— Да! — поддержали его криком Гина, Пава и сам Хомяк.
Кабаниха прохрюкала что-то удовлетворенно, зверье на берегу озера в сердце Кровавых Гор смотрело озадаченно. Мед Вед уже торопился, скребся лапами, не в силах разорвать тюк и выпрашивал вкусненькое.
— А я буду жить с вами, мои волосатые подружки! — провозгласил Хомяк, подгребая к себе лисиц-кумихо.
Те радостно лизали ему щеки с двух сторон.
— А где Анька? — спросил Борисов.
Неужели сбежала, подумал он, но тут же сообразил, что, как минимум, лисицы ее не отпустили бы. В то же время он испытал облегчение и задумался над причинами. Да, совать части тел в людей, превосходящих тебя прочностью, тем более врагов, было опасно для жизни. Намного легче и безопаснее было подрочить в кустах или своровать кого-нибудь, нет, найти девицу, желающую служить добровольно, вроде той служанки из ресторана в городе. Каком-то городе, в общем, подумал Борисов, решив не утруждать себя поиском названия в воспоминаниях.
Служанку, которая заглядывала бы в рот и не хрюкала лишнего, да. Хоть он и клялся, что завязал с бабами, но организм требовало своего и с каждым днем все настойчивее, отчасти благодаря Хомяку, посылавшему энергию в Борисова.
— Вы победили секту Сливовых Лепестков? — донесся вопль, полный ужаса и изумления.
Анька держалась руками за щеки, щипала их и тянула в стороны, словно не могла поверить. Борисов посмотрел на нее, продолжая развивать мысль. Служанка была хрупка и уязвима, как и сам Борисов, и в этой банде духовного зверья представляла собой слабость во всех смыслах. Кто-то вроде Аньки — нет, даже сильнее, Духовного ранга, как минимум — тоже являлся слабостью и уязвимостью и представлял опасность уже для самого Борисова.
Вывод был прост и незамысловат. Ему следовало найти себе соратницу, кого-то вроде Арианны, кого он любил бы всем сердцем, и та любила бы в ответ. Соратницу-культиватора, что автоматически переводило задачу в разряд невыполнимых. До того времени следовало обходиться служаночками, раз, клепать себе доспехи и усиливающие артефакты в помощь Лобзику, два. Верный дробовик, кстати, так обожрался энергии, что затих и уже даже не отвечал Борисову, словно впал в кому.
— Что?! — воскликнула Анька, ощутившая на себе внимательный взгляд Борисова. — Что ты смотришь на меня так похабно, извращенец и мужлан?
— Не собираюсь я трогать твои плоские телеса, остынь, — отмахнулся Борисов. — Собирался, но передумал, едва тебя увидел.
Анька набрала полную грудь воздуха и аж воспылала от ярости и возмущения. Она уже собиралась устроить новый шум и крик, по поводу того, что ее обозвали уродкой, но тут к ним приблизились Гиена и Павлина. Все еще в человеческих обличьях, нарядных платьях и прочей бижутерии.
— Мастер Ар Гус, — почтительно поклонились обе, — если вы не заинтересованы в этой женщине, не были бы вы так любезны отдать ее нам?
— Зачем? — перевел на них взгляд Борисов.
Анька была полезной частью хозяйства и если эти две мадамы замыслили трюки в стиле Хомяка, то отдавать ее он не собирался. Надо было прихватить одну из Сливовых старейшин, лишенных ци, сообразил он запоздало и огорченно цокнул.
— Мы хотим еще глубже освоить искусства изящной речи, поведения, танцев, чайной церемонии, игры на разных инструментах, — заговорила Павлина.
— А также умения бить в спину! — подхватила Гиена.
— И искусства человеческой любви, раз уж, — взгляд Павлины на мгновение перешел на Хомяка, который шумно вломился в кусты с лисицами, и там все сразу затряслось и зарычало.
— А, это можно, забирайте, — махнул рукой Борисов.
Доспехи ци, вернулся он к прежней мысли. Как ци внутри тел культиваторов и зверья защищало их, можно было устроить доспех на той же основе. Циркуляция ци по энерговодам — подобию меридианов, аккумулятор на духовных камнях вместо дяньтяня. Подзарядка внешняя, конечно, но все же защита! Доспех, скованный из духовных материалов, то есть чего-то, содержащего ци, сам по себе был неплохой защитой, но тут в дело вступал еще и фактор кузнеца.
Для работы с материалами, содержащими ци, требовался и кузнец, способный на подобные воздействия. Горилл умел, но не слишком хорошо, все же он был и оставался самоучкой. Возможно, следовало прибегнуть к чему-то иному, например соорудить стеклянные латы из песка с берега озера возле источника. Бронестекло, укрепленное ци, хорошо, но гибкость? Как эти латы надевать?
Зверье и кости, вдруг понял Борисов, вот это был хороший выход.
— Ар Гус! — вырвал его из раздумий крик Аньки.
Борисов обернулся, обнаружив за своей спиной, шагах в двадцати, дивную картину: Гиена и Павлина тащили куда-то Аньку, беззастенчиво лапая на глазах у всех. Похоже, собирались продолжить уроки любви, после увиденного и услышанного в секте Сливовых Лепестков, впрочем, как раз им Анька не сумела бы навредить, даже если бы прямо сейчас взорвалась.
— Скажи, что я твоя женщина! — закричала она отчаянно. — Ведь ты всегда любовался телом этой юной госпожи!
— Да не пизди, — отмахнулся Борисов, — навоображала себе какой-то ерунды.
Он повернулся и в спину ему ударил новый крик:
— Ар Гус!
— Что тебе не нравится? — спросил Борисов, снова оборачиваясь. — Ты слаба и должна лизать жопы тем, кто сильнее, все, как в вашем бабском социуме заведено.
— Жопы? — переспросила задумчиво Гиена, а Павлина сделала вид, словно сейчас ее стошнит.
— Но я не хочу! Не хочу! — Анька пыталась вырваться и, в общем-то, безуспешно, слишком велика была разница сил. — Это насилие над этой юной госпожой!
— Уверен, мужчины и служанки, которых вы насиловали, кричали примерно то же самое. Или вообще не кричали, так как за любой звук вы их били по лицу, — хмыкнул Борисов презрительно.
— Но так не должно быть! Эта юная госпожа еще ни разу ни с кем не была! Мне страшно, Ар Гус!
— Будьте с ней нежнее, что ли, — бросил Борисов Павлине и Гиене, — на лицо там не садитесь, и руку по локоть в пизду не засовывайте, не связывайте туго, а то конечности отсохнут.
— Мастер Ар Гус, сколько вы всего знаете о любви, — восхищенно воскликнули те и склонили головы. — Мы преклоняемся перед вашей мудростью!
Она не упомянула девственность, подумал Борисов и тут же сообразил причину. Здесь, в обществе матриархата и сильных женщин, не имело значения, кто отец детей, а мать и без того была известна. Скорее всего существовали и какие-то зародыши евгеники или селекции, или банальной человеческой жадности, когда самые сильные женщины забирали себе самых сильных и здоровых мужчин и держали десятками для собственного ублажения. Тогда как какие-нибудь крестьянки из Голозадова ходили сотней к одному мужику в селе, а если тот сопротивлялся, то его били и насиловали без согласия.
— Тем более, — проворчал он под нос, — у какого-нибудь культиватора вроде той основательницы секты Сливовых Дураков, поди и проткнуть плеву не получилось бы.
Хомяк, конечно, справился, но он был на равных в смысле рангов, а значит и энергии в теле. Энергия, ее взаимодействия и запасы решали все, но в то же время, размышлял Борисов, подымаясь к дому, существовало же огнестрельное оружие, уравновешивавшее физическую слабость, так? Ему требовалось нечто подобное, в дополнение к Лобзику, оружие на ци, способное убить культиватора на месте.
— Мастер Ар Гус, — пророкотал Кирилл, — это последний тюк.
— Хорошо, — кивнул Борисов, проводивший инвентаризацию захваченного, — раскрой его и положи вон там.
Огромное помещение в доме было выделено под склад и укреплено ци Хомяка и засовами Кирилла.
— А когда мы будем дуван дуванить? — спросил Горилл.
Борисов посмотрел озадаченно, затем вспомнил и пожалел, что вообще рассказывал им о казаках. Кирилл уже успел извлечь откуда-то из добычи тканей и соорудил себе примитивные шаровары и безрукавку, а также собрал волосы на голове в подобие чуба.
— Как только вы выберете себе атамана и тот решит, какую долю выделять участникам набега, а какую складывать в общак на нужды нашего стана и обитателей куреней, если уж окончательно ударяться в казачью тему.
— Этот Ки Рилл благодарит вас, мастер Ар Гус, за ваши мудрые слова, — поклонился Горилл и ушел.
Борисов продолжил перепись и сортировку, обозначая для себя направления, которыми следовало заняться прямо вот сейчас, не теряя ни секунды. Во-первых, усиление зверья, а стало быть, переплавка, возгонка и прочие способы выделения экстракта ци из всего, что содержало его в добыче. Во-вторых, еще добыча ци в процессе усиления, то есть испытание молниеотводов и систем аккумулирования небесной энергии.
Следующей ступенькой после усиления шло повышение боевых качеств зверья. Слаживание отряда, оружие под их ранги, если таковое нашлось бы в добыче, оттачивание техник, а значит разбор свитков и записей, похищенных в секте. Хомяк не любил и не хотел учиться, но возможно другие звери из его банды смогли бы помочь Борисову?
Третьей ступенькой шло обеспечение личной безопасности Фёдор Михайловича: броня, штуки на цизике, выяснение, что с Хомяком и конструирование систем связи и транспорта. Кольцо с расширенным чарами пространством в нем, помнится в магической Британии имелись схожие штучки, да и в мире Триэма тоже, тут Борисов рассчитывал создать еще несколько таких колец. Создать на их основе комфортабельный круизный авиалайнер, внутри колец содержащий целую долину, условно говоря, а снаружи выглядящий обтекаемой стрелой, мелкой ракетой, уносящейся прочь и ввысь на таких скоростях, которые и не снились местным.
И все это было желательно сделать быстро, пока троица культиваторов небесного ранга не вернулась.
— Де-е-е-ед! Выходи! — раздался крик Хомяка.
Борисов отвлекся от подсчета запасов и перевода его в уце — универсальные ци-единицы — поднялся легко. Несколько часов он работал и не ощущал ни болей в теле, ни затекших мышц, ничего. Ци, пришедшая от Хомяка, наполняла энергией тело, омолаживала его и в общем-то стоило подумать над искусственной имитацией магического ядра и каналов.
С этими мыслями Борисов вышел из дома.
— Йет млыдая гыспжа жлаит тубю, ыргус, — сообщила голая и пьяная Анька. — Двай лубыть друк друк!
Она лежала на траве, бесстыдно раскинув ноги, и пила из бутылки, прямо из горла. Борисов еще не добрался до богатого ци самогона из слив, но Анька, Гиена и Павлина обошлись сворованным у секты Сливовых Лепестков. Разумеется, там, где Гиена и Павлина лишь раскраснелись, Аньку унесло прочь.
— Первым постановлением казачьего схода Кровавых Гор, — пророкотал Кирилл трубно, — стало единогласное избрание мастера Хомяка атаманом нашего отряда!
Борисов удивленно приподнял брови, он думал, что выберут его.
— Благодарю сход за доверие! — провозгласил Хомяк громко.
Одежда, чуб, серьга в ухе, даже саблю где-то раздобыл! Поблагодарив "сход" Хомяк торжественно напялил на голову золотой шлем с Турнира и приосанился с видом настоящего атамана.
— И как атаман я решил поделить добычу поровну! Половину мне, половину — вам!
— Глава 31
— Возражаю, — бросил Борисов. — Во-первых, где моя доля?
— Да ты даже не дрался, дед!
— Благодаря мне ты стал разумным и остался им, — ткнул пальцем Борисов. — Знаю я тебя, сожрал бы все в пустыне, потом пошел крушить города вокруг, прилетели бы три бабы небесного ранга и все.
— Я Хомяк-Дракон и атаман! Я взял лучшее отовсюду!
— Только потому, что я рассказал вам о казаках, — отрезал Борисов. — Эти три бабы засунули бы тебе твой драконий хвост в пасть по самую задницу, и опасность эта никуда не делась!
— Кар-р-р-р!!! — с небес упал ворон.
Зверье отлично его поняло, Хомяк просиял и радостно сообщил.
— Они улетели прочь! Туда, откуда мы прилетели! И бросили целую толпу культиваторов!
— Улетели потому, что я повел вас в набег за сливовыми зипунами, а так бы вас прямо в озере взяли! Да и Ги Ену с Па Ва кто приподнял в рангах и ступенях?
— Я! — попытался выпятить волосатую грудь Хомяк.
— Ничего подобного! — залаяла Гиена. — Ты только закрепил результат своими слюнями и плохим сексом!
— Плохим?! Да тебе нравилось!! Ты!!! — Хомяк в ярости швырнул саблю оземь, обратился драконом и взмыл к небесам, едва не сожрав ворона в процессе и умчался куда-то.
— Как вернется, надо будет сказать, что мне тоже не понравилось, — пропела Па Ва, вскидывая руку.
— Тяф-тяф! Тяф-тяф! — обругали ее лисицы из кустов.
— Дурдом и балаган, — сплюнул Борисов, — но, кажется, мы остались без атамана, так что сход откладывается. Кто-то способен протрезвить эту пьянчужку?
— Рыгус! Рыгус! — запротестовала Анька и, словно дав самой себе команду — начала рыгать.
— Я смогу, хы-хы-хы-хы, — зашлась в смехе Гина, выступая вперед, — но мне нужен доступ к нашей добыче!
— Да, мастер Аргус, — поддержал ее Кирилл, — если мы хотим развиваться, нам нужны их материалы, металлы и снаряжение. Они улетели, хитрость удалась, но вполне могут и вернуться.
— Да, он улетел, но обещал вернуться, — проворчал Борисов.
Пошли перебирать добычу, за окном блевала и страдала Анька, из которой изгоняли токсины. Кирилл взял себе огромный молот устрашающего вида, несколько копий и глыбу руды, и вскоре окрестности озера огласил ритмичный перестук. Павлина покрутилась, прибрала к рукам еще один дерзкий халатик, а также веера, но уже секты Сливовых Лепестков.
— О, Техника Танцующих Листьев! — произнесла она восхищённо, замирая над свитком.
Также Па Ва забрала себе длинную доску с натянутыми струнами. Борисов назвал бы ее гуслями, но длина почти под два метра мешала. Почти сразу снаружи донесся перебор струн (такой же фальшивый, как пение Павлины) и потянулась песня.
— И поднялся могучий культиватор Гололобый...
— ГолОта! — рявкнул Борисов зло.
Хомяк-то понял его песни, но вот перетолмачить на местный, сохраняя рифму и размер, и смысл, конечно не удалось. Не говоря уже о том, что зверье не поняло имен и смысла некоторых терминов, хотя и подхватило их охотно, уцепившись за сходство ситуаций. В роли проклятых турок-басурман выступали, конечно, культиваторы, Кровавые Горы стали Запорожской Сечью, а само зверье — вольными казаками, дающими им отпор.
Честно говоря, знай Борисов, какое воздействие окажут его рассказы, ни слова о казаках бы не произнес.
— По воде и твердой земле, по камням и снегу несся он, — донеслись новые напевы.
Мелькнула тень и в окно влетела Анька. Все такая же голая, растрепанная и мокрая, похоже Гиена совместила протрезвление и помывку.
— Чем это ты ее так? — спросил Борисов, выглядывая в окно.
— Отравила! — горделиво сообщила Гиена, прерывая метание ножей в дерево. — Яд на яд дал здоровья!
Борисов обернулся, увидел, что голая Анька ползает по полу, собирая "сливянки", деньги секты Лепестков. От "зеленушек" до полновесных "двойных слив", больше всего напоминающих контуром рисунок жопы. Секта чеканила деньги сама, так как правила и добывала руду на своих же землях, и наверняка существовал какой-то курс сливянок к королевам, которого Борисов не знал, да не и стремился.
