Пока сближались с крейсером, Шкловский ей всю диспозицию расписал, что называется, от и до, и в приказном порядке потребовал производить пуск с дистанции не ближе шести километров. Ара пообещала — "Так точно!" и все такое, — но выбрасывать на ветер четыреста двадцать килограммов взрывчатки не собиралась. Чем ближе к крейсеру сбросишь торпеду, тем больше вероятность того, что ее не собьют в воздухе.
— Лена! — окликнула она штурмана по внутренней связи.
— Здесь.
— Ты как?
— За меня не беспокойся! — довольно твердо ответила курсант Жихарева. — Не подведу.
— Спасибо! Кстати, меня зовут Ара. Встретимся в раю!
— Давай, командир! Я с тобой! — Похоже, Ара в девушке не ошиблась. Не каждый сможет так хладнокровно идти на верную смерть.
— Вот он! — Крикнула Ара, завершив разворот. — Теперь, Ленка, держись!
В следующие три минуты Ара вела свой струг сверху вниз, выцеливая мидель вражеского крейсера. И почти все это время торпедоносец шел сквозь мощный заградительный огонь. Ара шла змейкой, пытаясь вывести свою машину из-под огня, выполняла маневры уклонения, ложилась на крыло, хотя это было довольно рискованно, имея в виду размеры и массу подвешенной у нее под брюхом торпеды, но выходить из атаки не собиралась. Она лишь молилась, чтобы струг не развалился раньше, чем Лена сможет вывести торпеду прямо на цель. Штурман работала с системой наведения "сулицы", беспрерывно внося поправки в механизм удержания "мишени", которой был назначен мидель крейсера "Кумано".
— Сбрасывай торпеду! — Уже в третий раз приказал Шкловский, но Ара тянула до последнего.
— Сбрасывай! — крикнул он снова, получив несколько прямых попаданий в корпус торпедоносца. — Мне тебя не прикрыть!
Его струг парил, как перегретый чайник, от него отлетали куски обшивки, и, в конце концов, Шкловский вынужден был сбросить свою "сулицу" и уйти вниз с разворотом. Было очевидно, что его струг уже плохо слушается руля и вот-вот свалится в штопор.
"Прощай, Олег, встретимся... где встретимся!"
— Дистанция пять километров, — напомнила о себе штурман Жихарева, — есть захват.
— Уверена?
— Вероятность выше 0.8.
— Идем на цель.
— Вношу поправки.
Торпедоносец трясло так, что Ара никак не могла понять, были прямые попадания или нет. Впрочем, она об этом и не думала, если честно. Она вела струг сквозь огонь, и даже не сразу поняла, когда штурман доложила, что дистанция сократилась уже до трех километров. Как раз перед этим на подлете к крейсеру рванула торпеда Шкловского.
"Вот же непруха!"
— Две восемьсот!
— Сброс! — скомандовала Ара, выровняв самолет, почувствовала, как "подпрыгнул" торпедоносец, освобождаясь от тяжкого груза, увидела, как обгоняет их тяжелая ракета, и только тогда свернула с прежнего курса.
Вот на отходе от цели в них и попали. Не смертельно, но фюзеляж и правое крыло, по словам Жихаревой, стали, как дуршлаг. Однако самих Ару и Лену не зацепило, и машина летных качеств пока не потеряла, а значит, появилась возможность ударить по одной из ниппонских десантных барж. Боезапас-то к пушкам все еще не растрачен, так отчего бы и нет? Сказано — сделано.
— Дайте целеуказание на точку десантирования, — попросила она наземный центр, и в это время где-то близко за спиной раздался мощный взрыв.
Ара взглянула через плечо.
— В яблочко! — подтвердила Жихарева. — Точно в мидель! Ох ты ж! Командир, у нас на хвосте гости!
И завертелось. Торпедоносец большой, ниппонские штурмовики — маленькие. Даже меньше старых себерских кочей. И скорость у них выше, чем у струга, не говоря уже о маневренности. Но и струг не подарок, в особенности, когда бой идет не на жизнь, а на смерть, и ожесточение такое, что еще немного и из ушей пойдет пар. В результате, сначала Ленка подбила ниппонца где-то над мысом Рудановского, — Ара его добила с разворота из крыльевых пушек, — а потом догнали уже их, и выбрасываться с парашютом стало поздно, и она ухитрилась посадить раздолбанный самолет на воду в бухте Южной недалеко от устья Темофеевки. Приложились на славу, потеряв разом оба крыла, но, как ни странно, уцелели и даже смогли выбраться из быстро начавшей тонуть машины. Вынырнули отплевываясь, повертели головами и снова нырнули, потому что ниппонец — сукин сын — решил достать их хотя бы в воде, но, когда всплыли на поверхность в следующий раз, — чтобы глотнуть воздуха, — ниппонец сам уже горел на линии прибоя, а кто его сбил и откуда — с берега или с воздуха, где все еще крутились себерские кочи, — один бог знает. Но им было не до того, чтобы раздумывать над такими глупостями. Уцелели — вот, что главное, и они, не раздеваясь, не сбросив ботинок и не избавившись от табельного оружия, поплыли к узкой полосе пляжа.
До берега было недалеко, а плавали обе неплохо, — сказывалась флотская традиция, — так что добрались до устья речки и там уже выбрались на сушу, сразу же спрятавшись в кустах. Ситуация была непонятная. Где-то здесь, похоже, противник высадил десант, и напороться на головорезов из ниппонской морской пехоты совершенно не входило в их планы. Поэтому, едва выбрались на берег, сразу же взялись за оружие. По идее оно не должно было отказать, побывав в соленой воде, во всяком случае, так говорили преподаватели на курсе по выживанию. Проверить правдивость их слов, однако, не представлялось возможным. Оставалось надеяться на лучшее, тем более, что вскоре им действительно пришлось "нажать на курок".
Ситуация, как они ее оценили, сидя в кустах на берегу невеликой местной речки, все еще оставалась неясной. Крейсер они, судя по всему, убили на раз. Мидель — это ведь главная машина. Разумеется, она прикрыта броней, но для "сулицы" палубная броня не преграда. А взрыв главной машины убивает на месте даже тяжелый крейсер. Так случилось и с ниппонцем. Куда делся капитан Шкловский, было неизвестно. Скорее всего, погиб. Однако умер он не напрасно. Свою часть дела он выполнил, прикрыв Ару и выведя ее на дистанцию результативной атаки. Потеря тяжелого крейсера — в принципе, единственного тяжелого корабля, обеспечивавшего десантную операцию, — поставила ниппонцев в трудное положение. Кроме "Кумано", в высадке принимали участие старенький фрегат — он, к слову, уже горел, — и три слабо вооруженных десантных корабля. Ниппонские же штурмовики, наверняка, прилетели с островов. Скорее всего, с аэрополя в Шакотане и, значит, действовали на пределе боевого радиуса. Так что, судя по времени, те, что все еще летали над заливом, были уже третьей, а то и четвертой волной. И долго бой такой интенсивности уже не потянут. А вот по поводу десанта никакой определенности не было и в помине. То ли высадился, то ли нет. И неизвестно сколько высадили и где, если конечно десант добрался до земли. И, значит, девушкам надо было двигать к своим, но крайне осторожно, чтобы не нарваться на чужих. Ну, они и пошли. Сторожко и со всем вниманием к деталям, медленно, но верно, забирая к востоку, то есть, к сопкам, поскольку идти через лес казалось им наиболее разумным.
Вот в этом лесу они и наткнулись на ниппонцев. Встреча оказалась неожиданной и для тех, и для других, что не лучшим образом характеризовало морских десантников страны Восходящего Солнца. То, что их не услышали Ара и Лена, не удивительно: они все-таки не для этого готовились. Но вот, как ниппонцы умудрились прошляпить двух девушек-авиаторов, это, и в самом деле, вопрос. Однако, задумалась над ним Ара много позже, и даже тогда, это был второстепенный и уж точно, что не актуальный вопрос. А в тот момент, когда, выйдя на небольшую поляну — скальную проплешину среди не слишком густого леса, — Ара увидела людей в пятнистых серо-зеленых комбинезонах чужого покроя и действовать начала сразу, не задумываясь и не отвлекаясь на посторонние мысли. Сказались характерные качества пилота и выучка, полученная в родном доме. Она вскинула руку с зажатым в ней "горбатовым" и высадила в стиле техасских ганфайтеров все семь патронов в невероятном темпе резкого, быстрого и чрезвычайно решительного стрелка. Ниппонцы, что называется, даже мяукнуть не успели, а уже валялись на земле.
— О как! — выдохнула Ара и дернула за рукав впавшую в ступор Лену. — Ну, ты что, подруга, трупов никогда не видела?
— Н-нет... — проблеяла "штурман" слабеньким, совершенно не характерным для нее голоском.
— Ну, и ладно, тогда, — снова дернула ее Ара. — Я тоже. Как-то не привелось. Бежим!
Выстрелы-то прозвучали довольно громко, и не ровен час на шум могли прибежать другие десантники. Но, к счастью, не прибежали. Буквально через минуту, максимум — через две в лесу стали стрелять. Причем, кроме заполошной винтовочной пальбы, отчетливо были слышны стаккато сразу нескольких пулеметов и звучащие вразнобой короткие очереди автоматов. Это явно были как нельзя вовремя подоспевшие силы себерской береговой обороны. Судя по интенсивности огня, сразу в нескольких местах и не так, чтобы далеко от девушек, завязался ожесточенный бой. Вскоре в дело пошли и ручные гранаты, и даже минометы.
— Пойдем, заберем у этих сраных ниндзей документы и оружие! — предложила Ара минут через пять, но Лена явно не была готова к новым подвигам. Ее била нервная дрожь, стучали зубы, но главное — эта "гуманистка", со спокойным сердцем запустившая в ниппонский крейсер крылатую ракету с мощной боеголовкой и тем самым убившая сотни офицеров и младших чинов, неожиданно запсиховала по поводу "невинно убиенных" ниппонских десантников.
— Они ведь нам ничего плохого не сделали!
— Если бы сделали, было бы поздно предпринимать ответные действия, — почти спокойно объяснила свою позицию Ара.
Однако Лена не унималась, неся какой-то совершенно неуместный в их обстоятельствах либеральный бред об общечеловеческих ценностях, о "не убий" и "возлюби ближнего". Это последнее достало Ару, что называется до печёнок.
— Слушай, подруга, — спросила она тогда, — ты с парнем когда-нибудь спала?
— Что? — не поняла ее боевой штурман торпедоносца.
— Мужчине давала? — уточнила Ара.
— Нет, — изумленно раскрыла глаза курсант Жихарева. — А при чем тут это?
— А при том, что я, так уж вышло, тоже все еще девица, и начинать половую жизнь с изнасилования ниппонскими десантниками не хочу. И это еще, если бы нас после этого не прирезали.
Похоже, что с этой стороны Лена на произошедшую "трагедию" не смотрела, и объяснение Ары заставило ее задуматься. Но теперь у нее началась истерика уже по другому поводу. Лена до икоты боялась жмуров и, вообще, боялась, — теперь уже живых ниппонцев, — и соответственно, ни в какую не хотела покидать россыпь валунов, среди которых они сейчас прятались. Так что, в конце концов, Ара плюнула на напарницу и пошла одна.
Очень осторожно, — прислушиваясь к каждому подозрительному шороху, насколько это было возможно в какофонии боя, — Ара вернулась к давешней проплешине, осмотрелась и, не обнаружив никакой опасности, подбежала к мертвецам. Двоим она попала в лицо и грудь, третьему — только в корпус: в грудь и живот. Честно сказать, Ара раньше трупов тоже вблизи никогда не видела. Тем более, ей не приходилось их кантовать. Но она напомнила себе, что не просто так погулять вышла, не барышня, чай, а боевой офицер-авиатор, и все-таки превозмогла страх и брезгливость. Собрала все документы, какие нашла в карманах ниппонских десантников, забрала три короткоствольных пистолета-пулемета и совершенно замечательные десантные ножи производства небезызвестной прусской фирмы "Золинген" и быстренько растворилась в лесу. Торчать на открытом месте ей категорически не хотелось, а убежище среди камней казалось вполне надежным...
2. Кардла, база Флота на острове Хийумаа, июль, 1953
Сообщение о начале ниппонского вторжения на территорию Земли Хабарова пришло около полуночи. Виктор, уже второй месяц кряду гонявший с аэрополя в Кардле новые модели истребителей над морем и островами, как раз заступил на дежурство по штабу, так что получал сейчас информацию буквально из первых рук — прямо со штабного телетайпа, и, следует сказать, "вести с полей" совсем не радовали. На этот раз императорскому флоту удалось подловить хабаровских партизан и себерцев, попросту говоря, со спущенными штанами. Атаковали перед рассветом, когда в Шлиссельбурге был уже поздний вечер, обеспечив внезапность и массирование ударов практически на всех главных направлениях. Разумеется, план минимум островитян состоял в том, чтобы захватить Сахалин. Тут, как говорится, и к гадалке не ходи, но ниппонцы давно пускали слюни и на всю остальную территорию Земли Хабарова, — в особенности, на тихоокеанское побережье, — так что наверняка задача максимум у них — разгромить хабаровчан и себерцев раньше, чем придет помощь из метрополии или вмешаются цинцы, у которых тоже губа не дура. При этом сообщения из зоны боевых действий поступали весьма противоречивые, так как, штабы экспедиционного корпуса оказались не на высоте. В общем, неразбериха, паника и брехня вперемешку с патриотическими лозунгами и обещаниями забросать супостата шапками.
Тем не менее, уже к одиннадцати часам утра по времени Владивостока наметилась некая слабая пока тенденция к наведению порядка. Судя по всему, занимались этим заместитель командующего силами территориальной обороны Земли Хабарова генерал Агалаков и командующий себерским экспедиционным корпусом вице-адмирал Мордвинов. Информационный поток тоже постепенно стал выравниваться, и к полудню — на Балтике было уже пять часов утра — появилась наконец возможность, хотя бы вчерне, нарисовать ситуационную карту. А в шесть тридцать пять — это Виктор запомнил точно, — пришло сообщение о том, что в заливе Владимира курсантским экипажем на торпедоносце струг-вампир уничтожен прямым попаданием ракеты в мидель ниппонский тяжелый крейсер "Кумано". Первым делом Виктор открыл флотский справочник и нашел там этот долбаный "Кумано". Зверь оказался матерым, и оставалось только гадать, как этим курсантам удалось прорваться сквозь заградительный огонь и так точно всадить ракету в корабль, прикрытый нехилой системой ПВО. Но стоило ему об этом задуматься, как он тут же вспомнил, что именно в залив Владимира несколько дней назад улетела на летнюю практику Варя Бекетова.
В следующие полчаса Виктор всеми правдами и неправдами пытался связаться с базой себерского Флота Веселый Яр. Но там все еще шел бой с высадившимся ниппонским десантом, и никто ничего определенного ни о чем сказать пока не мог. Лишь около пяти вечера по дальневосточному времени знакомый офицер, служивший в штабе экспедиционного корпуса во Владивостоке, сообщил, что по его данным экипаж струга состоял из гардемарина Бекетовой и курсанта Жихаревой, и что торпедоносец, по всей видимости, из боя не вышел. При этом известии сердце у Виктора оборвалось, и перед глазами встала на мгновение кровавая пелена.
"Этого не может быть! — орал он мысленно. — Господи, только не она! Она не может умереть! Она..."
Но он знал, что может, потому что все это было слишком похоже на Ару: вызваться добровольцем, поднять в воздух тяжелый торпедоносец и пойти в самоубийственную атаку.
