"Умереть, не встать!" — охнула она мысленно, осознав, о чем, собственно, идет речь. Полный адмирал — это ведь такая круть, что того и гляди голова от карьерного взлета закружится.
"Но с другой стороны, — умерила Лиза свой собственный восторг, — кому много дано, с того много и спросится".
Боярыня Адмиралтейства — это ведь не только фантастический карьерный рост, но и совсем другой уровень ответственности. А, если учесть еще и надвигающуюся войну, да еще такую, о которой сегодня шла речь на этом закрытом заседании, то ответственность возрастает прямо-таки в разы...
Часть I
Предыстория истории
Глава 1.
1. Вологда, Июнь, 1950
Домашние называли Варвару Варей, подруги по гимназии — Вавой, но сама она хотела, чтобы ее звали Арой, вот только никто с ее мнением не считался. Впрочем, если ей удастся уговорить отца отпустить ее в Псков, то среди прочего появится и возможность поменять не только судьбу и образ жизни. Ара — это да, а Варвара — отстой. Имя, конечно, красивое, статусное, но ей, увы, никак не подходит. Услышишь "Варвара" и сразу представляешь себе высокую статную красавицу "в теле", с высокой полной грудью, широкими бедрами и толстой пшеничной косой через плечо. И обязательно голубые глаза. У Ары из всего этого великолепия только синие глаза, но все остальное не выдерживает никакой критики. Росту в ее худом поджаром теле — четыре вершка, сисек, почитай, что нет, бедра узкие, и волос черный, доставшийся, верно, от кого-то из пращуров — эвенков или орочей. Хотя, правды ради, среди русских и карел тоже встречаются черноволосые люди, так что, может быть, в ее роду обошлось и без нацменов.
Ара — про себя она себя так и звала, — проследила за тем, как отец поднимается по лестнице, и мышкой-норушкой шмыгнула за ним, так что, оказавшись в коридоре второго этажа, успела заметить, как закрывается за "тятей" дверь в кабинет.
"Пора, — решила она, подходя к двери, — сейчас или никогда. Главное — не праздновать труса!"
Подошла, постучалась, выбрав довольно-таки агрессивную манеру, чтоб не было сомнений в серьезности ее намерений, дождалась разрешения, — хотя была готова в случае надобности идти напролом, — отворила дверь и вошла в кабинет отца.
— Есть разговор! — сказала без предисловий, едва переступив порог.
— Проходи, садись, — кивнул отец на стул, поставленный перед его рабочим столом. — С чем пожаловала?
— Отец, — начала Ара.
— Дочь, — усмехнулся в ответ отец.
— Я хочу поступать в Псковскую Академию Аэронавтики.
Что ж, вот она и произнесла это вслух, теперь только вперед.
— А примут? — поинтересовался отец, ничуть, кажется, не удивившись ее заявлению. Впрочем, с чего бы ему удивляться: сам ведь поощрял ее отнюдь не девичьи увлечения. Брал на охоту, оплачивал занятия в летной школе, нанимал инструкторов. Но, с другой стороны, потворствовать девичьей дури и отпустить восемнадцатилетнюю дочь в свободное плавание — отнюдь не одно и тоже.
— Аттестат зрелости первой категории, — сказала она с вызовом.
— Получишь медаль?
— Анна Дмитриевна говорит, что получу.
— Молодцом! — улыбнулся отец. — За мной подарок.
— Спасибо, — заторопилась Ара, — но я о другом. Золотые медалисты поступают в Академию без экзаменов.
— Серьезно?
— Да, — кивнула Ара. — Таковы правила.
— А медкомиссию пройдешь? — Вопрос по существу, медаль медалью, но хлюпиков в авиаторы не берут.
— Я в 1-й городской больнице платное обследование прошла, — гордо вскинула голову Ара.
— Пятьдесят рублей, которые ты у меня на серебряный гарнитур выцыганила? — уточнил отец. Казалось, его ничем не проймешь. Недаром про него в городе говорят "кремень мужик". Кремень и есть. Сидит, смотрит, и ни удивления не выказывает, ни расстройства, ни насмешки.
— Извини, — покаялась Ара, — не хотела раньше времени пугать.
— Врать нехорошо, — покачал головой отец, — али не знаешь?
— Простите, тятенька! — детским голоском проблеяла Ара.
— Не дерзи!
— Извини!
— Извиняю. Но ты учти, твои тайны мадридского двора до добра не доведут. Мать думала, ты аборт делать отправилась. Насилу успокоил!
"Так он знал? — удивилась Ара. — Знал и молчал?!"
Но додумать мысль не успела. Высказав претензию, отец перешел к сути вопроса.
— Каков результат?
— По женским нормативам прохожу легко, — отчиталась Ара. — По мужским — в притирку, но над планкой.
Результат, что и говорить, выдающийся. Никто от нее такого никак не ожидал.
— Еще доводы имеются? — продолжил между тем допрашивать отец.
— Я патент пилота легких машин еще в прошлом году получила.
— Помню, — кивнул отец. — Дерешься хорошо, стреляешь отменно, водишь локомобиль, плаваешь, ныряешь... Я ничего не пропустил?
— Да, вроде, все, — пожала плечами Ара.
— А что с рекомендациями? Там же рекомендации требуются или нет?
— Требуются, — кивнула она. — У меня есть две — из гимназии и из летной школы. Если бы еще Гавриил Викентиевич написал... Но он без твоего разрешения не может. Он на тебя работает, сам понимаешь.
— Понимаю, — тяжело вздохнул отец. — Все я Варя понимаю, но и ты меня пойми. Отпустить тебя в Псков, значит признать полную твою самостоятельность и, как следствие, независимость. Во всем, Варя, абсолютно во всем. Понимаешь ли, о чем говорю?
— Понимаю! — решительно ответила она.
— А вот я думаю, что ни хрена ты не понимаешь! — остановил ее отец. — Ты сейчас помолчи и послушай. Я на эту тему не сегодня и не вчера задумался. И не я один. Мать твоя тоже в беспокойстве.
— Значит, не отпустите, — сникла Ара.
— Отпустим, — отмахнулся от нее отец. — Глупостей-то не говори! Вопрос, Варвара, не в том, отпускать тебя или нет, а в том — как отпускать!
— Не понимаю, — нахмурилась Ара, очевидным образом запутавшись в словах отца.
— Деликатный вопрос, — снова вздохнул отец. — По идее, это бы мать должна с тобой говорить, но она женщина, ей при таком обороте дел получается не с руки. Приходится мне.
— Ничего не понимаю, — честно призналась Ара.
— Сейчас поймешь, — пообещал отец и, встав из-за стола, пошел к книжным шкафам. — Выпьешь со мной?
— Что, прости? — обомлела Ара.
— А ты, как думала? — оглянулся на нее отец. — Если я тебя отпущу в Академию, это значит, ты теперь взрослый самостоятельный человек. Это я кисейной барышне могу запретить даже нюхать вино и с мальчиками целоваться — ни-ни! А флотскому офицеру? Летать разрешу, в бой идти позволю, а выпить водки — нет? Так что, спрашиваю, со мной выпьешь?
— А можно? — Ара чувствовала себя окончательно дезориентированной и не знала даже, что сказать.
— Тебе теперь все можно. Сама решай!
— Окосею.
— Наверняка, — согласился отец. — Но лучше со мной попробовать, чем с кем-нибудь другим. Ты же будешь служить в чисто мужском коллективе, вот и прикинь.
— Ну, — Ара уже поняла, что отказа не будет, но вот что ей на самом деле разрешат, было все еще непонятно, — тогда, давай попробую.
— Попробуй, попробуй, — отец вернулся к столу с пузатой бутылкой и двумя гранеными стаканчиками из богемского свинцового стекла. — Это полугар, — объяснил, открывая бутылку, — ржаная водка крепостью 38 с половиной градусов, выдержанная в дубовых бочках восемнадцать лет. Крепкая, ароматная и вкусная. Ей-ей не хуже франкского коньяка.
Отец разлил водку по стаканчикам и один из них подвинул к Аре:
— Держи, авиатор!
— Издеваешься?
— Ни в коем разе, — улыбнулся отец. — За единственного мужика среди моих детей! Будем!
"Гордится? — удивилась Ара. — Любит и гордится!"
Она пригубила стаканчик. Вопреки словам отца, водка оказалась совсем невкусной.
— Не нравится? — вопросительно поднял бровь отец. Он-то свою порцию полугара выпил одним коротким глотком и даже не покривился.
— Не очень.
— Вот для того и надо знать все обо всем, — как-то не слишком понятно "подвел черту" отец, — чтобы не ошибиться и глупостей не наделать.
— Ты, о чем?
— О нашем, о девичьем, — хмыкнул отец. — А сейчас серьезно. Я много думал, Варвара, но на самом деле ответ мне был известен с того самого момента, когда возник вопрос. Просто храбрости не доставало произнести его вслух. И вот оно мое решение. Ты поедешь в Псков и поступишь в Академию, но раз так, то и отношение к тебе должно быть, как к парню. Так и сделаю. Раз мужик, то и живи свободно. Однако ж, ты, Варвара, по факту все-таки не парень, а девка. И это сильно усложняет дело, потому что перед молодым человеком, уходящим во взрослую жизнь, возникают серьезные соблазны. Три соблазна, если обобщить, три опасности. Алкоголь, карты и бабы. В твоем случае, мужики.
— Сидеть! — остановил он Ару окриком, едва она попробовала возразить.
— Ты что же думаешь, если о чем-нибудь не говорить, то этого, вроде как, и не существует? Ошибаешься. И дураки те, кто этого не понимает. Мать твоя и ее подружки — клуши богобоязненные! Ах, ох, а потом девка приплод в подоле приносит или с мужем жить не хочет. И все потому, что ничего вовремя ей не объяснили. Стеснялись, понимаешь ли! Традицию блюли. Боялись девушек испортить. Но я не баба, и скажу, как есть, потому что люблю тебя, дочка, и не хочу, чтобы ты из-за эдакой ерунды пострадала. Ты, Варвара, будешь учиться с парнями. Вас, девиц, там сколько бы ни было, все равно основной контингент — мужчины. То же самое и в армии, и на флоте. Мужчины, да еще и военные, пьют много. Это надо знать. Но дело не в самой пьянке, а в последствиях. Подрались по пьяному делу, и один другого прибил или покалечил. Случайно. Без умысла. Просто был пьян. А все равно из армии загремит и в тюрьму сядет. Мужики по пьяни и женятся, и деньги теряют, и бог знает, что еще творят. А все потому что меры не знают. Но ты-то не мужик, Варвара, а женщина, и тебе надо быть вдвойне осторожной. Ты же не хочешь, чтобы тебя пьяную изнасиловали? Полагаю, не хочешь. И родить по глупости не желаешь тоже. Значит, что? Держать себя в узде. Пить — без этого никак, — но знать меру, блудить... Да не стреляй ты в меня глазками! Наступит момент, сама не поймешь, как с парнем в постели оказалась. Говорить, что с тобой такого никогда не случится, себе врать. Случится, и тогда, все будет зависеть от того, сделаешь ли ты все правильно, по-умному или дров наломаешь. Компреву?
— Да, — хмуро ответила Ара, чувствуя, что сгорает со стыда.
— Не будь ханжой! — посоветовал отец, наливая себе вторую порцию полугара. — Это жизнь.
Он выпил. Помолчал. Потом закурил папиросу и снова посмотрел на дочь:
— До отъезда в Псков еще месяц почти. Научись курить. Не захочешь — не будешь, но уметь должна. Попробуй алкоголь. Я распоряжусь, тебе в буфетной дадут попробовать того-сего, вино, водки, коньяк. Задача — понять, как твой организм реагирует на алкоголь, и какова твоя норма. Узнаешь и сама себе поклянись никогда эту черту не переходить. То же и с картами — более десяти рублей на кон не ставишь. Это твой предел. Раз и навсегда, и переходить его нельзя. Запомнила?
— Да.
— Хорошо. Теперь о парнях. Завтра пойдешь к доктору Залесовой, — отец вытащил из стола две визитки и одну положил перед Арой. — Зинаида Сергеевна врач по женским болезням.
— Но я здорова... — попробовал возразить Ара.
— Дура! Сиди и слушай. Отец дурного не присоветует. Зинаида Сергеевна научит тебя тому, чему ни я, ни мать твоя тебя не научим. Вопросов, к слову, много, если сама еще не сообразила. Как летать с месячными, как не залететь по дури, на что обращать внимание, если подцепишь дурную болезнь, и к кому с этим всем идти. И не красней мне тут. Хочешь быть пилотом, учись быть независимой. В Пскове, если что, — положил он перед Арой вторую визитку, — можешь смело идти к профессору Шифману. Моисей Аронович — один из трех лучших гинекологов страны, и тебя примет без очереди, а, если вдруг, что-то спешное, то и ночью. Он о тебе знает, скажешь, чья дочь, и можешь ни о чем не волноваться. И не обижайся, это я о тебе так забочусь. Мать у тебя добрая. Будет плакать, но объяснить по-человечески, что и как надо делать в постели, чтобы и самой удовольствие получить, и мужчину не отвадить, не решится. Так что, не валяй дурака и иди к Залесовой. Она тебе все про все объяснит и советы даст, не говоря уже о лекарствах. Компреву?
— Уи, папа?!
— Так-то, — усмехнулся отец и кивнул на ее стаканчик. — А ну ка до дна!
Пришлось выпить. Получилось не очень. Кашляла потом минут пять, да еще и слезы полились, и голова "пошла кругом".
— Вот об этом я и говорил, — наставительно поднял отец указательный палец. — Учись!
Он налил себе третий стаканчик и закурил очередную папиросу. Выпил, задымил, пережидая Арины неприятности. Потом снова заговорил:
— Поступать в Академию под моей фамилией тебе не стоит. Не поймут. Вернее, поймут, но не так. Поэтому поедешь с этим, — он достал из стола и положил перед Арой новенький паспорт.
— Варвара Авенировна Бекетова, — прочла Ара, открыв паспортную книжку. — Фальшивый, что ли?
— Головой думай!
— А как тогда?
— А так, — с удовольствием объяснил отец, — что моя маменька, твоя, Варя, бабушка Варвара Павловна Струмилина передала тебе в вечное дарение свое имение Бекетово. Это недалеко от Хлынова. Там деревня Бекетовка и старый терем дворян Бекетовых. Терем в руинах, пахотной земли — кот наплакал, вся, вместе с заливными лугами, отдана в аренду местным крестьянам, но ценность твоего нового владения, Варвара, не в земле, а в том, что, получив Бекетово, ты стала столбовой дворянкой. Так что ты теперь единственная дворянка в нашей семье и, по совести сказать, единственный, не считая меня, разумеется, настоящий мужик. Тут все бумаги, — подвинул он по столешнице к Аре папку черной кожи. — Владей!
— А как же Кирилл? — вспомнила Ара о старшем брате.
— А зачем банкиру дворянство? — пожал широкими плечами отец. — А вот на Флоте дворяне все еще в чести. Республика республикой, а белая кость она, Варенька, и в Африке, белая.
"Дворянка Бекетова, — ошалело думала между тем Ара. — Я Бекетова? Варвара Бекетова, честь имею! Уссаться можно!"
— Спасибо! — только и смогла она сказать вслух.
— Ерунда! — отмахнулся отец от ее невысказанных возражений, сомнений и прочего всего. — Поступать будешь под этим именем, служить тоже. Кстати о поступлении. Вот тебе рекомендательное письмо от Гавриила Викентиевича, — достал отец из ящика стола конверт плотной бумаги, — а вот еще твоя крестная мать побеспокоилась.
"Елизавета Аркадиевна? — обомлела Ара, взяв в руки голубой конверт с символикой Сената Республики Себерия. — Сама княгиня Виндавская! Честь-то какая!"
Честь, чего уж там! И вес у рекомендации, написанной вице-адмиралом Флота и первой выпускницей Академии, не хухры-мухры. Можно сказать, пропуск, открывающий все двери.
— Даже не знаю, что сказать.
— Вот и молчи! — усмехнулся отец и наполнил стаканчики по новой. — Ну, за тебя, Варя!
Выпили. Аре легче не стало. А голова у нее кружилась и без водки. Слишком много всего, да еще и разом.
