— Что? — рыкнула Анька, ощутив его взгляд.
— Пытаюсь понять, зачем тебе здесь деньги и куда ты их будешь прятать.
Анька чуть покраснела, отбросила деньги и те со звоном покатились по полу, падали в другую добычу, вызвав у Борисова желание нахмуриться. Порядок должен быть на складах!
— Ты победил! — закричала она. — Да, я нажралась, как простолюдинка, лишь бы не думать о том, что мое тело осквернили духовные звери! Они брали меня своими длинными языками и жадными руками, я пыталась сопротивляться и ничего не могла поделать! Я осквернена! Я уже больше не юная госпожа, я подстилка зверей! Мне даже не дали напиться, чтобы забыть об этом позоре! Давай, возьми и ты меня, Ар Гус! Все равно я уже опозорилась с ног до головы!
Она встала на четвереньки, задом к Борисову, головой к двери, в которую и вылетела от его мощного пинка.
— Хватит истерить, дура! — крикнул вслед Борисов.
— Но Аргус, — Анька поднялась, держась за голову одной рукой, а другой пытаясь прикрыться.
— О дева, чье лоно мягче шелка, а язык словно разящий меч! — громко запела Павлина. — Ку-каа!!
Дом зашатался, земля затряслась, а озеро забурлило.
— Неплохо, эта юная госпожа одарена ци звука, — хрипло прокукарекала Павлина. — Теперь надо попробовать технику танцующих лепестков. Но для танца мне нужен партнер... партнерша... хм...
Анька почти вбежала обратно в "склад с добычей", упала на колени перед Борисовым, которого вся эта дешевая драма уже утомила до безобразия. Но все же и из нее можно было извлечь пользу, не так ли?
— Встань, оденься и будем работать. Провинишься, буду отдавать тебя Па Ве и Ги Ене.
— Она и так наша! — захохотала Гиена, просовывая голову в окно.
— Пристало ли вольным казакам иметь рабов? — спросил Борисов задумчиво.
Гиена тоже задумалась, наморщила свое некрасивое личико с безупречной кожей.
— Но тогда она и не ваша рабыня!
— Конечно, — согласился Борисов, — работает добровольно, может уйти в любой момент, не так ли?
— Нет-нет-нет, я хочу работать! — Анька все же согнулась в поклоне прямо перед ним.
Учитывая, что она была обнажена, вонища дешевой драмы усилилась.
— Мастер Ар Гус, ваша самка очень непокорная, ее надо воспитывать! Отдайте ее нам, и она окончательно станет, как шелковая! Ручная!
Гиена подмигнула, оскалилась и скрылась, снова раздался стук ножей, втыкающихся в деревья, под перестук молота и возгласы танцующей Павлины, ухитряющейся еще как-то успевать перебирать струны на расстоянии.
— Мастер Аргус, — произнесла Анька, потупив голову.
— Слушай, угомонись, а, — прорычал Борисов. — Тебя забрали не потому, что у тебя уникальная пизда или ты сосешь лучше пылесоса, а из-за твоих техник. Еще хоть слово услышу про секс, сразу зачту за нарушение!
Гиена, пристроившаяся неподалеку от них, оскалилась радостно. Павлина уже взлетала в танце на десяток метров, чередуя формы птицы и женщины. Раскрыла хвост, сверкнувший на солнце, и Борисов резко отвел взгляд, пока его не загипнотизировали. Из котла перед Гиеной летел какой-то ядовитый на вид дым, и она радостно сыпала туда порошки, сверяясь со свитками.
— На меня смотри, — Борисов повернул голову Аньки, которая попала под воздействие Павлины. — Создай свою шаровую молнию, технику Солнца!
Во взгляде Аньки что-то промелькнуло, затем она сообразила, что, поджарив Борисова, тут же отдаст себя в клюв Павлины и лапы Гиены. Создала мини-солнце и то повисло в воздухе, чуть потрескивая зарядами. Опыты Борисова в хроматографии выявили, что нефрит здесь слишком грязный и примеси сводят на нет все его изолирующие свойства. Гевея или ее аналоги тут не росли, но зато имелся кустарник, кривой и косой, любящий расти на горных кручах и лучше всего задерживающий ци.
Не полностью, просто лучше остальных материалов.
— Вот так, — Борисов сунул самодельный шест в молнию, вторым концом замыкая цепь.
Примитивная спираль накаливания начала светиться и гудеть. Хомяк, управляя расплавленным стеклом, мог бы сделать и лампочку и отсосать из нее воздух, но Борисов решил не заморачиваться. Несмотря на мысленные аналогии, ци не являлась электричеством... но все же была во многом похожа. По крайней мере такая ци, как у Аньки, ведь разновидностей энергии существовало тут множество и это добавляло головной боли Борисову.
— Теперь сюда, — шест коснулся самодельного электромотора.
На ци тот не заработал, но вот на электричестве медные круги начали крутиться. Все это были лишь демонстрационные образцы, непригодные для работы. Более того, переводить ци в электричество, создавая знакомые Борисову механизмы, пожалуй, это было ошибкой. Следовало добиваться работы на самой ци, а также добиться выравнивания типов к единому нейтральному стандарту.
— И теперь сюда.
Шест коснулся летающего меча-артефакта, тот дернулся, и молния разрядилась.
— Полеты на артефактах только с ранга Овладевших, — произнесла Анька, напряженно глядя на меч.
— А сами полеты с Небесного ранга, я помню, — кивнул Борисов, — но это неправильно. Ни один из этих мечей не обладает какой-то особой структурой или техниками, просто добротные материалы и все. Можно было бы предположить, что дело в психике, стоять на мече легче, чем самому парить в воздухе, но за тысячи лет кто-то да проверил бы это предположение. Да?
— А, — Анька издала звук и замолчала.
— Неужели никто не проверял? Странно. Надо будет разобраться с этим вопросом, — задумался Борисов.
Посмотрел на Аньку и покачал головой, принялся записывать мысли и результаты. Насчет полетов появилась пара мыслишек, но еще следовало поработать с пространственным кольцом, а то и найти парочку таких же.
— Так, создай еще пылающий шар, проверим зарядку.
Духовный камень впитывал ци Аньки, подтверждая теории Борисова. Камень долго находился в месте, богатом ци, структура изменилась и теперь впитывала энергию, пускай и не так жадно, как Хомяк. В то же время соотношение цикла "заряд-разряд" было очень плохим, часть камня сломалась прямо на глазах, от такой быстрой зарядки. Помещение камня внутри шаровой молнии показало те же результаты, тогда как духовные камни в воде озера, возле источника, исправно впитывали ци.
— Это плохо, — вынес вердикт Борисов, — но не отменяет самого принципа.
Аккумулятор, только не из духовных камней, ставших хрупкими, а из прочного и емкого материала. Например, обшивки той кельи, в которой тысячу лет медитировала основательница секты Сливовых Лепестков, хотя про нее и камни из источника секты Борисов сообразил слишком поздно. Зато додумался использовать кости погибших духовных зверей и камень из озера рядом с источником Кровавых Гор. Ранг — Духовный — примерно сходился, материала было в изобилии, а также зверье и птицы, повинуясь Гориллу, натаскали кустарников и нефрита, заключили кости и куски камней в изолирующие оболочки.
Сам Горилл сковал купол из проволоки и молниеотводы, из копий и металлов секты Лепестков.
— Так, все готово к ритуалу и переходу, — подытожил Борисов, — но где носит этого шерстяного атамана?
Одной из лисиц предстояло напиться экстракта ци и шагнуть в Духовный ранг, и Борисов хотел проверить себя в борьбе с молниями небесного испытания.
— Вон он! — указала Гиена.
Дракон промчался, снизился, превращаясь в Хомяка и выпустил из лап добычу, которая прокатилась по траве и замерла у ног Борисова.
— Давно не виделись, — расплылся он в улыбке.
— Глава 32
Охотница Мосинка, давшая им в Вань-Сяне такой полезный совет, тряслась и кажется не понимала, что вокруг происходит. Также она была забрызгана кровью.
— Ты всех там сожрал, что ли? — спросил он у Хомяка.
— Обижаешь, дед! — горделиво ответил тот. — Покормил зверье вокруг, помог голодным! А эту пожалел, она нам помогла на Турнир попасть!
Лапа его пристукнула золотой шлем на голове, Мосинка вздрогнула.
— Ладно, разберемся потом, — проворчал Борисов.
Радость его уже угасла, Мосинка явно пребывала в невменяемом состоянии, ее требовалось поить и успокаивать, чтобы потом расспросит.
— Вставай здесь и готовься поглощать молнии, если что-то пойдет не так.
— Молнии?
— Молнии, — повторил Борисов, готовя плошку для лисицы.
— Мастер Аргус, — пророкотал Кирилл, — так нельзя. Если кто-то вмешается и попробует помочь, небесное испытание станет сильнее, намного сильнее! Каждый культиватор проходит свое испытание один!
— Сильнее, — Борисов оскалился и потер руки.
Халява! Небесная электростанция, да еще и с накачкой!
— Мне казалось, что вы вольные казаки и казачки, а не культиваторы!
Горилл вздул грудь, пригладил рукой чуб на голове, Гиена и Павлина придвинулись ближе с самым воинственным видом, а Хомяк так просто топнул ногой и заорал:
— Любо!
Мосинка вздрогнула и закрыла руками голову, к ней метнулась Анька с криком:
— Да что вы за звери?!!
Дружный хохот отразился от горных склонов, пугая птиц. Анька покраснела, крепче прижала к себе Мосинку, словно хотела укрыть от всех невзгод.
— Да, изучишь ее техники Солнца, — обратился Борисов к Хомяку.
— Учиться, — скривился тот.
— А также все техники Сливовых Лепестков, что есть в свитках! — повысил голос Борисов. — Не справишься, тебя самого посажу в Хомячье Колесо и заставлю его крутить! А теперь собрались и приступим к самому главному!
В закромах секты Лепестков нашлась пара свитков о небесных испытаниях. Пускай там и не упоминалось усиление (видимо, это было что-то общеизвестное) испытания, но зато говорилось о влиянии молнии на души. Души были особенно уязвимы для молний и только крепкий духом и чистый помыслами проходил испытание и возвышался, постепенно становясь все чище на своем пути к небесам.
Борисову сразу почудилась ловушка, но его заинтересовали слова об очищении, перековке души. Это было именно то, чего не хватало Хомяку, рыхлому, жирному, ленивому, с таким же дяньтянем. Перековать ядро несколько раз, словно металл, добиваясь мощи и гибкости стали, так себе все это видел Борисов.
— Для чистоты эксперимента — никто не вмешивается.
Лисица начала жадно лакать из плошки, затем свернулась клубком, а над ней сгустились тучи. Заряды молний сталкивались с проводником — проволокой из духовного железа, перевитого с серебром — и утекали по пути наименьшего сопротивления, в круг-аккумулятор из костей и камней. Один из десяти зарядов пробивался, в крайне ослабленном виде и лисица легко его выдерживала.
Туча не усиливалась, хотя лисице вроде как помогали, видимо неживые предметы были не в счет. То есть можно было укрыться под каким-нибудь камнем или проходить испытание в пещере духовных камней, которые напитывались бы энергией, отметил Борисов.
Лисица достигла Духовного ранга, и туча рассеялась.
— Нечего лапами махать, — проворчал Борисов на лисицу.
Та, выйдя из клетки, встала на задние лапы и совершила глубокий поклон, затем подошла к Хомяку. Тот запустил лапы в ее шерсть, начал тискать и мять, пуская слюну и урча:
— Какая мягкая шерстка!
Лисица млела и потявкивала.
— Торопитесь к Земному рангу, времени мало, а энергии и того меньше.
Источник в озере уже не справлялся, второй мешок с запасами дури из пустыни уже отчетливо показывал дно.
— Де-е-е-ед! Жрать хочу!
— Ты Хомяк-Дракон?
— Да!
— Великолепный атаман с золотым шлемом на голове?
— Да-а-а? — Хомяк снял шлем и подергал чуб, сообразив, что тот не видно.
— Так чего ты хнычешь, как младенец?!
В сущности, Хомяк им и был, могущественным, сильным, но младенцем: пожрать, поспать, размножиться.
— Потому что жр-р-р-ать хочу!
— Это хорошо, злой да голодный, — ухмыльнулся Борисов. — Тащи сюда свою шерстяную жопу, сейчас пожрешь.
Камера-детектор показывала, что молнии не пропали зря, зарядили круг костей и камней почти до Духовного ранга, следовало потом посчитать коэффициент потерь и утечку с градиентом по времени.
— Остальных это тоже касается, — добавил Борисов. — Хотя нет, стойте.
Кирилл не стал скрывать облегченного вздоха.
— Второй круг сюда, — скомандовал Борисов, — посмотрим, выдержит ли.
Подручное зверье Горилла притащило новую клетку и круг из костей и камней. Подумав, Борисов присоединил к нему еще один, повышая емкость. Вопрос был в том, выдержат ли они заряды повышенной мощности, но если да, то можно было уже потом "щекотать" остальное зверье молниями, укрепляя их души и ядра. Без небесных испытаний и повышения опасности до запредельного, этой электростанции предстояло подождать, пока Борисов не обзавелся бы нормальными материалами и артефактами.
— Опасно бросать вызов небесам, — боязливо заявила Павлина.
— Да вы ебанулись! — крикнул Борисов. — Вы в своей культивации бросаете вызов небесам, они пытаются вас наказать, и вы тут же трясетесь, что это опасно? Что за хуйня?
— Она хотела сказать, что увеличившееся небесное испытание может накрыть все горы вокруг и убить зверей и птиц, кто не выдержит гнева небес, — пророкотал Кирилл. — Поэтому культиваторы предстают перед небесами в одиночку.
— Но вы решили быть казаками! Сам погибай, а товарища выручай! Толпой и небеса бить легче!
Слова Борисова помогли, зверье подошло ближе к второй лисице-кумихо. Первая, дошедшая до Духовного ранга, уже оттопырила третий хвост и тоже готовилась помогать. Рангов — семь, а хвостов у них девять, что-то не сходится, подумал Борисов, отложив очередную загадку на потом.
— Начали! — гаркнул Хомяк, вставая в горделивой позе рядом с клеткой.
Первую же молнию он поймал на саблю и захохотал яростно.
— Да! Я голоден! Дай мне еще! Еще!
Тучи вдруг налились объемом и чернотой, увеличились в несколько раз, затем еще и еще. Разница в два ранга, два порядка, плюс экспоненты, подумал Борисов, означало ли это что и площадь вырастет соответственно? Глупо как-то, ведь молнии должны бить в культиватора, толку с большой площади?
Но вот если расставить по ней аккумуляторы ци!
— Все назад! — рокот Горилла сотряс склоны.
Словно этого было, он ударил огромным молотом.
— Все назад, кроме культиваторов Земного ранга! И им не вмешиваться! Только, если наш атаман не справится!
— Беги, Аргус, — раздалось сбоку, — или эта туча убьет тебя.
Борисов бросил взгляд на оживший Лобзик, который пояснил.
— Ты щедро напитал меня энергией, во мне проснулся собственный дух! Здесь это обычное дело для могущественных артефактов... но мне до них далеко, конечно.
— А чтобы было близко, нужна ци и Хомяк нам ее добудет, — пожал плечами Борисов.
Туча накрыла клетку с лисицей, часть берега, ползла к дому и озеру. Жест, приказ и зверье помчалось в дом, вытаскивая оттуда добычу из секты Лепестков, чтобы та не сгинула зазря. Непроницаемо-черная туча грохотала зарядами, пелену разрывало на мгновение и только так становилось понятно, что Хомяка еще не зажарили.
— Новая игрушка, — обратила свое внимание Павлина на Мосинку.
— Жесткая снаружи и мягкая внутри, — облизнулась Гиена.
