. Но, кое-что сделать все-таки можно. Например, убраться с ее пути или изменить вектор ее движения. Не на сто восемьдесят градусов, разумеется, — в гору сама не пойдет, сильно толкать придется, — но, возможно, хотя бы на десять-пятнадцать градусов в сторону отвернуть. Это все равно будет лучше, чем ничего.
— Замысловато, но не конкретно, — отреагировала Лиза. — Давайте будем конкретнее, Давид Моисеевич. Зачем я здесь?
— Что ж, давайте вернемся к конкретике, — согласился Белов. — Что мы имеем в уравнении? Во-первых, у нас имеется Набольший боярин Адмиралтейства адмирал Ксенофонтов. Вы ведь его знаете, Елизавета Аркадиевна. Он и в лучшие времена был скорее политиканом, чем флотоводцем. А сейчас он стар, да и устал от "этой жизни". Надо бы его поменять на кого-нибудь помоложе и покрепче духом, да нельзя. На Ксенофонтова завязаны многие и многие политические комбинации. Но оно, может быть, и неплохо. Зато никуда не полезет, если его правильно об этом попросить.
— Допустим, — кивнула Лиза. — Но какова в этом деле моя роль? У нас с Ксенофонтовым ни дружбы, ни любви. Я на него воздействовать не могу.
— И не надо, — вступил в разговор адмирал Никонов. — Воздействовать будут другие, а вот действовать придется вам.
— Что именно я должна по-вашему мнению сделать?
— Подать в отставку и уйти из Сената.
— Что это вам дает? — решила все-таки уточнить Лиза, которая, вроде бы, и не дура, но сейчас никак не могла взять в толк, в чем интрига? Зачем, на самом деле, ее позвали на эту встречу?
— Вашу кандидатуру, Елизавета Аркадиевна, сразу же выдвинут на замещение вакантной должности адмиралтейского боярина, — объяснил заместитель председателя Сената Ковров. — Станете первой боярыней Адмиралтейства.
— Все равно все станут звать лордом, — отмахнулась Лиза, прикидывавшая между тем, кого из адмиралов понесло вдруг в отставку. — Но дело не в этом, Анатолий Всеволодович. Лорд Адмиралтейства — это, разумеется, серьезный карьерный рост даже для бывшего сенатора. И правильное место для адмирала в преддверии большой войны. Но зачем надо было огород городить? Со мной на эту тему мог приватно поговорить любой из вас.
— Так-то оно так, — согласился с ней адмирал Никонов, — но не совсем. У нас вакансия крайне специфическая. Уходит в отставку Федор Кузьмич Окоемов...
"Окоемов? — ужаснулась Лиза, сообразив, куда ее собираются впихнуть. — Но почему именно я?"
Адмирал Окоемов занимал должность 1-го заместителя Набольшего боярина Адмиралтейства, то есть являлся вторым лицом в Адмиралтействе и третьим — после Главкома на Флоте, а, если предположить, что Ксенофонтов будет царствовать, но не править, то его первый зам — фактический глава Адмиралтейства. В отличие от всех прочих лордов, первый заместитель Набольшего боярина не имеет четкой функциональной привязки к тому или иному направлению деятельности. Это человек прикосновенный сразу ко всем вопросам, решаемым Адмиралтейством. Политика, снабжение, вооружение, комплектация, разведка, оперативное командование и стратегическое планирование — все, в той или иной мере, находится в его компетенции.
— Почему я? — спросила вслух.
— Вы удивитесь, Елизавета Аркадиевна, но вы одна оказались в этом случае человеком консенсуса, — ответил ей Белов. — Нам на этой должности нужен вменяемый, трезвомыслящий и грамотный человек. Вы подходите. Кто-то, кто хорошо знаком с работой Думы и Сената. Вы опять же подходите. Молодой, энергичный, уж простите, что в мужском роде. Но это снова вы, госпожа адмирал. Пятьдесят лет, какие ваши годы! Смотрим далее. Герой отечества — есть, коренная себерянка из известного псковского рода — ставим галочку, баронесса, княгиня — это потрафит монархистам и консерваторам, да еще и женщина, что автоматически будет импонировать либералам. В общем, мы уже со всеми договорились, Елизавета Аркадиевна, осталось только получить ваше согласие, и вперед...
"Да, Лиза, — оторопела она от такого невероятного предложения, — не быть тебе теперь коммунисткой..."
Когда, двадцать три года назад — во время сложного научного эксперимента, — сознание инженера из страны победившего социализма Лизы Берг нечувствительно перенеслось в тело находившейся в коме капитан-лейтенанта Флота Себерии Елизаветы Браге, трудно было представить, что из них двоих получится замечательная во всех отношениях женщина, не похожая, впрочем, ни на одну, ни на другую. Авантюристка, путешественница и боевой офицер-авиатор в одном флаконе. Впрочем, авантюры ее закончились двадцать лет назад, сразу после Техасско-Мексиканской войны, откуда она вернулась на костылях и с твердым обязательством перед Вадимом, сыграть с ним вскорости свадьбу. Тогда, выходя замуж за полковника Рощина, Лиза и думать не думала, что когда-нибудь вернется в строй. Однако вернулась. Сначала, как сенатор от Обонежской пятины и член сенатского комитета по обороне, затем, как член совета директоров авиастроительных предприятий Игнатия Иваницкого "Мотор". Но это недолго — всего три года, потому что потом ее снова попросили избраться в Сенат. На этот раз Лизе пришлось заменить внезапно скончавшегося сенатора от Водской пятины. И с тех пор она все время оставалась в думской старшине, являясь к тому же бессменным сопредседателем сенатской комиссии по обороне.
Однако, будучи контр-адмиралом запаса, она все эти годы — за вычетом, разумеется, двух периодов продвинутой беременности и послеродового восстановления, — призывалась и, как стойкий оловянный солдатик, ходила на ежегодные резервистские сборы, стажируясь, как и следует, при командующих различными эскадрами и флотами. Но не только. Еще в первую свою каденцию в сенате, Лиза собралась наконец с духом и сдала экстерном экзамены за полный курс Высшего Военно-Воздушного Командного Училища в Ниене. Практику ей, что не странно, зачли автоматом, — попробуй не зачти герою Техасско-Мексиканской войны, — но без сданных экзаменов по теоретическим дисциплинам никто бы ей патента не выдал, пусть она хоть трижды княгиня Виндавская, контр-адмирал и успела уже покомандовать в бою аж двумя авианосными эскадрами. А так у Лизы появился соответствующий диплом, и стало уже не так стыдно заполнять анкеты. Впрочем, она с удовольствием променяла бы и этот диплом, и сертификат ординатуры при Специальном Флотском Факультете Академии Генерального штаба — там она училась параллельно работе в товариществе "Мотор", — на кокпит атакующего "коча", но о желании Лизы вернуться в штурмовую авиацию никто и слышать не хотел. Ей даже на резервистских сборах не разрешали летать на истребителе, определив раз и навсегда в высший офицерский состав. Однако офицеры-резервисты, как известно, тоже иногда растут в званиях. Не так скоро и легко, как бывает на действительной службе, да еще и во время войны, но все-таки растут, в особенности, если служат долго и занимают на гражданке соответствующие должности. Поэтому три года назад Лиза получила очередное звание — вице-адмирал — просто по выслуге лет. И вот теперь настал новый этап ее жизни: если все пойдет по плану, через неделю или две она станет новым лордом Адмиралтейства республики Себерия и, значит, вскоре получит звание полного адмирала...
